Скандал, развод и Новый год (СИ)

Глава 30

Баринов всё-таки оставляет меня в отеле. Перед этим насильно вливает рюмку коньяка, раздевает и укладывает в постель:

— Спи. Тебе надо поспать. Завтра может быть тяжёлый день, тебе понадобятся силы на поиски дочери.

Легко ему говорить. Не представляю, как можно спокойно лечь и уснуть, не зная, где твой ребёнок и что с ним.

— Егор, как я могу спать, когда она… Когда её… — шепчу, захлёбываясь слезами.

Меня трясёт как в лихорадке, представляю Марину связанной, избитой и голой. Чудовищные кровавые сцены буквально заполонили мой мозг.

— Лера, пока ничего не ясно. Может, она правда живёт у подруги, отходит от стресса. Держи себя в руках, пожалуйста. Ну? Ты же у меня стойкий оловянный солдатик? Да?

Он шутливо поддевает пальцем кончик моего носа и пытается снять напряжение шуткой:

— Какой-то сопливый оловянный солдатик. Выше нос!

Егор целует меня в лоб и накрывает одеялом, бережно подоткнув его с боков.

— Спи, я тебя разбужу, если будут новости.

Он уходит, а я даю, наконец, волю своему горю. Только сейчас понимаю, как сильно я люблю дочь. Утыкаюсь в подушку, и моё тело сотрясают рыдания.

Неужели у моего семейного счастья такая высокая цена?

Или это просто испытание, которое нужно пройти и стать сильнее? Понять, что не надо злиться на детей, на Анжелику. Они сами не ведают, что творят. Но потерять кого-то из них будет намного больнее, чем терпеть последствия их ошибок.

Когда истерика прекращается, сон наваливается неподъёмной глыбой, погружая меня в пучину кошмара.

Мне снится, как я разгребаю руками сугроб и нахожу бледную и холодную руку дочери с красной фенечкой на запястье. Она словно выточена из белогог мрамора — твёрдая и неподвижная.

Поднимаю лицо к синему морозному небу и кричу, но не слышу своего голоса. Словно со стороны смотрю на себя, раненую в самое сердце ударом судьбы. Сломленную горем, растоптанную обстоятельствами, убитую страшной потерей.

Только стая ворон кружится надо мной, в ожидании добычи. Они будут клевать замёрзшую плоть, как только я уйду отсюда…

Просыпаюсь вся в холодном поту. В первые минуты не могу понять, где нахожусь.

Рядом на кровати никого нет. Смотрю на телефон: три часа ночи и ни одного звонка. Егор ещё не вернулся.

Цепенею от страха и очередной порции тревожных мыслей.

А что, если он сейчас с полицейскими раскапывает тело дочери? Вдруг этот сон был вещим?

Нет, нет, мне нельзя об этом думать. Мысли материальны. Всё, что мы представляем и подпитываем яркими эмоциями, сбывается.

Моя дочь жива, с нею всё в порядке.

Иду в ванную и умываю лицо горячей водой. Смотрю в зеркало на искусанные губы, больной румянец на щеках.

Голова ноет и немного кружится. Трогаю лоб — кажется, у меня температура.

Вирус подхватила или от стресса лихорадит? Градусника с собой нет, и я принимаю таблетку от головной боли. Блистер давно валяется в дорожной косметичке. Я даже на срок годности не посмотрела, стало как-то абсолютно всё равно. Лишь бы стало хоть немного легче...

В горле першит, грудь словно раздирает когтями. Похоже на ОРВИ. Только этого не хватало...

После небольшой паузы набираю Егора:

— Да, Лера. Ты поспала?

— Только что проснулась. Есть новости о Марине? — спрашиваю со страхом и надеждой. Пожалуйста, ну скажи, что с нею всё хорошо!

— Есть. Я приеду через пару часов и всё расскажу, не переживай.

Егор отключается, а я одеваюсь и иду на рецепшен. Попрошу у девочек хотя бы пару пакетов чая, в номере ничего съестного нет и с собой мы ничего не взяли. Надеюсь, там стоит автомат с какими-нибудь шоколадками?

С самого утра ничего не ела. Желудок недовольно урчит, требуя хоть что-то в него закинуть.

Дежурная, глядя на моё заплаканное лицо, выдаёт мне пачку чая, пачку печенья и плитку шоколада.

— В восемь утра откроется ресторан, — виновато сообщает женщина. Никакого автомата со снеками на первом этаже нет. — Через пару домов есть круглосуточный магазин.

— Спасибо, — оставляю на стойке пятьсот рублей, хоть она отказывается брать, и возвращаюсь в номер.

Ждать… Мне остаётся только ждать и надеяться на чудо.

«Господи, пожалуйста, пусть с Мариной будет всё хорошо. Я обещаю, что соглашусь на любое благое дело, какое бы ты мне ни поручил. Дай мне шанс искупить свою вину. Спаси и сохрани моего ребёнка!» — твержу, глядя в окно на далёкие звёзды.

Знаю, что Господь меня слышит. Верю, что в его силах спасти дочь. Покорно готова отдать любую плату за жизнь и здоровье своего дитя…

В шесть утра возвращается муж. Под глазами тёмные круги, уголки рта скорбно опущены, кожа обветрилась на морозе.

Он сразу уходит в душ, а на мой немой вопрос в глазах отвечает:

— Через пару минут, Лер. Замёрз как собака!

Ничего, пять-десять минут я готова подождать. Пока он моётся, наливаю горячий чай.

Когда Егор выходит из санузла и садится за стол, пододвигаю к нему тарелку с печеньем и кусочками шоколада.

— Тебе надо согреться, пей и рассказывай!

Дыхание перехватывает, и я захожусь в приступе кашля. По ощущениям в горле появился ком колючей проволоки. Болеть сейчас нельзя, не время. Надо сначала найти Марину.

Баринов смотрит с тревогой, и я быстро вытираю рот.

— Слюной подавилась, глядя на шоколад, — ложь легко слетает с губ, приправленная натянутой улыбкой.

Вижу, что он мне не поверил.

— Обещаешь не реветь? — Егор пытается получить гарантию, что истерики не будет. Мужчинам тяжело смотреть на женские слёзы, я его понимаю.

— Не обещаю, но очень постараюсь.

Надеюсь, его устроит мой честный ответ. Егор кивает и начинает свой рассказ…

Я пытаюсь выстроить дистанцию между собой и словами мужа. Представить, что он пересказывает мне сюжет триллера или детектива с актёрами в главных ролях, чтобы меня не сильно зацепило.

Своеобразная защита от боли, но она плохо работает.

— Полиция изъяла записи с камер бара. Там видно, как Марина вошла в помещение и стала передвигаться по залу, смотреть по сторонам, пытаясь кого-то найти.

Затем подняла взгляд на второй этаж, где находится вип-зона с диванами, и замерла. Наверное, обнаружила отца в компании своей одноклассницы. Девочку зовут Катя, ей шестнадцать лет.

Марина в этот момент стояла у стола и от шока присела на пустой стул. За столиком сидели мужчины. Один из них сунул девочке под нос бокал с каким-то напитком. Этот козёл есть на камерах, в полиции обещали его найти.

Она взяла и на автомате выпила, а потом сморщилась. Мужики весело заржали, а один из них встал, что-то громко выкрикнул и заткнул остальных. Потом взял Марину за руку и повёл на выход.

У гардероба прислонил к стене, так как она с трудом стояла на ногах. Шаталась из стороны в сторону то ли от шока, то ли от алкоголя, который эти подонки в неё влили. Мужчина надел куртку, шапку, и они покинули бар. На уличных камерах видно, что уехали на такси.

По номеру нашли таксиста, который их вёз. Парень сказал, что они вышли у общежития вахтовиков.

Я закрываю руками рот, чтобы не закричать. Слёз уже нет. Наверное, влага в моём организме закончилась, поэтому лишь сдавленно охаю.

Сердце снова бьётся в истерике. Ритм то ускоряется, то замирает.

Баринов смотрит в свою чашку, сцепив руки. Егору не хватает душу поднять на меня глаза, и он продолжает излагать уставшим голосом:

— Нашли бабусю, которая сидела на вахте в ту ночь. Клянётся, что никого не видела. Подозреваю, либо спала, либо ей заплатили за молчание. Скорее всего, первое. Не похож этот божий одуванчик на подлую тварь.

— Егор, но как?! Вы сказали ей, что пропал ребёнок? Пригрозили, если с девочкой что-то случится, она пойдёт соучастницей? — лихорадочно ищу варианты, как добиться от старухи правды.

— Лера, в полиции не дураки работают. Конечно, бабку прижали, но она твердит одно: «Девочки не видела, ничего не знаю». Камер в общежитии нет, — досадует муж. А потом тихо добавляет:

— Криминалисты быстро составили фоторобот. С утра будут опрашивать тех, кто сейчас живёт в общаге.

— А ночью? Ночью нельзя было это сделать? — отчаяние топит меня в море безысходности.

Не могу поверить, что в этот час никто не ищет мою дочь. Ведь каждая минута промедления может стоить Марине жизни!

— Лер, людям иногда надо отдыхать. Поверь, они занимаются поисками уже сутки. Опросили учителей в школе, одноклассников. Нашли эту Катю, которая послала Марине смс и видео. Та сказала, что просто сидела и болтала с Вадимом, а потом ему кто-то позвонил, и он быстро ушёл.

Егор придвигается и обнимает меня за плечи. Как хорошо, что он полетел со мной.

— Давай мы с тобой где-нибудь перекусим, а потом поедем к общежитию. Я прихватил пару фотороботов. Поможем органам, так сказать.

Поспешно киваю и начинаю переодеваться. Физическое действие поможет сжечь бурлящие в крови гормоны стресса, иначе я просто головой поеду. Она и так словно в тумане. Сером вязком тумане безнадёжности.

Баринов сутки не спал, но держится. Он вызывает такси и везёт меня в круглосуточное кафе на автозаправке.

Я с сомнением смотрю на хот-доги, но Егор подбадривает:

— Давай, Лерочка, не привередничай. Нам надо поесть и кофеем заправиться, иначе быстро скопытимся от усталости и недосыпа.

Он прав. Конечно, прав.

И я заталкиваю в себя безвкусную сосиску и булку, щедро сдобренную кетчупом. Еда кажется бумажной, рецепторы отказываются идентифицировать ингредиенты этого сомнительного фаст-фуда.

Мне всё равно, лишь бы набить желудок и не отвлекаться. Голова опять начинает болеть, поднимается жар и душит кашель, который я сдерживаю с большим трудом.

Если Егор поймёт, что я болею, тут же отправит в гостиницу. Пока он допивает кофе, иду на кассу:

— Я куплю небольшой термос, и мы в него зальём кофе с собой.

Беру леденцы с ментолом, шоколад, термос, заказываю три стакана американо. Неизвестно, сколько мы будем прыгать на морозе.

Егору звонит Столетов, интересуется, есть ли новости.

— Новостей нет, но ты можешь помочь. Приезжай.

Баринов диктует адрес общаги, а меня бомбит от злости и обиды: пока Егор всю ночь ездил с полицейскими, этот козёл спокойно спал в своей кровати. А сейчас сидит дома и ждёт новостей вместо того, чтобы носом рыть землю в поисках любимой дочери.

Меня поражает, как быстро Вадим скатился в пропасть греха, стоило только один раз оступиться. Есть ли предел его подлости и низости? Одна измена повлекла за собой множество других, пьянство, малодушие, трусость и предательство собственного ребёнка.

Неужели я когда-то любила этого человека?

Мы снова вызываем такси и едем опрашивать тех, кто мог видеть вчера Марину или знает в лицо условного похитителя.

Я стою внизу, рядом с вахтёршей и показываю фоторобот всем, кто идёт на работу. Егор и Вадим обходят комнаты.

Один мужчина рассказывает, что ночью ему показалось, будто кричала женщина. Но крик быстро стих, и он уснул дальше. Больше ничего подозрительного не слышал.

Егору повезло больше — по фотороботу опознали одного из дальнобойщиков. Они тоже останавливаются в этой общаге. Представляется всем как Серый из Питера.

Мы стучим в комнату, в которой зарегистрирован парень, но никто не открывает. Егор звонит в полицию.

На место приезжает вооружённый наряд. Бойцы в масках открывают запасным ключом дверь и врываются в пустое помещение. Расправленная кровать, бутылка водки на столе, белая, расшитая орнаментом, женская рукавица на полу.

Никому ничего не разрешают трогать. Вызывают кинолога со служебной собакой. Овчарке дают понюхать рукавицу, и она берёт след.

Долго крутится в коридоре, затем начинает скулить и царапать дверь соседней комнаты. Полицейский стучит, но там тоже не открывают.

Одного из ребят отправляют за запасным ключом. Но комната тоже пуста.

Две кровати аккуратно застелены чистым бельём, пол вымыт, пустой холодильник приоткрыт, в шкафу нет вещей. Такое ощущение, что жильцы давно выехали.

Криминалисты остаются работать, а меня Егор везёт в гостиницу, потому что я то и дело кашляю и сморкаюсь.

Из зеркала на первом этаже на меня смотрит самый настоящий вампир: глаза красные, нездоровый румянец покрывает щёки, черты лица заострились.

Горе, и правда, никого не красит.

— Егор, пожалуйста, можно я останусь, — умоляю Баринова, но он непреклонен, даже слушать не хочет мой бред.

Вижу, как на заднем фоне маячит Столетов и боится к нам подойти. Он как тень прячется за спины полицейских. Озирается по сторонам и хочет побыстрее уйти, но остатки совести не позволяют покинуть территорию, пока мы с Егором не уехали.

Баринов переключает моё внимание на себя:

— Лера, ты ничем не сможешь помочь полиции. Они ищут похитителя и человека, который останавливался в соседней комнате. Уверен, к вечеру обязательно найдут.

Сейчас мы заедем в аптеку, купим лекарства, и ты начнёшь лечиться. Я буду контролировать ситуацию и сообщать тебе новости, договорились?

Он берёт меня за плечи и заглядывает в глаза. Сдаюсь. Чувствую, что спорить с ним бесполезно:

— Хорошо, но обещай, что будешь звонить. Я с ума сойду, если её сегодня не найдут.

Муж обнимает меня и прижимает к себе:

— Лер, всё будет хорошо, обещаю.

— Когда, Егор? Когда будет хорошо, — требую ответа.

Я верю ему. Наверное, только ему одному и верю.

— Скоро, малыш, скоро… Потерпи немного...