Скандал, развод и Новый год (СИ)

Глава 32

На следующий день мы едем в «Детский мир», чтобы купить малышу всё самое необходимо.

Перед этим я звоню Лике. Она долго не берёт трубку, а потом отвечает с раздражением в голосе:

— Да! Чего вам?

— Анжелика, доброе утро. Мы сейчас с папой по магазинам, что тебе привезти? Наверное, памперсы нужны малышу, ещё что-то? — стою у стола с блокнотом и ручкой, чтобы записать.

— Ничего не надо. Я не собираюсь его забирать! — рявкает падчерица и скидывает звонок.

«Ничего себе! Что на неё опять нашло?..»

Иду в кабинет к мужу. Он сидит за столом и держится за голову. Вид такой, что краше в гроб кладут.

Но жалеть не собираюсь, сам виноват.

— Егор, ты с Анжеликой вчера или сегодня разговаривал по телефону? — осторожно спрашиваю, прощупывая почву. Не исключено, что они общались, просто супруг не хочет меня расстраивать.

— Нет, не звонил. Мы же сейчас к ней поедем? Надо заехать за букетом, — собирает себя по кусачкам пазла новоиспечённый дед и, кряхтя, поднимается с кресла.

Наблюдаю эту картину и ехидничаю:

— Ты таблетку от головной боли выпил? Как ты поедешь в таком состоянии? Зато вчера хорошо посидели, да?

— Язва ты, Лерочка. Грешно смеяться над убогим. Давай твою таблетку, кофе, а потом я в холодный душ. Сама-то как? — переводит Егор стрелки.

— Температуры нет, горло не болит, немного кашляю, но не критично. Посиди пару минут, сейчас всё принесу.

Иду за лекарством и думаю: сейчас его огорошить новостью или в машине сказать?

Нет, лучше вообще ничего говорить не буду. Сам всё услышит в палате. Его дочь, вмешиваться в их конфликты не стоит.

Вероятно, Лика с утра не с той ноги встала. Приедем, а она над птенчиком воркует, пяточки целует. Всё может быть…

Пока Егор приводит себя в норму, накидываю список покупок. Дети уже уехали в школу, Люся подходит ко мне и мнётся, не зная, как начать разговор.

— Люся, что? — смотрю на домработницу пристально. У неё на лице написано, что не знает, как задать вопрос.

— Валерия Андреевна, а что насчёт комнаты Анжелики? Она сюда из роддома вернётся или к себе поедет? В сарае есть старая кроватка, которая ещё от неё осталась. Я могу помыть и привести в порядок, если надо.

Люся краснеет и опускает глаза. Разделяю её противоречивые чувства. Сама не знаю, как себя вести. С одной стороны, рада, что у Егора родился внук. С другой — непонятно, как относиться. Это ведь сын моего бывшего мужа и любовницы.

Отравленная игла в сердце так и колет, пуская микропорции яда в мою кровь.

— Мы сейчас поедем к ней в больницу с Егором Борисовичем и всё узнаем. Если понадобится, новую кроватку купим и всё необходимое для маленького, — успокаиваю домработницу, хотя сама далека от дзена.

Через полчаса реанимированный муж, пахнущий гелем для душа и накачанный бодрящим кофеином, готов к поездке.

В «Детском мире» покупаем памперсы, пелёнки, пару шапочек, носочки и прочее. Список составляла, вспоминая свои роды. Удивилась, сколько всего нового появилось за пятнадцать лет.

Егор покупает нежный букет, оформленный в пастельных тонах. Нас без проблем пускают в отделение, выдав стандартный одноразовый набор одежды для посещения: накидки, бахилы, шапочки, маски.

Ещё на подходе к палате мы слышим плач малыша.

Моё сердце делает кувырок и умоляюще сжимается, просит успокоить малютку. Лика лежит на кровати, отвернувшись к стенке. В ушах вакуумные наушники, на телефоне включена музыка и довольно громко, судя по раздающейся мелодии.

В прозрачной люльке на колесах надрывается от крика ребёнок. Он уже красный, как варёный рак. Я на автомате прохожу к раковине, мою с мылом руки и тут же подхватываю малыша, прижимаю к груди. Он затихает и начинает инстинктивно искать сосок.

Егор ставит на пол пакеты, пристраивает на подоконник букет и трогает Лику за плечо:

— Эй, молодая мать, подъём! Ты что, не слышишь, как у тебя сын орёт?

Баринов зол. Я вижу, как ходят его желваки. Он старается держать на лице маску спокойствия, но она трещит по швам. Жилка на виске набухла и пульсирует на пределе.

Моё волнение тоже набирает обороты.

Анжелика вытаскивает наушники, разворачивается к нам, садится на кровати и с ненавистью смотрит в мои глаза:

— Это ребёнок вашего мужа, вот и забирайте его, мне такого геморроя не надо. Он всё время орёт, не даёт мне спать!

Ненависть так и плещется в её глазах. Как будто это я виновата, что она связалась с Вадимом и забеременела...

Я подхожу к Егору и осторожно трогаю его за рукав. Есть предчувствие, что он готов залепить пощёчину дорогой дочке.

Лика переводит взгляд на него и немного отшатывается назад. Ярость отца выходит из границ, и она чувствует эту угрозу.

— Быстро взяла ребёнка и накормила! — рычит Анжелике в лицо.

— Нет у меня молока, понятно? — фыркает упрямица. — Смесь и бутылочки на тумбочке, вода в чайнике. Разведите и накормите сами, а мне дайте хотя бы пару часов поспать, иначе я за себя не ручаюсь.

Баринов выпрямляется, сжимая кулаки. Жизнь в очередной раз загнала его в ловушку. К неразрешённому конфликту отца и дочери добавился маленький внук, и теперь придётся как-то выстраивать отношения с Ликой, чтобы малыш не остался сиротой.

— Покажи, как там надо готовить смесь, — почти нормальным тоном обращается к нерадивой мамаше.

Мне и самой хочется дать затрещину этой идиотке.

Лика вынимает наушник из одного уха, равнодушно советует:

— Там бумажка лежит, на ней всё написано. Бери и делай по пунктам.

На столе, и правда, оставили инструкцию. Егор наливает питьевую воду из пластиковой бутылки в чайник и включает его. Отмеряет мерной ложечкой из банки нужное количество порошка, насыпает в бутылочку.

Малыш хнычет и сосёт кулачок, который достал из пелёнки. Я чувствую запах — кое-кто испачкал памперс.

— Егор, у нас здесь небольшая авария. Поможешь?

Баринов не сразу понимает, о чём речь. Потом в глазах вспыхивает догадка, он откладывает своё занятие и подходит ко мне:

— Что нужно делать?

На пеленальном столике разворачиваю пелёнки и оставляю дитё только в подгузнике и шапочке.

— Возьми и иди за мной в ванную, надо будет помыть птенчика, — передаю ребёнка деду, и он бережно прижимает внука к себе.

Настраиваю тёплую воду, ставлю поближе детское мыло.

— Положи его животиком и головкой к себе на руку и придерживай.

Снимаю памперс и тщательно обмываю малышика, пока дед разговаривает с ним:

— Значит, ты деда «подарками» встретил, негодник! Как нехорошо! Нет бы, поулыбаться дедушке, порадоваться, а ты ревёшь, как девка.

— Егор, он грязный и голодный. Ты бы мог улыбаться в этой ситуации? — укоряю раздухарившегося Баринова.

— Прости, не подумал, — тут же соглашается он.

Смазав кожу младенца кремом, надев чистый памперс и ползунки с кофточкой-нецарапкой, мы кормим мальчика смесью. Егор держит его на руках и с умилением смотрит, как жадно внук сосёт и причмокивает.

Я прибираюсь в ванной, достаю из пакетов всё купленное добро, раскладываю в шкафу и тумбочке, ставлю букет в воду.

Наевшись, малыш засыпает у Егора на руках.

Он бережно укладывает его в люльку, прикрывает тёплой пелёнкой. Лика делает вид, что спит.

Я стою посередине палаты и не знаю, что сказать. Мне страшно оставлять ребёнка с этой ненормальной мамашей.

Уже даже мыслей нет, чей это малыш. Мне всё равно. Для меня это внук Егора. Беспомощный ребёнок, чистая душа — на этом всё!

Материнский инстинкт настолько сильная штука, что он напрочь смёл все философские рассуждения, обиды и глупую ревность.

Маленький, несчастный человечек, который не нужен даже собственной матери, вызывает щемящую боль в груди и желание приласкать, защитить, окутать теплом и любовью.

Егор трогает Лику за плечо:

— Дочь, мы поехали, а ты заканчивай дурить. Это твой сын. Самое дорогое, что у тебя есть. Мне очень жаль, что твоя мама тебя бросила, но надеюсь, ты не повторишь её ошибку.

Не знаю, слышала Анжелика или нет эти слова, но представляю, как ей больно. Надеюсь, старая рана проснётся и её отрезвит. Неужели она не захочет дать сыну того, чего была лишена сама в детстве?

Баринов пропускает меня вперёд и тихо прикрывает дверь палаты.

— Лер, ты иди на выход, а я найду врача. Хочу с ним переговорить. Попрошу, чтобы медсестра присмотрела за малышом.

И я вижу, что Егор всё ещё не в себе. Трогательная картинка кормления внука не смогла нейтрализовать его злость на дочь. Он, как и я, беспокоится о ребёнке…