Скованная льдом

Глава 15. О том, что жизнь после свадьбы только начинается

Прикрыла глаза, и отдалась ощущениям, они окутали меня, голову наполнил тихий шепот, будто шорох осенних листьев. Буквально телом ощутила, как из углов поползла чернильная тьма. Она, как живая, заполняла все расселины, окутывала все, что попадалось ей на пути. Я, по наитию, поднялась со стула и шагнула навстречу.

— Настенька! — как сквозь вату донесся до меня крик Макара, от него веяло беспокойством, но я не обратила внимания.

Все земные чувства вмиг отошли на второй план, исчезли временно. Я протянула руки ко тьме, велев ей не трогать живых. Видно, без хозяйки за столько веков, тьма подземного царства распоясалась, дозволяла себе многое. Потому что с первого раза меня не послушалась.

— Прочь, — произнесла тихо, холодно, совсем не похоже на меня это оказалось.

Но время для обдумывания потом придет. Сейчас же передо мной парила сморщившаяся грязно-коричневая субстанция. Ее со всех сторон щипала тьма. Пока безболезненно и безобидно, но щупальца ее так и норовили разорвать новую плоть. Дух беззвучно верещал, сжимался, звал на помощь.

— Прочь, — повторила я громче, отчего щупальца дрогнули и замерли в нерешительности.

Я взмахнула рукой и открыла проход в подземное царство. Дохнуло сырой землей и пустотой. Я лишь приподняла один уголок губы и вытянула руку перед собой, раскрыв ладонь навстречу проходу, распахнувшему свои недра передо мной.

— Иди, — велела я духу испуганному, — скрась одиночество матери моей в темнице ее глубокой.

— Хозяйка в темнице? — забулькал в голове надтреснутый голос.

— Духи неупокоенные наказали ее за отсутствие, — пояснила я, сжимая кулак.

Тьма от этого стала втягиваться в проход, шуршать и недовольно ворчать, не дали ей разгуляться. Но каждой сущности свое место. Живым — живое, а мертвым — подземное царство.

— Не ошиблось пророчество, — пробулькала Прасковья напоследок, пока дорога мертвых ее не поглотила, — погубило хозяйку дитя ее.

— Не дитя ее погубило, — я опустила руку, когда тьма полностью втянулась в проход, — а безрассудство.

Но дух меня не услышал уже, растворился в реальности, которая навалилась на меня, как мешок с картошкой. Я пошатнулась, ощущая, как все силы покинули меня разом. Последней мыслью перед беспамятством стало сожаление. Если так каждую душу провожать буду, надолго меня не хватит.

Пришла в себя в мягкой постели, такой знакомой и чужой одновременно. Ведь стены вокруг поменяли форму свою, почти истаяли, а отовсюду слышалась капель, как по весне.

Я улыбнулась новому дню, потянулась сладко, да села на кровати. Мир покачнулся, вызывая у меня беспокойство внутри. Ощупала себя, осмотрела тщательно, прислушалась к тому, что тело вещало. Только не обнаружила ничего неправильного. Силы мои восстановились, бодрость через край лилась, а тело здоровьем пышело.

На мне находилась рубашка легкая из материала приятного, да прикрыли меня одеялом. Видно, чтобы не замерзла. Я легко соскочила и чуть не упала обратно — на луже поскользнулась, что на полу растеклась. Покраснела от смущения за неуклюжесть свою, и аккуратно встала на ноги. Тут же Жучка рядом оказалась, ластиться стала, хвостом вилять, да поскуливать.

— Милая моя, — улыбнулась я радостно, опустилась на колени, да за ухом подругу потрепала, — как вы тут? Долго ли я спала?

От собаки пришла волна тепла и долгого беспокойства, я прижала ее крепче к себе и поцеловала нежно, посылая ей в ответ волну любви и спокойствия. Все хорошо, моя родная. И отправилась на поиски Макара, он, видно, переволновался знатно за меня, ведь впервые я с силой своей на пределе общалась. Ведь Жучку вернула по наитию, не помня себя. А тут духа призванного, которого тьма съела бы, помиловала, отправила в подземное царство, а не предала небытию.

Правда, и сил потеряла значительно, человеческая сторона меня еще сильна слишком, а божественная слаба. Может, всегда так тяжело будет, но я, в отличие от матери недалекой, дело свое не брошу. До последнего вздоха, до последнего удара сердца духов сопровождать буду.

На стуле обнаружила легкую накидку, укрылась тут же, завязала пояс потуже. Удивительно, что стул на месте остался, не растекся. Потрогала для надежности — деревянный. Грустно улыбнулась, но тут же похлопала себя по щекам. Нечего о тереме ледяном сожалеть. Построим с Макаром терем еще краше прежнего, из камня новомодного, как в столице.

Легкой походкой выбежала из комнаты и помчалась к лестницам, сердце чуяло, что мой мужчина внизу сидит, да тяжкие думы его гнетут.

— О, девица! — остановил меня знакомый голос.

Я затормозила, цепляясь за ближайшую статую, чтобы не скатиться по лестнице, к которой почти добралась. Благо, статуя выдержала меня и мою неуклюжесть. Недовольно фыркнула, оттого, что сила во мне проснулась, а ловкости и грации ни на грамм не прибавилось, и развернулась.

Передо мной мерцали знакомые сани всеми цветами радуги, наполняя унылый сейчас коридор веселыми зайчиками. Так вот какой дух у Фоки. Я улыбнулась приветливо и погладила аккуратно нити, что оплетали сани. Те удивленно застыли, не ожидая подобного.

— Неужто, права была Прасковья? — прохрипели сани пораженно, — вернулась к нам хозяйка?

— Вернулась, — улыбнулась я Фоке немного грустно, — да не совсем. Отвезешь меня в тронный зал?

— Конечно! — воодушивились сани, подлаживаясь под меня самым удобным боком.

Я вцепилась, что есть силы, за ручки и весело крикнула:

— Тогда вперед, да с ветерком!

— Истинно, девица, говоришь!

Меня снова укачало, пока мы добрались до первого этажа. Но в этот раз я с саней не скатилась на пол. Тем более, накидку мочить не хотелось. По коридору, как и в комнате разлились лужи, хотя здесь они оказались меньшими по размеру — статуй почти не было, да стены из камня выложены.

В зал входила с нарастающим трепетом, от состояния Макара. Вошла в двери и замерла в нерешительности. Мой мужчина сидел на своем троне, единственном, что не растаяло. Вокруг будто тучи тяжелые витали — так сильно он хмурился. Перед ним из стороны в сторону расхаживал Панкратий и что-то тихо вещал. Уловить оказалось сложно даже обрывки фраз, поэтому я выдохнула и смела пошла вглубь зала.

Макар встрепенулся, поднял голову, а лицо будто светлеть стало, по мере моего приближения.

— Настенька! — сорвалось с его губ облегченное, а лицо озарила несмелая улыбка.

Он резво вскочил с трона, не обращая внимание на ворчание песца, и быстрым шагом сократил между нами расстояние. Перед тем, как оказалась в крепких объятиях, успела заметить, что Никодим за троном отсутствовал, но значения не придала. Потому что счастье и облегчение наполнили меня до края, а нос уловил еловый аромат, такой терпкий и знакомый, что слезы на глаза навернулись.

Макар прижал меня сильнее, закружил и аккуратно поставил на пол. Я спрятала голову на его груди и глаза прикрыла, как хорошо!

— Настенька, — прошептал он в самую макушку, — я уж за тебя испугался, что не справишься ты с силой чуждой.

— Тяжело это, не спорю, — ответила невнятно, пришлось поднимать голову, — только не откажусь я от своей обязанности, как мать моя отказалась. Духи в защите нуждаются, а кроме меня защиту некому им обеспечить.

Уверенно посмотрела в светлые глаза Макара, которые осеннее небо напоминали теперь, и губы поджала, на случай, если он спорить начнет и запрещать.

— Главное, не переусердствуй, — улыбнулся тепло, нежно проведя подушечками пальцев по моей щеке.

А по моему телу как молния пробежала, прямо тряхнуло всю, по низу живота расползлось тепло, а внутри будто цветы распустились от счастья. Я ответила на улыбку и прикрыла глаза, потому что Макар склонился так низко, что я купалась в его дыхание и свежем аромате. К губам тут же прикоснулись поцелуем, а руки мои схватили мужчину за шею, чтоб не упасть.

Макар провел языком по моей нижней губе, вызывая тихий стон и обхватил за талию крепче. Внутри будто костер разгорелся, яркий-яркий, сразу стало душно, а каждый участок тела закололо от предвкушения чего-то большего. Макар углубил поцелуй, будто хотел съесть меня, поглотить полностью, и я поняла, что совсем не против. Только пришлось спуститься с небес на землю, потому что нас прервало недовольное покашливание.

— Потом миловаться будете, — проворчал песец совсем рядом, — сначала дело обсудить надо.

Макар явно недовольно оторвался от меня, а я смущенно спрятала лицо у него на груди. Отчего-то стыдно стало за то, что чувства наши видно другим. Пусть даже это привязанный дух. Ведь Макар стал для меня всем миром. И мне не хотелось, чтобы этот мир видели другие. Я удивленно распахнула глаза и под недовольное сопение мужчины оторвалась от него. Даже смущение отступило, спряталось от нахлынувших воспоминаний.

— Ой, — произнесла я испуганно, — я ведь совсем про батеньку забыла, да про сестрицу с мачехой!

Прикрыла рот ладонями и уставилась на Макара испуганно.

— Они ведь в лесу остались, да не знают, что жива я, — пробормотала чуть тише, выискивая в светлых глазах ответы.

Макар вновь нахмурился, на скуле отчетливо запульсировала жилка. Пожевал губы и нехотя сказал, правда, из объятий так и не выпустил:

— Снежные волки царские их забрали.

У меня внутри все оборвалось будто, на глаза тут же слезы навернулись, губы задрожали. Не уберегла семью, силы все истратила, а не уберегла.

— Не расстраивайся, — голос Макара тут же смягчился, а большой палец стер с щеки слезинку, которая выкатиться успела, — все в порядке с ними. Допросят их в столице, да домой отпустят. Ты видишь, что на улице весна в права вступила? Значит, я даром доволен. А может, и не повезут их никуда, с миром пошлют на все четыре стороны. Служивым теперь не до них будет.

— Почему? — спросила сипло, да рот раскрыв, облегчение теплым пледом окутало, а нежность, смешанная с беспокойством, в глазах Макара заставляли трепетать все-все внутри.

— Потому что кому-то надо отчет царю предоставить о том, что разбойники уничтожены, да убийства на них списать, ведь нашли при них артефакт древний, — Макар вновь нахмурился, стиснул ткань моей накидки, даже почудилось, что треск послышался, — вожак у снежных толковый, землю носом выроет, а до истины доберется.

— Вожак? — вскинула я брови, удивляясь еще больше.

— Именно, — не стал объяснять Макар, а я настаивать не стала, что там за волки такие особенные, что царю отчеты пишут. Слабо представлялось, что звери будут лапой буквы выводить.

Меня другое интересовало, поэтому быстро спросила, чтобы смелость не растерять:

— А можно мне с семьей повидаться? — Макар глаза отвел, нахмурился пуще прежнего, тогда я упавшим голосом продолжила, — или весточку подать, что со мной все хорошо?

— В тебе сила смертоносная, любимая, — произнес он будто нехотя, а у меня сердце синичкой забилось от слов его, — для людей смертоносная. Пока ты навредить можешь.

Я опустила голову, а в глазах защипало снова. Вроде, переродилась, а все так же плачу по любому поводу. Правда, теперь перед Макаром, а не Жучке изливаю свои горести.

— Не плачь, родная, я передам весточку волхвам, а они уж семье твоей донесут, — произнес мой мужчина ласково, пройдясь легко по моим растрепанным волосам.

— Хозяин, — перебил вновь нас Панкратий, — терем рухнет скоро, может, сначала зиму призовешь? Чтобы заново отстроили дом вам?

Я замерла, прислушиваясь к капели вокруг, ведь ничего не замечала раньше, так рада была от того, что с любимым рядом.

— Нет, — ответил Макар, немного погодя, — отправимся в гости к брату моему, чтоб обвенчал нас. А терем пусть из камня да дерева строят. У людей пусть украшений накупят, и статуй краше прежнего.

Панкратий явно скривил морду, но покладисто кивнул, а я обмерла. Страшно мне стало перед встречей с могущественным братом Макара.

— Не бойся, родная, — прошептал мой мужчина нежно, — я не дам тебя в обиду. Да и власти над тобой такой, как над Мореной, у Светозара нет. Проведем там неделю, да вернемся. Я бы сам не поехал к нему, лучше б на земле поспал, пока терем отстроят, но кроме него нас обвенчать никто не в силах.

Вдруг Макар отстранился, поймал мой взгляд, а в глазах серьезность, смешанная с затаившимся страхом:

— Или ты не хочешь замуж за меня?

Я стояла на высоком холме и смотрела на раскинувшиеся под ногами зеленые леса, аккуратные поля вдалеке. Ветер игриво теребил мои волосы, щекоча ими шею, но я не обращала внимания на неудобства. Вцепившись со всей силы в руку Макара, я старалась запомнить и рассмотреть как можно больше.

Ведь никогда я далеко от дома не ходила, даже в столице не была. Да и смотреть у нас не на что. Снег, сосны да ели и серые скалы, теряющиеся в тяжелых облаках.

А летом часто холод и дожди проливные. Такие, что урожай получался скудным из года в год, люди голодали. Это сейчас все лужами растекаться стало, оголяя промерзшую землю. Наверное, деревенские праздник устроили, в честь прихода весны.

А здесь настоящие заросли лиственных деревьев. Могучие великаны с пышными кронами тянули свои ветви к лазурно-синему небу, чистому, яркому, что глаза слепило. Да тепло так, как с печкой растопленной дома не согреешься.

А там, на самой линии горизонта сверкало бирюзой море. В школе по географии проходили когда-то. Я его раньше только на картинках и видела, да там и в половину красоты не описывали, наверное, специально, чтоб родину покидать не хотелось.

— Макар, — позвала я глухо, во все глаза разглядывая крыши домов, затерявшихся меж деревьев, да разбросанных по полям, — а объясни мне еще раз, пожалуйста, почему я не таю?

Он повернул ко мне голову, а во взгляде читалось неподдельное удивление. Пришлось оторваться от созерцания, чтобы разглядеть будущего мужа еще раз. Ведь он на хитрость пошел, чтоб я согласилась с ним пойти на чужбину. Заставил меня согласиться на все, лишь бы он не засомневался в моих к нему чувствах.

Панкратий потом шепнул мне по секрету, что Макар мог бы и в терем Светозара пригласить. Но тот мог отказаться, поэтому Черный бог решил навестить брата визитом. Ради меня, вернее, ради нашего с ним счастья. Хоть и не общался с братом очень долгое время. Почему — мне никто не рассказал.

— А с чего ты взяла, что растаешь? — спросил он озадаченно, разглядывая меня пристально, отчего сердце чуть из груди не выпрыгнуло, а дыхание сбилось.

— Папенька сказал, что нет ходу мне в государство соседнее, — ответила неуверенно, вспоминая слова родителя, — потому что мать моя — дух морозный.

Сказала и тут же осеклась. Ведь Морена не была владычицей холода никогда, лишь силу позаимствовала.

— По глазам вижу, что поняла свою ошибку, — хохотнул мужчина и легко коснулся губами моего виска, — забавная ты у меня. Ни разу не пожалел, что дар твой принял.

Я смущенно улыбнулась и глаза прикрыла, тая от нежности и ласки. Не надо мне никаких красот иноземных, мне хватит его тихого голоса, проникающего во все потаенные уголки моего тела, его мягких губ и нежных рук.

От воспоминаний о минувшей ночи, или дне, я покраснела еще больше, а низ живота заныл от желания продолжить. Одернула себя и с силой оторвалась от Макара, спросила, чтобы не наброситься на него прямо тут, на холме, где любой разглядеть наши игры сможет:

— А ты почему не таешь тогда?

— Любопытная какая, — мягко рассмеялся Макар, заставляя меня тонуть в переливе его голоса, — я же не снеговик, все же. Тут моя магия слабее, не спорю, потому что брат мой здесь хозяин, но это не значит, что я превращусь в лужицу и впитаюсь в землю.

Облегченно выдохнула и несмело улыбнулась. Ведь я за Макара-то больше, чем за себя, переживала. Мне мороз не страшен, а жары я никогда не знала. А Макар всю жизнь в Заколдованном лесу провел, где царствует зима. Вот я и подумала, что он лета не вынесет.

— Ты переживала за меня? — прохладная рука легла на мою талию и прижала меня ближе к мужскому телу.

— Ты этому удивляешься? — посмотрела я в его глаза непонимающе, ведь я не могу о нем не заботиться.

— Я этому радуюсь, — снова поцелуй в висок, — а теперь пойдем, иначе Светозар придумает, как нас встретить поэкзотичнее. И, поверь, нам это вряд ли понравится.

Я кивнула и, переплетая наши пальцы, пошагала за Макаром по еле приметной тропинке, теряющейся в траве и цветах.

— А где живет твой брат? — спросила я, когда устала молчать и перебирать ногами.

Сразу представила, что он живет посреди лиственного леса, в тереме из огромных листьев, как в одной из школьных книжек нарисовано было. Кажется, такие дома назывались бунгало. Но я могла и ошибаться, восемь лет прошло, как я учебу бросила.

— В Жемчужной крепости, — ответил Макар, поморщившись.

Я огляделась заинтересованно, пытаясь отыскать эту самую крепость. Но на глаза попадались наши опасные Белые горы, из которых мы вышли. Дальше снежинки отказались перемещать хозяина, истаяли недовольно в воздухе, раскаленном жарким солнцем.

— Ты не увидишь его терема, родная, — заметил Макар, когда я откровенно головой вертела из стороны в сторону, — спрятал Светозар свое жилище от чужих глаз в ущельях каменных, что лагуну жемчужную от людей прячут.

Вот, значит, почему крепость жемчужная? В лагуне одноименной находится. Знать бы еще, что это такое — лагуна.

— Нам туда долго идти? — поняла я вдруг, что ноги я стопчу знатно, и новые туфельки, которые Макар сам надевал на мои стопы, в лохмотья превратятся.

— Нет, — улыбнулся мужчина, — но если ты устанешь, скажи, я донесу тебя на руках. Негоже невесте моей мозоли натирать по камням басурманским.

Я снова вспыхнула, как свечка парафиновая, только улыбка сама собой расплылась. Счастливая и широкая, Макар в ответ улыбнулся и вдруг подхватил меня под колени неожиданно, да над землей поднял. Я взвизгнула от неожиданности и за шею его уцепилась.

— Макар! — крикнула я недовольно, от того, что испугалась, — я же не устала!

— А я решил тебя донести, — подмигнул он мне весело и, прикрыв глаза, вдохнул аромат моих волос, чем смутил еще больше.

Я спряталась на его груди и решила молчать, чтобы не смущаться пуще прежнего.

— Вмиг доберемся, родная, — прошептал он мне на ухо, щекоча на удивление горячим дыханием.

Я кивнула куда-то в район его ключиц, и прикрыла глаза. Дорога показалась мне быстрой. Макар передвигался настолько стремительно, что я и не заметила, как вокруг все наполнилось криком странных птиц, а в нос ударил терпкий запах, который раньше не ощущала. Но не успела открыть глаза и рассмотреть, куда мы успели добраться, как грубый мужской голос окликнул нас.

— Стой, кто идет! — пророкотал он яростно, — как посмели вы нарушить границы земли священной?!

Тело Макара напряглось, будто он готовился к броску, а я с удивлением обнаружила, что перед нами возвышались два огромных человека. Одетые в светло-бирюзовые одежды, они сверкали начищенными доспехами и грозно рассматривали нас сквозь прорези в шлемах.

Я сжала пальцами кафтан Макара и насторожилась. Неужели это тот сюрприз, о котором только говорил мужчина? По его нахмуренным бровям и напряженному взгляду понять мне это не удалось.

Я выдохнула и стала ожидать развития событий. Стражники или блюстители порядка на чужбине синхронно положили руки в железных перчатках на навершия мечей, что покоились на их поясах, а Макар, наконец, решил представиться:

— Меня Макар зовут, а это невеста моя — Настенька. Мы пришли с соседних земель снискать благословения Белого бога на брак наш скорый.

Я аж рот открыла, уставившись на мужчину огромными от удивления глазами. Он, конечно, не соврал, но и не сказал, кто мы с ним на самом деле.

— А вы записаны? — поинтересовался один из стражников, в голосе напряжения поубавилось, а руки обоих мужчин соскользнули с наверший.

— Белый бог в курсе, что мы пожалуем, — скупо улыбнулся Макар, — доложите, что Макар с Настенькой добрались, этого достаточно будет.

— Эк какие уверенные, — хмыкнул второй стражник, и ехидно добавил, — а может, мы вас обратно отправим? К городовому? Чтобы штраф назначил, за дерзость?

Улыбка Макара превратилась в оскал, от которого повеяло холодом, но мужчина лишь аккуратно поставил меня на землю и медленно полез во внутренний карман кафтана. Стражники вновь напряглись, готовые в любой момент выхватить свои мечи, а мужчина лишь вытащил пухлый мешочек и произнес небрежно:

— Может, мне лучше заплатить вам? Зачем городового тревожить?

В глазах стражников зажегся алчный огонек, и сильнее разгорелся после того, как Макар потряс мешочком. Внутри холщовой ткани весело зазвенело.

— Уважаем деловой подход, — прокряхтел один из стражников и протянул руку к целому мешочку, но Макар незаметно отпрянул на шаг, поэтому рука в железной перчатке схватила воздух.

— Удалой ты, — хмыкнул мужчина, развязывая тесемки, — но жадность — тот порок, который Белый бог терпеть не может, разве ты не в курсе?

Лицо стражника моментально побледнело, а второй пнул его под голень. Я не поняла, что такого страшного сейчас совершил стражник, но оба мужчины заметно затряслись и резко обернулись назад, а ухмылка Макара шире стала.

— Прости, всемогущий! — возопил непонятно в чем провинившийся стражник и бухнулся на колени.

Его доспех жалобно звякнул, а мне почудилось, что земля содрогнулась. Я оторвала изумленный взгляд от мужчины и заметила за закрытыми воротами чью-то светлую фигуру, она будто из воздуха возникла, ведь секунду назад за невысокой оградой никого не было.

— Черный бог меня попутал, — еще громче запричитал стражник и лбом, закрытым шлемом, впечатался в землю, вытянув перед собой прямые руки.

Я чуть не прыснула от такого сравнения, но сдержаться сумела, потому что не к месту веселость моя. Фигура подошла вплотную к створкам ворот, и я смогла разглядеть высокого мужчину, одетого в подобие свободной накидки на голое тело. В его волосах цвета воронова крыла играли солнечные зайчики, а короткая борода скрывала улыбку, я это по морщинкам вокруг глаз поняла. Только вот, встретившись взглядом с черной бездной его глаз, я будто к земле приросла.

Отчего-то по позвоночнику змейкой прошелся холодок, а пальцы сами вцепились в рукав Макара, в поисках защиты. Хозяин ворот а кто бы это мог еще быть?) оглядел меня заинтересованно, отчего внутри живота будто все в узел скрутилось, а улыбка мужчины шире стала.

Макар приобнял меня за плечи, немного сжав пальцы, это немного помогло — перестала ощущать себя букашкой, которую могут раздавить в любой момент. Именно такие мысли засели в моей голове, стоило только встретиться взглядом с подошедшим человеком, а сердце неистово забилось в страхе.

Мужчина выпустил меня из плена своих опасных глаз почти сразу, но страх только усилился, сковывая меня по рукам и ногам. Он перевел взгляд на бьющего челом стражника и велел глубоким и неожиданно приятным голосом:

— Встань с колен, не твоя вина, что тебя сманили богатствами.

Вроде голос звучал по-отечески добро, но внутри поселилась какое-то ожидание скорой беды, оба стражника, видно, испытывали нечто подобное, потому что затряслись пуще прежнего, а тот, что провинился, заплакал в голос, но даже не подумал оторваться от земли.

— Ты, как обычно, исследуешь грехи людские, брат? — обратился вдруг мужчина к Макару, а я с ужасом осознала, что передо мной стоит сам Белый бог.

Глаза опустила, ресницами прикрыла, да затряслась внутренне, желая исчезнуть побыстрее. Если к Черному богу я привыкла, то брат его вызывал внутри благоговейный трепет пополам с животным ужасом. Против родни любимого я ничего не имела, но отчаянно возжелала оказаться подальше отсюда.

— А ты эти самые грехи презираешь, Светозар? — в тон ему ответил Макар, — может, пригласишь нас в дом? Раньше ты слыл гостеприимством.

— Конечно, — спохватился вдруг тот и взмахнул рукой.

Стражники, как по команде, перестали трястись и резво отворили тяжелые ворота. Провинившийся так стремительно вскочил с колен, что я даже не заметила движений. Вот он бился лбом о землю, и стенал, а тут уже без лишних звуков тянул на себя одну из створок.

Макар тут же спрятал мешочек с золотом обратно в карман, взял меня бережно за руку и потянул на встречу со своим братом. Я сглотнула тугой ком, застрявший, как кость в горле, и нехотя шагнула за мужчиной. А сердце, как сумасшедшее, колотилось, предвещая беду.

Светозар самолично проводил нас в огромных размеров комнату, светлую, продуваемую теплым приятным ветром, что жары уличной не ощущалось, да усадил на подушки мягкие. Они оказались раскиданы по комнате в беспорядке и, видно, заменяли мебель.

Сам же хозяин уселся напротив и взял в руки странный стакан на длинной ножке, из прозрачного стекла. В стакане плескалась темно-бордовая жидкость, еле заметно окрашивая его стенки.

Я прикрыла глаза в попытке совладать с зарождающимся внутри ужасом. Отвлеклась на то, что увидела по дороге в хоромы Белого бога. Светозар жил в таком диковинном месте, какого я ни разу не видела, даже на картинках в книгах. Мощеная камнем широкая тропа терялась в густых зарослях незнакомой растительности. Вокруг пели, кричали, танцевали диковинные птицы и звери, заставляя меня вздрагивать всем телом от резких и громких звуков.

В глубине сада прятался белоснежный терем, вытесанный из дорогого камня. Я, конечно, цены на строительные материалы не знала, но внутри поселилась уверенность, что все вокруг не дешевое. Солнце играло лучиками на его стенах, бликами бегало по высокой траве, да так, что ослепнуть можно. Даже снег в самый погожий день на родине в иной раз не так глаза режет.

— Так зачем ты пожаловал, брат? — отвлек меня от воспоминаний бархатный голос Светозара, пробирающийся под кожу неприятными мурашками. — Ты мой дом обходишь уже лет сто стороной. Что произошло?

Я глаз не поднимала, но буквально нутром почувствовала, как меня просканировали взглядом. Все органы будто корочкой льда покрылись, а поджилки затряслись. В голове забилась мысль: “Сбежать! Домой!”. Но я подавила порыв и слабо улыбнулась Макару, когда почувствовала его руку на своей талии.

Он приобнял почти невесомо, но это оказалось лучшей поддержкой, страх отступил. Ненадолго, скорее всего, но моментально сбегать перехотелось. И чего это я? Ведь не человек я больше, нечего мне богов бояться.

— Жениться хочу, — ответил Макар скупо.

— Ты же только вчера развелся, — хохотнул Светозар, — какой прыткий.

Я нахмурилась, странное понятие времени у Белого бога. Неужели, его уже разобрала старческая болезнь, которую и баба Нюра вылечить не в силах?

— Тебе то какое дело? — в тон ему хмыкнул мужчина.

Светозар дернул плечом, но промолчал. Тогда Макар прижал меня к себе плотнее, от чего сердце сбилось с ритма, а в животе затрепетали бабочки.

Ощутила, что щеки наливаются румянцем, стало стыдно за мысли свои о Макаре, ведь не дело сейчас мечтать о том, чтоб он руку вниз опустил, на бедро, наклонился ко мне и поцеловал жарко, глубоко, будто изголодался по ласке женской. Вдох-выдох. Помогло, прислушалась к разговору вновь, чтоб меньше думать.

— А Морену, я смотрю, тебе не жалко, — спросил Светозар, отставляя пустой стакан на стеклянный столик на роликах.

— Чего ж ее жалеть? Сама виновата, — бросил Макар небрежно, но уловила я в тоне его голоса напряжение. Сложно ему о жене бывшей вспоминать, да и о матери непутевой мне тоже вспоминать не хотелось. Она слилась со своим царством подземным, духи недовольные забрали ее непокорность и капризность.

— Значит, зря я создал ее для тебя?

Голос Светозара звучал добро, ровно, но я ощутила, как на затылке волоски дыбом встали. Макар ощутимо напрягся, но виду не подал, ответил уверенно:

— Почему же зря? Не создай ты ее, не нашел бы я свою Настеньку.

И в висок меня поцеловал, нежно, но показалось, что специально, на показ.

— Что ты имеешь в виду, брат? — в голосе Светозара впервые появилась неуверенность, — Морена создала девицу?

— Нет, — Макар нахмурился тут же и плечами передернул, будто избавлялся от назойливой букашки, щекочущей его спину, — она ее родила.

Я даже глаза подняла, чтоб на реакцию Белого бога посмотреть. Тот решил отпить новую порцию бордовой жидкости, которой вновь наполнили стакан невидимые слуги. Невидимые, потому что я даже движений не заметила, разглядывая пол с правой стороны.

Светозар подавился, расплескал жидкость на свои белые одежды, и громко закашлялся. Я ощутила как до меня долетели брызги. Поморщилась, но виду не подала, что мне неприятно.

— Ты из ума выжил?! — откашлявшись вскрикнул Светозар, даже на ноги вскочил, — браком с собственной плотью сочетаться собрался?!

Но осекся на полуфразе и уставился на Макара сверху вниз. В глазах его угадывалась злость, она будто тучей черной застила его лучезарный взгляд. Я обхватила плечи руками невольно, да отодвинулась дальше на подушку, чтоб бежать проще было.

— Подожди, — сказал он вдруг спокойно, снова уселся на свои подушки и взмахнул рукой: стакан с недопитой жидкостью моментально исчез, а запачканная одежда сделалась новой, — Морена не могла иметь детей ни от тебя, ни от меня, я такой ее создал. Да и в царице подземного царства жизнь бы не зародилась, тело ее ядом бы плод сгноило.

Меня вновь окинули изучающим взглядом, хорошо, глаза в пол уткнула, пока они обо мне и матери разговоры вели. Щеки снова покрыл румянец, но я поджала губы и не ответила. Потому что доказательство того, что я — дочь Морены — неоспоримо. Во мне течет ее сила, ее кровь и ее наследие.

— Значит, не так силен яд оказался, — хмыкнул Макар напряженно, — родилась моя Настенька у нее от простого смертного. Не погибла в снегах суровых, да в горах опасных. И на пути моем встретилась, — тут в его голосе вновь появилась такая нежность, что губы невольно в улыбке расплылись, а пальцы сжали предплечья до боли, чтобы руки к любимому не потянуть, — так обвенчаешь нас уже или нам подождать, пока ты в себя придешь?

— Обвенчаю, — сдался Светозар, но в голосе его плескалась чистая ярость, — только рассказать тебе прежде все придется. Долго я отдыхал, видно, совсем распустил созданий своих.

— А ты про пророчество поведай взамен, — согласился Макар, — кто его произнес, когда, почему я о нем слыхом не слыхивал? И где твоя нареченная?

Послышался тяжелый вздох.

— Тогда пройдем в трапезную, — криво улыбнулся Светозар, прожигая Макара взглядом, я не утерпела, глаза подняла, — да отобедаем. Долгий разговор нам предстоит.

Трапезная представляла из себя комнату с округлыми стенами, прозрачными с одной из сторон, с видом на багряный закат. За стеклянными стенами ее открывался целый мир, как мне показалось, сказочный, богатый и разнообразный. Солнце лениво подползало к горизонту, наполняло все золотисто-красным свечением.

Я не выдержала, несмело шагнула ближе к стене и тут же охнула, вниз круто уходил скалистый обрыв, теряясь в густой зелени растений. Ведь, насколько я у ворот рассмотреть успела, жилище Белого бога окружали острые скалы, за ними начинался густой лес. Видно, терем построен таким образом, что одна часть его как бы в низине, за опасными скалами, а вторая возвышалась над морем. Чтобы открывался волнительный вид на эту самую лагуну — закругленная полоса белоснежного песка, омываемая морем.

Оно, кстати, тоже переливалось под мягкими лучами, бархатилось пеной, звало к себе. Меж деревьями по дороге к терему я и разглядеть такой красоты не успела, а сейчас взгляда оторвать не могла. Хоть и понимала, что это невежливо, и вести себя скромнее надо.

— Нравится? — раздался почти над ухом голос Светозара, от чего я вздрогнула и шарахнулась в сторону, потеряв контроль.

Его брови тут же поползли вверх, а в глазах застыл немой вопрос, но интересоваться моим странным действием он не стал. А я попятилась невольно и почувствовала, будто щеки загорелись алым пламенем. Но далеко не ушла, попала в родные объятия.

— Не пугай мою невесту брат, — усмехнулся Макар, нежно стиснув мои плечи пальцами, — она с бессмертными богами общаться не привыкла, ей время надо.

Светозар развел руками и растянул губы в виноватой улыбке, только взгляд цепко прошелся по моей фигуре, пугая все больше. Вот бы быстрее обвенчаться, да домой сбежать. А видов и у нас отличных хватает. Эка невидаль, большая соленая лужа, над которой кружат горластые птицы.

Светозар, тем временем, жестом пригласил нас к длинному столу. Тот буквально ломился от незнакомых лакомств, а в воздухе веяло такими дурманящими запахами специй и мяса, что мой желудок недовольно сжался, требуя приступить к трапезе немедленно. Кроме трапезной зоны в комнате предметов больше не углядывалось, поэтому я внутренне поразилась размерам стола, который, казалось, занимал большую часть пространства.

Чтобы я перестала ловить ворон, Макар подтолкнул меня к плетеному стулу, коих оказалось три, четвертый же, в который уселся сам хозяин, походил больше на искусно вырезанный трон из диковинных пород дерева. Потому что под лучами, вольно проникающими через прозрачные стены, он переливался всеми цветами радуги, будто подмигивал.

Обедали молча, потому что еда оказалась такой вкусной и необычной, что я, кажется, потеряла голову и уплетала порцию за порцией. Даже думать не хотелось, как это со стороны выглядело. Но вот, наконец, подали ароматные напитки, и я довольно откинулась на неожиданно удобную спинку стула. Глаза слипались, а мужчины начали негромкую беседу, не привлекая к ней меня. Незаметно для себя я погрузилась в сон.

Черный бог

— Выйдем? — спросил я жестко. Наигранного спокойствия как не бывало.

Светозар молча поднялся со своего любимого трона, который подарил ему когда-то я, когда еще не хранил на него обиду сильную. Я покинул трапезную следом, бросил тревожный взгляд на дремавшую Настеньку. Это к лучшему, негоже ей разговоров наших слушать, да переживать напрасно.

Мы преодолели крутые ступени, выдолбленные прямо в горной породе и вскоре спустились на открытую террасу. Из нее открывался вид на лагуну. Оттуда слышался крик чаек и бархатистый шум волн. Брат всегда любил уединение и красоту. С веками его предпочтения не изменились.

— Зачем на самом деле явился? — бросил мне Светозар, а во взгляде привычная надменность.

Никакой показной благодетели, никакого образа понимающего и справедливого. Как только Настенька его сущность почувствовала? Ведь затряслась вся, сжалась, в меня вцепилась. От воспоминаний о ее ледяных пальчиках на рукаве моей рубахи на сердце потеплело, а вопреки всему на губах заиграла улыбка. Но я тут же ее спрятал от зоркого взгляда брата.

— Я не врал тебе, пришел венчаться, — стиснул кулаки и приготовился ко всему, чему угодно. Брат всегда непредсказуем.

То с родственными чувствами лезет, то убить пытается. Вспомнив причину, по которой я с братом не общался так долго, как раз и была его вспышка ярости.

Я тогда возмутился, что он создал мне жену, не спросив моего мнения и поставил перед фактом. Либо добровольно жениться, либо насильно. Но в любом случае я оставался в проигрыше.

Тогда-то я и ощутил на своей шкуре, каков брат в гневе, если серьезно настроен. Единственный раз в своей бесконечной жизни почувствовал себя смертным. Неприятное откровение.

В глазах Светозара мелькнула насмешка, но он тут же отвернулся, оперся ладонями на белоснежное ограждение, устремил свой взгляд вдаль, к самому горизонту. Я поджал губы, но не стал комментировать его отношение. Не стоит оно того.

— Не спросишь, что с Фросей стало? — спросил он вдруг, а в голосе почудилась спрятанная скорбь.

Сердце неприятно кольнуло от упоминания первого сотворенного мной духа. От того, что она оказалась “сырой”, недоделанной, ее захватило сумасшествие. Только Светозар отчего-то не избавился от подаренного ему брака в первые же минуты. Он спрятал ее в своем тереме и сказал, что это лучший подарок. Тогда мы только учились своей силе и создавали свои царства. Неужели, он прервал ее мучения? Нет, лучше не знать. И не думать о том, что именно она могла быть его нареченной.

— Я знаю твои привычки, — поморщился я невольно, — можешь не рассказывать.

— Странно, что ты их не перенял.

— Зато их переняла Морена, — я помедлил, но все же спросил, — скажи, пророчеству можно доверять?

Светозар повернулся ко мне снова, а во взгляде появилась усталость, будто надоело ему быть бессмертным.

— Раз оно тебя так интересует, то отвечу, — начал он, вновь приобретая привычный вид надменного мерзавца, — пророчество появилось до нас с тобой, когда мира еще не было. Только текста истинного никто не знает. Поэтому я предпочитаю в него не верить, и ему не следовать, — он смерил меня предупреждающим взглядом и жестко отрезал, — даже не думай создавать для меня вторую половинку. Мне прекрасно живется одному.

— С человеческим гаремом, — добавил я ядовито, не утерпел.

— У меня свои слабости, — поморщился брат, бросил мимолетный взгляд куда-то за мою спину.

Я не стал оглядываться, хоть по телу и прошла нервная дрожь.

— Мы пробудем у тебя неделю, не помрешь от злости? — перевел я тему, чтобы прекратить разговор, но у Светозара оказалось свое мнение на это.

— Не помру, можешь не надеяться, — хмыкнул он издевательски, снова прожигая меня взглядом, — ты мне зубы не заговаривай, рассказывай, как так получилось с Мореной и этой твоей человечкой.

Леший, а хотел бы промолчать, но от брата деваться некуда. Вздохнул и принялся за рассказ, который местами и сам толком не знал.

Аська

Сон мой оказался настолько сладок и глубок, что я не сразу осознала, что не дома очнулась. Зевнула, потерла глаза пальцами и сладко потянулась. Тут же свалилось осознание, что мы в гостях у Белого бога, с которым шутки плохи. Нахмурилась и огляделась. В трапезной я осталась одна, стол уже прибрали, а небо за стеклом окрасилось в разные оттенки фиолетового и багряного. От солнца осталась лишь половина, вторую же поглотило море. Будто прожорливое чудовище, которое способно свет съесть без остатка. Я улыбнулась своим мыслям и пошла на поиски Макара.

Терем мягко освещался странными факелами, прикрепленными к стенам. Они не чадили и давали столько света, будто и не вечер поздний на дворе. Я удивленно хмыкнула, но прикасаться к диковинам не стала. Мало ли, они опасные.

Коридоры в теремt сплетались в лабиринты, а комнат оказалось столько, что я устала открывать и закрывать массивные двери. С каждым шагом росло волнение, ведь не повстречался мне никто. Ни дух привязанный, не пролетал мимо, ни человек, служащий Белому богу, не проходил.

Вокруг угадывались разные шорохи и далекие разговоры, но каждая следующая комната отвечала мне тишиной и пустотой. Не заплутать бы, а то так и останусь навечно в этих лабиринтах, если хозяин не изволит меня выпустить.

Вдруг передо мной, как по волшебству, выросла неприметная дверь. Она отличалась от остальных темным цветом и отсутствием замысловатых рисунков, которые на дверях остальных красовались.

Я воровато огляделась и нажала на ручку. Скрипнули несмазанные петли, а носа коснулся застоявшийся запах. Внутри оказалось темно, свет из коридора освещал каменный пол. Я отворила дверь пошире и шагнула внутрь. С помощью слабого освещения удалось разглядеть очертания предметов, они в беспорядке оказались разбросаны по комнате, мешая свободно по ней передвигаться и грозя поставить мне пару синяков.

Шагнула вглубь, моего слуха тут же коснулось тихое шептание. Я нахмурилась и прищурилась, пытаясь разглядеть свет чужих душ. Потому что в комнате ощущалось чье-то присутствие, но разгадать, кто находился в темноте, не удавалось. Я еще плохо свои способности контролировала.

Вскоре, глаза как бы настроились, и мне удалось разглядеть свечение чужой души. Она ютилась в дальнем углу от входа. Свечение показалась мне странным. Будто клочками в пространстве повисло. Я нахмурилась и полагаясь на особое зрение, аккуратно приблизилась к духу.

Передо мной оказалась железная кровать и зашторенное плотными занавесями окно. Сквозь щели в плотной материи пробивался неяркий свет. Видно, снаружи еще не стемнело совсем.

На кровати, у изголовья, сидел обнаруженный мной дух. Им оказалась худая девушка, она раскачивалась взад вперед и шептала что-то себе под нос. На меня она не обратила никакого внимания.

Девушка показалась мне совсем юной. Даже младше меня, но по свечению я поняла, что это совсем не так. Дух древний, возможно, старше всех виденных мной. Только светилась она блекло, мерцала в полумраке комнаты, клочьями паря в воздухе. Будто разорвал кто жестоко. Сердце сжалось от жалости к незнакомому духу.

Подошла ближе и пригляделась к девушке. Спутанные, будто бесцветные, волосы паклями спадали до самой кровати и в беспорядки разметались по постели. Создалось ощущение, что их не стригли никогда в жизни.

Взгляд темных глаз застыл в одной точке, а кожа казалась прозрачной от синеватого сияния ее души. Девушка выглядела ожившим трупом, какими в детстве непослушных непосед пугали. А черты лица тонкие, красивые. Никогда таких прелестниц не видела. Правда, из-за излишней худобы щеки впали, а черты заострились. Откормить бы, кожа да кости ведь.

Девушка совершенно не обратила внимания на то, что ее уединение нарушено, а в комнате прибавилось освещения. Я поджала губы, кивнула самой себе и коснулась ее плеча. Никакой реакции. Скрестила руки на груди и негромко позвала:

— Эй, что с тобой?

Мой собственный голос показался мне громом после затишья. Повела плечами, наклонила голову набок, но девушка осталась в прежней позе. Шептала тихо и раскачивалась.

Шагнула в сторону и дернула одну из занавесок, чтобы пустить в комнату хоть немного воздуха, но меня накрыло такой волной ярости, смешанной со страхом, что я резко обернулась.

В дверях стоял Белый бог и испепелял меня взглядом. Он без слов подлетел ко мне, схватил за запястье. Я невольно вскрикнула, потому что руку до самого локтя прострелило острой болью. Так же молча брат Макара дернул меня к выходу и, вытолкнув в коридор, плотно прикрыл неприметную дверь.

Я попятилась, растирая поврежденное запястье, замирая внутри от ужаса. Потому что лицо Светозара сейчас говорило только о желании убить кого-нибудь скорее. И этим кем-то была я. Я уже распрощалась с жизнью, но Белый бог вдруг прикрыл глаза и повернулся в сторону.

— Никогда не заходи в эту комнату, — произнес он грубо, голос его слегка подрагивал, а кулаки сжались, — поняла?

Я усиленно закивала, готовая пообещать все, что угодно, лишь бы меня не распылили по воздуху, продолжая пятиться назад. Белый бог остался на месте, продолжая прожигать во мне дыру, но взгляд его немного смягчился. Только коленки у меня все равно тряслись, да мурашки бегали по всему телу. Страшно.

— У меня к тебе еще одна просьба, — сказал он вдруг спокойнее, даже улыбнуться попытался, только вышло плохо.

— А это была просьба? — пискнула я, не совладав с языком своим.

— Пока да, — попытка улыбки превратилась в зловещую ухмылку, — не говори брату моему, что видела здесь Фросю.

Я подняла брови в удивлении и даже трястись на миг перестала.

— Фросю? — спросила, не подумав.

В глазах Светозара вновь разгорелся потухший было огонь ярости. Он шагнул ко мне, загородив свет факела. Его лицо показалось оскалом дикого зверя.

— И не спрашивай никого, кто это, — процедил он еле слышно.

— А вас спросить можно? — пролепетала я, обхватив себя руками в защитном жесте.

Еще немного и я грохнусь в обморок. Надеюсь, сзади не лестница вниз?

— Не стоит думать, что Макар защитит тебя, — произнес он еле слышно, спустя несколько бесконечных секунд, — я, все же, старший брат. Поэтому, совсем не задавай вопросов и находись подле Макара, целее будешь.

Я испуганно кивнула и замерла, ожидая того момента, когда можно будет сбежать, и не важно, куда. Белый бог отстранился, поправил съехавшую рубаху и оглядел меня совершенно другим взглядом, будто и не было этих нескольких минут всепоглощающей ярости и моего животного страха.

— Ты ведь не взяла с собой одежды сменной? — спросил он озадаченно.

Я захлопала глазами, приоткрыла рот и замотала головой отрицательно, потому что и слова бы не выдавила. Его странный вопрос сбил меня с толку, а желание сбежать только усилилось.

— Негоже это, венчаться в дорожном платье, — заявил он уверенно, даже улыбнулся по-доброму, как вначале нашего знакомства, только коленки ходуном от его улыбки заходили пуще прежнего, — да не трясись ты, — бросил он вдруг с долей раздражения в голосе, — не съем я тебя. Пойдем, отведу тебя к своим девочкам. Они найдут, во что тебя нарядить.

И уверенным шагом пошел прочь, в ту сторону коридора, откуда пришла я. Если и появилась у меня мысль — сразу сбежать, то воплощать в жизнь я ее не стала. Всем существом почувствовала, будто Светозар нацепил на меня поводок и с нажимом тянет за собой. Выдохнула сдавленно и поспешила следом. Невидимый обруч, который сжался вокруг моей головы, исчез без следа, стоило мне отдалиться от неприметной двери. Здоровье и жизнь дороже, чем тайна чужого духа. Даже если сердце кровью обливалось от того, что я помочь не могу заблудшей душе.

Белый бог размашистым шагом преодолевал коридоры и переходы терема, из-за чего мне приходилось практически бежать, поэтому к концу пути я сильно выдохлась, стерла пятки и взмокла. Но никто не обратил на мое состояние внимания.

Смахнула со лба пот, поправила выбившиеся из косы волосы и выпрямилась. Нечего слабости перед Светозаром показывать, мало ли использует против меня. Выпрямилась и оглядела комнату, в которую мужчина меня привел.

Полы застилал ворсистый ковер, похожий на зеленую траву в разгаре лета, вокруг валялись подушки и бесформенные тюки настолько разных цветов, что в глазах зарябило. Стены выкрашены в светлый цвет, между желтым и оранжевым оттенками, а легкий тюль прикрывал огромные окна и дверь на улицу. Он медленно колыхался под порывами ветра, отчего переливался под ярким освещением. Будто по всей кромке тюля шла серебряная или золотая нить. Я бы не удивилась.

Только не убранство комнаты меня насторожило, а веселый девичий смех, доносящийся с улицы. Он временами тонул в странном гуле, будто на улице ливень. Хотя на небе ни тучки не плавало. Я нахмурилась и бросила взгляд в сторону Светозара. Он блаженно улыбался смотря куда-то за границу тюля.

— Озорницы, — произнес он вдруг, — снова в воде играют.

И прошел к выходу, не сказав ничего определенного больше. Я, озадаченная и все еще напуганная, медленно прошла следом, ожидая, что меня остановят. Но никто не остановил.

Мы оказались на открытой деревянной площадке, с нее ступеньки спускались прямо в воду. Там резвились девицы, одна краше другой, плескались, играли в догонялки. И все бы ничего, только на них ни единой вещички не обнаружилось. Бегали прямо так, в чем мать родила. А как заметили Светозара, так с визгом бросились на него всей толпой. Оплели руками, прижались разгоряченными телами, отчего я ощутила, как щеки краснеют от смущения и стыда.

Вдруг на мои плечи легли прохладные ладони а ушей коснулся чуть хриплый голос Макара:

— Я тебя обыскался, а ты тут с обитателями знакомишься.

Сердце заколотилось о ребра, похлеще синички, пойманной в силки, а внутри зародилось возмущение. Он ведь меня оставил одну, если бы не бросил в трапезной, я бы не нашла проклятую дверь и не тряслась бы от страха, прощаясь с жизнью.

Развернулась резко и поджала губы, требуя взглядом ответов. Макар, довольно улыбался и лениво разглядывал действо, что за моей спиной разворачивалось. Вдохнула-выдохнула и процедила сквозь зубы:

— Нечего оставлять меня было. Правда, мы с твоим братом так мило поболтали, что он решил познакомить меня со своими девочками.

Макар перевел рассеянный взгляд на меня и приподнял одну бровь, будто в удивлении.

— Это сотворенные им духи для утех, — пробормотал он медленно, почесав нос рукой, — странно, что он тебя сюда привел.

Я дернула плечом и молчаливо развернулась, ожидая окончания представления. Руки чесались отвесить Макару оплеух, завязать ему глаза, но я понимала, что это будет выглядеть по-детски. К тому же, он бог, а я простой дар, хоть и полукровка. Обхватила себя руками и насупилась. Знала ведь, что плохая затея — к брату его ехать. Худо мне станет. Быстрее бы венчание и домой со спокойной душой. Не думать о чужих тайнах, не бояться, будто острый нож, взгляда Светозара и его пугающей мощи, и не ревновать Макара, как глупая дурочка.

Светозар аккуратно отлепил от себя девиц тем временем и развернулся к нам лицом.

— Хотите присоединиться? — спросил он бесцеремонно, кривя ухмылку.

Я задохнулась от возмущения и запылала щеками, как печка. Но мне не дали выплеснуть это самое возмущение на девиц и мужчин. Светозар тут же махнул рукой и произнес:

— Шучу, не для того я твою невесту привел Макар, не хмурься. Девочки, — обратился он к нагим распутницам, которые продолжали вокруг него виться, — оденьтесь, чтобы не смущать наших дорогих гостей, да подберите прелестнице лучшее платье. У нее скоро важный день. Нельзя его абы в чем провести.

Послышались разочарованные вздохи, но молодки быстро скрылись за разлапистыми кустами, что по кромке воды росли. А я только заметила, что то место, где они резвились и не море вовсе, а озеро. Сверху, с отвесной скалы падали вниз воды, пенились, с шумом и брызгами приземляясь. Если б не злоба, что внутри клокотала, то оценила бы красоту природы.

— Что ты задумал, Светозар? — поинтересовался Макар, вновь прижимая меня к себе.

— Ничего особенного, просто хочу, чтобы моя будущая родственница блистала на собственной свадьбе, — пожал плечами Светозар, скидывая верхнюю рубашку и усаживаясь на ступени, ведущие к воде.

— Я просил простое венчание без лишних глаз, — в голосе Макара появилась сталь, а пальцы, сжимающие мои плечи напряглись.

— А я хочу праздника, — дернул плечом мужчина, отвернувшись к резвящемуся водопаду, — ты мой единственный брат, уж не расстраивай меня, дай разок на свадебке погулять.

Спиной почувствовала, как Макар разозлился, а сама внутренне похолодела. Свадьба, которую может устроить Белый бог меня заранее пугала.

— Увидим, — бросил Макар скупо и отпустил мои плечи, — я подожду на террасе, когда ты наиграешься в куклы.

Светозар поднял руку и будто отмахнулся от брата, тут же ощутила острое одиночество и нарастающую панику. Зачем Макар меня вновь бросил одну?

Веселящиеся молодки утянули меня вглубь своей комнаты, попутно ощупывая и осматривая. Враждебностью от них не веяло, поэтому я немного успокоилась, да и разноцветные платья, скрывающие наготу успокоили пожар, разгоревшийся внутри.

— Ты такая худенькая, — заявила одна из девиц.

Она оглядела меня с головы до ног и смешно наморщила носик. Остальные же расселись на бесформенные подушки, которые валялись по всему полу и тоже смотрели на меня, только с каким-то нехорошим интересом. Будто хотели меня по косточкам разобрать и увидеть, что у меня внутри спрятано.

— Но это не беда, — тут же улыбнулась девица, она казалась главной среди остальных, — у нас много платьев. Подберем самое красивое!

— А может, не надо? — слабо попыталась возразить я, но меня уже не слушали, девицы сорвались со своих мест, и скоро весь пол оказался усыпан разноцветными лоскутами ткани.

Такими яркими, что в глазах зарябило. Выдохнула обреченно и прикрыла веки, чтоб голова не разболелась. Секунда — и верхнее платье исчезло с меня, а другое легло поверх сорочки.

За окном вовсю стрекотали сверчки и кузнечики, где-то далеко на востоке разгорался рассвет, а меня все еще мучили. Глаза нещадно слипались, безумно хотелось улечься прямо на пол и отключиться, но энергичные девицы не давали мне продыху. Одно яркое платье сменяло другое, а молодки все распалялись, будто никогда в куклы не играли, а сейчас перед ними образовалась послушная и молчаливая, которую можно переодевать бесконечно.

Наконец, чужие руки оставили мое измученное тело, а на меня из зеркала сонно смотрела красавица в идеально облегающем платье, которое подчеркивало все изгибы, выставляя напоказ самые сокровенные места, на самой грани приличия. Щек тут же коснулся румянец, а губы расползлись в смущенной улыбке. Нежно-розовый цвет платья неожиданно хорошо сочетался с небольшим румянцем. Даже без косметики, с не подобранными волосами я выглядела живо и свежо.

— Другое дело, — послышался голос Светозара от выхода на улицу, сердце тут же заколотилось, как бешеное, а глаза заметались из угла в угол в поисках защиты, — отлично, брат у меня не промах, настоящую красоту себе нашел.

Бог обошел меня кругом, потирая подбородок и рассматривая меня с головы до пят. Я поджала губы и спрятала глаза за ресницами, чтоб не видеть его хитрого взгляда. Светозар меня нервировал.

— Девочки, — устал надо мной измываться он, — отведите Настеньку в ее комнаты, пусть отдохнет, а мы свадебку соберем.

И руки потер, ухмыляясь в бороду. Я сжала ткань платья и шагнула в сторону выхода в коридоры терема, только меня подхватили тут же под локоть. Одна из веселушек покивала головой и сообщила, что платье здесь оставить надо, негоже жениху невесту перед венчанием в платье видеть.

Я вздохнула обреченно и вернула отобранное для меня платье. Тут же натянула свое и выжидательно уставилась на девиц, мол, ведите. Огляделась украдкой, для надежности, но Светозар уже оставил меня на растерзание своим молодкам, ушел в неизвестном направлении.

Одна из них схватила меня за руку и потащила вглубь коридоров. Ноги мои плохо слушались, в голове шумело, а глаза то и дело пытались закрыться, как же я устала за этот безумный день. Девица, широко улыбаясь, втолкнула меня, наконец, в огромную комнату. Красота убранства поражала, а огромные окна пропускали достаточно воздуха. Только рассматривать я ничего не стала, скинула платье на одно из кресел и рухнула плашмя на огромную кровать, что покоилась под воздушным балдахином. Даже покрывалом не накрылась, отключилась моментально.

До слуха доносилось пение птиц и чей-то веселый гомон, они-то меня и пробудили. Яркое солнышко заставило меня поморщиться и забраться головой под подушку, но оказалось поздно, сон ушел, оставив после себя ломоту в теле и головную боль.

— Доброе утро, — прошептал на ухо знакомый голос, вызывая невольную улыбку, — нечего прятаться, вылезай из своего кокона.

Я натянула подушку глубже, чтобы всякие не мешали поспать еще немного. Потому что вставать не хотелось от слова совсем, но в покое меня не оставили. По бедру, чуть касаясь, поползла вверх рука, вызывая дрожь по всему моему телу. Я съежилась, но и это не помогло, бессовестные пальцы приподняли нижнюю рубашку, в которой я додумалась уснуть, и потянулись к границе нижнего белья. В низу живота будто лавина жара образовалась, а дышать стало трудно.

Пришлось выбраться из своего укрытия и посмотреть недовольно на Макара, который скользил по мне жадным взглядом и блаженно ухмылялся.

Я повернулась к нему, привстав на локте и нахмурилась, готовая читать отповедь о его бесстыдном поведении, но только добилась того, что ухмылка его шире стала, а меня заключили в крепкие объятия без возможности пошевелиться. Да я и не стремилась. Обида на то, что оставил вчера меня одну, прошла еще на первом десятке нарядов, а его объятия вызывали во мне столько прекрасных чувств, что я против воли улыбнулась и втянула носом терпкий аромат хвои. Даже чужбина его запаха не изменила.

— Сегодня у нас венчание, — огорошил Макар меня тут же, зарываясь пальцами в мои волосы, — поэтому нам некогда разлеживаться. А завтра мы уже будем дома. Я подумал, что нечего нам так долго у брата делать. А если терем не готов еще, то маленькую ледянку я нам обеспечу.

Внутри все так и запело. Быстрее бы день пробежал. Я оторвалась от его плеча, взглянула в светлые глаза, в которых сверкали озорные огоньки, и прошептала:

— А можно мне в море искупаться? Или хоть посмотреть поближе, а то я так и не видела этого чуда природы.

— Конечно, — улыбнулся Макар мне в ответ, — прямо сейчас и пойдем. Только фруктов захватим — позавтракать.

Я счастливо кивнула, мигом соскочила с кровати и тут же покраснела отчаянно. Потому что Макар шлепнул меня пониже спины и от души захохотал. Вредный он, все же. Поджала губы, чтоб не рассмеяться следом и поспешила натянуть платье, во избежание.

Море оказалось почти таким, каким я его себе представляла. Волны-озорницы ласкали мои босые ноги, а легкий бриз растрепал волосы. Я только в косу их кое-как заплела и быстрее потащила Макара к белоснежному песчаному берегу. Даже не стала задумываться, откуда мне дорога известна, по которой я неслась, что есть сил. Любимый только посмеивался и нежно держал за руку.

— Красиво как, — выдохнула я и рассмеялась в голос.

Тут на талию легли прохладные руки, а меня саму прижали к часто вздымающейся груди.

— Это ты у меня красивая, — прошептал он нежно на ухо, невесомо целуя в висок, — скорее бы наедине остаться.

— А здесь мы не наедине разве? — удивилась я, окинув взглядом пустынный берег.

Только чайки, как назвал Макар крикливых птиц, важно расхаживали по бархатистому песку, да рыба кое-где из воды выпрыгивала. Наверное, приветствовала солнце и утро. Этим самым чайки и пользовались, чтобы полакомиться свежим мясом.

— Мой брат никогда не даст спокойно своим гостям отдохнуть, особенно мне, — усмехнулся Марар, прижимая меня к себе плотнее, отчего сердце забилось быстро-быстро.

Я прикрыла глаза и втянула носом воздух, попыталась сосредоточиться на своих чувствах. С первого раза не вышло. Подышала еще немного и, как вчера, стала различать разноцветье душ. Над морем будто туман стоял, почти прозрачный, отсвечивающий перламутром — там прятались духи погибших в яростных волнах людей. Они непрестанно следили за нами, желая заполучить в свои сети новые души. Как мавки в подземном царстве.

Я повела плечом и расширила свою сеть на берег — тут пряталось несколько уже знакомых со вчера девиц. Бесстыдницы какие. А от терема, что остался белеть высоко на обрыве, вилась серая тонкая нить будто. Она пульсировала, почти исчезала, но продолжала тянуться ко мне. Я узнала этот свет — душа Фроси. Зачем она тянется ко мне, что пытается сказать? Или не ко мне тянется?

Серая нить, будто липкая паутина, пыталась зацепиться за плечо Макара. Только каждый раз будто на преграду наталкивалась, но упорно продолжала цепляться. Настойчивая, даже зная, что попытки удачей не закончатся. А Макар будто и не видел серую нить, обнимал меня с прикрытыми глазами и безмятежно улыбался. Тогда я решилась. Пусть Светозар хоть со злобы опухнет, пусть разозлиться на меня, да выгонит, а смолчать о бедной девушке я не в силах.

— Макар, — позвала я чуть слышно, на что он недовольно промычал, — ты всех обитателей терема знаешь? — не обратила я на его недовольство внимания.

— Может быть, — ответил он нехотя, развернул меня к себе лицом, из объятий не выпуская, — а тебе до них что? Или приглянулся кто?

Я нахмурилась и стукнула его кулачком по груди, только смех вызвала. Но то возмущение, которое внутри вспыхнуло пожарищем, опалило мои щеки, да желание появилось не только кулаком слабо ударить, а чем-нибудь потяжелее. Но я справилась с нахлынувшими чувствами и ответила как могла спокойно:

— Может и приглянулся.

Теперь настал черед Макара хмуриться, но он не подал виду, что слова мои его чем-то задели. Глаза посветлели, на скулах желваки заходили, а мне на миг страшно стало, как тогда, в лесу, когда впервые его увидела.

— Слышала я вчера, что вы с братом пообщаться хотели о пророчестве, — не стала я тянуть, чтобы не оказаться под лавиной его гнева, — вот и подумала, а нет ли здесь его предначертанной, — духу сказать правду не хватило, помня об угрозе Белого бога, поэтому я в последний момент не стала открывать то, что видела Фросю.

Ведь могла же она быть судьбой Светозара? Или не могла? Странным мне показалась о ней забота такого хитрого человека, как брат Макара. Мужчина, к слову, брови поднял, задумался. Не стал смеяться надо мной и то хорошо.

— Не знаю, Настенька, — пожал он, наконец, плечами, да по позвоночнику пальцами пробежался, вызывая приятное покалывание во всем теле, — отрекается брат от пророчества. Говорит, что нет у него веры в то, что раньше его сказано было. Он сам свою судьбу строит. Видела, сколько девиц у него? Одна краше другой. И все сами к нему идут, в очередь становятся. Не то, что ко мне, — в тоне мужчины послышалось огорчение, отчего я тут же поджала губы и брови к переносице свела, — не злись, — хохотнул тут же Макар, — больше мне девицы ни к чему, у меня ты есть.

— Надолго ли? — усомнилась я, но тут же оказалась поднята над землей.

Губ коснулись яростным поцелуем, выбивая из легких воздух, а ребра затрещали от сильных объятий.

— Навсегда, — прошептал он яростно мне на ухо, когда смог оторваться от меня на мгновение.

Сердце тут же заколотилось, как бешеное, а дыхание вырывалось из приоткрытого рта рывками, побелевшие пальцы впились в его плечи, в глазах помутнело. Макар аккуратно опустил меня снова на землю, ослабив объятия, и продолжил рассказывать про Светозара. А я уже и позабыла о брате его, да девицах, которые его окружали. Все мысли вертелись вокруг губ и рук мужчины, которого всем сердцем желала и любила.

— Но думается мне, — отвлек меня голос Макара, — что извел он ту, что предназначена была ему.

— Почему? — спросила недоуменно, голос прозвучал неожиданно сипло, пришлось откашляться.

— Потому что ее я создал, когда сам еще не умел ничего, учился только силам своим, — ответил тот, поморщившись, а во взгляде сожаление плескалось через край, — не такой она вышла. Не хотела становиться духом бессмертным. Нас со Светозаром вымотала, да сбежала однажды. Потом мы с братом повздорили из-за Морены, да общаться перестали. Только уверен я, нет уже Фроси, извел ее брат, чтобы не мучилась.

— А если не извел? — тихо прошептала я, отчетливо замечая серую нить вновь, — если она все еще в тереме?

Макар пожал плечами и вдруг поднял меня на руки.

— Знаешь, не важно это, пусть брат со своими проблемами сам разбирается, да нам лишних не создает. Нам с тобой еще сил набраться и праздник его перетерпеть. Он горазд выдумывать так, что остальные выть готовы.

Я взвизгнула и прижалась к груди Макара, цепляясь за его рубаху, чтоб на песок не свалиться. Да только сердце наполнилось жалостью от той доли, что Фрося несла. Может, удастся чем-то помочь?

— За молодых! — очередной крик пронесся над богато накрытым столом, заставляя меня морщиться и недовольно коситься на Макара.

Он тоже выглядел неважно. Хмурый, натянутый, как струна, только что зубы не скрипят. Пир Светозар устроил знатный, пригласил гостей видимо-невидимо. И никого из них я не знала, кроме девиц давешних. Вино лилось рекой, еда ароматами сводила животы с ума, а шум и гам действовали на нервы.

Одно радовало — Белый бог нас все же обвенчал. Прямо на пляже. Организовал арку, как проход меж мирами, из благоухающих цветов, соединил наши руки алой лентой, да заставил читать наизусть клятвы.

Только все это оказалось представлением. В самом конце церемонии Светозар просто взмахнул руками, а меня будто крюком дернуло. Связал бог наши судьбы навеки. И радостно мне стало и страшно одновременно. Вдруг Макар устанет от меня, тогда меня будет судьба матушкина ждать, незавидная.

— Горько! — очередной крик гостей отвлек меня от грустных мыслей.

Я выдохнула и встала, попадая в плен светлых глаз. Нежное касание пальцами пылающей щеки и легкий поцелуй. Я не успела раствориться в нем, как муж отпустил меня. Внутри все потеплело от одной мысли, что я могу Макара мужем теперь величать. Улыбка против воли расползлась на лице, а замерзшие пальцы сжали его ладонь. Не отпускать, чтоб все сном не оказалось.

— Давай сбежим, — шепнул он мне, когда солнце уже к границе моря клониться стало, — выше сил моих свистопляски наблюдать.

Я лишь пожала плечами, потому что всей душой хотела с Макаром наедине остаться, да не видеть пьяные и незнакомые лица.

— За тобой хоть на край света, — шепнула в ответ, проведя кончиком языка по его мочке уха.

Муж сжал мою руку и прожег меня взглядом, потом осмотрел веселящихся гостей-духов, задержался ненадолго на Светозаре — самом веселом из всех — и криво усмехнулся.

— Только солнце воды коснется, — прошептал он мне горячо, обняв меня за талию, — сразу в терем уходим. Они не заметят. Им скоро не до нас будет. Вино-то крепленое, какое Светозар любит, развезет духов.

Я кивнула согласно и прижалась к боку мужчины ближе, чтобы ощущать его пьянящий аромат, чувствовать жар его тела, видеть его желание.

— Если будешь так пристраиваться, я не выдержу, — окинул меня муж голодным взглядом, — не посмотрю, что тут гости.

Я заалела щеками и смущенно улыбнулась, а все естество навстречу Макару подалось, тело пламя безудержное охватило. Готова я была сбежать прямо сию секунду, но будто ощутила на себе взгляд чужой, почти враждебный. Защипал он мне кожу не хуже крапивы, что в старом доме росла за сараем.

Повернула голову к гостям, но разве в такой неразберихе определишь хозяина колючего взгляда? Нашла Светозара, но тот в нашу сторону и носа не повернул, обнимал одну из девиц и шептал ей что-то на ухо, отчего девица краснела и звонко хихикала.

Ожидание заката стало настоящей пыткой. Разные чувство смешались внутри меня, а в голове бродили совсем невеселые мысли. Чужая я тут, среди живых будто. Не место мне тут. Желание внутри появилось, быстрее на родину вернуться, да в царство свое подземное спуститься. Звало оно меня. Может все странные ощущения и покалывания — это нужда долг выполнять свой?

Оставила себе в голове метку, чтобы у Макара спросить, как только все закончится.

— Сейчас! — выдохнул он мне в ухо, заставляя вздрогнуть.

Я схватилась за него крепче и рванула, что есть силы. Только зря мы так торопились — никто и не заметил того, что виновники торжества встали и спешно ушли. До ступеней, ведущих в терем добрались скоро. Я не выдержала, обернулась на стол длинный, установленный на песке. Вокруг него сами собой уже разгорались факелы, а народ шумно кричал тосты. Светозар вместо нас с Макаром целовался с девицей под крики “горько”.

Усмехнулась и поспешила за мужем. Раз все сейчас празднуют, то наше уединение не нарушит никто. Можно и любви отдаться.

В комнате, что отвели для нас веяло прохладой и морем, стоял полумрак. Хоть солнце еще и не закатилось за море, алея дорожкой на плещущейся воде, сумерки уже захватили все вокруг, съедая краски и пуская вечер.

На талию легли руки мужа, а шеи коснулось жаркое дыхание, я прикрыла глаза и прижалась к нему спиной, отчетливо ощущая его желание. Давно мы наедине не оставались.

— Может, — прошептала я тихо, — до дома потерпим? Вдруг, Светозар явится в самый неподходящий момент?

— Не явится, — фыркнул мне в ухо муж, — напрасно я бог по-твоему?

Он развернул меня к выходу и рукой взмахнул — тут же стена ледяная выросла вместо двери распахнутой. Также Макар и с окнами поступил, отчего комната погрузилась во тьму.

— Колдовство до утра продержится, а брату не под силу его разрушить.

— Я думала, тут твоя магия не работает, — удивленно прошептала я, тая от его касаний.

Легких, будто невесомых, но все тело в жар бросало.

— Работает, просто я ее копил, не использовал, видишь, пригодилась, — сказал резко, будто недовольно, — а теперь оставь пустые разговоры.

Запястья сжали сильные пальцы, а жесткий поцелуй накрыл губы. У меня даже ноги подкосились от его неистовости. И правда, нечего о глупостях мыслить, когда пожар сжигает душу и тело дотла.