Сладкий вкус любви

Глава 21

Ной

Учащиеся смогут научиться вести себя хладнокровно, даже когда ситуация накаляется.

Я чувствовал себя неловко, как только подъехал к «Двум Тюльпанам» и вылез из машины в субботу вечером.

Шей вышла из дома в джинсах, обтягивающих ее соблазнительные бедра, и свитере, под который мне хотелось засунуть обе руки, и я не мог вымолвить ни слова. Ее волосы были другими, возможно, немного волнистыми, а макияж, который она нанесла на глаза, создавал впечатление, что ее ресницы тянутся бесконечно. Все, что я мог делать, это смотреть на нее долгое, долгое мгновение.

Девушка остановилась на верхней ступеньке крыльца.

— В чем дело? — Она посмотрела вниз на свой свитер, на свои джинсы. — Что не так?

— Ничего. Ты… ты идеальна.

Шей провела руками по бедрам.

— Тогда почему ты так смотришь?

Воспоминаю те времена, когда наблюдал, как ты ходила на фестивали, танцы и свидания с кем-то другим. И я никогда не думал, что у меня будет шанс с тобой..

Вместо того чтобы сказать это, я трусцой поднялся по ступенькам, чтобы встретить ее.

— Ты хорошо выглядишь. Твой свитер. Он очень красивый.

— О. Спасибо. — Она посмотрела на меня. — У тебя все еще странное лицо.

Да, было странно получить все то, что я когда-либо хотел. Почему-то я все еще не чувствовал, что делаю это правильно.

— Чего вы, ребята, ждете? — Дженни высунулась из окна, держа меч наготове. — Давайте! Мы все пропустим!

— Ничего мы не пропустим. — Шей я сказал: — Последние два часа она сидела перед дверью и спрашивала, не пора ли уже выходить.

— Значит, она взволнована.

— Можно и так сказать.

Она улыбнулась и наклонилась, чтобы стукнуться своим плечом с моим.

— Давай не будем держать ее в напряжении.

Я держал четыре пятидолларовые купюры вне досягаемости Дженни.

— Это двадцать долларов, — сказал я, — и этого более чем достаточно для всех игр и аттракционов.

— А как насчет лимонада? — спросила она.

— И это тоже. Делай правильный выбор. Не трать все в одном месте. И не затевай никаких драк.

— Этим ублюдкам лучше не затевать со мной никаких драк.

Я притянул деньги обратно.

— Что это было?

— Ничего, — пробормотала она. — Никаких драк.

— Хорошо. — Я передал деньги и смотрел, как она засовывает их во внутренний карман своей флисовой куртки. — Оставайся там, где я могу тебя видеть.

Я смотрел, как Дженни бежит, раскинув руки, в сторону игровых кабинок. Рядом со мной засмеялась Шей.

— Ты же знаешь, что она выиграет самую большую мягкую игрушку, и тебе придется везти её в багажнике своего грузовика?

— Ставлю на это. Мне как раз нужно что-то новенькое, чтобы отпугивать лис от курятника.

Она указала на площадь, заполненную местными торговцами и ремесленниками, когда мы проходили мимо.

— Тебе не нужно работать сегодня вечером?

— Нет, слава богу. Мы назначили бригаду на весь день и спонсировали мероприятие, но у меня не было времени подписаться на что-то еще. Всегда что-то случается, понимаешь? У спонсоров всегда есть неотложные дела в последнюю минуту. Им нужны пожертвования на подарочные корзины для молчаливого аукциона, или кто-то должен подключить генератор, или больше рабочих рук для продажи билетов. И это только в день мероприятия. Не поверишь, какой хаос творится при планировании таких мероприятий. Всегда найдется комитет или совет, нуждающийся в помощи. В прошлом году я начал посылать нашего маркетолога, но они не рады, если я не появляюсь на этих адских мероприятиях. Как будто я хочу сидеть за чьим-то столом в столовой и обсуждать темы для праздничного базара.

Шей окинула меня долгим взглядом.

— Ну и каково это — быть самым востребованным парнем в городе?

Я взял ее за руку. Улыбка прочертила путь по моему лицу, когда девушка переплела наши пальцы. Я хотел сделать гораздо больше, чем просто держать ее за руку. Хотел продолжить то, на чем мы остановились в кладовой. Но я провел последние несколько дней, одержимый именно этим, не зная, сможем ли мы это сделать. Во-первых, потому что я был неуловим. Но еще и потому, что Дженни никогда не пропадала из виду. Я не знал, как сохранить стабильность и сделать все правильно для нее, не пожертвовав при этом своей жизнью. Так не должно было случиться. Это не могло быть ценой того, что я взял ее под свою опеку.

До сих пор, однако, это была цена. Не то чтобы я уделял много времени сексу или свиданиям после возвращения в Френдшип, но появление Дженни сократило все это. Мы наконец-то достигли того уровня, когда она могла проводить день на ранчо Кастро, не паникуя, что я не вернусь домой. Оставлять ее с няней вечером — даже если это был кто-то, кому она доверяла, например, Гейл — было сложно. Либо я уходил из дома, когда она уже спала, либо мирился с тем, что она не ляжет спать, пока я не вернусь домой.

Все это не создавало благоприятных условий для свиданий, и, честно говоря, я не был заинтересован в том, чтобы встречаться с кем-то только для того, чтобы провести весь вечер в тревоге и проверять свой телефон каждые три минуты.

— Это утомительно, — сказал я со смехом. — Популярность — это не тот дар, о котором все думают.

— Тяжело ли было перенять все это у родителей?

— Изнурительно, — ответил я. — Все ожидают, что я буду таким же, как мой отец. Для многих людей он был сердцем этого города, и они предполагали, что я просто, — я провел рукой перед собой, — займу его место. Я не могу сказать, сколько раз люди говорили мне, как бы он поступил, или, что еще лучше, что он одобрил бы то, что я делаю. Или не одобрил. Я и такого получаю множество.

Она пробормотала согласие.

— Знаешь, ты створил чудо. Независимо от того, что подумал бы твой отец, ты создал здесь маленькую империю.

— К счастью для тебя, эта империя включает в себя свежие буханки хлеба.

— Я знала, что это только вопрос времени, когда ты меня раскусишь.

Шей прильнула ко мне, когда мимо неё прошла семья, и мне потребовалось все силы, чтобы сдержать стон.

Пока шли, мы столкнулись с группой ее учеников. Все они подошли поздороваться и рассказать ей о своих приключениях этим вечером. Были призы, которыми можно было похвастаться, и дикие истории о катании на карусели, и Шей слушала все это с тем же вниманием, с каким слушала Дженни. Это было невероятно, но у меня не складывалось четкого представления о Шей как об учителе до этого момента, когда она с энтузиазмом кивала, пока ребенок с размазанным по лицу и рубашке кетчупом рассказывал ей о колесе обозрения. Она делала это каждый день. Выслушивала бессмысленные бредни грязных детей и каким-то образом умудрялась передавать им знания.

Большинство родителей даже не замечали меня. Те же, кто заметил, бросили быстрый взгляд в мою сторону и отмечали мою руку на ее талии, хотя их больше интересовала мисс Зи, чем что-либо еще. Это меня вполне устраивало. Я мог молча стоять здесь и позволять Шей сиять всю ночь напролет. К тому же это было безопаснее. Я никогда не был более чем в секунде от того, чтобы назвать Шей своей женой, а это было последнее, что она хотела услышать от меня.

Единственный раз, когда мне пришлось говорить, это когда у этих родителей были еще дети, работающие на заводе мороженого. Им нужно было, чтобы я знал, что одежда Эммы все еще пахнет вафельными рожками, или что Зик называет свои бицепсы «двойным шариками». Они моргали на меня и Шей, словно пытаясь сделать умственные вычисления, и были удовлетворены и слегка удивлены результатом.

После того, как поприветствовали всех маленьких детей в радиусе пяти миль, мы пошли по дорожке фургонов, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы изучить меню.

— Помнишь старые праздники урожая? — спросила она, махнув рукой на длинные очереди у каждого грузовика. — У нас были черствые чипсы и апельсиновый сыр из пятигаллонной банки, а также забеги в мешках.

— В настоящих мешках из-под картофеля, — добавил я. — С фермы Водерейл.

Она подняла на меня глаза.

— Ты ее тоже купил?

— Да, но это была чистая сделка. Мне не пришлось делать ничего безумного, например, жениться на их внучке, чтобы получить её.

Локоть угодил мне между ребер.

— Я всегда знала, что все из-за этого, — пробормотала она.

— Это не так, — сказал я. — И ты это знаешь. — Она мило улыбнулась мне. — Они уехали. Я не помню куда. Внуки не интересовались землей, но они не хотели продавать ее застройщикам. Помнишь Марту Водерейл? У нее была наклейка «Не позволяй ублюдкам раздавить тебя» на бампере. Она была беспощадна. Мне нравилась эта воинственная старушка.

— Да. Они с Лолли были близки. Они пили «Манхэттен» на крыльце в десять утра и, как они говорили, обменивались мнениями. — Шей засмеялась. — Что ты сделал с их картофельной фермой?

— Мы превратили старый фермерский дом в пекарню и выращиваем на этой земле тонну овощей. Спаржу, морковь, салат, кабачки. Именно благодаря этому мы заняли нишу по продаже сельхозпродуктов. До этого у нас просто не было достаточного разнообразия, чтобы оправдать цену. — Я указал на надувной домик в центре беговой дорожки. — У этих детей все хорошо. Помнишь лабиринт из тюков сена на футбольном поле? Это был кошмар.

— Кстати, о кошмарах, — сказала Шей, — не смотри сейчас, но твоя подруга Кристиана направляется сюда.

Я тут же обыскал взглядом толпу в поисках Дженни. Если Кристиана Мэннинг здесь, то и ее дети тоже, и мне нужно было знать, что они не заняты мучениями моей племянницы.

— Она в игре с водяными пистолетами. — Шей подтолкнула меня, наклонив подбородок к стойке на противоположной стороне поля. — И она с подругой. Видишь ее? Та девочка с хвостиком. Они играют вместе.

— Ной! Эй, привет! Ной!

Я не потрудился подавить этот стон, и крепче сжал талию Шей. Было приятно прикасаться к ней таким образом, без тяжести притворства на моих плечах. Мне не нужно было беспокоиться о том, стиснет ли она зубы, чтобы выдержать это. Не тогда, когда я знал, каково это, когда она обхватывает меня ногами за талию.

— Кристиана.

Женщина улыбнулась мне, но было что-то необычное в ее взгляде, специфика, которая отказывалась замечать Шей рядом со мной.

— Ты только посмотри на это. После стольких месяцев планирования я знала, что этот фестиваль пройдет без сучка и задоринки. И так хорошо, когда все выходят в общество, ты не находишь? — спросила она, поворачиваясь и жестом показывая вокруг. — Должна сказать, это довольно успешное мероприятие.

Я кивнул, ожидая, что она признает существование моей жены. Когда этого не произошло, я сказал:

— Да, мы с Шей как раз говорили об этом.

Кристиана медленно, нарочито моргнула мне, а затем улыбнулась Шей.

— Привет, — сказала она. — Не могу поверить, что мы не сталкивались друг с другом больше месяца. Где ты пряталась?

— Я была поблизости, — легко ответила Шей. — Ной поглощает все мое свободное время. Буквально на днях он устроил для меня самую милую вечеринку по случаю дня рождения. Все мои любимые блюда на ужин, и он испек для меня торт. С нуля. Ты можешь в это поверить? И глазурь тоже домашняя.

Этот торт был из коробки, но я не собирался ее поправлять. Не тогда, когда она была в ударе.

— Вау, — выдохнула Кристиана. — Хоть и с запозданием, но с днем рождения тебя.

Шей просияла, глядя на меня. Я сказал себе, что эта улыбка была настоящей, подлинной. Что ей понравилась вечеринка по случаю ее дня рождения — и все, что было после, — и мне не пришлось спорить, было ли это ради Кристианы. Мне нужна была минута, чтобы привыкнуть к этому.

— Спасибо, — ответила Шей. — Что у тебя нового, Кристиана?

— О. — Она провела рукой по шее. — Бизнес просто процветает. У меня все расписано на ближайшие шесть месяцев вперед. Понадобится специнструмент, чтобы выкроить себе время на отпуск.

Я поцеловал Шей в висок, засунув руку в ее передний карман. Кристиана проследила это движение, яростно моргая.

— Это невероятно, — сказала Шей, и это прозвучало так, будто она говорила искренне. — Это ведь хорошо, верно?

— Фантастика, — согласилась Кристиана.

Ее дочь появилась рядом с ней, хныча об усталости. Девочка указала на низкий забор, отделяющий беговую дорожку от футбольных полей. Ее брат сидел на траве, напротив забора, размахивая палкой.

— Похоже, не все из нас могут быть ночными совами. Близнецы играют в футбольной команде, так что по выходным мы встаем до рассвета. — Она переключила свое внимание на меня. — Я никогда не видела, чтобы Дженни ходила на футбол. Она не играет? Я знаю, что Франсин была бы счастлива научить ее основам. Может быть, они могли бы собираться вместе, чтобы провести время с девочками и…

— Футбол не входит в круг интересов Дженни, — сказал я.

— О. Понятно. — Кристиана кивнула. — Ну, если она когда-нибудь передумает, ты знаешь, как связаться со мной. — Она помахала рукой и добавила: — Уверена, что увижу вас двоих в городе.

Когда Кристиана ушла с детьми, Шей сказала:

— Это было относительно безболезненно.

— Я должен отдать Дженни в футбольную лигу?

Она пожала плечами.

— Может быть? Если она захочет? Если не в футбол, то в другой вид спорта. Такие занятия могут быть действительно хорошей отдушиной для детей, которые не любят школу и которым трудно найти общий язык с детьми. — Она указала на аттракционы. — Что скажешь? Прокатимся?

Я потер затылок.

— Если ты хочешь.

— Я выкручиваю тебе руки?

Она обхватила мой бицепс обеими руками и игриво потянула. В ответ я прижал ее к своей груди и крепко поцеловал. Сначала она хихикала, прижимаясь к моим губам, но потом сдалась.

— Что происходит? — спросила она, отстранившись настолько, чтобы говорить. — С нами.

— Я не знаю, — признался я.

— Я тоже.

— А мы должны знать?

Шей покачала головой и прикусила зубами нижнюю губу.

— Я так не думаю.

— Хорошо. — Я поцеловал ее в лоб. — Хочешь, чтобы это прекратилось?

Она снова покачала головой.

— Нет. Совсем нет.

— Тогда выкручивай мне руки сколько хочешь, — сказал я. — Пойдем прокатимся, жена.

— Эта штука — судебный иск, ожидающий своего часа, — сказал я, когда мы, спотыкаясь, сошли с карусели «Крутящийся вихрь». — Слишком много наклонов. Слишком много кружений. У кого-нибудь случится головокружение, и он подаст в суд на этот город. Слава богу, Дженни слишком мала для такого аттракциона.

Шей засмеялась, прижавшись к моей груди. Она была крепко прижата ко мне, потому что спотыкалась сильнее, чем в ту ночь, когда я забрал ее из бара. А еще она была прижата ко мне, потому что все в мире казалось правильным, когда эта женщина была рядом.

— Все было не так уж плохо, — сказала она, все еще смеясь.

— Ты не можешь нормально ходить, жена, — сказал я. — Это все доказательства, которые мне нужны.

— Не так давно мы бы катались на этой штуке всю ночь.

Когда она это сказала, произошло две вещи. Во-первых, Шей опустила руку на мой живот и позволила ей скользить вниз, пока та не остановилась чуть ниже пряжки моего ремня. Второе — и самое главное — мой мозг воспринял слова «кататься всю ночь» и сделал это единственным требованием для выживания. Еда, вода, отдых — все это не имело значения. Только если она будет скакать на мне всю ночь напролет.

— Пойдем на колесо обозрения, — сказала она.

— Скажи мне, что ты шутишь. — Мне едва удалось пройти по прямой, трезвой линии, уводя Шей от других аттракционов.

— Да ладно. Колесо обозрения по сравнению с этим — как сон. — Она понизила голос и добавила: — И директор начальной школы находится вон там, возле тележки с карамельными яблоками. Если она меня увидит, то захочет поговорить о следующем годе.

— А ты не хочешь обсуждать эту тему?

Шей покачала головой, подталкивая меня к колесу обозрения.

— Пока нет. Не сегодня.

Этот ответ вызвал столько вопросов, но задавая их, я рисковал получить ответы, и была большая вероятность, что я не захочу их услышать.

Когда мы подошли к короткой очереди на колесо обозрения, которое выглядело лишь немного менее шатким, чем «Крутящийся вихрь», Шей добавила:

— Хелен уже назначила мне долгосрочные задания до конца учебного года.

Я провел рукой по ее позвоночнику.

— Ты довольна этим?

— Да, все хорошо, — сказала она тоном, который говорил о том, что это не совсем хорошо. — Я просто не ожидала, что все произойдет так быстро. Но это хорошо. Я узнаю детей, а не просто приезжаю на день или два. Мне это нравится. Ежедневная подмена, вероятно, была бы для меня слишком хаотичной. Мне нужно немного порядка в классе. Это единственное, в чем мы с Джейми никогда не могли прийти к согласию. Она не против умеренного хаоса.

Мы подошли к платформе и сели в кабинку.

— Скучаешь по своей старой школе?

Когда колесо начало двигаться, Шей кивнула.

— Да. Конечно. Я любила то место. И все мои друзья там.

Я обнял ее рукой за плечи и поиграл с кончиками ее волос.

— И ситуация со «счастливыми часами» там должно быть лучше, чем все, что у нас здесь есть.

— Это правда. — Она смотрела на ярмарку под нами. Дженни не отходила от игры с водяными пистолетами по крайней мере тридцать минут. — Хелен хочет, чтобы я заняла постоянную должность в следующем году.

Это было слишком большой надеждой, и я едва сдерживался, чтобы не умолять ее принять эту работу.

— Чего хочешь ты?

Шей двинулась рядом со мной, ее локоть задел мой бок, когда она потрясла запястьем, чтобы вытащить свой браслет-оберег из рукава. Ощущение того, как она извивается, даже по самой невинной причине, зажгло что-то горячее и настойчивое внутри меня.

— Это вопрос, который я постоянно задаю себе, — тихо сказала она. — Но это детский сад, и это моя единственная настоящая любовь.

Я взял ее за запястье и провел большим пальцем по амулетам на ее браслете. Морская звезда, трилистник, буква «Ш», написанная искусным шрифтом, половинка сердечка и звезда с крошечным бриллиантом в центре. Она всегда любила звезды.

— Тебе нужно принять решение в ближайшее время?

— Нет. Хелен из тех директоров, которые любят расчищать колоду и ставить все галочки как можно раньше, но она не может официально предложить мне эту должность, пока человек, который сейчас ее занимает, не подаст заявление. Похоже, что это произойдет не раньше июня. — Она провела кончиками пальцев по моей ноге, как будто это была самая естественная вещь в мире. — Но Хелен все еще хочет, чтобы я неофициально согласилась, чтобы ей не пришлось беспокоиться об этом позже.

Колесо замедлило ход, и с этой высоты мы могли видеть спокойные воды бухты Френдшипа вдалеке.

— Значит, у тебя есть время подумать об этом.

— Да. — Казалось, она уже закончила с этой темой, но потом добавила: — Это хорошая школа. Мне нравится персонал и дети. Семьи замечательные. Приятно сталкиваться с ними на подобных общественных мероприятиях. Я никогда не работала и не жила в одном районе, так что до сих пор со мной такого не случалось. Есть о чем подумать. Было бы не так уж страшно остаться. Просто планы сильно меняются.

— Эй. — Она посмотрела на меня, приподняв брови. Я провел пальцами по ее шее и челюсти. — Мы в смертельной ловушке на ярморочном аттракционе. Сможем узнать будущее, если доживем до завтра.

Когда мы поцеловались, все было как в первый раз, но намного лучше. Я погрузился в нее, забыв обо всем, кроме нас и этой ржавой машины. Мы не были женаты по неправильным причинам. Мы не притворялись, чтобы отвадить кого-то от меня. И мы не давали жизнь моей подростковой тоске. Этот момент не имел ничего общего с детьми, которыми мы когда-то были. Это было реальностью и правдой, и если бы я потрудился достаточно усердно, то смог бы игнорировать все грязные, низменные желания, которые вырывались из похотливой части моего мозга. Те, которые я не мог подавить с той ночи в кладовке.

Но я не хотел подавлять их, и если поглаживание Шей пальцами по моей ноге было хоть каким-то признаком, то она тоже этого не хотела.

Я осыпал поцелуями уголки ее рта, подбородок, спускаясь по кремовой линии шеи. Запустив пальцы в ее волосы, я встретился с ней взглядом. Ее щеки порозовели — может быть, от свежего вечернего воздуха, а может быть, от поцелуев на колесе обозрения, — ее губы были приоткрыты, а грудь вздымалась и опадала от быстрого дыхания. Она была совершенна.

— Хочешь вернуться к нам домой сегодня вечером? — Я пристально смотрел в ее глаза, ища хоть малейшую реакцию. Шей смотрела в ответ, не давая мне ничего понять.

Затем колесо обозрения снова начало вращаться, и в уголках ее глаз появились морщинки. Она улыбнулась.

— Да. Думаю, да.