След бури

Глава 11

— Ты хоть сказала бы ему чего, — буркнул Медведь за спиной, когда Хальвдан вернулся к своему отряду. — Уж думал, что хоть ты ему не поддашься, коль он захочет…

— Чего захочет? — Млада резко обернулась. — Воевода на дух меня не переносит. А уж если потешиться захотел и других потешить сейчас, то и ладно. Оно не во вред.

— А мне бы по роже заехала…

— Заехала бы. Потому что уговорились мы с тобой обо всём. А воевода… — Млада помолчала. — На смерть они идут. Ради всех нас.

Больше она не нашлась, что сказать кметю — нечего. И хорошо бы как можно скорее отринуть мысли о поцелуе воеводы. Хоть казалось, до сих пор горит он на губах. Ясно ведь: не будь впереди боя с колдовскими тварями жреца, верег и не подошёл бы. А может, ритуал берсерков так ему голову набекрень скрутил. И коль вернётся он в целости — всё станет, как прежде. Они ж с Хальвданом, словно две сторожевые собаки в соседних дворах: то и дело переругиваются, давно уж без злобы, по привычке, а никто уступать не желает. И конца и края этому не видать. Один нелепый поцелуй напоказ ничего не изменит. Если кому-то от этого хоть на миг стало легче и помогло унять напряжение — то и Боги с ним.

Отряд верегов давно уже пропал среди лохматых елей, а кмети всё смотрели им вслед, и на лице каждого было особое выражение: смесь сожаления и надежды. Знали все, что северяне добровольно обрекли себя на самую трудную схватку, но чаяли, что волшебная сила поможет им и они всё же вернутся без больших потерь.

Оживление в рядах воинов, которое вызвал Хальвдан своим неожиданным поступком, быстро сошло на нет. Ратники перестали коситься на Младу, похохатывать над ней — да и сотники не позволили излишне долгого веселья. Пора выдвигаться.

Сторожевой отряд вернулся ещё ночью с вестями, что вельды с места сходить не собираются, а уж сдаваться и подавно. Однако сами в сторону военного лагеря даже соглядатаев выслать не соизволили. Значит, в гости ждут.

Словно хозяева какие.

Вышата уверенно взялся за управление полком Левой руки. Перед тем как отправляться в путь, он ещё раз проехал мимо ватажников, отдал негромкие твёрдые распоряжения сотникам. Вся важность сегодняшнего сражения отражалась на его лице, залегала в складке между бровей и в линии сурово поджатых губ.

Как только он исчез из виду, Млада махнула рукой стоящему среди отроков Роглу, и тот настороженно заозирался. Но зря он опасался, что кто-то его остановит. Мальчишкам пока не было дела до вельдчонка: они во все глаза таращились на воинов из Новруча, будто у тех по две головы. А больше всего — на воеводу, который верхом на своём вороном коне выглядел и вовсе огромным, как живой валун. Даже всегда бдительный Брамир позабыл о своём обещании следить за Роглом и всё крутился неподалёку от Маха. В его глазах плескалось желание как подобает попрощаться с отцом, пожелать ему скорого возвращения в здравии. И в то же время он боялся вызвать его гнев слишком слабыми для княжеского отрока порывами.

Суров Мах, спуску сыну не даёт. Даже, пожалуй, слишком суров.

Рогл рысцой проскользнул мимо своих надзирателей и подошёл.

— Ты готов? — Млада опустила ладонь ему на макушку. Тот поднял на неё взгляд. В нём отражалась твёрдая решимость во что бы то ни стало исполнить уговор. Пусть для этого придётся рискнуть жизнью.

— Готов. Я успею уйти из лагеря, пока меня не хватились.

— Тогда тебе стоит поторопиться, — девушка обернулась. Медведь, от которого она поспешила отойти подальше, уже оглядывался вокруг, вытянув шею. Скоро увидит и примется подгонять. — Встретимся, где условились. Я постараюсь нигде не задержаться.

— Только ты осторожнее будь, — сказал Рогл напоследок. — Если отец снова поднимет из болот тех тварей, ты можешь на них наткнуться. Не всех же воевода изловит.

Млада только кивнула:

— Буду.

Она и сама понимала, что не одна, так другая напасть всё равно её настигнет. Но надеялась, что справится с парой чудищ, а то и сбежать сумеет, коли совсем худо придётся.

— И ещё… — вельдчонок замялся, пряча глаза.

Млада выжидательно посмотрела на него, но тот вовсе скис, передумав говорить.

— Ну?

— Не важно.

— Смотри, — вздохнула она, — если твоё молчание будет стоить мне жизни, я тебя из Пекла достану.

Рогл невесело хмыкнул. Знать, никакого злого умысла не держал. Что-то давно сжирало его изнутри, но раз до сих пор сказать не сумел,

видно, и правда не так уж это важно. Будет воля Богов — потолкуют после боя. А там Млада поговорит с воеводами и попросит отпустить Рогла с ней: оставаться в дружине она по-прежнему не собиралась. Разве что на казнь Зорена поглазеть придёт, а уж довести его до плахи она постарается. Даже под локоток придержит. И думалось, что мальчишка пожелает уйти за ней: уж его-то в детинце, среди враждебно настроенных отроков, точно ничего не держит.

Вельдчонок кивнул на прощание и, последний раз зыркнув на мальчишек, которые и ухом не повели, затерялся в толпе кметей. Млада проводила его взглядом и поспешила присоединиться к общим сборам. А там, как завяжется бой, совсем просто будет исчезнуть. Не то чтобы она трусливо собиралась избегать сражения. Но раз уж полк Левой руки не смог пробраться по тайной тропе в тыл вельдам, она попытается сделать это одна. Коль избежать частых стычек, пойти прямиком к жреческому шатру, глядишь, толку будет больше, чем если на каждом шагу крошить мечом многочисленных, словно муравьи, кочевников. В прошлый раз она честно пыталась сражаться, как остальные, и положила не один десяток врагов. А обитель Зорена даже издалека не увидела, хоть и стремилась туда всеми силами. Хватит.

Расскажи кому о своих планах — не поймут, а то и осудят. Но это ерунда. Млада просто должна была первой попасть в шатёр и потолковать с жрецом с глазу на глаз до того, как налетят туда воины и уведут его на суд князя. Много о чём предстояло его расспросить. Ох как много…

Ещё не рассеялись последние сумерки, когда войско вышло на дорогу к вельдскому лагерю. Только впереди теперь была спина не Хальвдана, а Вышаты, и окружал Младу не поредевший полк Левой руки, а новручане — хмурые и чужие. Странно всё ж: даже не всех кметей из дружины она знала по именам, а всё равно привыкла к ним, и казались их лица все без исключения знакомыми.

В один миг всё поменялось. И хорошее то предзнаменование или плохое — видно будет.

Сегодня всё закончится.

Бой развернулся ещё до того, как Млада увидела лагерь из-за спин соратников. Крики и шум будто и не стихали всё это время. Продолжали без передыху сражаться воины, убивать друг друга и месить ногами вскипевший, бурый от пролитой крови снег. Вельды пока оставались под защитой валов — но скоро буря схватки выдернет их наружу. Повсюду из снега и тел убитых торчали стрелы. Лучники кочевников то и дело высовывались поверх земляных насыпей и стреляли. Густо падал смертельный дождь на головы княжеских воинов. Но никто не

отступал.

Повинуясь команде Вышаты, Млада ринулась в атаку вместе с другими воинами. Главное — не забыться, не поддаться на зов хлебнувшего крови меча, не потонуть в безумии боя и не забыть о своих намерениях. Она мельком глянула в небо, где уже утвердился размытый тонкой облачной пеленой солнечный круг. Будет оказия — она уйдёт к востоку. У расщепленной грозой берёзы, запримеченной ещё в прошлый раз, её будет ждать Рогл. Вместе они минуют коварное болото, а там встреча со жрецом недалеко.

Преодолеть вал воинам оказалось непросто. Земля только едва схватилась слабым морозом и осыпалась под ногами. Ладно хоть полить её водой, чтоб заледенела, вельды, знать, не додумались или не успели. Толкались и подгоняли друг друга со всех сторон княжеские ратники, карабкались им навстречу вельды, чтобы не пустить в лагерь. Но перебраться на ту сторону — полбеды. Вельды тут же начали хватать нападающих за штанины, рубить по ногам и стаскивать вниз.

Млада забираться на вал и не стала — не с руки ей время терять. Постоянно озираясь, она двинулась вдоль границы лагеря, туда, где дышала неиссякаемым теплом и сыростью топь. Но и это оказалось задачей не из лёгких. Сеча выплеснулась за пределы становища — тут только и успевай вертеться. С диким храпом носились кругом кони с всадниками и те, что остались без них. Вельды нападали со всех сторон.

Млада подсекла одного под ноги. Развернулась и рубанула другого по животу. Cкользнула за спину только вставшему вельду и скрамасаксом перерезала ему горло. Вполоборота отклонилась от удара, рассекла сухожилия под коленями ещё одного кочевника, добила его ударом поперёк плеча.

Руны на Призраке зашлись мягким заревом, а, глотнув ещё крови, полыхнули ярким свечением. Тихий потусторонний шёпот зашелестел в ушах. Доспехи вельдов перестали быть для меча хоть какой-то преградой. Он входил в тела противников легко, как в пуховые перины.

Хриплое дыхание за спиной. Сквозь гул боя — чёткое, почти ощутимое. Косматый и широкий, как колода, вельд ударил с размаху. От отдачи в рукоять меча боль пронзила руку до локтя. Пальцы на мгновение онемели. Млада оттолкнула вельда и секанула воздух зажатым в другой руке скрамасаксом. Лезвие мелькнуло на волоске от его лица. Мужик успел отклониться.

Он снова рванулся вперёд, занося меч, но опустил его уже в пустоту. Млада зашла сбоку почти лениво. Ещё один кочевник вынырнул из разодранного снежного потока. Рванулся к ней. Млада рубанула предыдущего противника по крестцу. Повернулась к другому и остановила его атаку. Перед глазами вельда на опасном расстоянии застыло светящееся рунами лезвие Призрака. Он побледнел и, силясь сдержать напор, прохрипел: «Ведьма…». Нога его соскользнула по снежной каше, и меч сорвался. Вельд неловко качнулся вперёд — Млада полоснула его по шее, снося голову.

До болота было по-прежнему далеко. Слишком. И казалось, на месте одного убитого вельда вырастают двое. Где-то занялся пожар. Воздух дрожал от криков и рёва, несло палёным мясом и конским потом, а больше всего — кровью. Снег падал на горячие щёки, таял на полыхающем заревом рун Призраке. Блестящие глаза, оскаленные зубы, ор и проклятия кругом. Красный снег и тела на нём. Много. Изрубленные, раздавленные. Мёртвые.

Млада шла вперёд, только иногда останавливаясь, чтобы не терять из виду полосу леса. Она чувствовала себя легче стального кольца в своей кольчуге. Боль в локте прошла, тело разогрелось. Вельды падали, убитые её рукой или другими воинами. Они маячили перед взором искаженными личинами с застывшим на них выражением ужаса и боли.

Размытой полосой мелькнул у виска загнутый меч. Млада отшатнулась и налетела плечом на кого-то. Обернулась и встретилась взглядом с Медведем. Лицо кметя было залито кровью так, что его трудно было узнать. Лишь слипшиеся от пота кудри да карие, полыхающие боевым остервенением глаза дали понять, что это он. Кметь посмотрел поверх её плеча. Оттолкнул и всадил меч глубоко в грудь очередного вельда. Легко вынул его. Затем развернулся в молниеносной атаке, сметая ещё одного кочевника. Тот шарахнулся к Младе и был добит в спину Призраком.

Она качнулась назад, уворачиваясь от удара, вполоборота шагнула в сторону, походя вспорола вельду бок клинком. Медведь снова оказался рядом. Его теснил мужик, невысокий, но широкий и крепкий, как дубовый пень. Щит клеят, и без того разбитый почти в лохмотья, под ударами кочевника оглушительно трещал и плевался щепками. Другой противник зашёл Медведю сбоку. Млада бросилась наперерез и поняла, что не успевает. Метнула скрамасакс. Клинок стальной дугой пронзил плечо вельда. Тот остановился на мгновение и сквозь зубы взвыл от боли. Медведь выдернул меч из тела поверженного только что кочевника. Ловко крутанув его в руке, сделал шаг и с размаху раскроил череп тому, которого ранила Млада.

Вельд упал к ногам Медведя.

Кметь бросил взгляд на светящийся в руке Млады меч. Хмыкнул, утирая со лба пот. И тут же потонул в мешанине из снега и сражающихся воинов, словно его и не было.

Млада бегом рванула дальше, по ходу отбиваясь от вельдов, что попадались на пути. Скоро вырос перед глазами молодой ольховник, корнями потонувший в схваченной тонким ледком, пропитанной водой земле. Здесь уже никого не было, кроме мёртвых тел, оставшихся, видно, с прошлой схватки. Трупы уже окостенели, и их успело припорошить снегом. Коль нарочно не смотреть, так и не сразу заметишь.

Ещё шаг — и гул боя чуть стих, запутался в ветвях чахлого осинника и паутине сухой осоки. Чавкая ногами по зыбкой земле, Млада углубилась в лес и сбавила шаг. За ней никто не шёл, можно и меч убрать.

Не забывая поглядывать на солнце, что всё больше пряталось за облаками, а потому обещало вскорости отказать в помощи, Млада быстро двинулась на восток. И чем дальше она уходила, тем невыносимей становился болотный дух. Берёзы и сосны, что стояли здесь уже сотни лет, ещё не успели погибнуть под натиском топи, пожирающей землю, которая их взрастила. Они всё так же высились, и ветер трепал их кроны. Но тлен уже коснулся коры и нижних ветвей. Деревья сопротивлялись из последних сил, но медленно умирали. Так тонкая струйка воды пробивает себе путь в камне, так маленькие древоточцы поедают толстенный дуб, и ветер превращает в пыль исполинскую гору.

Чем дальше, тем больше плотный, текучий, точно зловонные стоки канализации, воздух поглощал голос сражения. Тихо вздыхало и булькало где-то болото, подогретое торфянником, а потому незамерзающее всю зиму. Всё чаще тут и там расплывались бурые лужи, казалось бы, покрытые льдом, а ступишь — провалишься по пояс. Млада старательно их обходила. Но скоро они превратились в целые маленькие озёра, и пришлось взять палку, чтобы прощупывать перед собой путь. Где же треклятая берёза?

Но вот покорёженный ствол мелькнул впереди один раз и другой. Могучая, поверженная небесным огнём берёза сонно качала сухими, навечно потерявшими былую силу ветвями. Ни единого застарелого листочка не сохранилось на них, и щерился потемневшей древесной плотью обугленный по краям разлом.

Млада пошла быстрее и, остановившись под деревом, огляделась. Рогла нигде не было. Неужто заплутал или всё же решил воспользоваться случаем и сбежал? А может, путь до болота оказался не таким уж для него простым. Стоит подождать. Млада прислонилась спиной к бугристой коре и медленно сползла на корточки.

Тихо кругом. Слишком тихо: ни птица не вспорхнёт, ни тронет ветви кустов пробегающий мимо зверь. А ведь иные болота и в зиму кишат живностью. Поистине страшное место, мёртвое. Распорядилась ли так природа, или то результат гибельных чар Зорена? Так или иначе, любое болото не назовёшь приветливым, а это и вовсе хочется обойти за сто вёрст. Млада сняла рукавицы и потёрла ладони. Лёгкие будто слипались с каждым вдохом, смрадная духота вдавливала в невольную дремоту. Вот так заснёшь здесь в нездоровом дурмане и не проснёшься более никогда. Уйти бы скорее отсюда, но без Рогла никак.

Млада в очередной раз вздрогнула, когда, задремав, стукнулась затылком о берёзу. И тут же вскочила на ноги, заслышав неподалёку тихий звон. Звук этот становился всё громче, и через миг уже можно было различить лязг оружия, который наполнился криками и хлюпаньем воды под десятками ног. Словно из глубины леса сюда надвигалось сражение. Только лагерь-то вельдов в другой стороне.

Общий гул рассыпался между деревьев на отдельные голоса и рык зверей, которых Млада, верно, никогда в жизни не встречала. Она выхватила меч и приготовилась сразиться с любым противником, что мог выскочить из ближайших зарослей. Плеск шагов приблизился, затрещали кусты, и на прогалину вывалился сотник верегов Вагни. Но, видно, не по собственной воле он оказался здесь. Вслед за ним напролом неслась та самая тварь, с которыми довелось столкнуться Левому полку в прошлый раз. Хоть Млада сама их не видела, но узнала сразу.

На первый взгляд чудище и правда напоминало рослого человека, сутулого и длиннорукого. Но стоило лишь приглядеться, чтобы невольно отпрянуть в отвращении. Всё тело болотной нечисти покрывала слизь цвета загнившей травы, непомерно большой рот наполняли мелкие и острые рыбьи зубы, а выпуклые глаза были круглы и бездумны, точно у жабы. Его костлявые и невероятно подвижные пальцы заканчивались изрядными загнутыми когтями, которыми тварь орудовала с завидной сноровкой. Вагни только и успевал уворачиваться и отступать. Впрочем, и нападал он в ответ с яростью и силой, не присущими разумному воину. Другой уже давно пал бы под натиском колдовского существа, а то и убежал бы — своя жизнь дорога. Но верег будто бы и не запыхался. Вот только оглядываться кругом ему не удавалось, а потому он постоянно проваливался в лужи. Когда неглубоко, а когда и по колено. Так и потонет ведь, чудищу не достанется. А оно по нетвёрдой земле шагало уверенно и ловко — широкие ласты вместо человеческих ступней помогали.

Млада не стала дожидаться, пока тварь располосует Вагни на ошмётки или пока тот окунётся в топь по самое горло. Она, стараясь глядеть под ноги, бросилась ему на помощь. Лягуха развернулась к ней мгновенно, словно была у неё на затылке ещё пара глаз. Призрак чиркнул по когтям, как по стальному клинку. Показалось даже, сверкнула искра. Млада отступила, изогнулась назад, уходя от удара. Тварь низко заклекотала-забулькала, но напасть снова ей не дал Вагни. Он с широкого замаха рубанул её по боку секирой. Чудище вздрогнуло и пошатнулось, но не упало, даже не замедлилось, а тут же проворно сигануло к обидчику. Верег рухнул наземь и, перекатившись, снова встал. Младу всё это время он будто и не видел. Лишь на диковинного противника был обращён его потемневший взгляд.

Глухо рыкнув, точно и вправду зверь какой, сотник ринулся вперёд. Легко увернулся от когтей, пригнувшись, проскочил под склизкой лапищей и ударил в другой бок.

Хоть бы хны. Тварь истекала зловонной кровью, но не. отступала. Она вращала глазищами, решая на кого лучше напасть, и оттого злилась сильнее. Видно, не только людям гнев застилает разум. Чудище размахивало лапами всё беспорядочней, то Млада, то Вагни жалили её с разных сторон сталью. Лягуха расплёскивала слизь и шипела, словно упавшая на раскалённый камень вода. Но непонятно было, обессилеет она когда-нибудь или нет. Скакала она как по твёрдой земле и атаковала всё с той же мощью, что и поначалу.

Млада начала путаться ногами в болотной траве, запинаться о кочки и старалась отбежать подальше, чтобы успеть передохнуть. То и дело в голове мелькала мысль: «На кой ввязалась?» Глядишь, окрылённый благодатью Хозяина леса Вагни и сам справился бы. Вон, носится и вертится, что твой волчок. Но разве она могла остаться в стороне? Пожалуй, нет. Вот и расхлёбывай теперь.

Будто услышав её мысли, верег снова провалился одной ногой. Но попытавшись выдернуть её, мгновенно погрузился в жижу по пояс. Лягуха тот час кинулась к нему, замахнулась, но Вагни чудом уклонился. Острые, точно кинжалы, когти глубоко увязли в мягкой земле. Сотник ухватил тварь за руку и попытался ударить в шею. Чудище дёрнулось назад. Млада напала со спины и всадила меч с такой силой, что лезвие вышло у него из груди. Слабо качнулось свечение на рунах Призрака — холодная нечеловеческая кровь не пришлась ему по вкусу. Плоть вокруг лезвия оплавилась и сморщилась, как печёное яблоко. Лягуха всхлипнула, закатила глаза и издохла.

Отвратительным кулём она рухнула рядом с Вагни, а тот, ухватившись покрепче, смог выбраться из западни. Но не успела Млада оттереть меч от слизи, как верег без разговоров ринулся на неё.

Вот, значит, как. Вовсе не за друга он её держал, а за такого же противника. Только болотная нечисть не давала ему расправиться с ней раньше.

Млада, на миг ошалев, прянула в сторону и непонятно зачем крикнула:

— Сдурел?! — как будто это могло остановить безумного берсерка. Ему теперь любое живое существо — добыча.

Секира зацепила её по взметнувшейся косе. Сотник рявкнул что-то на верегском и напал снова:

— Авваст[1], Вагни! — пророкотал за спиной властный голос. — Сёдехн[2]!

Тот замешкался и приостановил шаг. Но гораздо большая сила, чем приказ вожака, заставила его продолжить атаку. Млада отбила один удар — показалось, ей оторвало руки, словно по ним саданули молотом. Она едва не выронила меч, но успела шагнуть в сторону, развернуться и парировать снова. иТолько сейчас она смогла оценить скорость и мощь берсерка. Не совладать с ним обычному воину, да и ей не совладать, если уж по совести. Она может уклоняться и отбиваться, пока достанет ловкости и сил. Но те были на исходе ещё после кружения с болотной тварью. И ведь теперь Вагни ничего не втолкуешь. Глух его разум к увещеваниям.

Следующий удар сшиб Младу с ног. Она откатилась, но едва не попала под воткнувшуюся в землю рядом с головой секиру. Верег навис, стальной хваткой вцепился в горло и что было мочи вдавил в траву. Вдругорядь занёс топор, оскалившись безумно, совсем по-звериному. Его пальцы жгли кожу, а проступившая под затылком вода заливалась в уши.

— Фо ейере аф Скогген[3], - рыкнул сотник.

Но в следующий миг он будто взлетел. Могучий рывок отбросил Вагни в сторону, и он закувыркался по кочкам, точно щенок во время трёпки взрослыми псами.

— Ла дэн, са йег[4]! — небрежно бросил ему вслед Хальвдан.

Млада ощупала горло и медленно села, пытаясь вдохнуть зараз как можно больше воздуха. В груди нехорошо хрипело, будто сломанные рёбра проткнули лёгкие, а вокруг всё плыло, неспешно замедляясь и вставая на место. Ещё пара мгновений, и Вагни свернул бы ей шею — как пить дать. Поистине бесовская сила. Испытав её на себе, перестаёшь верить в то, что это дар Богов.

Перед глазами возникла широкая ладонь, Млада ухватилась за неё и с трудом встала. Хальвдан посмотрел отрешённо и мрачно. Его самого сейчас было трудно узнать: светлые волосы да борода побурели и слиплись то ли от грязи, то ли от слизи тварей, которых он положил, верно, без числа. Лицо и всего его, до пояса обнажённого, покрывала засохшая корка лягушачей крови. Недаром говорят, что берсерки сражаются едва не голяком и тем нагоняют на врага ещё больше ужаса. А ран и вовсе не замечают. Впрочем, ни единой царапины на нём не было — и как только уберёгся?

Млада уже открыла было рот, чтобы поблагодарить воеводу, но со спины на него вихрем налетел очухавшийся Вагни. Хальвдан тряхнул плечами, словно сбрасывает плащ, но сотник вцепился крепко. Воевода извернулся, ухватил того за шею и легко, будто малолетнего ребёнка, перекинул через себя. Вагни рухнул в грязь, но лишь сильнее разозлился. Млада крепче сжала меч и шагнула к нему, судорожно соображая, что же делать? Убивать Вагни ей не хотелось, но тот будто бы совсем ополоумел, и дай ему возможность, уж её он не пощадил бы. Да и своего предводителя, похоже, не собирался.

Вот только силы неравны.

Уж каким бы хорошим воином ни был Вагни, а с Хальвданом ему не равняться. Он, напрочь позабыв о Младе, снова кинулся на воеводу, точно разъярённый бык, опустив голову. Тот поймал его, зажав шею под мышкой, выкрутил руку с секирой. Сотник раздосадовано взвыл, знать, больше от унижения, чем от боли, и выхватил нож. Ударил наобум, метя Хальвдану в живот. Млада подскочила сзади, замахиваясь рукоятью меча, чтобы вышибить клинок из его ладони, но опоздала.

— Хост Скогген гикк, тиль вапп[5]? — процедил воевода и небрежно двинул локтем.

Влажно хрустнуло, и сотник обмяк. Обвисли его руки; нож и секира упали на измочаленную ногами траву. Млада поражённо остановилась, подняла взгляд на Хальвдана. На его лице ничего не отразилось, и кто скажет наверняка, вспомнит ли он наутро о том, что сделал. А коли вспомнит, то будет ли его мучить чувство вины за убийство близкого соратника, почти брата? Дружинники болтали всякое: мол, воевода давно по краю ходит, и нынешнее обращение берсерком могло толкнуть его в пропасть безумия. И от этого даже Младе, повидавшей многое, становилось не по себе.

Млада оглядела лицо Хальвдана, опасаясь даже пошевелиться. Воевода отпустил тело Вагни, и тот ничком тяжело упал наземь.

— Коммер. Снат виль де вайерэ альт[6], - пробормотал он глухо, будто бы по капле выдавливая из себя каждое слово.

— Я не понимаю тебя, — осторожно напомнила Млада.

Верег вздохнул, немного помедлил, шевеля губами, будто вспоминал, что надо сказать, и произнёс с гораздо более сильным акцентом, чем обычно:

— Уходите… Скоро здесь будут все. Твари напирают. Мы не можем их сдержать.

Он кивнул, указывая взглядом поверх плеча Млады. Она обернулась. Под берёзой, вцепившись пальцами в её ствол, стоял Рогл. Мальчишка затаил дыхание и, округлив глаза, смотрел на воеводу, как на чудище не менее жуткое, чем те, которых призывал его отец.

— Как ты вообще здесь очутился? — Млада снова повернулась к Хальвдану.

— Тебя почуял, — нехорошо улыбнулся он. — И не стану спрашивать, зачем вы тут. Уходите.

Даже не глянув на мёртвого Вагни, верег развернулся и бегом скрылся в изрядно поломанном молодом березняке, словно не человек, а лесной дух. Млада ещё некоторое время смотрела ему вслед, не зная, радоваться тому, что он ей помог, или печалиться. И увидит ли она воеводу ещё хоть раз таким, какой он был раньше. Пожалуй, его ехидный нрав — не самое большое зло. Вон, что сотворила с Вагни хвалёная благодать Хозяина. А воевода, похоже, и вовсе возомнил себя его живым воплощением.

Так или иначе, а жизнь покажет.

Рогл тихо стоял позади, и слышно было только его сопение.

— Давно пришёл? — проговорила Млада, не глядя в его сторону.

— Видел, как воевода Вагни убил. За что он его?

— Знать, за дело…

Не хотелось обсуждать поступок Хальвдана. Одной стороной своего нутра она понимала, что так должно было случиться, а другой — содрогалась от неправильности произошедшего. В кого их всех превратил этот бой? И будет ли в череде смертей хоть малый просвет? Может, прав Бажан, это Млада притягивает к себе напасти, и не будь её в дружине, всё обернулось бы иначе?

Она посмотрела на Призрак в своей руке и медленно убрала его в ножны.

— Идём.

Рогл сглотнул и, поддёрнув воротник кожушка повыше, повёл Младу за собой. Хорошо, что он пришёл сюда после того, как издохла лягуха и воевода справился с озверевшим сотником. А то ещё под раздачу попал бы, а ведь при нём лишь нож, который тайком дала ему Млада. Таким сильно-то не отобьешься.

Они долго шагали молча. После случившегося слова не шли на ум. Млада просто надеялась, что Рогл и правда хорошо знает эту тропу, поэтому ничего не выспрашивала. Просто шла, разглядывая под ногами топкую землю, и прислушивалась. А ну как снова налетит из чащи какая тварь или берсерк из ватаги Хальвдана. Теперь-то уж не сразу поймешь, что хуже. Лягуху можно убить без сожаления, а вот кого из верегов — рука дрогнет. И самое паршивое, что выбора всё равно нет. Всего несколько вёрст болот отделяло Младу от Зорена, и вряд ли что-то сможет теперь её остановить. Придётся расправиться с кем-то из одичавших соратников — так тому и быть.

Болота охраняли юго-восточную часть вельдского лагеря лучше тысячи воинов. Ни единая живая душа, не зная тайной дороги, не пробралась бы здешними топями. Чем глубже они с Роглом заходили, тем сложнее им приходилось. И тем безрадостнее становилось вокруг, словно последние крохи жизни оставили этот забытый угол. Высокие сосны и березы сменились чахлой порослью, которая, не успев войти в силу, задыхалась во влажных объятиях болота.

Из грязных, смердящих тухлыми яйцами луж торчали обломки тонких стволов, опутанных понизу вездесущей осокой. Лохматые кочки выглядывали из воды, точно макушки голов, будто кто-то постоянно наблюдал за путниками, нарушившими здешнее забвение. Лишь вдалеке эхом звучали отголоски птичьих криков, как напоминание о том, что живой, дышащий мир остался далеко позади.

Несмотря на то, что шли почти посуху, сапоги и Млады, и Рогла быстро промокли. Мальчишка морщился, но не стенал. Только всё так же внимательно ощупывал длинной жердью землю, иногда останавливаясь, чтобы выбрать правильный путь, и шёл дальше. Если подумать, он ничем больше не напоминал того мальчишку, которого Млада встретила в лесу три луны назад. Тот был испуганным зайчишкой, не растерявшим, впрочем, юношеского пыла и жизнерадостности. Путь вместе с Младой казался ему интересным приключением. Но детинец вытравил из него весь задор. Теперь же вельд напоминал больше молодого волчонка, отбившегося от опостылевшей стаи, а новой так и не нашедшего.

— Что ты будешь делать, когда доберешься до отца? — вдруг проговорил мальчишка, не переставая смотреть себе под ноги.

Млада глянула перед собой и пожала плечами.

— Пару лун назад я его просто убила бы. А сейчас всё по-другому. Я не могу себе этого позволить. Мне нужно с ним поговорить. Да и тебе не помешает.

Рогл неопределенно что-то промычал и добавил громче:

— Видеть его не хочу.

— Придётся потерпеть, если не хочешь, чтобы князь и дальше от тебя шарахался.

Млада долго смотрела ему в спину, но мальчишка больше ничего не сказал, лишь понурился сильнее. Немилость правителя вряд ли может кого-то обрадовать. А уж для вельдского отпрыска она сродни отложенной казни.

— Откуда ты знаешь эту тропу? — решила Млада спросить о чем-нибудь безобидном. Но получилось наоборот.

Рогл вздохнул и напряженно поправил плащ на плечах.

— Отец ходил ею, когда собирал травы. Меня он с собой не брал. Я следил тайком. Думал, узнаю что-то полезное. Ведь он мне никогда ничего не рассказывал. Тогда я ещё не знал, что самой полезной окажется эта тропа.

Млада усмехнулась. Да уж, кто бы мог подумать… Только Зорен предусмотрел и это, успел постелить соломки, призвав из болот невиданных тварей. Получается, и тут Рогл оплошал, а ведь на помощь войску он возлагал больше всего надежд.

— Осталось немного, — сообщил вельдчонок чуть погодя.

И правда, издалека уже доносился гул сражения. Всё это время оно не утихало, и Младе стало интересно, как далеко успело продвинуться княжеское войско, и не грядёт ли новое отступление. А вдруг Зорена уже захватили, пока она шастала дремучими чащами по колено в воде и дралась с теми, с кем вовсе не рассчитывала? Такой исход никак её не устраивал.

В очередной раз оглядевшись, Рогл прибавил шагу. Видно, места стали совсем уж знакомыми, только по-прежнему вправо и влево от невидимой среди кочек тропы далеко простиралась вязкая топь. Но едва уловимо повеяло в воздухе свежестью, будто кто-то приоткрыл дверь с улицы в душную горницу. Просветы между деревьями стали шире, и просочился маревом по земле запах гари. А через несколько десятков шагов показались и шатры.

— Дальше я одна, — Млада остановила Рогла за локоть.

— Но я хотел пойти с тобой, — слабо возразил тот, зная, что пререкаться бесполезно.

— Возвращайся в лагерь. Успеешь до темноты.

— Меня всё равно уже хватились! Толку то! — в тоне вельдчонка сверкнула упрямство. Гляди-ка, ещё и спорить возьмется, чего доброго.

Млада натянула на лицо непреклонную мину, продолжила спокойно и угрожающе:

— Хуже будет, если ты не вернешься до того, как туда вернутся воеводы.

Рогл глянул исподлобья, стиснув пальцы на жерди, которой ощупывал путь, а затем развернулся и зло пошагал прочь.

Так лучше. Нечего ему соваться на поле брани и раньше времени видеться с отцом. Да и к тому же он не сможет пройти по лагерю незамеченным так, как Млада.

Она убедилась, что вельдчонок ушёл, и двинулась к становищу. Снова охватил её со всех сторон голос близкого боя. Позвал за собой: пойди, дай волю накопленной за столько лет ярости, убивай, руби, что есть сил! — но Млада осталась глуха к нему. Показалось, точно живой, вздрогнул в ножнах Призрак — уж он-то никогда не откажется хлебнуть крови врага. Но и его призыв остался без ответа.

В каких-то трёх саженях впереди замаячил выход из леса. Млада остановилась под толстенной сосной, отбросила в сторону ненужную более палку и глубоко вдохнула. Нужно отринуть всё, что может помешать ей дальше, забыть про погибшего Вагни, шального Хальвдана и Рогла, который сейчас в одиночку шёл назад. Ведь цель всей её жизни так близка. Постояв с закрытыми глазами, она опустила ладонь на рукоять Призрака и шагнула в другой, подернутый серой пеленой отчуждённости мир.

В лагере кипела битва, и непонятно было до сих пор, кто одерживает верх. Воины рубились насмерть, не чувствуя усталости, будто те же берсерки. Млада шла, огибая разрозненные очаги сражений, и никто не смотрел в её сторону. Она знала, что не сможет удерживать завесу долго — не тот настрой. Но на её счастье полосатый шатёр жреца был совсем недалеко. Зорен, верно, надеялся, что со стороны болот к нему никто не подберётся. Теперь же достать его стало легко — только руку протяни.

Солнце миновало полуденную черту, и скупой зимний день повернул на закат. Вокруг стало заметно свободнее. Немногие воины смогли пробиться сюда, но несколько удачливых ватажников уже теснили вельдов у обители Зорена и силы были явно на их стороне. Кочевникам не выжить.

Пал от меча один кочевник, затем другой. Ещё немного, и кто-нибудь из кметей войдет внутрь. Млада почувствовала даже что-то вроде ревности: «Моё!» — и бросилась на подмогу. Пронеслась вихрем — ратники и рты поразивали: вот её не было, а тут как из земли выросла. Она всадила меч в живот одного вельда, рубанула по шее другого. Успела походя оттолкнуть кого-то из дружинников плечом. Пригнулась, уклоняясь от клинка, полоснула очередного кочевника под затылком.

Вот он, полог шатра, перед глазами. Так близко, что можно рассмотреть переплетение нитей в его холщовой ткани. Сильным ударом ноги под дых Млата вынесла последнего на её пути вельда с улицы в слабо освещённое укрытие. Вошла следом. Её противник неловко поднялся, ринулся навстречу и получил удар скрамасаксом в шею у плеча. Нож вошёл легко, до самой рукояти. Вельд глухо зарычал, потом захрипел, захлёбываясь собственной кровью. Едва не сорвав с Млады плащ, он навалился на неё всем телом и умер. Она с омерзением оттолкнула его, высвобождая нож. Медленно подняла взгляд, привыкая к полумраку.

Шатёр был огромен. Кажется даже больше, чем княжеский. Плотную ткань расчерчивали синие и белые полосы. На полу внахлёст раскинулись ковры. Не какие-нибудь, а вышедшие из-под рук диархавенских мастериц. В нескольких шагах от Млады горел большой очаг. Пахло травами и немного — сыростью. В глубине шатра, освещённый пламенем, в высоком резном кресле сидел Зорен, поигрывая зажатым в руке посохом. Вид жреца не выражал совершенно никакого беспокойства или страха. Он словно уже ждал, когда к нему кто-нибудь зайдёт. Разве что стол не накрыл. Его тонкие губы были растянуты в улыбке, а взгляд неспешно ощупывал Младу, как рабыню на торгу.

— Ты всё-таки пришла, — тихая фраза Зорена рассекла тишину. — Я уж перестал надеяться.

Млада не успела осознать смысл его слов, как за спиной прозвучал женский голос:

— Здравствуй, Байчёта…

Она обернулась и будто бы глянула в зеркало.

[1] Авваст (верегс.) — стой

[2] Сёдехн (верегс.) — назад

[3] Фо ейере аф Скогген (верегс.) — во имя Хозяина

[4] Ла дэн, са йег (верегс.) — оставь, я сказал

[5] Хост Скогген гикк, тиль вапп (верегс.) — против Хозяина идёшь, щенок?

[6] Коммер. Снат виль де вайерэ альт (верегс.) — Уходите. Скоро здесь будут все.