Служебное задание: Обмануть Дьявола

Глава 10

Я уже прежде летала на вертолете, но всегда по делу и, если можно так сказать, в рабоче–крестьянских вертолетах для простых смертных. Ну, что я могу сказать о развлечениях богатых и влиятельных? Лететь почти вдвоём, да ещё и имея возможность поглазеть по сторонам — восхитительно. Не знаю, специально или нет, мы прокатились над городом, сияющим тысячами разноцветных огней, и если бы была такая возможность, я бы, наверное, вывалилась из вертолёта в попытке разглядеть всё пристальнее.

И снова поймала себя на мысли, что, наверное, стоило вести себя сдержаннее, как полагается взрослой благовоспитанной барышне. Но сегодня во мне определённо щёлкнул тумблер, выключив режим хорошей девочки.

Город быстро исчез из виду — мы летели над лесом.

Интересно, что же задумал господин Три–Вэ? Вон какой довольный сидит. Смотрит на меня и улыбается. Он постоянно улыбается. Почти постоянно. По крайней мере, если не целует, то обязательно выглядит как объевшийся сметаны кот.

Нет, ну куда мы летим–то? Терпения мне определённо не доставало, тем более, в вертолёте пока заняться было совершенно нечем.

Ответ на свой вопрос я получила позднее, когда уже успела поволноваться вдосталь. Всё–таки фантазия у меня богатая, а времени было — вагон и маленькая тележка. Из–за гула вертолёта общаться было не особо комфортно и мы больше переглядывались в полумраке салона. И он всё ещё улыбался. Только мне уже казалось, что это ехидная улыбка. Наверняка задумал какую–нибудь страшную для меня гадость. Прыгают ли ночью с парашютами? Или, может, сплав по реке, когда там нет других туристов? Зато есть три миллиарда змей, ящериц, пауков и прочей нечисти.

Когда в темноте тропического леса появились огни, я заинтересованно вытянула шею. Гостиница в джунглях? Небольшая. На склоне горы, с террасами и многочисленными подсвеченными фонариками бассейнами, милыми маленькими беседками.

О боже! Неужели?..

Сердце радостно и в то же время немного тревожно затрепыхалось в груди. Романтическая ночь, которой могла позавидовать любая, даже самая привередливая девушка голубых кровей! И всё это — для меня. Для нас.

И никаких змей. Ни балийских, ни наших, домашних, АВэДэшных!

Посмотрела на Воеводина с восхищением и признательностью.

И этот человек — Дьявол?

Да он чудо чудное и диво дивное! Настоящий Мужчина. Джентльмен. Рыцарь на белом вертолёте. Невероятный Человек — именно с большой буквы.

Многие ли мужчины стали так усложнять себе жизнь ради понравившейся девчонки, которой, собственно, не много требуется для счастья? Уверена, что нет. Я не Пенелопа Круз или Скарлетт Йохансон, которые наверняка привыкли к чему–то подобному. Хотя, о чём это я? Вряд ли они знакомы с Воеводиным и летали с ним на свидание в джунгли. Так что нет, и им такого счастья не перепало, только мне.

Радушный и отлично вышколенный персонал в два счёта заселил нас в номера и провёл краткую экскурсию, объяснив где что находится, заверив, что круглосуточно готовы помочь в любом вопросе. И практически бесшумно испарился, радуя своей предупредительностью.

Всё это время я шла под руку с Воеводиным и не могла прекратить улыбаться. Он был абсолютно прав. Сказка! Самая настоящая сказка!

Мы не стали задерживаться в номере. Хотя какой это номер! Апартаменты! Вышли на террасу, подсвеченную специальной иллюминацией. Собственный бассейн, открытая беседка с белоснежными шторами, подушками, лежанками, сервированный лёгкими закусками и шампанским стол.

Пряный аромат орхидей, свежий вечерний запах джунглей, непривычный, сладковатый, дикий. Ощущение невероятной близости природе, пусть ты и находишься на территории высококлассного отеля, не оставляло.

— Здесь, наверное, потрясающе красиво утром, — заметила я, искоса взглянув на Владислава Васильевича.

Почему–то язык не поворачивался назвать его Владом или Славой, да и не давал он разрешения, а я сама не рисковала. С этим сложным человеком не так просто, как сейчас хотелось бы. Как всегда хотелось бы.

— Значит, придётся задержаться ещё на денёк, потому что завтра утром ты вряд ли проснёшься рано, — заявил этот наглец.

— Посмотрим. Я всегда встаю рано, даже если ложусь поздно, — отчего–то захотелось немного поспорить. А уж комментировать пошлые намёки — да ни за что!

— Посмотрим, — покладисто согласился мужчина, но всё равно уточнил: — А если ложишься под утро?

— А если под утро, то можно выкроить минуточку и посмотреть, что здесь за виды, — не растерялась и быстро ответила я.

— Расскажешь потом. Лично я предпочитаю в отпуске спать. Будешь шампанское?

— Если только немножечко. Я и так словно хмельная сегодня. Столько впечатлений!

— Главное — не засни в самый ответственный момент, — съехидничал Воеводин от стола.

Что я там говорила про комментарии к пошлым намёкам? Молчу–молчу.

Шум воды в бассейне, сухой шелест пальм, стрекотание кузнечиков или ещё какой местной живности, музыкальный звон бокалов, пенное журчание шампанского — пространство наполнилось звуками, и я прикрыла глаза на мгновение, наслаждаясь всем сразу. Слишком много эмоций и впечатлений. Требовалась хотя бы одна минута, чтобы поймать тот самый волшебный момент — счастье. Схватить его, запечатлеть в памяти, сохранить на диск, в облако, создать сто миллионов копий, чтобы ни за что на свете не забыть, не потерять.

— Мечтаешь?

Голос Владислава Васильевича раздался близко и немного испугал, хотя он говорил тихо–тихо, словно поняв, что я сейчас испытываю и не желая особо тревожить.

— Я совсем не хочу сейчас мечтать. Всё и так лучше, чем я только могла себе представить, — столь же тихо ответила ему.

— Пойдём в бассейн. И даже не вздумай говорить что–то про купальник, — предугадав мои опасения, сказал господин Три–Вэ. — Здесь никого, кроме нас, нет.

— Здесь есть вы…

— Ты, — исправил Владислав Васильевич, — здесь есть ты. Повтори.

— Здесь есть ты, — послушно произнесла, заглядывая в колдовские чёрные в неверном освещении глаза.

— Умница. Пойдём.

Меня обняли одной рукой, повели в сторону воды. Подсвеченной и абсолютно прозрачной воды, в которой никак нельзя скрыть отсутствие нижнего белья. И разрешат ли его не снимать, когда ты уже дала согласие на любую авантюру, где плаванье нагишом в бассейне — сущее баловство по сравнению с тем, что он мог потребовать в любой момент?

— Бокалы можно поставить вот сюда, — взял под контроль ситуацию Воеводин, снова чутко подметив моё состояние. — А вот Анечку можно раздеть вот так.

Он потянул мою куртку вниз и я высвободила руки, помогая.

Посмотрел на меня с улыбкой и чуть приподняв брови, словно давая возможность что–то сказать.

Я молчала.

— И ты даже не скажешь, что в состоянии сама раздеться? — полюбопытствовал он.

— Не-а.

— Почему это вдруг? Вроде, уже не пугаешься, как прежде.

— Мне не страшно. Просто я не могу… вот так…

— Как так, Анечка?

— Без поцелуев, — закрыв глаза, призналась как на духу.

— О–о–о, ну, это мы мигом, это мы умеем, — довольно протянул Воеводин, меняя голос на мультяшный.

Кажется, и ему передалось шаловливое настроение. Надо же, такой большой и сильный, а умеет быть забавным и ничуть того не стесняется.

А вот поцелуй был совсем другим. Ни капли не забавным, не смешным, не милым и не мультяшным. Диким. Необузданным. Яростным.

Словно он только и ждал момента, когда можно схватить меня в объятия, сжать крепко–крепко, едва не до хруста костей и потери дыхания, накрыть мой рот своим, требовательным и жарким, горячим, уверенно развести губы и ворваться с полным правом завоевателя, покорителя.

Я вспыхнула, загорелась, превратилась в ревущее пламя. Рванула его куртку, отшвырнула в сторону. Не отдавай отчёта, не контролируя, куда она летит, приземлится ли. В стремлении скорее добраться до желанного тела, рванула футболку вверх. С треском рвущихся нитей. С нетерпеливой страстностью.

Рельефное тело. Гладкая кожа. Обжигающие поцелуи.

Я касаюсь его обнажённой грудью и схожу с ума.

Руки тянутся вниз. Дёргают неподатливую, отвратительно–гадкую и своенравную пуговицу на его джинсах.

— Я сам, — выдыхает мне в волосы Воеводин и тут же, лишив меня своих рук, справляется с препятствием.

А мне не хочется говорить. Кажется, я и не способна на это вовсе.

Целую его как сумасшедшая. Глажу шёлковую кожу спины. Легонько царапаю. И вновь возвращаюсь к шершавой, невероятно грубой по сравнению с кожей мужчины ткани.

Я возбуждена до такой степени, что кончики пальцев покалывает от соприкосновения с джинсами. Кажется, чувствую каждую выпуклость, каждую впадинку. Балдею от этого. Завожусь ещё сильнее.

Но настойчиво и целеустремлённо тяну предмет одежды вниз.

— Я сам, — в какой–то момент Владислав Васильевич вновь отстраняет меня от раздевания.

Избавляется от джинсов, оставаясь лишь в одних белоснежных боксёрах. Я стою перед ним в таких же белоснежных кружевных трусиках и с приоткрытым от нехватки воздуха и возбуждения ртом разглядываю его возбуждённое состояние. И становится немного страшно.

Ладно, вру.

Очень страшно.

— Мы сейчас сольёмся с интерьером, — со смешком подмечает мужчина и делает разделяющий нас шаг.

И я осознаю, что стаю почти обнажённая. И трусиха во мне вновь поднимает свою уродливую голову.

Прикрываю грудь руками. Ахаю. Делаю испуганные глаза.

Воеводин смеётся, а я не могу понять, почему. По идее, ну, в моём представлении, он ведь должен разозлиться на меня–идиотку. Ей и мотоцикл, и вертолет, и романтический вечер на берегу моря. И отель роскошный, куда наверняка не попасть простым смертным со своими зарплатами…

— И ведь действительно правду сказала — раздеваешься только с поцелуями! — объяснил он свой хохот, так и не прекращая его.

— Очень смешно! — фыркнула в ответ.

— Смешно–смешно, — не согласился он. — Ныряв в воду, прячься.

— Сильно–то от вас спрячешься!

— Тебя, — успокаиваясь, но всё ещё с улыбкой вновь поправил меня Владислав Васильевич.

— От тебя! — чётко выговорила я и, отвернувшись, рыбкой нырнула в воду.

Вода оказалась довольно прохладной и, если бы под водой можно было взвизгнуть, непременно так и сделала бы. Вынырнула на другой стороне бассейна, облокотилась локтями. Передо мной была подсвеченная огнями гостиницы тёмно–зелёная, почти чёрная полоса джунглей, сверху — невероятное звёздное небо. А сзади послышался тихий всплеск воды.

Я не успела обернуться, как меня обняли сзади. Горячие даже в холодной воде руки огладили живот, скользнули к груди, накрыли её полностью. Тяжёлая голова опустилась на плечо. Щека прижалась к щеке.

— Утро здесь действительно должно быть невероятным. Ты встретишь его со мной?

— Кажется, мне запрещено говорить «нет», — напомнила об обещании на пляже.

— Есть ситуации, когда женщина имеет право остановить мужчину. В любую минуту и несмотря на все свои обещания, — прошептали мне на ухо неожиданную фразу. Неожиданную, но очень нужную и приятную.

— И мужчина остановится? — тревожным шёпотом задала мучивший меня вопрос.

— В то же мгновение. Не переживай. Даю слово.

— Я тебе верю. Я ведь могу тебе верить?

Обернулась в его руках, заглянула в глаза.

— Больше, чем себе, Анечка.

И его губы вновь накрыли мои. Нежно, бережно. Успокаивая. Даря уверенность.

— Спасибо, — прошептала в его губы.

— И тебе спасибо, — непонятно ответил он и принялся вновь меня целовать.

Не знаю, как обычный бассейн не превратился в джакузи или не закипел от нашей страсти. Нежность спонтанно переросла в приступ невероятного голода. Плотского. Жаркого.

В какой–то момент мы переместились на другую сторону бассейна и перевернули оба бокала с шампанским. Да и не нужно оно было. И без него хмельные от страсти, эмоций.

Но это немного отрезвило. Мы нашли в себе силы выбраться из воды. Завернулись в полотенца, выпили, смеясь, сока. Кое–кто в приступе шалости даже стрельнул в меня апельсиновым соком из нарезанного на дольки фрукта. И тут же слизал его с прохладной после бассейна кожи. С нечеловеческим рычанием сдёрнул с меня полотенце и, делая вид, что сок проник и туда, прочертил горячую дорожку к груди, взял в плен сосок.

Я застонала.

От смешливой истерики к тянущей боли в груди, внизу живота…

Так и проходил этот вечер. Владислав Васильевич не спешил, бесконечно то возбуждая, то отвлекая меня. Накормил фруктами. Зацеловал в беседке. Помыл в душе, сводя с ума каждым бесстыдным движением.

В номере мы оказались далеко за полночь.

Огромная кровать занимала центральное место в спальне и одновременно пугала ассоциациями с той силой возбуждения, чтобы была мною неоднократно замечена у Воеводина. И его размерами.

И если прежде я таяла в мужских руках, стонала от прикосновений, поцелуев, то сейчас страх предстоящей боли нет–нет, да и проникал в сознание, будоражил ум.

— Застыла. Испугалась, — правильно понял моё состояние этот невероятный человек. Вроде ведь не было в его досье информации о законченном психологическом факультете, а ты ж посмотри, какой чуткий и внимательный! — Ложись спать, трусиха.

— И всё?! — обалдела я от подобной перспективы.

А как же?..

— И всё, — ответил он, хитренько улыбаясь. — Ты устала, тебе надо отдохнуть.

— И ничего я не устала! — вспылила неожиданно для себя.

Нет, ну это же надо! Лишить меня самого главного и важного! Я ведь настроилась!

— Заметь, я тебя ни к чему не принуждал, — произнёс он совершенно серьезно, надвигаясь на меня всей своей огромной фигурой. — Не соблазнял и не настаивал. Ты сама меня принудила.

— Чего–чего я сделала? — уперев руки в бока, повысила я голос.

— Принудила к соитию, — улыбаясь как ненормальный, ответил Воеводин в юридическом ключе.

— Ты ещё в суд на меня подай!

— Оставим это в секрете. Зачем нам суд? — удивился он.

И напал.

Хищно. Мощно. Мгновенно.

Бесконечно страстно и сладко.

Так, как надо было.

Так, как я и не мечтала.

И все мои страхи, сомнения, переживания пропали словно их и не было. Растворились в сильных, нежных прикосновениях по–настоящему особенного мужчины. Стёрлись поцелуями. Исчезли напрочь.

Я таяла под его напором. Сгорала в пламени страсти. Извивалась и кричала. И не думала ни о чём, полностью отдавшись происходящему волшебству.

Возможно, именно поэтому не испытала какой–то ужасной боли. Была готова. Целиком и полностью.

И нежность мужчины, его забота, терпение, понимание, осторожные касания в нужный момент — всё это потрясло до глубины души. Он будто бы чувствовал меня лучше, чем я сама. Приостанавливался, когда это требовалось. Ускорял темп, когда ни о чём другом не мечтала.

Идеальный мужчина. Идеальный для меня. Для этой волшебной, незабываемой, сказочной ночи.

И не менее прекрасного утра. Когда мы проснулись с ним вдвоём.

Я никогда не была соней, скорее, вымуштрованным жаворонком. Дома, на острове, рассветы были насколько потрясающими, что пропускать такую красоту — настоящее преступление. Со скалы открывался потрясающий вид на океан и я никогда не думала поваляться в постели ещё минуточку или выйти на небольшой, но лично мой балкончик. Вставала и шла. Или даже пробегала те несколько шагов, что разделяли меня и мою личную утреннюю сказку.

Однако сегодня с затаённой радостью изменила рейтинг сказочных пробуждений. Просыпаться после ночи любви с восхитительным мужчиной — это куда уместнее и правильней. Жаль только, обещанная Воеводиным сказка не продлится долго. Максимум, ещё один день. И, может, ночь.

Правильно я поступаю или очень, очень сильно заблуждаюсь и всё это — страшная ошибка, не знала. И, признаться, не хотела знать. Даже если и ошибка, то моя личная, та, о которой будет приятно вспомнить что бы ни случилось.

Отбросив сомнения в сторону, с нежностью посмотрела на спящего рядом Владислава Васильевича. Смешно, но даже после проведённой совместно ночи не могла назвать его по имени. Ох уж эта вбитая в университете и АВД субординация!

Он даже во сне не выглядел полностью безопасным. Хищный профиль, мощное тело. Только обычно суровые и чуть поджатые губы расслабились и выглядели по–детски пухлыми, трогательными.

Главное, Аня, — не влюбиться! Сотри немедленно эту глупую мечтательную улыбку и иди на улицу, получать удовольствие от рассвета в джунглях. Ничего не надумывай! Для него это всё — лишь развлечение. Желание прожить пару дней как обычный смертный, с простой женщиной, которая искренне им увлечена, а не жаждет получить десяток пластиковых карт и кольцо на палец, чтобы на законном основании прожигать его капиталы.

Я тихонько выскользнула на террасу. Жить как обычный смертный Воеводин определённо умеет лишь в своём стиле. В элитном отеле, как минимум.

Ухмыльнулась.

Ну и ладно. У меня приключение. Авантюра с большой буквы.

Подошла к тому самому бассейну, где вчера сто тысяч раз «чуть было не было», скользнула в воду практически бесшумно, чтобы не нарушать идеальную тишину невозможно прекрасного утра. И вновь, как вчера, облокотилась на край бассейна, созерцая сонную красоту природы, вязкий белый туман в расщелине, глубокие краски зелени джунглей, загорающееся потихоньку небо.

Моя новая жизнь начиналась слишком прекрасно, чтобы разделять её с кем–то ещё. Даже с ним. Мужчиной, о котором можно лишь мечтать. Но ни в коем случае не любить и быть рядом.

Первый солнечный луч — и джунгли взорвались звуками. Казалось, лес только и ждал, чтобы заквакать, зашуршать, зачирикать. И я слушала, слушала, слушала этот мир, прикрыв глаза, наслаждаясь незнакомыми, непривычными, но такими естественными и правильными здесь звуками. Вдыхала полной грудью влажный аромат трав, деревьев, не распустившихся ещё цветов. И была как никогда счастлива.

Может, это неправильно. Может, не стоит предавать такого значения физиологическому изменению в теле. Но я словно изменилась внутри. Не тело. Душа.

С визгом шин мотоцикла. С жаждой скорости. С ощущением сказки в собственной жизни. С каждой мужской лаской.

И сейчас чувствовала себя как никогда обновлённой, живой, свободной, более раскованной и смелой.

Прислушиваясь к себе, поплавала в бассейне. Вода нежно ласкала обнажённую кожу, а я не могла сдержать улыбки. В кои–то веки не боюсь, не стесняюсь, только лишь наслаждаюсь моментом.

Заказала кофе и завтрак на террасу. Для себя одной. А кое–кто пусть спит сколько ему вздумается. Он вчера очень устал, должно быть, нянчиться с великовозрастной деткой Анечкой. Даже называл меня как маленькую девочку — Анечка. А я, между прочим, самый молодой начальник во всём АВД. И точно знаю, что заслужила это место по праву, а не после каких–нибудь постельных подвигов или умения льстить и угождать.

Надела халат с тонкого белого льна, попросила накрыть завтрак в беседке, устроилась в ней с комфортом.

Мысли сместились в рабочую плоскость.

Интересно, а ведь действительно, кто бы что не говорил, а Илья Андреевич всегда ценил меня как специалиста. Может, конечно, сыграл и тот факт, что я училась по договору с «АВД Индастри», а значит, была изначально под присмотром, то есть хорошо знакома надсмотрщикам нашей компании, а, возможно, и руководству.

Нас учили тому, чему нужно, там, где нужно, и у проверенных нашим холдингом специалистов. Мы проходили практику не для галочки, как многие соученики, а на предприятиях АВД, и не по десять–двадцать–тридцать дней, а сразу по паре–тройке месяцев. И действительно набирались опыта. Ого–го, какого опыта!

С ужасом вспомнила свой первый день на шахте. Меня и ещё пару десятков таких же «счастливчиков» учили технике безопасности. И не так, как в университете — текст в учебнике и рассказы преподавателя с демонстрацией иллюстраций по теме. Нет. Нам объясняли, что и как, а следом показывали документальный фильм со всеми ужасами, так, как есть. Ранения, ожоги кислотой, отравления…

Меня трясло ещё неделю. Зато каждое правило, каждый, даже самый мало мальски значимый пункт в учебнике стал казаться настолько важным, что осел в памяти мёртвым грузом. И экзамены по теме я всегда сдавала без подготовки.

Нас заставляли спускаться в шахты, изучать дело с нуля, чтобы мы не просто понимали процесс, а имели реальную картинку перед глазами. У остальных студентов такой возможности не было.

И да, возможно, девчонке, которой уготовано всю жизнь работать в офисе, это не столь важно. Только в АВД так не считали. И я сама так не считала.

Нам показали реальность во всей её красе и разнообразии, мы оценивали масштабы любых происшествий со знанием дела, а не предполагая, основываясь на одной лишь теории, и тем сильно выделялись среди студентов.

И когда я пришла после университета в АВД, мой начальник, ужасный шовинист и тиран, был здорово удивлён подготовкой «какой–то соплюшки». И довольно быстро сделал меня правой рукой, особенно сообразив, что мой трудовой энтузиазм он может долго и качественно использовать в собственных целях, выдавая мои изыскания за свои.

Квак бы не квак! [Фраза их сказки «Королевство Кривых Зеркал»]

То ли донесли, то ли Илья Андреевич сам сообразил во время расспросов по одному из подготовленных мной проектов, что мой начальник жутко плавает и явно не сам занимался его разработкой, но правда всплыла наружу, я удостоилась ужасного собеседования у Авдеева, после которого вышла на должность того самого начальника. С дёргающимся глазом и почти седыми висками, но с повышением…

И столкнулась с настроенным против меня коллективом.

Пока я была обычной девочкой после университета, никто и внимания на меня не обращал. Так, просили иногда помочь по мелочи, даже сбегать документы отнести. А я и не отказывала. Знакомилась с другими отделами потихоньку, нарабатывала приятельские связи.

А тут нате–здрасьте!

Впрочем, с коллективом удалось довольно быстро поладить. Я не закручивала гайки, доверяла решать вопросы на их участке работы самостоятельно, лишь присматривая за выполнением, а ещё иногда просила совета и они, привыкшие меня всё–таки хоть по мелочи, но опекать, продолжили в том же духе, постепенно освоившись с начальницей–соплюшкой (да–да, так и назвали в первый день в сердцах!)

Потом я, конечно, оперилась, но тот изначальный костяк взрослых и опытных подчинённых всё равно остался в любимчиках. Да и поддерживали они меня всегда и во всём. Сработались мы хорошо.

А Илья Андреевич наблюдал за мной как за лабораторной мышью. Никогда не хвалил, но и не ругал. На совещаниях выслушивал.

Хотя, если по правде, меня и ругать–то особо не за что было. С задачами справлялась. Перерабатывала при необходимости (постоянной и не исчезающей, так что шуточка о бессмертном пони — это суровая правда жизни).

Так почему я оказалась на этом, с позволения сказать, задании?

Мелькнула мысль, что наш шеф таким причудливым образом отправил меня в отпуск и поразвлечься. Ну, мало ли, вдруг наши штатные специалисты обратили внимание на то, что я не веду никакую жизнь, кроме рабочей.

В вашей жизни жизни не обнаружено.

Ха–ха.

Придёт же в голову! Пока я тружусь в поте лица, о суициде не думаю, на меня и не посмотрят. Наверное.

В любом случае, вопрос, почему именно я, стоит всё–таки обмозговать. Илья Андреевич никогда ничего не делает просто так. Даже если он и догадался, что я смогу привлечь Воеводина, то должен понимать, что на сотрудничество организаций это никак не повлияет, у Владислава Васильевича таких романов — вагон и маленькая тележка. И он строго разграничивает работу и развлечения. Ну, разве что в нашем случае поддался соблазну и нагло использует все предоставленные ему возможности.

Прикрыла глаза, вспоминая о предоставленных ему этой ночью возможностях. Скорее, это мне предоставили возможность почувствовать себя невозможно сексуальной и привлекательной женщиной. Уж такие–то ловеласы, как Воеводин, точно знают толк в женщинах.

Я утонула в воспоминаниях. Словно наяву почувствовала касания его жарких рук на теле, уловила тонкий аромат его парфюма…

— Доброе утро, красавица! И чего это мы завтракаем без меня?

Вздрогнула. Это надо так замечтаться, что не заметить приближения мужчины и не сообразить, что обнимающие руки — не фантом какой–нибудь!

— Доброе утро. Ты сказал, что предпочитаешь в отпуске спать, а не любоваться рассветом. Должна заметить, что очень зря. Я с огромным удовольствием встретила его в бассейне. Одна.

— Неужели ты плавала там голенькой? — едва не мурлыкая, спросил Владислав Васильевич.

— Именно так всё и было, — призналась довольно.

— Тогда я действительно зря пропустил этот рассвет. Ну что ж, придётся стянуть с тебя этот халат и посмотреть, как ты выглядишь в бассейне хотя бы при свете дня, если утро я уже пропустил.

Хм. А ведь вчера кто–то говорил, что мы, возможно, останемся здесь ещё на одну ночь.

— Может, начнём с завтрака? Заказать? Что ты любишь есть по утрам? — начала за здравие и закончила за упокой. Ну обещала же себе сто тысяч раз как минимум не вмешиваться в его жизнь, не узнавать о нём ничего личного. Секс и секс. И ещё работа. Больше нас ничего не должно связывать!

— Обнажённых красоток, конечно же!

Кто–то явно пребывает в отличном расположении духа. Хотя как здесь печалиться? Даже мне с моей любовью к мозгоклюйству это не удалось. Гармония и умиротворение этого невозможного, чудесного, восхитительного места действовали безотказно.

— Одной будет достаточно? — спросила, играючи.

— Нет, конечно! — ответил этот гад и на мои поднятые в удивлении и недовольстве брови добавил: — Только в комплекте с кофе, круассанами, глазуньей из трёх яиц и чем–нибудь ещё вкусным, что подают только здесь. Пусть меня удивят.

— Жаль, у меня нет какой–нибудь короткой юбчонки, чтобы поиграть в услужливую официанточку, — рассмеялась я.

— Анна, не узнаю вас в гриме! — прижав руку к груди, заявил этот паяц. — Вы ли это?

— Я. Дурная и безрассудная версия меня, — я закатила глаза, сама в это не веря. — Это место особенное.

— Прекрасное место. И мне нравится дурная и безрассудная официантка, которая принесёт мне завтрак обнажённой…

Воеводин посмотрел на меня с таким намёком, что я на секунду смутилась. Но тут же отбросила эти глупости. Он вчера видел всё и даже больше. Нашла, кого стесняться. Пока мы здесь, пока в отпуске, пока сбежали ото всех на свете, буду дурной и безрассудной, сумасбродной и невозможной. Имею право! Хочу!

Завтрак нам всё–таки сервировали официанты, но, как только они скрылись из виду, я сбежала и переоделась. Не в полотенце, конечно. Оно было слишком большим, тяжелым и пушистым. И выглядело вовсе не сексуальным. А в его футболку. Белую, почти прозрачную и едва достигающую середины бёдер.

— Тебе идёт белый. Но на официантку ты совсем не похожа. Иди сюда, — Воеводин распахнул объятия. Учитывая, что сидел он на подушках, ещё и по–турецки, мне пришлось усесться спиной к нему. И мешать есть, а не помогать.

Он откинулся на подушки и чуть изменил позу, чтобы я могла разместиться комфортнее и развернуться к нему.

— И что, мне тебя кормить виноградом как султана? — спросила с улыбочкой.

— Лучше круассаном. Имею к ним слабость. Да и винограда нам не принесли.

Я взяла кусочек сдобы и поднесла к мужским губам. Простое действие. Ничего в нём выдающегося. Но отчего–то задрожали руки, а в груди разлилось тепло, уверенно сползло вниз, закручиваясь в огненную спираль ниже живота…

— Очень вкусно, — сказал Владислав Васильевич таким тоном, словно не круассан откусил, а приласкал мою грудь как это было прошлой ночью.

Я заворожено смотрела, как он ест, не понимая, почему тело так остро реагирует на обыденное действо. Безумно хотелось, чтобы он всё–таки заменил сдобу на тот завтрак, который заказывал — обнажённую красотку. Или мне стоит снять футболку?

— Чего хмыкаешь? — заметил он мою активную мимику.

— Так, ничего, подумала о своём, о женском.

— О чём таком могла подумать восхитительно безрассудная версия милой Анечки?

Глаза с неповторимым вишнёвым оттенком, не мигая, следили за моим лицом. Выжидая. Соблазняя.

— Жду, когда ты перейдёшь к десерту, — заявила отважно, вызвав у него неподдельное удивление.

— Так, где на твоём теле кнопка переключения режимов? — ошарашил меня вопросом мужчина. — Хочу точно знать, куда не стоит нажимать.

Мы рассмеялись одновременно. Кнопка переключения была у меня в мозгу и щёлкнуть ею могла только я. И я определённо не собиралась это делать до возвращения на виллу с анакондой.

Владислав Васильевич подхватил меня на руки и понёс к бассейну, не закончив завтрак. А я млела в сильных руках и ни капли не раскаивалась. После поест. Если отпущу!

Он пробудил во мне нешуточный голод и просто обязан был его утолить!

Мужская футболка улетела куда–то в сторону, а мы оказались в обволакивающем коконе воды. Только на этот раз я не боялась, не смущалась и не краснела, а сама проявляла инициативу, обнимая, прижимая к себе, лаская.

К природным лесным звукам добавились приглушённые стоны, ритмичный плеск и мой короткий вскрик, заглушенный поцелуем.

— Вот теперь у нас доброе утро, — всё ещё удерживая меня в объятиях сказал Воеводин. Он был бодр и весел, тогда как меня внезапно накрыл недосып. — Ты как себя чувствуешь? Всё хорошо?

— Замечательно, — ответила ему в шею довольным тоном. И зевнула.

— Тебя выключает. Надо было всё–таки поспать со мной, а не бежать встречать солнце.

— Я бы ни за что на свете не пропустила эту красоту. Люблю рассветы, — поднимая отяжелевшую голову, воспротивилась я.

— Тебе стоит немного отдохнуть. Я отнесу тебя в спальню.

— Я лучше немного подремлю в беседке. Хочу на воздух.

— Ох уж эти офисные жители. Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда можно вялиться и батониться на солнышке. Когда начнётся жара, я всё равно тебя перенесу, — пригрозил «страшным» мужчина.

— Я проснусь уже к тому моменту, — пообещала в ответ.

Меня бережно уложили на подушки и я мгновенно провалилась в сон. Сперва нервные дни в столице, длительный перелёт, сон урывками и невозможно прекрасное и эмоционально насыщенное приключение с Владиславом Васильевичем… Организм в самый ответственный момент запросил пощады. Точнее, не запросил, а просто выключился, никого не слушая.

Я проснулась всё там же, в беседке. Только на этот раз белые шторы были не распахнуты и закреплены на столбиках, а напротив, закрывали меня ото всех и всех от меня. И главное — от неласкового дневного солнца. Хорошо, из–за бассейна рядом и лёгкого ветерка было не жарко.

Разбудили меня тихие голоса и звяканье посуды. Кажется, Владислав Васильевич обедал с кем–то из… Я прислушалась. Голос определённо принадлежал начальнику его охраны, высоченному худощавому мужчине, который одним своим видом навевал на меня страх. Что–то в нём было такое… опасное. Ощущаемое на подсознательном уровне, интуитивно. И физиология срабатывала даже раньше, чем мозг. Волосы вставали дыбом, кожа превращалась в шершавую и колючую от пупырышек, как колючки у ежика, будто это могло спасти от такого человека в случае необходимости, ага–ага.

Столик находился довольно далеко от беседки, ещё и шум воды в бассейне мешал, и говорили мужчины на пониженных тонах, но уши компотом я не промывала и всегда отличалась прекрасным слухом. В отличие от брата. Тот вечно ничего не слышал, зато обоняние имел такое, что всерьёз раздумывал пойти в дегустаторы.

— … ничего не знает. Не опасна. А вот твоя девица, — произнёс начальник охраны и я навострила уши ещё сильнее. Речь–то идёт обо мне.

Интересно, это Анаконда, что ли, не опасна и ничего не знает? Эх, жаль, раньше не проснулась.

— Моя девица, Лёнь, — ягнёночек по сравнению с Александрой, — тихо ответил ему Воеводин.

— Она через год после окончания университета стала начальником отдела. И, чтобы ты понимал, этот отдел занимается не перекладыванием бумажек, — в панибратской манере повествовал Леонид, — а проектированием систем жизнеобеспечения шахт. Сейчас курирует ещё и снабжение, и много чего ещё. Она полноценный топовый руководитель. Так что не обманывайся на её счёт. Не может она быть ягнёночком. Кстати, заняла место своего начальника, которого выгнали взашей без рекомендаций.

О, ну ничего себе, какие новости. А я и не знала, как сложилась его судьба. Да и некогда мне было узнавать. Работать надо было.

И… неужели я такой топовый? Нет, у меня, конечно, в подчинении сейчас много людей, но руководство ведь никак не выделяло. И зарплата у меня вполне обычная. Размышлять сейчас было некогда. Слушать надо было. И я вновь вся обратилась в слух. Замерла. Даже дышать старалась тихо–тихо, будто и нет меня здесь.

— Не вижу ничего удивительного. Возможно, она талантлива в этой области. Если её обучение оплачивало АВД, она гениальный ребёнок, всё–таки простых обычно не берут на поруки и не учат в самых престижных университетах с кучей дополнительных образовательных программ, — всё ещё был на моей стороне Владислав Васильевич. — У нас тоже есть несколько таких сотрудников, притом даже в головном офисе две девчонки после университета сидят в креслах директоров. Никакого криминала. Назначили за мозги и трудоспособность. Без блата. Ты сам проверял, если ничего не путаю.

Если бы присутствовала при разговоре, закивала бы. Всё так и есть. Мне не просто так предложили учёбу. Точнее, это мама подсуетилась, подала документы на конкурс, а ей, в свою очередь, подсказал такое решение мой классный руководитель в школе. Он ратовал за то, чтобы умные дети находили своё место в жизни и получали достойное их мозгов образование. И помогал чем мог. Ведь беднякам вроде нас проще сразу устроиться на работу и хоть как–то содержать семью, помогать копеечкой, а не продолжать учиться и тянуть крошечные доходы семьи на себя. Студент — не школьник, расходы выше.

И я ему очень благодарна.

Жаль только, что мама выбрала АВД, а не другую организацию, поприличнее. Но кто же знал?

— Не берут. Но мне удалось кое–что раскопать, что объясняет решительно всё, — Леонид сделал театральную паузу и я забыла как дышать. Что? Что там объясняет и какое всё? — Анна — не обычная девушка. Она — незаконнорожденная дочь Авдеева.