Служебное задание: Обмануть Дьявола

Глава 20

Смс сыпались одна за другой и я так увлеклась, что печатала, периодически высовывая язык от усердия и удовольствия.

— Привет. Не спишь? — вопрошал господин Три–Вэ в первом сообщении.

— Привет. Нет.

— Хочу с тобой встретиться и объясниться по–человечески. Я осёл.

— Приезжай, — напечатала я, издевательски расхохотавшись.

— Ты где?

— У мамы, — ответила честно и без экивоков. Улыбка не желала покидать моё лицо. Говорю же — особенность у нас такая. Чем больше нервничаем, тем больше смеёмся. А с господином Три–Вэ без нервов никак. Даже, если ты под допингом из трёх бокалов красного сухого.

— У тебя там ночь?

— Почти утро.

— Готовь завтрак, скоро буду.

— Тебя сюда никто не пустит.

— Это кто, интересно мне знать? Ты с другим мужчиной?

— Я с мамой!

— Я ещё не пробовал убеждать мам, но уверен, что справлюсь.

— Тебя не пустят на остров. Он закрыт для посещения. Напоминаю, что это тебе не просто скала в море, а другое государство, — надиктовала я быстро, чтобы этот дурень не спровоцировал настоящий военный конфликт или ещё чего.

— Аня, а ты любила в детстве книги про пиратов?

Неожиданное сообщение. Перевёл разговор непрофессионально, топорно. Или я ничего не соображаю?

— Не очень.

— А про браконьеров, которые хулиганят прямо в прибрежных водах, вылавливая из воды ценные природные ресурсы?

— Тоже нет.

— Какая ты не романтичная.

— Я побаиваюсь мужчин, которых разорила на кучу денег, в роли браконьеров и пиратов. Вдруг ты решишь меня продать на рынке рабов и отбить часть средств? Или пустишь прогуляться по доске! А внизу акулы, акулы.

В дополнение к словам добавила ещё несколько акул из набора стандартных смайлов. Для красоты. И для настроения тоже.

— Хорошая идея, кстати.

— Чего?

— Я про рынок рабов. Я бы тебя выкупил и делал с тобой всё, что хочу! (улыбающийся смайл).

О, Воеводин даже смайликами пользоваться умеет! Или дурной пример заразителен? Ещё немного и я начну думать, что он такой же человек, как и все. Настоящий. Не моя больная, возбуждённая фантазия.

— На рынке рабов тебе «ценный природный ресурс» выкупить не удалось, — написала, вспомнив о его попытке переманить меня к себе в корпорацию.

— Ты уже ждёшь меня на пляже?

— На каком пляже? Я вообще–то на скале живу и до пляжа там пилить и пилить. Ты что, Воеводин, всерьёз собираешься пересечь границу чужого государства? Незаконно?!

— Сиди дома, сам тебя найду. Включи геолокацию.

Я напечатала сообщение: «Ты нормальный вообще?» и стёрла его. Владислав — не мальчик из школы, а я — не дурная влюблённая девочка, ученица старших классов, полная надежд, иллюзий и бунтующих гормонов.

Хотя нет. Дурная и влюблённая. Просто взрослая, а потому умею держать себя в руках.

Но геолокацию включила. Сама не зная, на что рассчитывая. Может, на чудо?

— Ну и где ты? — напечатала через час молчания. И дописала: — Чувствую себя идиоткой. Что ты творишь, Воеводин?

— По словам Леонида, я дурю, — прилетело ещё минут через двадцать.

— Ты серьёзно ко мне едешь, что ли? Только не говори, что разбудил Авдеева, чтобы запросить разрешение на посадку! Или мне идти к взлётно–посадочной полосе и прощаться с репутацией хорошей девочки? Знаешь, тут ведь все знакомы между собой и живут как в деревне, — надиктовала голосом, не скрывая истерики.

Я не выдержала и тихонько, стараясь не сильно скрипеть деревянными ступенями, спустилась во двор, подбежала к краю обрыва, где мы с мамой ужинали, посмотрела на светлеющий горизонт. Никаких алых парусов. А жаль.

— Не меня там выглядываешь? — раздался голос за спиной.

Низкий, бархатный, самый любимый.

Вот тебе Мисс Здравомыслие АВД! Готова бежать и вешаться на шею по первому зову.

Мозги держали оборону, хотя гормоны устроили настоящий фейерверк внутри. Я едва не подпрыгивала от желания прикоснуться к нему или закружиться от счастья, или сделать ещё что–нибудь безумное!

— Думала, повредилась мозгами, ан нет, ты действительно здесь. Проходи, присаживайся, — чинно пригласила его за стол.

— Вижу остатки ужина, завтрака для любимого мужчины не вижу, — нагло заявил самозванец, пират и браконьер в одном лице, усаживаясь.

Я составила посуду на большую тарелку из–под фруктов и демонстративно унесла в кухню. И возвращаться не спешила. Пыталась прийти в себя.

Сварила кофе, сделала бутерброды из того, что нашлось в холодильнике. Никаких изысков. Это вам не Бали и роскошная вилла для богатеев. А обычный дом. Пусть только слово посмеет сказать.

Стараясь идти ровно, а не крутить задницей, привлекая к ней внимание, вернулась к мужчине, поставила перед ним нехитрый завтрак.

— Простите, омаров не завезли.

— Ань, — произнёс он, ухватывая меня за запястье, — иди ко мне. Пожалуйста, иди, — попросил он, легонько потянув меня на себя.

— Сперва поговорим, — воспротивилась я, но руки не отняла. Не нашла в себе сил.

Воеводин поднялся, отвёл меня к стулу, на котором я вчера сидела, усадил, пододвинул тарелку с бутербродом и вторую чашку кофе. Даже сам его налил и, задумавшись на секунду, убрал руку с кусочком рафинада, который чуть было не бросил в мою чашку.

— Ты ведь без сахара пьёшь, да?

— Да.

Такой простой вопрос. Незатейливый. Незамысловатый. Без двойного дна. А сколько эмоций! Он запомнил! Действительно запомнил такую мелочь. Ерунду, по сути. Но приятное тепло разлилось по телу, настроило благодушно.

— Как думаешь, если мы поедим и спустимся к морю, сможем поговорить откровенно и без соглядатаев? — уточнил. Помнит и о нашем разговоре о прослушивающих устройствах.

— Да. Лучше у моря. Или в море.

Мания преследования у меня определённо прогрессировала. Но я слишком хорошо знала Авдеева (или мне уже пора думать о нём, как о любимом дядюшке?) и не сомневалась, что уж на его–то острове всё точно под тотальным контролем. Гены пальцем не раздавишь. Как дедуля преследовал маму почти всю жизнь, с какой–то ненормальной настойчивостью, так и Илья Андреевич следит за всеми своими приближёнными. Может, не зря за мной присматривают психологи на работе? Хоть иди и обследуйся.

Ели мы торопливо. Была бы здесь мама, ругала бы за «бугры на спине». И расправились с завтраком в два счёта.

— Ну что, пойдём? Надо уже раз и навсегда разобраться в той каше, что мы заварили. И жить счастливо.

— Ещё скажи, что вместе, — съехидничала машинально. Не знаю, почему, но в его присутствии я превращалась в насупленного ежа или даже дикобраза. Не подходи — заколю. Будто это помогало справиться с внутренними переживаниями, ну–ну.

— Давай всё–таки спустимся к морю и поговорим там.

— Иди за мной.

Не хотела давать ему руку. Точнее, это не совсем верно. Я хотела. Желала. Жаждала. Но понимала, что такие люди, как Владислав Васильевич Воеводин просто так, ради собственного удовольствия, на острова конкурентов не летают, а уж тем более, не пробираются на них тайно, рискуя и деловой репутацией и партнёрскими отношениями. Пусть с АВД они пока и не особо дружественные, но есть.

Что–то побудило его на этот жест. И, разумеется, как девушке, женщине мне безумно хотелось, чтобы это был романтический шаг. Поступок. Как в романах. Но как профессионал я понимала — причина другая. И далеко ходить не надо, для птиц его полёта она всегда одна — деньги.

Мы пробирались по узкой и скользкой от утренней росы дорожке, отодвигая руками цветущие ветви. Мама несколько лет назад высадила от дома до самого пляжа несколько видов тропических кустарников с красивыми цветами, а те, как грибы, разрослись и вширь и ввысь, поползли во все стороны, занимая прежде пустынный каменистый склон. И, конечно же, тянули свои веточки на тропинку. Обрезать их было жаль — уж больно красиво цвели. Хорошо, не шиповник. Отодвинул спокойно и никаких порезов по всему телу.

Я первой вышла на берег и, не оборачиваясь, пошла в море, к «своему» камню. Кусок скалы, уходящей в море. Можно было, конечно, открыть небольшой сарайчик у подножья и достать плетёную мебель, разместиться с комфортом, но терять время даже на столь простые действия не хотелось, да и в море оно как–то надёжнее. Вряд ли там прослушки, а вот на пряже — запросто.

«Надо обратиться к психиатру на всякий случай», — напомнила себе в очередной раз. Я нигде и никогда не чувствовала себя абсолютно комфортно из–за этих мыслей. Вот до чего доводит работа в корпорациях.

— Ну, давай беседовать, — начала с одной из самых негостеприимных фраз. Накрутила себя, пока шла, теперь не выходило вернуться к прежнему весёлому и капельку шальному настроению. Да и вино выветрилось, голова стала ясной. — Я вся — само внимание.

— Думал, будет проще, — признался Воеводин.

— Объяснения никогда не бывают простыми.

Я поболтала ногами в воде. Платье липло к телу и сковывало движения, но не холодило. Владиславу оставалось стоять рядом и смотреть на меня, камень, пригодный для размещения, был один.

— Тоже верно. Знаешь, это, наверное, самые сложные мои переговоры, хотя точно знаю, что собеседник настроен благожелательно.

— Я бы не была так уверена, — не согласилась, понукаемая чувством справедливости.

— Не желаешь упростить мне задачу, я смотрю.

— Я не была готова к встрече. Приехала на отдых, с мамой поболтать, позагорать, покупаться. И явно не выяснять непонятно какие отношения, то ли личные, то ли рабочие.

— У нас с тобой такая ситуация, что придётся работать по всем фронтам, — хмыкнув, подтвердил Воеводин. — У тебя шея ещё не затекла?

— Профилактика остеохондроза — лучше, чем лечение.

Я покрутила головой, делая небольшую зарядку. Учитывая, что сидела практически полулёжа, опираясь на вытертую спинами нашей семьи скалу, мне было очень даже удобно. И если кое–кто желал усесться на моём камне, а меня притянуть к себе на колени, как он часто делал прежде, то пусть закатает губу. Пока я не видела ни одной причины, чтобы пойти у него на поводу. Уже не говорю о своих желаниях, которые я безжалостно пинками загнала глубоко–глубоко в подсознания. Пусть сидят тихо и не высовываются.

Нет, ну точно меня этот мужчина до психушки доведёт. Желания давлю. Чувства забиваю. Секса хочу, но не имею. Скоро мне, как Лесе, прилетит письмо от целителей душ с указанием решить как–то это недоразумение. Одно дело, когда у тебя этого секса не было вообще, другое — когда был и хочется, но не можется...

Почему всегда все проблемы сваливаются в одночасье? На вершине горы «Вселенская Задница» очередь специальная? Кто командует парадом? «А сейчас идёт проблема Анны Евгеньевны! Становись! Шагом марш!»

И маленький снежный шарик катится с вершины в десять тысяч километров, обрастая новыми и новыми проблемами и проблемками, ударяется об кочку, верещит громко, так, чтобы точно вызвать лавину. Или вообще кричит: «На помощь!», и все дружественные проблемы тут же несутся, погребая несчастную Анну Евгеньевну всей своей тяжеленной массой. Чтоб уж точно не разгреблась.

Как же не вовремя этот Воеводин. Мне бы спать, спать, спать, затем есть, купаться, снова спать, а там, глядишь, я бы пришла в себя и готова была поговорить. Всё-таки личные отношения — это не работа. Там всё просто и понятно. Ну, почти. А в делах сердечных — сплошные тайны. Особенно, если нет никакого опыта и чувства накрывают огромной волной, не давая доступа к кислороду.

— Говори, что хотел, Владислав. Я не настроена шутить и веселиться, поэтому по существу, пожалуйста.

— Ты устала.

— Вот только не надо играть в моего психоаналитика!

— У тебя его нет, — уверенно заявил мужчина.

— Зато у тебя хватает стукачей, чтобы знать обо всём на свете, — холодно ответила.

— Не спорю. Это моя работа — знать всё. И молчать. Тем не менее, я хочу открыть карты. Ты умная, нет, я даже скажу не так. Ты гениальная девушка и точно поймёшь, что это значит.

— Не льсти мне. Я настолько уверилась, что в каждом твоём слове, в каждом жесте есть двойное дно, что не могу доверять даже при подобной постановке вопроса. Ни в личном, ни в профессиональном плане, — уточнила для абсолютной прозрачности.

— Я подготовил целую речь, а сам не могу два слова связать! — психанул Воеводин. Даже кулаком махнул в сторону. Бесился.

Я же смотрела на него спокойно и недоверчиво. Утренний кофе не работал. Я хотела спать. Хотела, чтобы меня все оставили в покое. И вовсе не испытывала той эйфории, что двумя часами ранее или около того.

Отупение от усталости. Эмоциональной, физической, психической… Ото всех видов усталости.

— Прислал бы письмо, я бы прочитала и обдумала.

— Ещё скажи, чтобы на корпоративную почту скинул, — настал черёд ёрничать Владислава Васильевича.

— С голубем, — ответила ему в тон. — Как–то же ты сюда попал. Может, и голубь бы долетел.

— Я здесь нелегально.

— Прекрасная новость. Будешь плохо себя вести — сдам властям, — съехидничала с улыбочкой. Даже настроение как–то немного улучшилось.

— Ох, Аня. Даже не знаю, какой ты мне нравишься больше, милой и наивной или такой вот…

— Злой стервой?

— Нет, зубастой акулой. Как те, что ты мне прислала сегодня, симпатичные такие. Я смайликами не пользовался с универа, наверное, — неожиданно по–человечески признался Воеводин.

Темнота почти разошлась. Подняла взгляд. А ведь и он устал. Как бы ни держался, а плечи чуть ниже, чем обычно, уголки губ опущены.

Солнце, ну что ж ты делаешь–то? Посиди ещё за горизонтом! В темноте с ним проще общаться. Не видеть любимых глаз, губ…

— Я думала, мне достался первый в твоей жизни смайл, — произнесла чуть пафосно, словно это масштабное событие и я — его героиня.

— Можно сказать, так и было. Я не знаю, Ань. Не знаю, как себя с тобой вести. Ты первая девушка за очень долгие годы, что смогла меня зацепить. Не увлечь. Не заставить добиваться, домогаться и так далее. А по–настоящему задеть. И чувства, и мысли. Буду честен. Думал, наш краткосрочный роман — это игра, которая развлечёт меня в отпуске.

Он замолчал на минуту, вторую…

— Я понимаю. Приятное с полезным — огромная экономия времени, — произнесла без обиды. — Я полностью отдавала себе в том отчёт, когда согласилась…

Настал мой черёд молчать. В голову приходили сплошь неприличные фразы, выставляющие меня, к сожалению, в самом неприглядном свете.

Да, я пошла на поводу у своих желаний. Да, повела себя как…

— Только с тобой всё по–другому. Оказалось по–другому. Потому что ты — не такая, как все женщины, с которыми я был раньше.

— Очень приятно, — отчеканила «вежливо». Нашёл, о ком говорить!

— Прости. Ты была рядом, такая открытая, светлая, искренняя. Ничего не требовала, всё понимала. Приняла мои правила игры и следовала им. А я… Я думал, что мне повезло, ведь с тобой я и сам начал что–то чувствовать. Меня ведь давно не трогает ни природа, ни погода. Ни тем более чьи–то там чувства. Ты первая, кому я хотел доставить радость. Потому что ты умеешь радоваться. Не шубам и бриллиантам. А жизни.

Он говорил медленно, с расстановками, обдумывая каждую фразу. И я словно видела себя его глазами.

И было действительно интересно, так как я представляла себе всё несколько по–иному. Уверена была, что он видит во мне восторженную дурочку, наивную идиотку. А вон оно как.

— А я и не жила до этого. Работала и работала. Но ведь работа — это не жизнь, — тихо–тихо призналась, опустив голову.

— Не жизнь, да. Странно, но так и есть, — поддержал Воеводин. — Там, на руднике, ты меня просто убила. Я ведь впервые увидел тебя в рабочем образе.

«Ну да, к тебе–то я пришла, дрожа от ужаса. Не каждый день меня, знаете ли, собственный шеф бросает на амбразуру, заставляя хоть песни петь, хоть ублажать иными способами самого Дьявола Васильевича!»

— Мне понравился тот рудник. Там всё идеально организовано, вложения при приёме будут минимальными, — мгновенно переключилась на рабочие вопросы.

— Не будут.

— Сказал «А», говори и «Б», — потребовала я через пару минут напряжённого молчания и переглядываний. Особенно смутил меня этот его снисходительный вид. Словно он знал что–то важное, что–то, что мы не предусмотрели.

— Боюсь, твой драгоценный Илья Андреевич подписал предварительное соглашение несколько поспешно. Удивительно для него, надо сказать.

— И что же он пропустил?

— Оборудование, может быть? Людей? Цену на воду? — начал перечислять мефистофелевским голосом наш главный конкурент, начиная получать удовольствие от разговора. Здесь он был в своей среде. Не о чувствах ведь речь.

— Всё учли.

— Тогда посмотрим, как пойдут у вас дела через год. Дело в том, что я присмотрел себе рудник неподалёку и уже направил приглашения на работу всем ключевым сотрудникам…

— Нашего рудника.

— Пока ещё не вашего. Но не мне печалиться о проблемах королевской семьи и их арендаторов, правда ведь? Боюсь, и с поставками воды у них небольшие проблемы. И провиант задерживают. Ты знала, кстати, что у них та же ситуация с рабочими, что и у нас — не завёз какую–нибудь колу или масло не той фирмы поставил — сразу бастуют? — Воеводин невинно захлопал ресницами и сделал простецкую мордаху. Актёр! Только вот взгляд жесткий. Рабочий.

Разорить рудник ещё до перехода в новые руки — как изящно. Жестоко, но ужасно.

— Мне нет дела до королевской семьи, они не пропадут. Но работники… Ты о них подумал? Это ведь живые люди! Они кормят семьи! — не удержалась и начала отчитывать этого всемогущего гада. Это то, с чем я не могла смириться никогда.

А он улыбался. Слушал и улыбался. И чему радуется? Ирод!

— Ты — настоящее сокровище, Аня. И ты мне нужна. Очень нужна.

И как это понимать? Что он имеет в виду? То, что он сам превратился в чудовище без сердца? Как можно не подумать об обычных людях? Они работают за копейки, находятся в удалении от городов и полностью зависимы от таких вот…

— О чём ты? — спросила сурово, зло.

Я уже давно не облокачивалась на камни. Сидела ровно, словно на приёме у английской королевы. И пылала праведным гневом.

— О том, что ты способна это всё исправить.

— Каким это образом, интересно мне знать? Напоминаю, мой контракт заканчивается через полтора года и работать на тебя я не собираюсь!

— А зря. И, кстати, в твоём контракте нет пункта о личных отношениях, ты в курсе? Ты имеешь полное право выйти замуж, допустим.

А это интересно. То есть крыса в АВД занимает высокое положение или даже очень высокое. Или нашли обходной вариант.

— Какой «тонкий» намёк! Как баобаб! — процедила сквозь зубы.

— Я не романтик, Аня. И у меня нет времени на свою собственную жизнь. Она такая же, как и у тебя. Работа, работа и ещё много работы. Но я не вру себе. Это непрактично, по меньшей мере. У меня есть к тебе чувства. Они сильные и настоящие. Я уже окончательно убедился в этом, сомнений нет. И я знаю, что ты тоже меня любишь.

— Какая самоуверенность.

— Не перебивай. Я тебе кое–что обещал, и, признаюсь, был очень зол, когда узнал правду. Моим людям потребовалось довольно много времени, чтобы разобраться, что к чему, так как Авдеев… умеет защищать свою семью.

— И что же ты узнал? — спросила, прекрасно понимая, о чём сейчас пойдёт речь. Хорошо, успела поговорить с мамой, иначе сидела бы дура–дурой, падала в обмороки и хлопала глазами. Ну ладно. Преувеличиваю, конечно.

— Мы провели несколько ДНК-экспертиз. Ты не дочь Авдеева — это раз, но ты его родственница, предположительно племянница. К сожалению, без анализа ДНК твоей матери наши эксперты не могут подтвердить это на сто процентов.

Что? Моя мама? Им нужна моя мама! Так вот, что он забыл здесь, на острове.

— И где пробирка? Где ватная палочка? Или твои люди об этом уже позаботились? — выплёвывала я каждое слово. Зло. Яростно.

— Аня…

— Что Аня? Чего ты от меня хочешь, Воеводин? Я устала, хочу спать и практически не соображаю. Чего ты от меня хочешь? Чего? Кратко! — потребовала, стукнув кулаком по колену.

— Не больно? — тут же отреагировал мужчина.

— Не переводи стрелки. Я желаю услышать прямо и откровенно, чего ты от меня хочешь. Я так устала, невероятно, невозможно устала ото всех этих тайн, интриг, заговоров. Почему я даже в собственном отпуске не могу отдохнуть и прийти в себя?

Не знаю, что на меня нашло. Он мог дать мне ответы на все вопросы и даже, кажется, готов был это сделать. А я… я отталкивала его.

Потому что боялась приблизиться.

Снова впустить его в свой мир. Едва склеенный. Полуразрушенный.

— Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты нашла в себе силы и смелость и признала, что не можешь без меня так же, как и я без тебя.

— Ты многого хочешь, Владислав. Мы не можем быть вместе и ты прекрасно это понимаешь. Я — племянница главы и собственника АВД, это действительно так. Мы поговорили с мамой и она подтвердила. Так что, надеюсь, в наш дом не войдут твои люди и не будут к ней приставать со всякими анализами…

— Ни в коем случае. Обещаю.

— Отрадно слышать. Ты никогда не сможешь мне доверять, зная, из какой я семьи.

— Смогу.

— Спорный вопрос и тут я всё–таки останусь при своём мнении. Кроме того, если я начну работать на тебя, то предам семью. Я сейчас нужна Илье Андреевичу как никогда. Особенно, если по индонезийскому руднику действительно есть какая–то не учтённая нами позиция в бюджете или ты, разозлившись, всё-таки лишишь нас сотрудников. Кстати, спасибо за предупреждение. Мы подготовимся. А ещё, я всегда буду думать, а вдруг ты женился на мне, чтобы я окончательно тебя не разорила.

Я улыбнулась, но улыбка эта была печальной.

Быть женой Владислава Васильевича Воеводина — это ли не сказка?

Выйти замуж по обоюдной любви — почти фантастика!

Только я уже лишилась иллюзий.

И прекрасно понимала, что если мы сейчас не найдём какой-нибудь невероятный, невозможный, не существующий на первый взгляд выход из ситуации, война выйдет на новый уровень. Личная вражда. И любой, даже самый небольшой конфликт может её спровоцировать. И даже превратить в клановую вражду.

— Аня, ты не просто профессионал, ты хороший человек. Честный, искренний, без гнили. Если ты дашь слово, я буду верить тебе всегда. Если ты изменишься, я пойму это. Что касается доверия с твоей стороны. Здесь всё сложнее. Ты не веришь пустым словам, поэтому я готов открыть карты. Я честно и откровенно расскажу тебе, как обстоят дела на рынке, в том числе по рудникам, которые вы намереваетесь забрать под себя. Под твоё честное слово. Истинную правду. И она спасёт АВД, вполне вероятно.

— Похоже на шантаж.

— Шантаж — это если я скажу тебе: или ты выходишь за меня замуж или я разоряю твоего дядюшку. Признаюсь, я как никогда близок к столь унизительным для меня методам в общении с женщиной, — то ли пошутил, то ли сказал правду Воеводин.

Я молчала.

Информация правит миром. И информация убивает.

Сумасшедшие деньги и риск не меньший.

Он действительно готов рассказать мне всё только ради того, чтобы я рассмотрела его кандидатуру в качестве мужа?

— Рассказывай. Но после этого мы сразу идём спать.

— Вместе?

— Воеводин, ну ты же взрослый мужчина, а ведёшь себя как подросток. Нет, конечно. Поспишь в комнате брата.

Он не стал паясничать или снова шутить. На мгновение оторвал взгляд от меня и покрутил головой — солнце взошло и он впервые увидел всю красоту нашего острова. Или подбирал слова.

— Голдфилдс принадлежит мне, — начал он эффектно.

— Что?!

Я вскочила и он, ухмыльнувшись, тут же воспользовался ситуацией и единым движением подхватил меня огромными горячими руками и уселся на нагретый женским телом камень, разместив меня там, где я и должна была находиться — у него на коленях.

В другой ситуации я, быть может, принялась бы вырываться и скандалила. Или млела и таяла. Но сейчас жаждала только одного — объяснений!

— Не знаю, как они вообще держались на плаву, там был полнейший бедлам. Мы… — он задумался на секунду и решил начать с оправданий: — Аня, пойми, бизнес — жестокая штука.

— Ты мне сейчас Америку открыл.

— Они себя почти разорили, ну и мы им помогли довести данный проект до логического финала. — Он посмотрел на меня, ожидая реакции, но я была слишком ошеломлена услышанным и не способна жалеть Голдфилдс и осуждать Воеводина. — Когда их дела стали совсем плохи, мы через подставные компании выкупили часть акций компании, а затем и вовсе провели переговоры с собственниками через одного весьма влиятельного человека, и выкупили контрольный пакет. Документы ещё не до конца оформлены и не обнародованы, но все соглашения достигнуты. Сейчас Голдфилдс по слухам — пустышка. Ещё пара месяцев — и мы официально объявим о слиянии.

— И все их рудники заработают на завезённой вами втихаря технике, акции новой компании и твоей тоже взлетят и все снова начнут восхищаться коварным и изворотливым умом Дьявола Васильевича, — продолжила я за него. — А рудник на Чукотке останется за вами, так как вы просто продлите срок действия имеющейся лицензии. Всё давно куплено, люди на местах и ждут старта.

— Типа того. Сейчас я практически спокоен. В это вряд ли кто–то поверит. Подобные трюки давно не проворачивали на мировом рынке. Огромные убытки ради невероятной прибыли. Огромный риск, что ни говори, но всё получилось.

— Тем не менее, не далее, как вчера, я лично рассказала структуру этой аферы Авдееву, — сообщила, немного приукрасив.

— Серьёзно? Да ну! — не поверил он.

Врунишка из меня никуда не годится, лучше сказать правду.

— Да. Только я предполагала, что вся эта махинация — дело рук собственников Голдфилдс. Но уверена, неделя отдыха, и я пришла бы к правильному ответу. Мне не хватило времени, чтобы всё обдумать.

— Ну, ты не ошиблась. Собственник Голдфилдс — я. Пусть пока это и не известно большому миру. Ты меня восхищаешь всё больше и больше.

— Спасибо. Что с рудником в Индонезии?

— Кто бы мог подумать, что меня будет допрашивать любимая женщина, — с улыбкой произнёс Воеводин, поцеловал за ушком, затем проложил дорожку из поцелуев к плечу.

— С ним ты меня подколола, конечно, — признал он очевидное и я вынуждена была спрятать лицо — скрыть улыбку. — Я несколько расслабился. Не верил, что ты представляешь угрозу, честно признаться. Обманулся. Ты ведь боялась меня первое время до истерики. Так не ведут себя профессионалы. Мы с Лёней головы сломали, думали, как же так? Ты не играла, вела себя естественно, но при этом очень странно.

— Ну, представь ситуацию: ты вызвал неприметную серую мышку на ковёр в свой роскошный кабинет, сообщил ей, что она отправляется в командировку к самому главному конкуренту, который будет изначально настроен в лучшем случае просто враждебно, а ей нужно сделать нечто, что не входит в её служебные полномочия, иначе всей её семье будет очень и очень плохо.

— И что же это?

— Переспать с тобой, конечно! Я молилась всем богам, чтобы ты нас вообще не принял. А ты… так смотрел. Издевательски. Надменно. Я взбеленилась. Не выношу подобного отношения. Потом вообще опоил. Чуть не соблазнил в бассейне…

— Ты спала со мной не по приказу, а потому что хотела этого, — убеждённо заявил мужчина.

— Разумеется. Но первое время я дрожала от страха. Притом совершенно натурально.

— Да уж. Авдеев — тот ещё жук.

Воеводин замолчал. Его палец скользнул к моим волосам, захватил прядь, накрутил, выпустил локон. Таким образом он перебирал мои волосы, а я… Как ни печально это осознавать, но я таяла как крем–брюле на солнце. Его запах. Его присутствие. Твёрдые губы, что целовали всё моё тело, заставляя кричать от восторга. Руки, горячие, сильные, обнимающие, поддерживающие, такие надёжные…

— Нет, ну я действительно восхищён. Надо быть тонким психологом, чтобы раскусить и меня и тебя, свести… Уверен, он отпустит тебя ко мне. Наверняка у него есть причина, по которой он фактически толкнул тебя в мои объятия. Пока не знаю, что это за причина, но это дело времени.

— Я ещё не дала согласия.

— Ты его дашь, Аня. Дашь непременно.

И его губы накрыли мои.