Смертная

Глава 7 Решительная

«Никакой это не сон», – понимаю я, когда от жаркого воздуха спирает дыхание и кружит голову. Душно-сладкий аромат забивается в нос, как вата, а перед глазами плывет закат, непривычно мягкий, как на картине.

Я сглатываю и часто-часто моргаю. Лучше не становится. Вид вокруг настолько невероятен, что просто не укладывается в голове. Я воспринимаю его осколками: зубчатые стены, синие ворота, толпа. И тихо. Ненормально тихо для такого скопления людей. Мне чудится, что все они смотрят наверх – прямо на меня.

По спине течет пот. Я невольно ежусь, зачем‐то поправляю волосы – их принимается трепать ветер.

И вдруг тишина взрывается. Люди внизу кричат так громко, что мне кажется, лестница подо мной вздрагивает. И я тоже вздрагиваю, отшатываюсь и падаю на кровать.

Вокруг снова темно, мрачно, холодно, а с фотографии на стене знакомо улыбается мама в пляжном платье. Я держусь за нее взглядом и дышу сначала тяжело, загнанно, потом все медленнее и тише.

Все хорошо. Все в порядке. Я дома.

Что это было?

Взгляд падает на зажатую в кулаке подвеску-камень. Она пульсирует и стучит: тук-тук, тук-тук. Словно сердце. Я озадаченно смотрю на нее пару мгновений, потом поворачиваю в поисках места для батареек. Не само же оно так сияет?

Ничего похожего на отверстие для аккумулятора – выходит, само.

Камень сияет. Я побывала… где? И… как?

Господи, я сошла с ума!

Тут в глазах окончательно темнеет. В себя я прихожу почему‐то на полу. Холодно, у меня чертовски затекли плечи, и голова просто раскалывается. Сияющая подвеска продолжает постукивать: тук-тук, тук-тук.

Да-а-а, Лен, поздравляю: ты спятила!

Странно, но эта мысль не вызывает никаких эмоций, кроме разве что любопытства. Спятила – это как? И что теперь делать? Наверное, я просто исчерпала весь запас чувствительности. В общем, я кое‐как, держась за мебель, встаю. Шатаясь иду на кухню, глотаю сразу две таблетки болеутоляющего и открываю поисковик. Что там про галлюцинации пишут?

М-да. Чего только не пишут. Лучше б я этого не читала. Все ясно: завтра бегом к врачу. Дорогу в ближайшую поликлинику знаю: мама болеет часто, к врачу вожу ее я. Знаю, обычно все наоборот, но у нас в семье так. А теперь я просто позабочусь о себе, а не о ней. Впервые. Но ничего же сложного? Совсем ничего. Подумаешь, психиатр. С кем не бывает! Только нужно подготовиться и объяснить, что именно со мной происходит. Галлюцинации? Ну да. Какие? Пульсирующий камень и странный город. Что послужило толчком? Да черт его знает!

А правда – что?

Через час до меня доходит: дело в желании и камне. Если держать подвеску в руке и сильно-сильно хотеть увидеть город – он появляется. Причем всегда разный. То есть место разное: если из спальни – то мраморная лестница. А если из кухни – то сад.

Сад, кстати, красивый. Я позволяю себе сделать пару шагов по каменной дорожке, задираю голову и любуюсь силуэтами пальм на фоне ночного звездного неба. Галлюцинации мои – значит, ничего страшного со мной не случится. Надеюсь.

Надежда умирает на повороте, где я, оступившись, падаю в колючие кусты. Вокруг покачиваются удивительно большие и упругие, словно пластиковые, цветы вроде лилий. Одна запутывается в волосах, и я случайно приношу ее домой, когда возвращаюсь, вся исцарапанная и больная.

Кажется, таблетки перестали действовать. Вдобавок меня еще и тошнит.

За стеной тем временем начинают греметь посудой соседи. Выходит, уже шесть утра. А что, если?..

Пять минут спустя, кое‐как приведя себя в порядок, я стучусь в соседскую дверь. Открывают неожиданно быстро – похожая на ощипанную курицу женщина в ярко-алом халате с розами, от которых у меня немедленно начинает рябить в глазах.

Сглотнув, я выдавливаю улыбку и протягиваю лилию.

Соседка моргает.

– Это мне? – У нее прокуренный хриплый голос.

Меня снова тошнит, поэтому вместо ответа я с трудом киваю, заставляя себя внимательно следить за ее реакцией.

Соседка неожиданно улыбается. Это так красиво, что я на мгновение застываю.

У нее даже голос теплеет.

– Спасибо, – осторожно говорит она. И добавляет: – Никогда таких цветов не видела.

В глубине ее квартиры раздается грохот, я вздрагиваю – и прячусь за своей дверью. Потом опускаюсь на коврик, сжимаю голову руками.

Она видела цветок. Он настоящий. Не галлюцинация. Ничего себе! Это же значит…

Что именно это значит, я не успеваю додумать, потому что снова теряю сознание. А потом, наверное, проваливаюсь в сон, потому что мне опять чудится мальчик-матрешка. Правда, сейчас он в образе прекрасного юноши, и я откуда‐то знаю, что это его настоящий облик. Как он хорош собой! Все портит только взгляд: теперь я уже не пыль у его ног, а что‐то хуже. М-да.

– Довольно позорить Шамирам, смертная! – злится он.

Во сне мне понятно, кто такая Шамирам. Во сне она – это я.

И я говорю:

– Уйди. Хочу спать.

По-моему, меня тошнит ему под ноги. Или нет. Такое чувство, что внутри все крутится, как белье в стиральной машинке.

Юноша наклоняется, внимательно смотрит мне в глаза, потом кладет руку мне на живот, и я блаженно вздыхаю. Боль немедленно уходит, мне легко, спокойно и совершенно плевать, что этот красавец подхватывает меня на руки, словно я ничего не вешу. И укладывает в мою постель. Потом еще заботливо укрывает одеялом, подтыкает его так, как мама никогда не делала.

Во сне мое сознание как будто раздваивается. Часть меня считает, что это совершенно естественно: мужчины должны носить меня на руках и оказывать другие почести. Меньшее, что они могут, – это заботиться обо мне.

Но другая часть помнит, что ничего подобного со мной еще не происходило. А так хотелось!

Просыпаюсь я на следующий, судя по дате на экране телефона, день – здоровая и отдохнувшая. На письменном столе стоит блюдо, полное пузатых пирожков. Рядом – изящный кубок с ножкой в виде изогнутой кошки. Такие же кошки вышагивают по синей кайме блюда.

Я ищу взглядом пульсирующий камень-подвеску. Он лежит рядом с подушкой, под ним – записка, если это можно так назвать. Она глиняная.

Странно: именно она, а не соседка с лилией убеждает меня, что все это всерьез. На ней не буквы, а какие‐то вытянутые треугольники и палочки. И я прекрасно понимаю, что они означают:

«Ты должна съесть это, смертная. И ты должна выбрать мир, а не скакать туда и обратно, как горная коза. Я запрещаю тебе это. Довольно с Шамирам ее позора».

Ух ты! Должна, запрещаю…

Я навожу на записку объектив телефона и включаю поисковик. Интернет язык не понимает, но уверен, что это клинопись. В смысле, когда по сырой глине клинышком пишут. Блюдо и кубок Интернет не распознает, пирожки же называет просто пирогами. А вот пятнистых кошек на ободке именует ягуарами. А сам ободок, точнее камень, из которого он сделан, – ляпис-лазурью.

Итого: я перемещаюсь куда‐то невесть куда (там жарко и пальмы). Ко мне, как к себе домой, приходит красавец-мужчина, приносит пирожки и требует, чтобы я кого‐то там не позорила.

О-бал-деть!

В кубке оказывается остывший чай, горьковато-мятный. Пирожки жесткие, с начинкой из мяса и вроде бы меда. Тесто у них серое, хрустит на зубах, а еще оно пересолено. Странная выпечка, после которой я долго чищу зубы, и всё равно кажется, что песка наелась.

А что там про мир сказано? В смысле – мир? Вот прям мир, настоящий… целиком?

Я снова изучаю записку, потом хожу по комнате и наконец пользуюсь проверенным способом: лезу искать в Интернете, что делают люди в похожих ситуациях. Ну, когда они куда‐то там перемещаются, а потом к ним домой приходят странные личности со странными требованиями. Что‐то такое я в каком‐то фильме уже видела.

М-да. Не подозревала я, что открою ящик Пандоры.

К следующему утру холодильник пустеет окончательно, а я впервые в жизни забываю помыться. Зато узнаю, что похожий сюжетный поворот отнюдь не редкость еще и в книгах. Герой выясняет, что его очень ждут в другом мире – например, чтобы кого‐нибудь спасти. А еще он обычно избранный. Как Гарри Поттер. И злодей, конечно, прилагается. Без злодея, похоже, никак.

Я понимаю, это же сюжетные формы, чтобы увлечь читателя или зрителя. В реальности, как у меня, нет никакой избранной – это же чушь! Да и злодея может не быть.

Однако мальчик-матрешка что‐то от меня все же хочет. Понятно что: определиться с миром. То есть я могу выбрать? Могу… Я же могу, получается, туда уйти! В тот, другой мир! А что? Меня здесь ничего не держит. Ведь не держит же?

Мамин телефон снова не отвечает – короткие гудки. Отправила меня все‐таки в черный список. Ну и… Ну и!

Еще веселее становится, когда такие же гудки выдает номер Тёмы. Что ж, этого следовало ожидать. Все хорошее когда‐нибудь кончается. Я и раньше замечала, что мужчины, привлеченные моим взглядом, спустя время остывают – если, конечно, их сразу не сломать (не дай бог!). На Тёму я старалась не смотреть, но вдруг… Мы встречались раньше почти каждый день, а тут сколько времени прошло? Дня три? Или уже четыре?

В общем, все ясно. Никому я здесь не нужна. Может, в другом мире иначе сложится? У меня есть отличная возможность начать жизнь с чистого листа. Глупо будет ею не воспользоваться.

Вечером я снова совершаю вылазку на мраморную лестницу – на этот раз с телефоном. Снимаю все, что вижу, и убегаю. А утром изучаю.

Итак, что мы имеем? В другом мире нет электричества – иначе зачем освещать город факелами? Плохо, но не смертельно. Привыкну.

Застройка плотная – значит, людей в городе много. Но этим меня, москвичку, не испугать.

Дома каменные, белые и с плоскими крышами. Много зелени, но почему‐то за стенами города или вокруг грандиозного сооружения вроде помеси античного храма со ступенчатой пирамидой. Дворец, наверное.

А если там монархия? Да, в общем‐то, ничего.

О, там же море! Море – это сразу плюс сто к привлекательности нового мира.

Я снова бросаю взгляд на фотографию дворца и понимаю, что он мне напоминает: историю за пятый класс. На учебнике похожий был изображен. А это значит… Древний мир! Что я знаю про Древний мир? Там были фараоны, пирамиды и рабство. Рабство – это плохо. Это жирный минус.

С другой стороны… У меня есть шокер, солнцезащитные очки и крем от загара. Что может пойти не так?

Нет, я не пропаду. Я никогда не пропадаю. Правда, чего мне бояться? Хуже, чем здесь, быть не может. А если и будет – я просто вернусь.

Точно! Я же могу вернуться. Пока пульсирующий камень у меня, бояться нечего.

Решено: иду в другой мир! Интересно, там работает мой взгляд?

Три дня после принятия окончательного решения я собираю рюкзак. И кладу шокер на прикроватную тумбочку, чтобы, если что, быстро достать. А то ходят тут всякие… с пирожками.

Но больше никто меня не навещает. Даже обидно как‐то! И пирожки мне понравились.

Итак, что нужно путешественнику в другой мир? Косметичка – есть. Сменная одежда – есть. Непонятно, что они там носят, и это плохо. Толпу я тогда толком не разглядела. Кажется, на них были накидки. Отлично: значит, беру легкую куртку.

Что еще? Телефон с запасным аккумулятором. Я долго считаю и пересчитываю деньги, жадничаю, но все‐таки решаю разориться на дорогой переносной аккумулятор, чтобы заряжать телефон не раз и не два. Пригодится. На неделю при экономном расходовании батареи должно хватить. А при очень экономном – на месяц.

Что еще? Еда на первое время не помешает. Шоколадные батончики – идея на миллион. С ними я сутки не пропаду – проверено.

Вот, кажется, и все.

В полдень воскресенья – день икс – я смотрю на себя в зеркало и уговариваю: все будет хорошо. Конечно, будет – а как же иначе? На мне льняной костюм – в жару незаменимая вещь. И кроссовки – при случае удобно бегать. Рюкзак уже сто раз перебрала, но все равно тяжеловат. Что поделать, придется брать такой.

Последний раз проверяю: крем для лица взяла, маску увлажняющую взяла, патчи для глаз – тоже. Блок питания, энергетические батончики… Шокер поближе. Камень я вешаю на шею. Так точно не потеряю, шнурок у него прочный. Под курткой его почти и не видно.

Фух, вроде бы все.

Что ж, в добрый путь! Пошла я.