Собственность заключенного

Глава 10

Женя

Понятия не имею как выгляжу в платье, которое принес Лысый, но подозреваю что как девушка с низкой социальной ответственностью. В камере Дамира нет зеркала во весь рост. Только небольшое кругленькое, что висит в душе. Душ это, конечно, громко сказано. Скорее шланг с пластмассовой лейкой и небольшим отверстием в полу для слива.

На этот раз платье красное, длинной до колена и с закрытой грудью под самое горло. Вроде прилично, да? Я тоже так подумала, пока не увидела обнаженную до самых ягодиц спину.

Боже правый, я никогда не одевалась так развратно! Мой стиль — это рубашки, спортивные костюмы и легкие платьица. Учитывая, что платье мне немного большевато, оно открывает больше задницы, чем необходимо. По задумке, оно должно заканчиваться чуть выше поясницы, а у меня едва ли не видно копчик!

Дамир никак не комментирует платье. Он лишь скользит по мне безразличным взглядом и хмыкает. Но это реакция на перед платья, потому что когда ему открывается вид сзади, то он со свистом втягивает в себя воздух и сквозь зубы матерится.

— Все так плохо, да? — жалобно спрашиваю.

— Плохо? — как-то сдавленно отзывается.

— Ну вид…

— Вид шикарный. Это плохо, — заключает, обреченно вздыхая.

— Одеяло взять нельзя, да?

— Увы…

— Зачем он это делает? Ты же выиграл меня! — яростно выпаливаю.

— Это только начало игры, пташка. Захар любит многоходовки.

— А ты? — почему-то спрашиваю, резко оборачиваясь и натыкаясь на внимательный взгляд серых глаз.

Вопрос остается без ответа.

Мы снова идем по плохо освещенным коридорам. И нет, несмотря на то, что я уже много раз ходила по этим коридорам, я так и не запомнила куда какие ведут… Потеряться здесь, к сожалению, очень легко. Особенно человеку, который страдает топографическим кретинизмом. Всем привет.

— Ты помнишь, что я тебе говорил? — когда мы подходим к хоромам Захара, спрашивает Дамир.

— Да, молчать, пока со мной не заговорят, не юлить и не смотреть в глаза, — отрапортываю, точно солдат.

— Не смотреть в глаза — уже не актуально, — сухо усмехается, после чего стучит в дверь.

Уже привычное действо. За дверью спрашивают кто пришел, и после того как Дамир отзывается, нас впускают.

Происходящее в камере Захара какой-то сюр. Диваны отодвинули и посредине комнаты поставили небольшой сервированный по всем правилам этикета стол. Несколько довольно неплохих на вид блюд, бокалы и бутылка дорогого шампанского.

За столом сидит Захар и еще два человека. Тот толстый, который вечно лезет ко мне со своими гадкими комментариями и еще один мужчина в очках, который тоже постоянно трется возле Захара. Должно быть, это самые приближенные к нему люди. Как говорится, правая и левая рука. Собственно, они даже сидят по бокам от своего «главаря».

— Евгения, прекрасно выглядишь! — восхищенно присвистывает Захар, разглядывая меня. И от этого голодного взгляда мне хочется спрятаться.

— Спасибо, — кивнув головой, выдавливаю из себя.

Неожиданно чувствую прикосновение горячих пальцев к голой спине, отчего вздрагиваю и натягиваюсь, точно тетива. Это Дамир обвивает рукой мою талию, притягивая к себе и… Обозначая территорию, что ли? И пусть жест абсолютно варварский, но, когда Бахметов ко мне прикасается, я чувствую себя более защищенной. Знаю-знаю, я сумасшедшая.

— Баха, вижу ты уже полон сил, — замечает Захар, с хитрым прищуром оглядывая мужчину.

— Стараюсь, — сухо парирует Дамир.

Еще несколько обменов «любезностями» и нас приглашают сесть за стол. Мы размещаемся аккурат напротив Захара. Все это напоминает званый ужин. И меня не покидает ощущение, что, переступая порог этой «камеры», ты отказываешься в параллельной вселенной.

Расстегнув пуговицы пиджака, Захар кивком головы указывает очкастому на бутылку игристого, мол, открой. Тот незамедлительно слушается. Раздается глухой звук вылетающей пробки, после чего напиток разливается по бокалам.

Я на это действо гляжу с плохо скрываемой брезгливостью. Во-первых, терпеть не могу шампанское. От него у меня кружится и болит голова, а во-вторых эта не та компания в обществе которой хочется выпивать. Не то чтобы меня кто-то спрашивает…

— Предлагаю выпить за обстоятельства непреодолимой силы, — подняв бокал, пафосно начинает Захар. — Все же удивительная вещь судьба, скажите? Если бы не она, то этот вечер снова бы пришлось коротать в исключительно мужской компании.

Судьба? Меня сюда привела глупость и самонадеянность, а не судьба.

— Евгения, за тебя! Ты сегодняшнее украшение вечера!

Мы чокаемся, и я делаю вид что отпиваю, хотя на самом деле только притрагиваюсь губами к бокалу, после чего отставляю его в сторону. Первые десять минут мы с Дамиром или молчим, или односложно отвечаем, пока Захар ведет светскую беседу.

Я не пью, только кушаю. А покушать тут, надо сказать, есть что. Особенно, если сравнивать с нашим обедом из быстрорастворимой лапши и древней как мир тушенки. Стейки, запеченная картошка, закуски и, разумеется, бутерброды с красной и черной икрой.

— Евгения, — в какой-то момент обращается ко мне Захар, и я застываю с поднесенной ко рту вилкой. Неловко прокашлявшись, откладываю вилку и сконфуженно улыбаюсь. — Может, ты хочешь сказать какой-то тост?

Ага, может еще встать на стульчик и стишок прочитать?

— Я не сильна в тостах, — предпринимаю мягкую попытку отказать.

— Не может такого быть! Ты ведь журналист, а эта профессия предполагает подвешенный язык. Не стесняйся, Евгения!

Какой тост сказать человеку, который даже в тюрьме устроился как на люксовом отдыхе?

Медленно беру в руку бокал, растягивая время и напрягая свои извилины.

Захар не любит ложь и неприкрытую лесть. Здесь нужно действовать тонко, но красиво.

— Ничего в жизни не происходит просто так. Все наши поступки имеют последствия. Предлагаю выпить за то, чтобы каждому воздалось по его делам! — когда я произношу этот смелый тост, то смотрю прямо в глаза Захару.

Он ухмыляется на последних словах. Ведь знает негодяй, что если бы жизнь была справедлива, он бы сейчас не ел бутерброды с красной икрой, запивая элитным шампанским, а коротал свой срок как положено.

— Ах, этот юношеский максимализм! Молодость часто идет рука об руку с наивностью, — комментирует мой тост очкастый «друг» Захара, который сидит по левую от него руку.

— И в этом ее прелесть, — довольно протягивает Захар. — Выпьем!

Мы снова чокаемся, но на этот раз, когда я подношу бокал к губам, Захар властно добавляет:

— До дна!

Мне приходится едва ли не давиться игристым, и когда из глаз уже грозятся пролиться слезы, Дамир выхватывает у меня бокал из руки, холодно чеканя:

— Достаточно.

— Да ладно тебе, Баха! Пусть девушка расслабиться! Замучил ты ее совсем! — погано ухмыляясь, ехидно кидает мой «любимый» толстый подстрекатель.

— Я ее выиграл, — резко напоминает о своих правах. — Терпеть не могу пьяных женщин.

— Твое право, — пожимает плечами Захар, весело мне подмигивая.

Для него любая провокация — развлечение. Мое пунцовое лицо, неловкость и скованность, которые читаются в каждом движении, а также исходящая от Бахметова скрытая агрессия. Этот ужин — спектакль для одного человека. Если подумать — это жалко, что мы оказались в таком положении, когда даже не можем встать и уйти. Точнее, можем… Но у такого выбора будут последствия.

— Так что, Баха, согласишься на еще один бой?

Пришла пора раскрывать карты. Видимо, для этого нас Захар и позвал, чтобы втянуть Дамира в свои бои.

— Это была разовая акция.

— Ты очень хорош. И если бы не был таким упрямым, мог бы наладить тут свою жизнь. Сделать ее во многом лучше.

— Мне все подходит, — упрямо стоит на своем Бахметов.

— Понимаю, ты думаешь, что здесь надолго не задержишься, — подававшись вперед, Захар упирается локтями в стол, не отводя алчного взгляда от Дамира. — Но, поверь, парень, мы здесь все так думали. Ты не горячись. Сколько тебе дали? Твой крутой адвокат, насколько я знаю, сторговался на восемь лет. С момента приговора ты сидишь только два месяца. Даже если потом будешь подавать на УДО, ты все равно должен просидеть минимум пять-шесть лет. Я же тебе предлагаю хорошую жизнь. Ты вчера получил свой приз. Понравился?

Дамир хранит гробовое молчание. Это борьба взглядов и характеров. И он не намерен уступать.

— По глазам вижу, что понравился, — со всезнающей ухмылкой кидает Захар. — А таких призов может быть много. Ты выйдешь отсюда не нищим зэком с гнилыми зубами, которого даже в охранники не возьмут на работу. Ты выйдешь богатым, парень. Срубишь бабла. Считай, что побывал в командировке.

— Долгая же командировка, — язвительно замечает Дамир.

— Уж на какую наворотил делов. Поверь, мои бойцы не остаются в обиде. Они живут здесь как короли. Мало в чем себе отказывают, и пользуются уважением. Не самый плохой вариант, правда?

— Захар, я вроде не дурак, — не ведется на сладкие речи Бахметов. Честно говоря, от этих обещаний даже я рот открыла. — Они живут неплохо, согласен. Пока живут, ты забыл добавить.

— Да ладно тебе! — легкомысленно отмахивается Захар. — Пару несчастных случаев не в счет. Пекарь уже в себя пришел. Знатно ты его вчера потрепал, но ничего. Жив и уже почти здоров. Да и ты на больного не смахиваешь. Ты подумай, Баха, подумай…

Больше эта тема не поднимается, но висит в воздухе весь остаток ужина. Мужчины обсуждают вчерашний бой, не забывая нахваливать Бахметова. Сам он изредка комментирует свои удары, но не выглядит особо прельщенным. Когда и эта тема исчерпана, наступает неловкая пауза.

Понятие не имею, что мной руководит, когда я, пользуясь образовавшейся тишиной, вдруг выпаливаю:

— Так когда все же закончится бунт?

И если до этого все были расслаблены, то после моего вопроса вдруг подбираются и напрягаются.

Проклятье! Ну зачем же я опять раскрыла свой рот?

Надо сказать, не одна я так думаю, потому что под столом на мое колено опускается тяжелая ладонь Бахметова. Он с предупреждением сжимает мою коленку, отчего я ерзаю, пытаясь скинуть наглую руку.

— Какая любопытная девушка, — с кривой усмешкой комментирует Захар. — Тебе у нас не нравится, Евгения? — довольно мило интересуется.

Молчу, точно в рот воды набрала.

— Оставь ее, — осекает Бахметов Захара. — Ты и сам все знаешь.

— Ладно-ладно, — поднимая руки вверх, мол, сдаюсь, хмыкает. — Но в танце мне хоть не откажешь, Евгения?

Кидаю беспомощный взгляд на Дамира, но тот сидит с каменным выражением лица.

— Баха против не будет. Ведь так? — уточняет, заламывая пытливо бровь.

Еще один отказ Захар воспримет как унижение, поэтому Дамир очень неохотно кивает, небрежно бросая:

— Пусть девушка сама решает с кем ей танцевать, а с кем не стоит.

Захар подходит ко мне и протягивает руку, пока один из его прихвостней включает музыку.

— Не бойся, Евгения. Я не кусаюсь, — шутит, и я все же вкладываю свою руку в его и встаю.

Мужчина оперативно пристраивает вторую руку на моей обнаженной спине. Чуть выше выреза. Я не могу скрыть дрожь, охватившую тело. У Дамира пальцы теплые, а у этого мерзавца ледяные. И если с Дамиром я чувствовала хоть какое-то подобие безопасности, то сейчас инстинкт самосохранения вопит: «Беги!». Я бы с радостью, только вот куда? В окно сигать через решетку?

Звучат первые ноты песни, и я понимаю, что это танго.

— Просто доверься мужчине, Евгения, — каким-то успокоительно-гипнотизирующим тоном произносит.

Он начинает уверенно вести, словно всю жизнь занимался танцами, а не сомнительными делами.

Шаг. Шаг. Мои ноги отрываются от пола, я кручусь, падаю мужчине в руки, затем снова шаги.

— Совсем не страшно, правда? — шепчет прямо в губы, резко останавливаясь.

Рывком подхватывает мою ногу, красиво вытягивая. Кончики пальцев второй руки медленно опускаются к опасной зоне выреза. Захар резко отпускает меня, поворачивает к себе спиной, и я натыкаюсь на мрачный взгляд Бахметова.

Мое сердце заходится гулким неровным боем. Дышать становится тяжело. Такое впечатление, что из комнаты высосали весь воздух. Он смотрит на меня в упор, с опасным прищуром отслеживает беззастенчивые движения рук Захара. Машинально дергаюсь, пытаясь вырваться из стальной хватки, но бесполезно. Захар уже словил пташку на глупости и доверчивости.

Снова поворот, и я оказываюсь лицом к Захару.

— Видела, как смотрит? Дыру в тебе прожигает, девочка. Однажды ты вспомнишь мои слова, — наклонившись к уху, интимно шепчет.

Наверняка со стороны мы выглядим как флиртующая пара.

— А теперь наклонись. Подергаем твоего тигра за умы, — он мягко наклоняет меня к полу, заставляя прогнуться на максимум.

Чувствую тяжелое дыхание на шее, и это кажется слишком откровенным жестом. Песня заканчивается ровно на том моменте, когда Захар приближается своими губами к моим. Мы замираем буквально в считанных миллиметрах от поцелуя. Не передать, какое я испытываю облегчение, когда он, заговорщицки мне подмигнув, резко отстраняется и легко ставит на ноги.

Голова кружится от смешанных эмоций и игристого. Адреналин бежит в крови. Боже правый, мне ничего не подсыпали запрещенного в еду или напиток?

На подкашивающихся ногах дохожу до стула и сажусь. На Дамира смотреть боюсь, ведь его злость чувствуется за версту. И в отличие от Захара я этому не рада.

Я знаю такой тип мужчин. Жуткие собственники. Варвары. Я триста пятьдесят лет не нужна Бахметову, но сам факт того, что кто-то тронул его вещь… Вещь, за которую он расплатился кровью. Это бьет по его мужскому самолюбию. И именно это вводит его в бешенство.

Остаток ужина проходит скомкано. Бахметов еще больше уходит в себя. Захар больше не провоцирует. Своего он уже добился. И только я сижу как на иголках.

— Нам уже, пожалуй, пора, — когда беседа уже совсем не клеится, встает из-за стола Дамир.

Я тоже встаю, Бахметов кладет свою руку мне на поясницу и подтягивает ткань платья вверх, сжимая ее в кулаке. Видимо, чтобы больше я не светила своей задницей перед другими мужчинами.

— Подумай, Баха, о моих словах. И ты, Евгения, тоже.

Такое вот неоднозначное выходит прощание. Захар умеет не то что дровишек подкинуть, а целую канистру бензина подлить в пылающий костер.