Собственность заключенного

Глава 24

Женя

Дом оказывается маленьким, но чистым. Всего одна комната с одной кроватью и печь на дровах, которую Дамир с Дроном растопили, чтобы нагреть воды помыться.

— Что это за дом? — оглядываясь, в какой-то момент интересуюсь я.

— Моей прабабки, — отвечает Дрон. — Она, кстати, ведьмой была.

По коже пробегают холодные мурашки. Не очень верю во всю эту мистику, и тем не менее… Как-то жутко находиться в доме ведьмы.

— Она умерла прямо на этой кровати, — указывает рукой на лежанку, а у меня, коснусь, челюсть до пола отвисает.

— Перестань ее пугать! — сердито шикает Бахметов на ухмыляющегося, точно Чеширский кот, друга. — Он шутит, Женя. Это действительно дом его прабабки, но никакой ведьмой она не была и умерла в больнице.

Вот кретин!

Зло зыркаю на Дрона, на что тот лишь весело подмигивает. Все ему шуточки… Как будто мне не хватило стресса за все эти дни. Я еще не разглядывала себя в зеркало, но, держу пари, на моей голове появились первые седые волосы.

— Аня просила тебе передать, если ты снова вляпаешься в неприятности, она тебе голову оторвет.

Прислушиваюсь к словам, хоть это, должно быть, и некрасиво. Аня это…? Его сестра?

— Не сомневаюсь, — на лице Дамира появляется добрая усмешка. — Она это может. Передай, маленькой, что все неприятности скоро закончатся.

— Передам-передам, — кивает головой Дрон. — Могу и поцелуй, если нужно.

— О, боже! Заткнись! — с мученическим стоном отзывается Бахметов. — Когда ты напоминаешь о том, что залез под юбку моей сестры, мне хочется оторвать все твои причиндалы.

Дрон и его сестра встречаются? И что это за имя такое — Дрон? Скорее всего, это прозвище.

— Вряд ли Анюта это оценит!

За дерзость парню прилетает подзатыльник. Парни разражаются хохотом, а я не могу оторвать глаз от Бахметова. Таращусь, точно завороженная.

Впервые вижу его таким расслабленным и настоящим. Без грозной гримасы и колючего взгляда. Сейчас он в зоне комфорта. Все-таки я ошиблась. Тюрьма это место не для него. Разумеется, он не отбыл положенный срок и преступление есть преступление, однако… Дамир не из тех, кто приживется в колонии. Многие после первого срока идут на второй. К сожалению, статистика удручает. Однако Дамир бы точно не пошел. Если бы со своим волевым характером и неумением подчиняться вообще выжил. Таких там не любят.

— Кажется, у нас есть слушатели, Баха, — покосившись на меня, произносит Дрон.

— Она знает про Аню, — хмыкает в ответ.

— Ты ей доверяешь?

Вопрос повисает в воздухе. Дамир не спешит отвечать. Снимает закипевшее ведро с печи и, махнув мне рукой, мол, за мной, небрежно кидает другу:

— Не твое дело.

Мы выходим из дома, проходим несколько метров и останавливаемся напротив старенькой покосившейся бани. Дамир заносит туда ведро и проводит «инструктаж».

— Холодная вода в бочке, — указывает рукой, — полотенце тут висит, свет вот, — нажимает на выключатель, и зажигается одинокая лампочка. — Если что-то понадобиться, кричи.

Он уже хочет развернуться и уйти, но я неожиданно даже для самой себя хватаю мужчину за локоть и выпаливаю:

— Я знаю, что ты мне не доверяешь, Дамир. У тебя есть на это право. Ты считаешь, что я тебя предала. Я считаю, что исполняла свой гражданский долг. Зря ты не ответил своему другу правду.

Наверное за меня говорит обида. Ведь я многим пожертвовала. Поверила ему, доверилась, несмотря на весь риск и недомолвности, а он… А он все еще не простил меня, хотя прощать меня по сути не за что.

Отпускаю его и уже хочу уйти, но Дамир не дает. Притягивает за талию к себе и горячо шепчет прямо в губы:

— Проблема в том, что после вчерашнего я тебе доверяю, пташка. Не хочу доверять, но ты вынула из меня всю душу. Залезла под кожу. Как бы я ни старался держаться от тебя подальше, это выше моих сил. А ты… — он криво усмехается, — ты просто хочешь домой. И удерживать рядом с собой я тебя не в праве. И не буду.

Бахметов меня отпускает и просто уходит. Словно бежит от меня, от своих откровений.

На ватных ногах разворачиваюсь и захожу в душ. Купаюсь долго, словно оттягивая момент своего возвращения в дом.

Глупо наверное, но мне бы хотелось, чтобы Дамир держал меня рядом с собой. Это борьба между разумом и чувствами. И пока разум побеждает, потому что я прекрасно понимаю, что мне нужно вернуться домой. Там мои родители, которые себе места от беспокойства не находят, работа и будущее, которое я распланировала. И в этом будущем точно нет плохого парня с пронзительными глазами цвета стали.

Закончив, стираю одежду и оборачиваюсь полотенцем. Подхватываю мокрые вещи и топаю в дом. Дамир сидит на кровати, прислонившись затылком к стене. Глаза прикрыты, а руки сжаты в кулаки, точно он призывает себя к спокойствию. Дрона нигде нет, и я спрашиваю:

— А где…?

— Уехал. Завтра приедет с новостями. Если все идет по плану, то потом сразу отвезет тебя домой.

Должно быть, я растеряла остатки своего мозга, раз не чувствую радости от этой новости.

— Кхм, — неловко переминаясь с ноги на ногу, откашливаюсь, — ясно.

Дамир все еще сидит с закрытыми глазами, и, открыв их, тяжело сглатывает. Скользит голодным взглядом по участкам неприкрытой коротким полотенцем кожи. Со стоном зарывается пальцами в волосы, и, крепко зажмурившись, хрипло выдавливает:

— Ты смерти моей хочешь, женщина.

— Прости, просто вещи были грязные, и я решила их постирать. Могу и твое, если хочешь. Здесь не найдется какой-нибудь простыни, может халата? Я бы обернулась и…

— Я в душ!

Бахметов пулей слетает с кровати, бросает на меня еще один жадный взгляд и, бормоча под нос ругательства, выходит из дома.

Развешиваю вещи на веревке над печкой, а сама то и дело посматриваю в окно. Дамир ушел в баню, и я не могу не думать о том, что было бы если бы мы… Если бы он стал моим первым мужчиной.

К черту! Хватит думать, пора действовать!

Выхожу из дома, иду к бане и решительно открываю дверь. Бахметов полностью обнаженный и мокрый, удивленно оборачивается на звук открывающейся двери.

Пусть мне и не суждено быть с этим мужчиной, но свою первую ночь я хочу провести с тем в кого влюблена, кому доверяю и кого хочу.

— Пташка, что ты… — непонимающе хмурится, когда я захожу и закрываю дверь.

Двигаюсь к нему и прижимаю указательный палец к губам.

— Молчи.

А потом я одним четким движением срываю с себя полотенце. Глаза Дамира моментально темнеют от вожделения, руки нетерпеливо притягивают к себе. Тормоза слетают, и он впивается в мои губы страстным поцелуем. Подхватывает на руки и несет к полке. Аккуратно кладет, пристраиваясь сверху и осыпая шею томительными поцелуями.

— Пташка… Хочу… Не хочу без тебя…

Он шепчет глупости, когда мы занимаемся любовью. Небольшая вспышка боли, ничто по сравнению с наслаждением, которое дарит мне мой первый мужчина. И даже когда все заканчивается, он не отстраняется. Держит в своих руках, словно боясь что я морок, что исчезну.

Мы не разговариваем. Молчим. Но это молчание нам абсолютно понятно. Никто из нас этого не забудет. Эта ночь особенная. И пусть это никогда больше не повторится, я не жалею. Такой ураган эмоций стоит хоть раз в жизни испытать.