Собственность заключенного

Глава 21

Женя

Этот бой отличается от первого. Бойцы не спешат набрасываются друг на друга. Выжидают, примериваются, но не атакуют. Мясник все же наносит удар первым, но Дамир успевает отклониться. Парни ходят по кругу, пока толпа не начинает требовать хлеба и зрелищ.

— Врежь уже этой принцессе!

— Бой! Бой! Бой!

Мясник начинает первым. Наступает, задавливает своей мощной фигурой, пытается загнать Баху в угол, но тот слишком гибкий и смекалистый. Баха ныряет Мяснику под руку, уклоняясь от удара, изворачивается и бьет Мясника ногой в бок. Тот сам оказывается загнанным в угол. И тут Дамир словно слетает с катушек. Игры в кошки-мышки закончились. Начинается настоящий кровавый мордобой.

Не щадя соперника, Дамир сыплет мощными и четкими ударами по корпусу, пару раз попадает в лицо. В какой-то момент слышится со стороны входа странный шум, и Дамир неожиданно хватается за плечо.

Я хмурюсь. Переживая за то, что оно у него вылетело, и сейчас Мясник этим воспользуется и просто его прикончит.

В голове словно зажигается лампочка, и я очень кстати вспоминаю о сигнале.

Плечо. Это сигнал. Только вот на что?

Ответ приходит сам собой. У входа слышатся крики:

— Всем лежать!

— Облава! — орет в рупор горе-ведущий, пока я стою на месте, точно олень застывший в свете фар.

Пытаюсь среди толпы выцепить глазами Бахметова, но тщетно. Заключенные ринулись во все стороны, точно тараканы. Неожиданно меня кто-то хватает за руку и куда-то тащит. Из горла невольно вырывается сдавленный писк.

— Тише ты! — шикает Баха, сгребая меня в охапку.

Накрывает рот ладонью, заталкивая за угол. Раздаются звуки стрельбы, призывы лечь на пол и сдаться.

От страха и осознания того, что в бункере вооруженные люди, внутри расползается леденящий душу противный страх. Они же не будут сейчас разбираться кто я и что я тут делаю. Проклятье! Куда я опять вляпалась?

Бахметов буквально вдавливает меня в стену своим крепким телом. Обнаженный торс горит под моими пальцами, которые я машинально выставила перед собой, когда Дамир затолкал меня в небольшое углубление в стене.

— Нас не видно? — едва слышно выдавливаю.

В ответ Бахметов качает головой. Каждый мускул в его теле напряжен. По виску стекает струйка пота, а на скуле красуется неглубокая царапина. В целом, можно сказать, что Бахметов в драке не пострадал.

Он внимательно прислушивается, а потом тоном не терпящим возражений отрезает:

— Сейчас. Пошли.

Я не успеваю испугаться. Все происходит слишком быстро. Сперва мы выходим из-за угла, резко начинается потасовка между надзирателями и зэками, снова раздаются звуки стрельбы, а мы между тем несемся на всех парах через зал к выходу.

В этом хаосе мы остаемся незамеченными, пробираемся куда-то в тайный проход и идем вдоль по темному коридору. Стрельба и крики остаются позади. До сих пор не верится, что мы остались живы. Там есть жертвы, я видела кровь и несколько лежащих на полу зэков.

Господи, я же стала участницей настоящей перестрелки! В тюрьме! Как говорится, есть что вспомнить — нечего детям рассказать.

— Ты как? — тихо спрашивает Дамир, когда мы уже отходим на приличное расстояние и уже не слышно никаких звуков, кроме нашего сбитого дыхания и шагов.

— Не знаю, — честно отвечаю, потому что, откровенно говоря, я просто в шоке.

Действую на автомате, словно превратилась в бесчувственного робота. Держу пари, это мне потом аукнется, но сейчас… Сейчас главная задача — выжить.

— Это пройдет. Забудешь все, как страшный сон. Главное, выбраться отсюда.

Когда Дамир говорит таким уверенным голосом, я ему верю. Верю, что он вытащит нас. Этот мужчина настоящий боец, и я не могла не оценить и не заметить, что все время, пока мы стояли у стены, он прикрывал меня собой, как собственно когда и бежали. Возможно, поэтому из меня вырывается:

— И тебя забуду?

Его шаг сбивается, но Дамир быстро приходит в себя. С горьким смешком произносит:

— Это уже на твое усмотрение, пташка, — выдерживает паузу в несколько секунд, чтобы добить откровением: — но если хочешь знать, я тебя не намерен забывать. Не забыл тогда, и не забуду сейчас.

Наверное моя очередь спотыкаться. Слова Бахметова достигают своей цели — моего сердца. Когда ты слышишь от мужчины, в которого немножко влюблена (а может, множко), что он тебя не забудет, то сложно остаться равнодушной льдинкой. Я таю от этого заявления, но не подаю виду.

Возможно, когда все это закончится, я позволю себе помечтать о том, как бы это было повстречайся мы при других обстоятельствах? Была бы между нами эта сумасшедшая химия? Были бы мы счастливы? Он бы забирал меня с работы, а я бы готовила нам ужин?

Темный коридор заканчивается, Дамир толкает небольшую ржавую дверь и спрыгивает на пол, помогает мне и мы оказываемся в «главном» коридоре. Освещенном и недалеко от моей камеры.

— А теперь быстро переодеваемся, берем вещи и сваливаем. Делаем все тихо, без нервов и максимально быстро.

Киваю головой, мол, поняла. Бахметов не отпускает мою руку. Мы так и доходим до моей камеры за ручку. Он открывает дверь и мы заходим в камеру, в которой я провела последние дни и, надеюсь, в которую больше никогда не вернусь. Даже не верится, что у этого ада есть конец.

Вытянув из-под кровати пакет, Дамир достает оттуда вещи и кидает мне черный спортивный костюм и кроссовки. Переодевшись, перекладывает вещи в рюкзак, кидает фонарик и впихивает телефон со словами:

— На всякий случай. Если что-то случится, ты сможешь позвонить в полицию или мне. Там забит мой номер. Мы можем разделиться, меня могут… — он не договаривает, отводит взгляд, а потом твердым голосом заключает: — в общем, на всякий случай. Держись всегда рядом, не отставай и, Женя, если я скажу тебе оставить меня и бежать, то ты оставляешь и бежишь. Тебе ясно? Без лишнего геройства.

Бахметов смотрит пристально, давая понять, что не шутит и говорит абсолютно серьезно.

Смогу ли я оставить его? Смогу ли выжить без него?

— Да больно нужен ты мне, — притворно ворчу, на что Бахметов качает головой, догадываясь, что я лукавлю.

— Тогда вперед! Надеемся на лучшее, готовимся к худшему.

Чтобы разрядить обстановку, Дамир весело подмигивает и, пожалуй, впервые за несколько дней на моем лице образовывается искренняя улыбка.

Мы выходим из комнаты и двигаемся вообще в противоположную сторону от того «клуба», где проходят бои. Я мало что запомнила из этих лабиринтов, но в этом месте определенно точно не была.

Единственное, что понятно: мы не спускаемся в бункер, мы поднимаемся наверх. Ржавые лестницы, туннели, местами где-то затопленные, из-за чего нам приходится обходить. Через, должно быть, минут пятнадцать пропадает свет, и мы включаем фонарики.

Поднимаемся и поднимаемся. Ноги гудят от напряжения, но я боюсь и слова пикнуть. Буду ползти, но выберусь из этой чертовой дыры.

— Давай, пташка, последний рывок.

Дамир подтягивается на руках и вылазит на воздух из туннеля. Подав мне руку, рывком вытаскивает меня. Я сваливаюсь на колени, готовая целовать землю.

Боже, спасибо тебе! Мы за территорией колонии! Я готова пищать от восторга, не до конца веря, что все получилось. И, разумеется, по закону жанра должно было что-то случится… Все не могло пройти гладко и без заминки.

Мы уже отходим на несколько шагов от туннеля, когда из-за деревьев показывается знакомая высокая фигура. Мужчина в начищенных до блеска туфлях неспешно ступает по сырой земле. Листья шуршат под его ногами, а поза обманчиво-расслабленная.

— Далеко собрался, Баха? — невозмутимо интересуется Захар. — Признаюсь, ты меня обыграл. Как хорошо, что я быстро реагирую, правда?