Спаси сердце короля

Глава 15

Когда наступает вечер, в номер приносят висящее на вешалке в специальном чехле платье и пару серебристых туфель. Это делает молодая женщина в костюме горничной с очень пышными волосами, напомнившими мне сладкую вату. Я удивляюсь принесённому наряду: не ожидала, что мне снова придётся переодеваться. Гай действительно подготовился к нашей встрече. Неужели спланировал это гораздо раньше, чем я думаю? Для чего я ему нужна? Мне казалось, после произошедшего он не захочет меня видеть.

Когда женщина уходит, я подхожу к висящему платью, раскрываю чехол, чтобы взглянуть на него и примерить. Оборачиваюсь, недовольно уставившись на татуированного идиота, по-прежнему сидящего на месте. Зайд, кажется, не собирается уходить.

– Надевай его прямо здесь, – приказывает он.

– Может, тогда выйдешь?

– Чтобы ты снова попыталась удрать?

– Да вы достали меня оба! Не буду я никуда убегать!

Зайд фыркает:

– Я, блядь, не поверю ни единому твоему слову больше. Так что переодевайся.

Не то чтобы я стесняюсь. Скорее боюсь его. «Наверное, если бы всё было так опасно, Гай бы не оставил его со мной одну, – думаю я, а потом возникает другой голос, более противный и не особо дружелюбно настроенный: – Или он нарочно оставил тебя с ним одну, как раз-таки зная, что Зайд причинит тебе вред». Даже не знаю, чему верить.

– Ты не будешь… – начинаю я, не зная, как сформулировать свой вопрос так, чтобы не вызвать его гнева, – смотр.

Он бесцеремонно перебивает меня, отлично поняв, к чему я клоню:

– Я не воспринимаю тебя как девушку с того первого дня, когда Гай признался нам в своих ёбаных чувствах к тебе. Хоть голой будешь передо мной щеголять, я буду видеть член у тебя между ног.

Я морщусь. Конечно, понимаю, что он этим хотел сказать, но очень своеобразно это преподнёс. В своём стиле. Сама не успеваю понять, как, но на моих губах вдруг расползается улыбка. Искренняя, почти радостная. Думаю, это не ускользает от внимания Зайда, потому что выражение его лица меняется на немного удивлённое. Думал, до последнего будет пугать меня, и наслаждался этим. Наивный дурачок.

– Я обожаю твой юмор, Зайд, – говорю я, с удовольствием наблюдая за тем, как на его лице в следующее мгновение отражается что-то вроде смущения. Или, скорее, замешательство.

– Заткнись и переодевайся, – пытается он отмахнуться, меняя тон на безразличный. Но я уже уловила что-то родное, что-то знакомое и когда-то близкое мне.

– Ты не плохой, – улыбаюсь я. – Хочешь таким казаться, но это не так. И ты не смог бы никогда по-настоящему навредить мне.

– Лина.

– Не затыкай меня. Я по-прежнему тебе нравлюсь. Я в этом уверена… Зайди.

Я отчётливо вижу, как у него слегка приоткрывается рот, а голова резко поднимается. Взгляд тёмных карих глаз устремляется ко мне, и в нём не видно той неприязни, что я видела до этого. Меня это радует. Если бы он отреагировал без каких-либо эмоций, это означало бы, что всё кончено и никакой надежды на хороший исход нет. А так не особенно дружелюбный Зайд даже смутился. Это замечательно.

– Блядь, – бурчит он себе под нос. – Не называй меня так!

– Почему? Тебе же нравилось.

Зайд поднимает руку, жестом указывая мне заткнуться. В нём сейчас растёт та самая агрессия, которая может обернуться проблемами для меня. Но она меня почему-то не пугает. Зайд всегда был таким. Сдерживать эмоции или следить за речью – совсем не про него. Он так не умеет. Так что Зайд, который сейчас сидит передо мной, – это настоящий Зайд Парса. Меня это расслабляет. В моменте он будто бы сдаётся. Поднимает голову, я слышу его громкий вздох и вижу набирающую воздух грудь под его чёрной майкой, поверх которой накинута кожанка.

– Я подожду тебя у двери, – неожиданно говорит Зайд, вставая и избегая моего взгляда. – Когда оденешься, просто откроешь дверь. Всё.

Раскрыв рот от удивления, я смотрю на то, как он направляется к выходу и просто покидает номер. Надо же. Даже не обозвал меня напоследок. Всё-таки я оказалась права. Это заставляет меня улыбнуться. Мне удалось растопить сердце этому грубияну всего одним прозвищем, которое я ему когда-то дала.

Не теряя ни минуты, я раздеваюсь, небрежно бросая одежду прямо на пол, а потом аккуратно надеваю поданное платье. Оно как водопад лунного света мягко обволакивает мою фигуру. Ткань – нежно-голубой шёлк, отливающий перламутром при каждом движении. Лиф, вырезанный по косой, подчёркивает мои изгибы, но не обтягивает, оставляя ощущение воздушности. Я подхожу к зеркалу и рассматриваю всё детальней – неглубокое декольте, обрамлённое тонкой окантовкой из сверкающих кристаллов, юбку, собранную на талии в плавные складки. Она ниспадает до пола, образуя шлейф, который слегка шуршит при каждом шаге. Вдоль подола почти незаметно идёт тонкая вышивка серебристыми нитями, изображающая переплетение ветвей. На вешалке оказывается даже украшение, которое я ранее не заметила. Это изящная серебряная цепочка с маленьким кулоном в форме полумесяца. Я надеваю её поверх своего кулона, подаренного мне Диланом, наплевав на то, что выглядит это не очень органично.

Мама была бы в восторге от этого наряда. Её платья изготовляются примерно с таким же дизайном – они кажутся не просто одеждой, а продолжением девушек, которым предназначены, их нежных, таинственных и прекрасных душ. Мама вдохновляется природой, когда творит. Небом, океаном, цветами…

Я обуваю и серебристые туфли с открытым носом на небольшом каблуке, подобранные именно под мои ступни. Разумеется, Гай знает мой размер.

Полностью одевшись, я подхожу к двери и осторожно приоткрываю её, как и было велено. Этого хватает для того, чтобы Зайд снова мигом оказался возле неё, зашёл в номер за мной и закрыл дверь.

– Что дальше? – спрашиваю я у него.

– Подождём Гая, – быстро отвечает он, не глядя на меня. Мне кажется, он ужасно боится выказать одними своими глазами восхищение моим внешним видом. По-прежнему играет роль озлобленного, когда-то использованного и обиженного.

– Хорошо. Подождём.

Я прохожу к дивану и осторожно сажусь на него, чтобы не помять платье и не потерять его презентабельный вид. Номер заполняется тишиной от самого потолка до пола. И это снова напоминает мне о разбитой Гаем бутылке. Шум услышала охрана. Но она не могла. Снаружи не слышно ничего из того, что происходит внутри комнаты. Разбитие бутылки было представлением, это определённо. Я ломаю голову над большим количеством вопросов, но ни на один не могу пока дать ответа. Это меня убивает. Даже полная тишина не помогает, а наоборот – будто бы только больше давит на череп.

Зайд подходит к окну и достаёт сигарету, чтобы закурить. Я наблюдаю за его немного нервными движениями, за тем, как он приоткрывает окно, чтобы выпустить дым наружу. Сомневаюсь, что в номере можно курить, но разве «Могильные карты» следуют хоть каким-то правилам извне? Мне становится интересно, что Зайд делает здесь с Гаем. В чём заключается его работа?

– Где карта? – спрашивает Зайд неожиданно, нарушив мёртвую тишину и выпуская дым из своего рта.

Я начинаю волноваться так, будто меня поймали за каким-то преступлением и вот-вот отправят в тюрьму.

– Моя? – переспрашиваю я, а потом быстро нахожусь с ответом: – Насколько мне помнится, мне полагается бриллиантовая карта как жене нового босса «Могильных карт».

– Не валяй дурака, Лина. Ты понимаешь, о чём я, блядь.

– Дома, – быстро отвечаю я.

– Дома? Это где?

Лицо обдаёт жаром. Я не хочу называть ему адрес Сары. Мне неизвестно, что они могут сделать с этой информацией. Учитывая ещё и то, что агентство Сары часто посещают ирландцы. Не станет ли это отличной возможностью для британской мафии немного насолить им?

– У папы, – вру я. – Карта у папы.

Зайд щурится.

– Ты должна её забрать. Её нужно вернуть.

– Как ты себе это представляешь?

– После казино будет ясно.

Значит ли это, что мне представится возможность снова увидеться с папой? Если так, то я должна придумать, что скажу ему. Буду ли упоминать то, что я снова у Харкнессов? Может, Аластер уже рассказал ему об этом?

И, вытягивая меня из мыслей, дверь без предупреждения открывается, и на пороге возникает Гай. Едва он появляется в номере, как недовольно смотрит на валяющуюся на полу одежду, оставленную мной там же, где я её и бросила, и, проходя глубже в комнату, поднимает её. Меня этот момент умиляет. Он выглядит как недовольная мамочка, которой приходится убираться за детьми.

– Привет, – здороваюсь я.

Гай вешает одежду на вешалку в шкафу и только после этого оборачивается. Его взгляд скользит по моему платью, он молча смотрит. Я уверена, при других обстоятельствах он обязательно сказал бы, что я красива, но сейчас… Он просто отводит глаза и сухо произносит:

– Выходим. Нам пора спускаться.

Я чувствую укол обиды, и это происходит бесконтрольно, несмотря на то, что я и не должна была ожидать комплиментов от него. Зайд тушит сигарету прямо о подоконник и выбрасывает окурок из окна. Гай открывает мне дверь, и я выхожу из номера. Охрана тут же расступается в стороны, чтобы дать мне больше места и не стоять в двух сантиметрах от меня. В коридоре играет тихая классическая музыка, доносящаяся из маленьких колонок на потолке, и только звуки моих каблуков нарушают эту безмятежность, отражаясь эхом.

Мы минуем коридор и спускаемся на лифте в огромный игровой зал. Воздух здесь гудит от напряжения, смешанного с ароматом дорогих сигар и женских духов. Мягкий свет от хрустальных люстр, отражаясь в мраморных полах, создаёт иллюзию подводного царства. Звуки состоят из приглушённого шёпота, цоканья фишек, стука шариков в рулетке и редких взрывов смеха, резко контрастирующих с общим напряжением. Высокие колонны, украшенные инкрустацией, разделяют пространство на отдельные зоны. В одной – блестят ряды игровых автоматов, их экраны залиты яркими красками и перемигиваются разноцветными огнями. В другой – столы для покера, окружённые сосредоточенными игроками. В углу, скрытый за высоким каскадом цветов, находится бар, где мужчины потягивают виски. Официанты проносятся между столиками, восполняя запасы напитков.

Гай ведёт меня к полупустому столу для покера. За ним сидят всего несколько человек, а два стула свободны – как будто специально для нас с Гаем. Когда один из сидящих мужчин поднимает голову, у меня округляются глаза от удивления при виде Аластера Гелдофа. Рядом с ним сидит смугловатый мужчина с иссиня-чёрными волосами и небольшой щетиной на подбородке и щеках. Он одет в дорогой костюм, а на пальцах сверкают перстни, будто он нарочно выставил всё своё богатство напоказ. Помимо них за столом сидит Логан Гелдоф и две женщины. Одну из них я узнаю – жена Аластера. А женщина рядом со смуглым мужчиной, по-видимому, его супруга. Заметив Гая, оба мужчины приветствуют его лёгкими кивками.

– Садись и, главное, молчи, – шепчет мне Зайд, пододвигая стул.

Мне хочется спросить, зачем Гай притащил меня сюда, но потом я почему-то решаю, что, скорее всего, он просто не хочет оставлять меня одну надолго: может быть, я убегу. Гай усаживается на своё место, а Зайд вместе с телохранителями остаются стоять позади нас. К слову, телохранители Гая здесь не единственные – за спинами мужчин с их жёнами также стоят суровые дяди.

– Какими судьбами в Вегасе, сынок? – с интересом сверкнув глазами, интересуется смуглый мужчина с зализанными назад чёрными волосами.

– Какое неуважение, – отвечает Гай своим фирменным ледяным и угрожающим тоном. – Для вас я мистер Харкнесс, как и для всех. Не переходите границы. Мой возраст не имеет никакого значения, мистер Ровере.

У всех присутствующих, в том числе и у женщин, глаза на лоб лезут. Наверное, эта дерзость их впечатлила.

– Интересно… – у мужчины меняется тон. – Конечно. – На его губах кривится усмешка. – Ваш возраст никоим образом не показывает вашей неопытности.

Гай остаётся спокоен на такую колкую шуточку, хотя она имеет смысл. Гай очень молод для того, чтобы править целой преступной организацией, и всех вокруг, видимо, именно это и толкает на несерьёзное отношение. С другой стороны, это даже плюс – никто не ожидает от Кровавого принца особой опасности. Мистер Ровере. Знакомая фамилия. И, видимо, он итальянец. Может, итальянская мафия?

– Мистер Гелдоф уже познакомил вас с моей женой? – спрашивает Гай, проигнорировав неуважительные слова, сказанные ему ранее. – С Каталиной.

Итальянец переводит взгляд на меня, как будто до этого вообще не замечал, что вместе с Гаем пришла девушка.

– Разумеется. Дочь бывшего босса одного из ирландских кланов. Вы поступили очень дерзко, взяв её в жёны. К тому же без благословения как её отца, так и своего. Должно быть, Вистан был очень на вас зол. Удивительно, как он не пристрелил её на месте.

– Никто не имеет права трогать её. Я владею ею всецело.

Итальянец усмехается. Его жена с интересом вглядывается в моё лицо. А Гелдофы пока выглядят безучастно: даже Логан, который пытался клеиться ко мне, когда я была у них «в гостях» и навещала маму с Диланом.

– Что ж, согласен, – кивает Ровере и отпивает немного виски из стакана, стоящего перед ним. – Итак, вернёмся к делу. Аластер поведал мне о вашем отказе ему в предложении. Ну что? Ваш отец был бы вами горд… хотя вряд ли. Он умел играть куда лучше, чем вы.

Гай, невозмутимо посмотрев на Аластера, отвечает:

– Мой отец научил меня распознавать слабости противников. А ваши, господа, очевидны. Ваши предложения скучны. Ирландцы предлагают мне раздел, как будто Англия – пирог, который нужно поделить. Вы недооцениваете меня. И недооцениваете мой потенциал.

– Как вы могли о таком подумать? – с явным сарказмом произносит итальянец. – Я никогда не сомневался в вашем потенциале. Хотя, может, чуточку жалости к вам имеется.

– Вы пришли вымаливать у меня согласие вместе со своими дружками в лице ирландцев. По-моему, это не я жалок. Скажите спасибо, что я не велю вам пасть передо мной на колени. Мой отец любил прибегать к этому способу при переговорах. Вы, наверное, даже слышали о том, что он стрелял в колени, чтобы заставить людей перед ним падать.

Наконец ухмылочка с лица Ровере сползает. Это почему-то дарит мне невероятное удовольствие. Он слишком много о себе возомнил.

Гай делает паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе, а потом продолжает:

– В любом случае я согласился на эту встречу не для того, чтобы просто отдать вам то, что вы просите. Я предлагаю союз.

Ровере выглядит теперь заинтересованным. Былой надменности на лице и не осталось.

– Триумвират, – говорит Гай. – Мы – британцы, ирландцы и итальянцы – объединяемся. Вместе мы контролируем не только Англию, но и всю Европу.

Это становится таким шокирующим заявлением, что и Ровере, и Гелдоф переглядываются, подняв брови до складок на лбах. Ещё бы чуть-чуть – и их челюсти с громким стуком ударились бы об пол. Я удивляюсь не меньше. Не знаю, как дела обстоят между британцами и итальянцами, но что касается ирландцев – об их вражде с «Могильными картами» мне слишком хорошо известно. Их преступная деятельность смешалась с политическими взглядами, и ненависть друг к другу только крепчала. Всё было настолько плохо, что меня сделали женой Гая в качестве мести ирландцам. Вот насколько эта вражда громадна. А Гай сейчас одним предложением как будто бы обнулил решения своих предков и решил полностью перевернуть всю историю этих мафий. Как бы, интересно, на это отреагировал Вистан? Думаю, в восторге бы он точно не был.

Я смотрю на Аластера, пытаюсь уловить, что он будет делать дальше. В случае их согласия, получается, от меня больше не потребуется никакой помощи. Отпустят ли меня с родителями? Будет ли предложение Аластера иметь силу после такого?

Ровере смеётся:

– Полагаю, вы шутите?

Аластер в свою очередь фыркает, и в его голосе я улавливаю нотки возмущения, когда он, позволяя себе неуважительный тон, говорит:

– Вы, кажется, слишком наивны.

Гай, не реагируя на его скепсис, продолжает:

– Ошибаетесь. Я не наивен, а прагматичен. Вражда – это расточительство ресурсов. Вместе мы можем заработать гораздо больше, чем по отдельности. Я предлагаю новый порядок. Новый баланс сил. Итальянцы получат доступ к рынкам, которые им недоступны. Я – к ресурсам. Ирландцы – ко всем этим восхитительным зелёным полям. Вы можете продолжать играть по старым правилам, или… вы можете сыграть в мою игру. На моих условиях. Мои условия: равное партнёрство. Равное распределение прибыли. И абсолютное уважение.

Гай откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. Его взгляд твёрд, полон уверенности. А вот я в полной растерянности. Он не просто выживает после смерти отца, он превращает её в источник силы. Он использует недооценку итальянцев и ирландцев в своих интересах, предлагая союз, который обещает несравненное богатство и власть, – но только на его условиях. В этом варианте Гай не просто отвергает предложения Ровере и Гелдофа, а предлагает свою, более амбициозную стратегию, демонстрируя хитрость и дальновидность. Он переводит фокус с простого территориального контроля на создание мощного альянса, выгодного всем сторонам, – при условии, что они согласятся играть по его правилам.

Неужели теперь он станет тем, кем хотел видеть его Вистан? Он пытался слепить из своего сына страшное чудовище, подобное себе. Бездушного человека, руководствующегося желанием получать больше уважения, больше власти, больше благ для своей семьи. И теперь я наблюдаю за тем, как это и в самом деле сбывается. От этого в груди у меня всё сжимается. Его отец даже после смерти использовал моё предательство в свою пользу. Как будто знал, что Гай после этого сломается окончательно и перестанет противостоять своей страшной «природе».

Это я виновата.

К горлу подкатывает неприятный ком. Я пытаюсь сглотнуть его, но всё тщетно. Я смотрю на Гая, на его спокойное лицо, на абсолютную уверенность. Мне становится страшно.

– Прежде чем вы дадите мне свой ответ, господа, – заговаривает он, – давайте сыграем в покер? Вижу, вам нужно время всё обдумать.

Мужчины за столом переглядываются снова. Предложение поиграть, кажется, неспроста прозвучало. Оно что-то значит для них. Гай теперь на их фоне не выглядит как неразумный мальчишка, за которого его все принимали. Мне становится интересно, может ли он самостоятельно принимать такие решения – предлагать такие сделки без обсуждения с семьёй или с теми же Серебряными? Или это просто какой-то блеф?

– Ну раз вы настаиваете, – соглашается Ровере, кивнув.

И игра начинается.

У меня нет ни малейшего понятия о правилах покера, но атмосфера становится такой напряжённой, что я ощущаю это на уровне интуиции. Кажется, будто я в какой-то чуждой мне вселенной. Гай в свою очередь выглядит так, будто родился за покерным столом. Его уверенность почти физическая, как будто он может читать мысли. А вот Аластер не такой яркий, однако спокойный, будто его ничего не волнует. Его глаза скользят по столу, по фишкам, по лицу Гая – как если бы он высчитывал, где тот сделает ошибку. Ровере же выглядит напряжённым, словно глубоко задумался. Догадываюсь, о чём он размышляет. Крупье – молодая девушка с зализанными волосами, собранными в пучок, – аккуратно перетасовывает колоду карт, потом кладёт её перед собой, слегка наклоняя, и быстрым, почти незаметным движением делит карты между игроками – тихо, с лёгкими щелчками. Перед каждым из мужчин уже стоят несколько стопок фишек.

Аластер, небрежно откинувшись на спинку стула, бросает в общий банк несколько фишек.

– Большой блайнд, – произносит он негромко, но достаточно уверенно. Я понятия не имею, что это значит.

Ровере, не моргнув и глазом, добавляет в банк столько же. Гай делает то же самое, но его движение медленнее, обдуманнее, словно он взвешивает каждый свой шаг. Он что-то добавляет, что-то про «малый блайнд». Вся игра проходит почти в тишине, мужчины лишь моментами что-то произносят перед тем, как класть свои карты или двигать фишки вперёд. Я же по большей части пытаюсь понять, для чего Гай всё-таки привёл меня сюда. В чём заключается его цель?

Игра идёт полным ходом, раздаются карты. Каждая рука скрыта от посторонних глаз. Наблюдаю за пальцами всех трёх мужчин – лёгкие движения, едва заметные, но полные ожидания. На стол выкладываются три карты – «флоп», как говорит Аластер. Лица игроков остаются непроницаемыми, но их пальцы нервно барабанят по столу. Аластер, не отрывая глаз от своих карт, делает небольшую ставку, Ровере без колебаний уравнивает свою, называя это «коллом», Гай делает «чек». Гелдоф – некий «рейз». Итальянец после короткой паузы медленно добавляет ещё несколько фишек. Гай, не меняясь в лице, тоже уравнивает ставку.

Всё это разворачивается передо мной в каком-то мучительно непонятном для меня виде, будто я стала свидетелем неведомого ритуала. Я растеряна, наблюдаю за игрой, как ребёнок, сидящий в компании взрослых, обсуждающих свои дела. Ставки всё повышаются, пока за столом не начинают проноситься просто сумасшедшие суммы денег. На них можно было бы приобрести шикарный особняк в каком-нибудь элитном районе и дорогую машину в придачу. Напряжение сгущается до предела. Аластер делает большую ставку, Ровере после длительного молчания делает тоже самое, но его – в два раза больше.

Гай подолгу смотрит на свои карты. Его лицо в моменте дрогнуло. Он делает «колл». Аластер и Ровере раскрывают свои карты. Какие-то «флэши», «стриты», «сеты»… Я удивлённо смотрю на то, как Гай вдруг с лёгким вздохом показывает свои карты. И, судя по выражению лиц мужчин, у него – слабая комбинация.

Он проиграл.

Я начинаю нервничать, хотя понятия не имею, что для него значит этот проигрыш. Он разочарованно опускает голову, и я вижу стиснутую челюсть, из-за которой желваки на его щеках шевелятся. Его ладони, лежащие на столе, сжимаются в кулаки.

– Не волнуйтесь, мистер Харкнесс, – жалобно выдаёт итальянец, издеваясь, хотя вряд ли подобные словечки могут задеть Гая. – Не всем везёт.

Почему-то у меня возникает желание воткнуть ему каблук в горло. Это секундное помешательство в моей голове не успевает разрастись до тех размеров, чтобы я всерьёз задумалась о том, как оно вообще возникло у меня в мыслях, потому что Гай вдруг просит:

– Дайте мне возможность отыграться.

Мистер Ровере ещё более насмешливо растягивает свои губы, а потом бросает жалобный взгляд на гору фишек, лежащих перед ним.

– Но вы поставили всё, что у вас есть на данный момент, – сообщает он, как будто упиваясь своими собственными словами. – А меня ждут дела. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока вы сходите разменять деньги на фишки. Своим проигрышем вы как раз доказали то, что ваше предложение, озвученное ранее, смешное, и вы не готовы вести более крупную игру. Тем более с нами.

Неожиданно Гай переводит взгляд на меня. И его губы кривятся в лёгкой усмешке. Я мигом узнаю эту жестокость в его глазах, снова неожиданно вспыхнувшую, и понимаю, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Это перекрывает мне доступ к кислороду.

Гай не заставляет меня долго ждать. Он поворачивает голову обратно, устремляясь взглядом к мистеру Ровере, кладёт руку на моё плечо, поглаживая кожу, и говорит:

– Я поставлю её.