Спасти невесту

XXXVI Немая

В ожидании торжества

Итак, помолвка была объявлена, а венчание назначено на первый месяц будущей осени. Казалось, что времени так много, что хватит и на отдых, и на подготовку к свадьбе, и на многочисленные поездки. Мирабель и её престарелая родственница решили, несмотря на неприятное происшествие, провести сезон в Лондоне.

Трамплу, чьи дела в поместье не требовали постоянного присутствия, необходимо было, однако, побывать и у себя в Нортгемптоне, и у дядюшки в Девоне. Заручившись у дам обещанием, что без него они будут весьма осторожны, выбирая, какие им посещать балы и другие светские мероприятия, Остин отправился в дорогу. Правда, отсутствовал он недолго — всего несколько недель.

Побывав в школе, где раньше училась Мирабель, граф привёз девушке письма от её подруг, наставниц, и даже от своего дядюшки — виконта фон Эссекса. Обсуждая с мисс Макнот и с герцогиней свою поездку, Трампл упомянул, что Антуан фон Эссекс последовал совету госпожи Мейплстон и отказал Элеоноре Девернье от места. Дальнейшая судьба этой женщины никого не интересовала.

Светская жизнь не слишком понравилась Мирабели. Это только в первый раз ей было интересно танцевать и знакомиться со знатными господами. Но чем больше она общалась с этой публикой, тем больше разочаровывалась в ней.

— Объясните мне, Остин, — восклицала она, — почему эти люди, у которых столько средств и столько возможностей, чтобы познавать этот мир, чтобы читать и путешествовать, почему они годами сидят в Лондоне, пьют виски или бренди и играют в карты?! Почему они не заботятся о своих поместьях? Почему они просто прожигают жизнь — бессмысленно и бездумно?

Остин лишь смеялся, слушая возмущённые речи своей возлюбленной. «Вы — моя маленькая революционерка, Мирабель! — не раз повторял он, — Но я счастлив, что Вас не привлекает пустая светская жизнь и те молодчики, которые пытаются ухлёстывать за Вами, несмотря на статус моей невесты!»

Так прошла зима, а за ней — и весна. На лето герцогиня решила вывезти свою внучку на курорт в Бат. Остин не мог надолго оставить своё поместье, ему предстояло много дел: нужно было присматривать за ремонтом в доме, ожидавшем новую хозяйку, и за эффективностью тех изменений, что внёс он в своё хозяйство.

Впрочем, в доме герцогини к концу лета так же стало тесно и шумно: её управляющий, с разрешения герцогини, нанял дополнительный штат прислуги, ведь свадебные торжества должны были пройти именно в её доме, и ожидалось очень много гостей.

***

Немая

Когда до свадебных торжеств осталось не более месяца, леди Мейплстон и её внучка вернулись в Лондон. Им предстояло разослать приглашения, пошить Мирабели подвенечное платье, обсудить меню и размещение гостей. Радостно и оживлённо проходили дни в этих предпраздничных хлопотах. В доме не закрывались двери, мелькали незнакомые лица поставщиков и их помощников, новых работниц, нанятых по случаю праздника, и посетителей, явившихся по иным делам.

Среди новых работниц, нанятых за время отсутствия хозяек дома, была одна горничная — мисс Мэри Прескотт, которая привлекла внимание Мирабели. В жестах и движениях этой женщины девочке чудилось что-то до боли знакомое. Желая выяснить, кто она и откуда, Мирабель обратилась к управляющему герцогини и узнала, что женщина эта немая, хотя слышит хорошо. Мисс Прескотт представила управляющему надёжные рекомендации, и была принята на работу. Мирабель исполнилась жалости к этой несчастной, и выразила сожаления, что не может поговорить с ней.

Тем временем в Лондон из своего поместья вернулся мистер Трампл. Он привёз Мирабели чудесный подарок — фамильные драгоценности своей матери. Это были изящные, тончайшей работы серьги из золота и не больших, но очень чистых алмазов, такое же изящное колье и тонкий золотой перстенёк, украшенный крупным бриллиантом. «Теперь моя невеста будет сиять, словно само солнце!» — приговаривал Остин, примеряя колечко на безымянный пальчик своей наречённой.

Казалось, ничто не должно было омрачать эти дни, но Мирабель заметила, что её жених напряжён и тревожен. Девушка видела, что он всё время думает о чём-то неприятном, и эти думы гнетут его и не позволяют ему радоваться предстоящим событиям. Не выдержав, она попыталась узнать: что же беспокоит её любимого. Однако Трампл не пожелал делиться с ней своими проблемами. «Поверь, Мирабель, душа моя, — отвечал он на её расспросы, — нет ничего такого, о чём стоило бы говорить. Просто я волнуюсь, ведь близится день, когда сбудется моя мечта, и ты войдёшь в мой дом и в мою жизнь полновластной хозяйкой!»

На душе у графа действительно было неспокойно: то ему казалось, что Мирабель передумает и в последний момент разорвёт помолвку, то мерещилось, что с его возлюбленной приключится какая-то беда, которая разлучит их навеки. Быть может, некоторая тревожность присуща всем молодым людям, собирающимся вступить в брак? Или, может быть, Остин слишком долго страдал, и теперь не мог поверить до конца в своё счастье?

Для страхов Остина была ещё одна причина: предсказание старой ворожеи, которую встретил он когда-то среди холмов Девоншира. Трамплу не хотелось быть суеверным, не хотелось даже думать о том, что говорила ему ведунья, однако забыть её предостережений он не мог. Флакончик, подаренный старухой, граф положил во внутренний карман своего сюртука и постоянно носил с собой. «Пусть будет — просто на всякий случай», — оправдывался он перед самим собой.

Шли дни, бежали часы и летели минуты, но ничего не происходило. Возможно, иной человек расслабился бы и забыл обо всём. Но не Остин Трампл, граф Нортгемптонширский! Слишком часто играла с ним судьба, преподнося нерадостные сюрпризы, так что недоверие было у него в крови.

…Ещё пять дней — пять тёплых осенних дней — и он увезёт Мирабель в своё поместье, и только тогда он поверит, что всё позади, что теперь эта женщина принадлежит ему и будет принадлежать вечно! Занятый этими мыслями, Трампл вышел из кабинета герцогини Мейплстон в холл, намереваясь подняться в комнату Мирабели. На лестнице он столкнулся с горничной, которая несла с улицы несколько подушек. Женщина взглянула на него из-под сдвинутого на самый лоб накрахмаленного чепца и поспешила укрыться за ближайшей дверью. Облик её невольно насторожил Остина: было что-то неестественное и в низко надвинутом на лоб чепце, и в той поспешности, с которой отвернулась она от него. Кроме того, графу показалось, что он знает эту женщину, что он уже видел её где-то, вот только никак не мог вспомнить, где…

…Воспоминание — или даже не воспоминание, а озарение — пришло к Трамплу слишком поздно. Накануне венчания он почти не спал, и лишь под утро забылся тяжёлой дрёмой. Как всегда, графу снились кошмары. Но сегодня главной их героиней была почему-то то ли мадемуазель Девернье, о существовании которой Остин почти забыл, то ли горничная, встретившаяся Остину в доме герцогини. Очнувшись от дрёмы, он несколько секунд пытался понять — кто же снился ему: Элеонора или немая прислуга. И тут перед его мысленным взором вновь мелькнули глаза этой женщины — глаза Элеоноры Девернье.