Столкнувшийся

23



Я свернулся калачиком в постели Хаксли, его тело тепло прижалось к моему боку, и я почти забыл, что мы планировали трахаться. Я был так расслаблен, так счастлив, и на моей груди лежал тот, кого я хотел, а его пальцы лениво перебирали мои мышцы.

Я сказал, я почти забыл. Почти.

Мой сводный брат хотел, чтобы его член был во мне, и меня это более чем устраивало. Я чаще кончал сверху, чем снизу, но на самом деле у меня не было предпочтений в том или ином случае. Лишь бы нам обоим было хорошо - а я не сомневался, что с Хаксли так и будет.

Но пока я приходил в себя, мне хотелось поговорить с ним. Мы постепенно открывались друг другу с тех пор, как утихла наша вражда, но мне хотелось большего. Я хотел всего. Чтобы он поделился всеми своими секретами и знал, что я буду хранить их в тайне. А я в свою очередь доверю ему свои.

— Хакс? Каково тебе было, когда ты узнал о своем отце и моей маме?

Он прижался ко мне, и я быстро поцеловал его в макушку, крепко обняв.

— Ты не обязан отвечать, - успокоил я его. Хотя мне хотелось, чтобы он открылся мне, я не хотел, чтобы он чувствовал себя неловко.

— Все в порядке. Я... я не ожидал этого. - Его выдох проскочил по моему горлу. — Это было нехорошо. Мои родители... они часто ссорились из-за этого. Я не ладил с отцом в то время, а мама... я думал, что она на моей стороне. - Его голос упал до шепота. — Потом она уехала, и даже не спросила, хочу ли я поехать с ней. Наверное, она не любила меня достаточно сильно.

— Хаксли. - Я обхватил его обеими руками, прижимаясь к нему так близко, как только мог. Я хотел забрать всю его боль.

Мы еще немного поговорили о том, что мы чувствовали, узнав об их отношениях, и хотя большая часть того, что говорил Хаксли, совпадала с тем, что рассказывала мне мама, до этого момента я не понимал всей глубины его боли и печали.

Кое-что из того, что он сказал на днях, встало на свои места. Он сказал мне, что не привык, чтобы о нем кто-то беспокоился. Как могли его родители прожить всю жизнь, не давая своему единственному сыну понять, какой он чертовски особенный? Да, судя по тому, что он, его отец и моя мама рассказывали мне, в прошлом он много чего натворил и имел склонность сходить с рельсов, но это не значит, что он не нуждался в любви. Он был чертовски замечательным. Он был талантлив, красив, интересен, и ему было глубоко не все равно - в этом мог убедиться любой, кто нашел бы время узнать его настоящего.

— Хакс? - Я погладил его по руке. Таких прикосновений было недостаточно. Мне нужно было больше.

— Да?

Я хочу показать тебе, как много ты для меня значишь.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

Его сапфировые глаза потемнели, взгляд наполнился похотью. Не говоря ни слова, он перевернулся и оказался на мне. Мы оба были обнажены, и как только его твердый член коснулся внутренней поверхности моего бедра, мой собственный член отозвался, мое тело взяло верх, и все во мне захотело почувствовать его внутри, обнажиться перед ним самым интимным образом, который я только мог себе представить.

— Коул, - прошептал он мне в губы, захватив мой рот в поцелуй, который быстро стал горячим и голодным. Я притянул его ближе, обхватив руками его тело, и он углубил поцелуй, прижимаясь бедрами к моим.

Оторвавшись от его соблазнительного рта, я провел руками вниз по его спине и обхватил его великолепную задницу, наслаждаясь тем, как он ощущается под моими ладонями. Я так сильно хотел его.

— Я хотел, чтобы это было медленнее, чем когда мы трахались на кухне, но я не могу ждать, Хакс. Ты нужен мне сейчас.

Приподнявшись, он провел рукой по волосам, отчего они разметались в разные стороны, и уставился на меня сверху вниз. Мой взгляд проследил за его телом, вплоть до доказательства того, что он хотел этого так же сильно, как и я. Его взгляд проследил за моим, и он прикусил губу, а его рука протянулась, чтобы обхватить оба наших члена.

— Бля-я-ядь. - Моя голова откинулась назад, глаза закрылись, пока он гладил нас обоих вместе, медленно и так охренительно. — Хватит дразниться, - задыхаясь, проговорил я, когда он провел большим пальцем по головке моего члена, заставив меня задрожать от чистого желания. Он засмеялся, и смех его был таким ярким и искренним, что у меня запорхали бабочки. Такого я никогда не испытывал во время секса.

Я так глубоко погряз с этим парнем.

К счастью для нас обоих, Хаксли решил больше не мучить нас, взял смазку и презерватив, а затем опустился на кровать. Я раздвинул ноги, наклонив бедра, чтобы дать ему лучший доступ, такой чертовски счастливый и возбужденный от того, что мы можем сделать это. Если бы у меня было только одно слово, чтобы описать мои ощущения, то это было бы эйфория.

Его голова спустилась, рот открылся, чтобы принять кончик моего члена в свой теплый, влажный жар, а его смазанные пальцы нежно обхватили мою дырочку. Когда один из его пальцев медленно проникал внутрь меня, другая рука обхватывала основание моего члена, а его язык скользил по нижней стороне головки моего члена, медленно втягивая ее, отчего мои глаза закатывались назад. Я сделал мысленную пометку, чтобы позже наградить его за многозадачность. Может быть, это все из-за пения и игры на гитаре... О, черт. Почему я вообще об этом думал, когда он вводил в меня еще один палец вместе с первым, так чертовски осторожно, проводя пальцем по моей простате и посылая искры прямо по моему телу?

— Еще. - Я вцепился в его плечо, впиваясь пальцами в мышцы. — Пожалуйста.

Его голова приподнялась, и он одарил меня медленной, грязной улыбкой, разводя пальцы и растягивая меня, прежде чем ввести третий палец внутрь.

— Мне нравится слушать, как ты умоляешь.

Да, не сомневаюсь, что так оно и было, придурок.

— Давай уже. Я хочу, чтобы твой член был во мне. Я готов.

Мы встретились взглядами, и его зрачки были так чертовски расширены, глаза затуманены и затянуты похотью, но на его губах был изгиб, когда он смотрел на меня сверху вниз, который я мог описать только как ласку. Чувствовал ли он что-то большее в этой связи? Может быть, мне показалось, потому что я уже опьянел от похоти, а он еще даже не был во мне.

Убрав пальцы, он осторожно раздвинул мои ноги, испачкав при этом голени смазкой, и начал проникать внутрь. Прошло много времени с тех пор, как я был снизу, поэтому я сосредоточился на том, чтобы расслабиться и дышать ровно, слегка подаваясь вниз, когда он входил в меня.

Когда он вошел полностью, нам обоим потребовалась минута, чтобы освоиться. Я был так полон, его член пульсировал внутри меня, горячий, твердый и совершенный.

— Как ты можешь ощущаться так охуенно? - пробормотал он, его брови сошлись вместе, что выглядело почти сердито. Это заставило меня улыбнуться.

— Потому что мне так хорошо, - сказал я ему, за что получил ответный взгляд и резкий толчок его бедер, заставивший меня задохнуться. Ухмыльнувшись, он сделал это еще раз, и еще, и вдруг мы оказались в идеальном ритме друг с другом, двигаясь так, словно делали это уже сотни раз.

— Коул. - Он надавил одной рукой на мою ногу, и я понял намек, позволив своим ногам раздвинуться, а когда он опустил свое тело к моему, я обхватил его. Теперь наши тела были прижаты друг к другу, и мой член, наконец, получил некоторое трение.

Его лицо было так близко к моему. Приподнявшись, я впился в его рот жестким поцелуем. Он застонал и задвигался сильнее, его член каким-то образом оказался под идеальным углом, чтобы послать эти чертовы искры в мою простату. Это, ощущение его тела, прижатого к моему, и трение моего члена вывели меня из равновесия. Я был не готов, и кончил так сильно, что мой член пульсировал спермой между нашими телами, а легкие задыхались.

— Хаксли... блядь...

Я не успел закончить фразу, потому что он задрожал, прижимаясь ко мне, а затем затих, его голова опустилась вперед, в лоно моей шеи. Я чувствовал, как его сердце бьется о мою грудь, как мелкие толчки сотрясают нас обоих, как афтершоки проносятся по нашим телам.

Долгое время никто из нас не двигался, только Хакс вышел из меня. Мы не нарушали тишину словами. Мы просто обнимали друг друга, оставшись наедине в своем собственном мире, насыщенные и обессиленные.

Это был самый лучший, самый интимный секс в моей жизни. Трахаться с ним на кухне было потрясающе - быстро, грязно и сексуально, но в том, что произошло здесь, было что-то умопомрачительное. И я знал одно: я никогда не захочу отказаться от этого.

Я никогда не хотел отказываться от Хаксли. Он был в моей крови, и я был зависим.



Когда Хаксли, в конце концов, отстранился от меня, и мы оба поморщились от беспорядка спермы и смазки, которые, казалось, были размазаны повсюду, он, наконец, заговорил.

— Душ?

— Я слишком устал, чтобы двигаться. - Я надул губы, широко раскрыв глаза.

— Моя кровать в беспорядке, и мы должны поменять ее до возвращения родителей. Ты должен двигаться. Пойдем. - С силой дернув за одеяло, он повалил меня вместе с одеялом на пол, и я сполз с кровати.

— Ах ты, ублюдок! - Шатаясь, я поднялся на ноги и бросился на него, но он был слишком быстр. Он бросился к двери ванной комнаты и закрыл ее перед моим носом. — Хаксли Грейнджер! Открой эту чёртову дверь, немедленно! - крикнул я, колотя кулаками по дереву. Дверь внезапно распахнулась, и передо мной возникло ухмыляющееся лицо Хаксли. Его рука метнулась в сторону, и он схватил меня за запястье, втаскивая в ванную. Оказавшись прижатым к горячему, очень голому сводному брату, я забыл о раздражении, обхватил его руками и прижал к кафельной стене.

Не стоит и говорить, что нам потребовалось некоторое время, чтобы принять душ.

Когда мы, наконец, вернулись в постель Хаксли с чистыми простынями, он перекинул руку через мою грудь и зарылся головой в лоно моей шеи. Эта близость между нами была неожиданной, но она казалась такой комфортной и легкой. Я догадывался, что мы давно к этому стремились.

— Хакс? - Я провел рукой по его голой спине.

— Да?

— Когда ты был ребенком, кем ты хотел стать, когда вырастешь?

Он тихонько вздохнул, выдохнув мне в шею, и провел губами по моей коже, так легко, что я наполовину засомневался, не привиделось ли мне это.

— Несколько разных направлений. Я помню, что хотел стать космонавтом. Потом родители повели меня в Музей естественной истории, и я захотел стать палеонтологом. После этого я хотел играть в группе, добиться успеха, выступать на полных стадионах.

— Ты все еще хочешь этого?

Некоторое время стояла тишина, а потом он пожал плечами.

— Я знаю, что этого не случится. Долгое время я даже не думал о каком-либо будущем. Я не думал, что стану кем-то. - Он сделал длинный, вздрагивающий вдох. — Я облажался, Коул. Очень сильно. Ты это знаешь. Все это знают. Даже сейчас я не имею ни малейшего представления о том, что будет дальше, и смогу ли я вообще продолжать учебу в университете и в группе.

— Сможешь. Сможешь, и будешь. Даже не думай, что не сможешь.

— Спасибо. - Его голос был шепотом. — Если я смогу получить эту степень, устроиться на работу, которая платит достаточно, чтобы я мог жить, и продолжать играть в группе, моя жизнь будет устроена.

Я повернулся на кровати, чтобы посмотреть на него. Наклонившись вперед, я поцеловал его в губы.

— Ты сделаешь это, и я буду рядом с тобой.

На его лице появилась застенчивая улыбка, и он наклонил голову.

— Спасибо. А что насчет тебя? Кем ты хотел стать?

Было ясно, что он хочет сменить тему, и я с радостью согласился. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя неловко.

— Хммм... Одно время я тоже хотел стать палеонтологом. Потом хотел стать футболистом. За "Арсенал", конечно. А еще... о, профессиональным ютубером, зарабатывающим кучу денег на розыгрышах и прочем дерьме. Ты знаешь Unspeakable? Он был моим кумиром какое-то время.

Хаксли засмеялся, прижимаясь ко мне.

— Еще есть время, чтобы осуществить твою мечту.

— Нет, быть блогером кажется слишком большой работой, придумывать весь контент и делать его интересным. Я буду счастлив с тем, что ты сказал. Работа, за которую платят достаточно, чтобы мне хватало на жизнь. Мне нравится то, чем я занимаюсь, и хотя я, вероятно, перестану работать в Revolve, когда Mind You увеличит количество моих часов настолько, чтобы я мог жить, я счастлив, что у меня был опыт работы там. Единственное, чего я еще хочу, - это чтобы рядом со мной были люди, которых я люблю. Для того чтобы быть счастливым, нам не нужны огромные карьерные амбиции. Если у меня есть работа, которая мне нравится, и люди, которых я люблю, значит, все хорошо.

— Мне тоже.

В ответ на это я поцеловал его, и, черт побери, разве чей-то рот когда-нибудь был таким притягательным, как рот Хаксли Грейнджера?

— Коул? Хаксли?

— О, черт! - Мой возглас был заглушен тем, что Хаксли, ругаясь, вскочил с кровати. Мы смотрели друг на друга, широко раскрыв глаза, пока шаги приближались. Наконец мне удалось заставить свое тело работать: я нырнул в ванную и захлопнул дверь почти до конца, сердце колотилось в груди.

Когда раздался стук в дверь Хаксли, он лежал на животе, одеяло было накинуто на нижнюю часть его тела, а перед ним лежал один из учебников университета, открытый на случайной странице.

— Хаксли. - Из небольшой щели в двери ванной комнаты я наблюдал, как отец Хаксли заглядывает в комнату. — Ты не видел Коула? - Его глаза метнулись влево и нашли гитару Хаксли там, где он оставил ее на полу несколько часов назад. — Что ты задумал?

Со своего места я не мог видеть лица Хаксли, но мог легко его услышать.

— Я... я думаю, Коул на работе. А я делаю курсовую работу.

Дэвид вошел в комнату.

— Только курсовую работу? - Подозрительность в его тоне заставила меня вздрогнуть. Он все еще не доверял Хаксли, это было ясно.

— Нет. Я репетировал для концерта. Группа выступает завтра.

— Правда? - Глаза Дэвида сузились на Хаксе. — Мы с Джун придем посмотреть на тебя. Сообщи мне подробности.

Это была угроза, и мне захотелось броситься к Хаксли и защитить его.

Но все, что я мог сделать, - это спрятаться в ванной с колотящимся в груди сердцем, пока его отец не уйдет.

Но завтра.

Я позабочусь о том, чтобы наши родители поняли, насколько ахуенно талантлив Хаксли.