Столкнувшийся

30



— В чем дело, Коул?

Я поднял глаза от экрана ноутбука и увидел, что мама смотрит на меня с беспокойством. Сегодня я решил поработать дома, чтобы не поддаться искушению написать Хаксли и попросить его встретиться со мной, чтобы перекусить. Становилось все труднее делать храброе лицо, и хотя я смирился с тем, что все так и должно быть, это не означало, что это должно мне нравиться.

— Ничего страшного. Я в порядке.

Мама села за стол рядом со мной и положила руку на мою.

— Коул. Я знаю тебя, и в последнее время ты был сам не свой. Ты выглядишь... грустным. Если тебе нужно о чем-то поговорить... - Она сделала паузу, окинула меня изучающим взглядом и вздохнула. — Ты знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно. Я обещаю, что выслушаю.

Это было заманчиво, но нет. Я не был ребенком, который может пойти поплакаться родителям, и они все сделают. Никогда не был. Я не сомневался, что она была искренней, но это был секрет, который мы с Хаксли унесли бы с собой в могилу.

— Я в порядке, - сказал я снова. — Просто устал. У меня было много дополнительных смен в клубе. - Смены, которые мне не требовались, но я вызвался, потому что, по крайней мере, когда я был занят, у меня не было времени думать о Хаксли. Кроме того, они давали такой эффект: я так уставал, что легко засыпал и спал крепким сном, а не ворочался всю ночь, задавая себе бессмысленные вопросы, на которые не было ответов.

Поднявшись на ноги, она поцеловала меня в макушку.

— Я серьезно, Коул. Если тебе нужно о чем-то поговорить...

Я заставил себя улыбнуться.

— Спасибо, но я в порядке. - Мой телефон, как спасательный круг, выбрал этот момент, чтобы зажужжать, и я набросился на него, радуясь возможности уйти от разговора. Мама снова вздохнула, но поняла намек и оставила меня. Открыв телефон, я обнаружил, что меня ждет сообщение от Тома.

ТОМ: "The Frog and Fiddle" завтра в 7 вечера. ПРИХОДИ

Моя вынужденная улыбка превратилась в искреннюю.

Я: Вы попали в список?

ТОМ: Да, детка! Это место может сделать или разрушить группу. Я в восторге. Вчера было прослушивание. Группа, которая выступала на разогреве у главного артиста, вынуждена была отказаться от выступления, потому что у вокалиста аппендицит, и они спросили, не хотим ли мы занять это место.

Это было очень важно. Том и Хаксли говорили со мной именно об этом месте, и, насколько я слышал, они ждали очереди на прослушивание. А теперь они действительно собираются там играть?

Я: Да, черт возьми! Рад за вас, ребята.

ТОМ: Тебе лучше быть там. Никаких отговорок. Нам нужен наш оригинальный фанат. Роб говорит, что ты - талисман удачи.

Я: Я буду там

ТОМ: Хорошо. Мы уже записали твое имя на входе, так что тебе не нужно беспокоиться о билете.

Хакс просил передать тебе сет-лист. Мы выступаем на разогреве у другой группы, поэтому играем короткую версию.

Он прислал фотографию листа бумаги с названиями песен, написанными маркером, и я сделал мысленную пометку запомнить их порядок.

Я: Спасибо. Тогда до завтра. Не сломай ногу или что там еще

ТОМ: До встречи. Будь там в 7. Не опаздывай. Ты не захочешь это пропустить.



Музыкальная площадка была заполнена зрителями от стены до стены. У меня не было ни малейшего шанса подойти к сцене, но это и не важно. Я был рад, что у группы появилась такая возможность, и хотел только одного - чтобы все увидели, какими потрясающими были 2Bit Princes.

Протискиваясь сквозь толпу, я в конце концов добрался до бара. Взяв свой напиток, пересел на дальний край, где было потише, и поднес пинту к губам. Отсюда открывался хороший вид на сцену, и я был немного отстранен от толпы.

В прошлый раз, когда я видел выступление 2Bit Princes, все было по-другому. Во-первых, там были наши родители, но не только это, Хаксли был моим, хотя нам и приходилось это скрывать. Теперь я плыл по течению. Я чувствовал себя, как клише фанатки, безнадежно влюбленной в солиста группы, хотя моя ситуация была немного другой, потому что я знал, каково это - чувствовать Хаксли рядом с собой. Обнимать его всю ночь. Делиться с ним своими секретами.

А теперь... теперь я должен был наблюдать за ним, как за чужим человеком. Но я был чертовски горд за него и за группу, за то, что они смогли получить этот концерт в месте, которое, очевидно, было так важно для них.

Так что, да, это было горько-сладко.

Группа начала свою первую песню, и мое сердце заколотилось от гордости и любви. Моя улыбка была беспомощной. Они были великолепны.

Толпа, казалось, была согласна с этим, их возгласы были почти оглушительными, они подпевали вместе с текстом песни. Я погрузился в музыку 2Bit Princes, также подпевая всем песням, до самого конца их сет-листа.

Затем что-то изменилось.

Хаксли подошел к микрофону. На его голове блестел пот, а подводка для глаз была размазана, как это часто бывает во время выступлений. Он улыбнулся толпе, и от того, как легко он улыбался сейчас, по сравнению с тем временем, когда я впервые узнал его, у меня запорхали бабочки. Его пальцы обхватили подол футболки, и пока я завороженно наблюдала за ним, он поднял ее над головой, бросил на пол и обнажил свой торс перед всеми присутствующими.

Раздались крики и свист, а у меня пересохло во рту от этого зрелища. Я завидовал, завидовал и завидовал, желая, чтобы это было приватное представление, только для меня. Я и раньше видел его великолепное тело, но теперь его увидели все.

Погодите-ка. Я моргнул, потом еще раз, глядя на своего сводного брата.

У Хаксли были проколоты соски.

Блядь. С каких это пор?

На его грудных мышцах поблескивали две штанги, и, блядь, ничего себе.

Он был самым сексуальным из всех, кого я когда-либо видел в своей жизни.

— Привет. - Он наклонил голову к микрофону, и крики толпы были оглушительными. Застенчивая улыбка пересекла его лицо в ответ на аплодисменты. — Спасибо... Я... э-э... хочу посвятить следующую песню кое-кому особенному. Тому, кто много значит для меня.

У меня перехватило дыхание. Все остальное не имело значения, кроме красивого светловолосого парня на сцене, без майки, с пирсингом, выставленным на всеобщее обозрение, блестящей черной электрогитары, пристегнутой к его телу, и его взгляда... его взгляд нашел меня в толпе, на мгновение остановившись, прежде чем он опустил глаза на свою гитару, но этот момент был всем.

— Следующая песня значит очень много. - Рука Хаксли заметно дрожала в районе микрофона, но его лицо было решительным. Я наблюдал за тем, как он заметно собрался, расправил плечи и крепче ухватился за микрофон. Его взгляд снова устремился на меня. — Я позволил кое-кому думать, что он не является самым важным в моем мире, и я хочу, чтобы он знал, что это не так.

Что?

Его язык прошелся по губам в медленном, чувственном скольжении, пальцы перебирали струны гитары, готовые к началу песни.

Потом группа заиграла "Never Enough" группы The Hunna, и я совершенно растерялся.

Песня была о влюбленности, и то, как Хаксли смотрел на меня во время пения, ни разу не отводя взгляда, не оставляло у меня никаких сомнений.

Я смахнул внезапно навернувшиеся на глаза слезы, глядя, как любимый парень поет песню своего сердца. Для меня.

Когда последние ноты песни стихли, Хаксли протянул руку. Все время, пока он пел, он не сводил с меня глаз.

От нахлынувших эмоций у меня перехватило дыхание. Мне казалось, что я не могу дышать, когда я двигался вперед на шатающихся ногах, едва замечая, что на меня смотрят, пока я пробирался сквозь толпу и подходил к краю сцены.

— Привет, - пробормотал Хаксли, все еще протягивая руку. Потянувшись, я обхватил его пальцы и позволил ему вытащить меня на сцену.

— Привет. - Мы были так близко, что я чувствовал его дыхание на своей коже, видел беспокойство в его глазах под маской уверенности. — Хакс. Что... что происходит?

Он тяжело сглотнул, его адамово яблоко покачнулось. Его взгляд метнулся к толпе позади меня, а затем вернулся обратно, и на губах его появился намек на улыбку, когда он с трудом выдохнул.

— Кажется, я только что сказал тебе о своих чувствах на глазах у двухсот пятидесяти незнакомых людей.

— Это правда? - Мой мозг не мог понять, что происходит, пытаясь совместить Хаксли, которого я знал, с этим человеком, который делится своими чувствами со всем миром.

Одна дрожащая рука обхватила мою щеку.

— Да, - прошептал он, и я, не выдержав, обхватил руками его, гитару и все остальное, и прильнул к его рту.

Это было похоже на возвращение домой. Это было похоже на все.

— Я люблю тебя, - прошептал я ему в губы, так задыхаясь, что мне с трудом удавалось выговаривать слова. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Даже если это трудно. Даже если никто не поймет.

— Мне уже все равно, что кто-то думает, Коул. Это того стоит. - Он снова поцеловал меня, так чертовски мягко и сладко, и это было похоже на момент из фильма или что-то в этом роде, вплоть до того момента, когда громкий визг обратной связи от микрофона заставил нас разойтись.

— Поздравляем нашего вокалиста и его парня. - Том ухмыльнулся нам обоим. — Вы можете поблагодарить меня позже за то, что я позаботился о том, чтобы Коул был здесь сегодня вечером и стал свидетелем этого момента. - Он повысил голос, говоря прямо в микрофон. — А теперь... кто хочет снова услышать "Never Enough"?

— Я. - Я поднял руку и внезапно осознал, что за моей спиной стоит почти оглушительный шум. Как я мог пропустить это? Медленно повернувшись на пятках, я повернулся к ним лицом, опустившись в глубокий поклон. Уголком глаза я заметил яркую улыбку Хаксли, даже когда он закатил глаза на мою выходку, и это согрело меня до глубины души.

Отойдя к краю сцены, я протянул руку группе, и аплодисменты зазвучали еще громче. Том покачал головой, усмехнувшись, и показал, что песня должна начаться. Когда Хаксли начал петь, его рука ласкала стойку, как любовника, его губы были так чертовски близки к тому, чтобы прикоснуться к микрофону, у меня все перевернулось в голове: он только что сделал это прямо на глазах у двухсот пятидесяти человек. И теперь эти люди с нетерпением ждали новых выступлений от него и от его группы.

Я был так горд за него.

Я хотел дать ему понять, как сильно я его люблю.