Я вернулся в салон. До Пекина оставалось чуть больше часа. Мне еще предстояло допросить Ветрову, а затем изменить ее воспоминания за последние пару десятков лет. Она знала о дочери Странника — дарить такой подарок Лонгвею я не собирался, хватит с него и наложницы-видящей.
Ветрова или Винд не могла лгать или утаивать правду под заклятием Подчинения, нужно только задавать правильные вопросы. Я снял с нее кислородную маску и спасательный жилет. Водворив их на место, я занял соседнее кресло:
— Как мне тебя называть Антонина или Антония?
— Антония.
— Хорошо, Антония, расскажи мне все, что тебе известно о планах Мирославы.
— Советнице нужны яйцеклетки дочери Энтаниеля. Она хочет вырастить и воспитать полный Круг второго поколения, чтобы уничтожить вашу расу, — монотонно ответила она.
— Кто еще из шпионок Мирославы приглядывал за Алисой, кроме тебя и Серовой? — меня интересовали все сообщницы опальной советницы.
— Моя мать.
— Кто она такая?
— Алла Полонская. Сейчас она носит фамилию Плетнева.
— Как интересно, — я присмотрелся к ее чертам. Некое сходство прослеживалось, особенно теперь, когда ее лицо не скрывала маска возраста. — Кто еще из твоих родственников замешан?
— Ублюдок моей бабки, Игнат Зарецкий.
— Брат твоей матери!? Как имя твоей бабки?
— Ирина Неженская, — частицы пазла медленно становились на свои места.
— Тебе известно, что с ней стало?
— Она опозорила наш род. Влюбилась в мужчину и родила ему мальчишку. Она должна была за это заплатить, — в ее монотонном голосе прорезались нотки негодования, что говорило о сильных эмоциях, раз они смогли прорваться сквозь заклятие. — Мне пришлось доложить об этом Мирославе.
— Что советница сделала с ней?
— Отдала какому-то китайцу из ваших.
— Его имя?
— Она его не называла. Сказала только, что раз Неженской нравится рожать ублюдков — пусть рожает их во благо общего дела.
— В каком году это было?
— В 2000-м.
Все сходилось, Игорь, сын Тэтсуя, был рожден Неженской.
— Что Мирослава получила взамен?
— Не знаю. Она не говорила об этом.
— Где твоя мать?
— Не знаю. Она позвонила накануне, сказала, ей срочно нужно уехать по заданию Мирославы. Я перезвонила советнице, но она велела мне оставаться на месте и продолжать наблюдение.
— Что еще Мирослава или Полонская говорили тебе.
— Мама говорила о Палаче.
— О Зигмунде Ковальски? Она встречалась с ним?
— Нет, только сказала, что он до чертиков напугал Мирославу.
— О чем Зигмунд говорил с советницей?
— О похищении Алисы. Он согласился выкрасть ее для нас.
— Мне нужны подробности плана, все, что тебе известно.
— У дочери Странника изъяли бы двенадцать яйцеклеток, потом устранили, она слишком своенравна, не поддается нашему влиянию. Ее дочерей выносили бы мы.
— Кто мы? Мне нужны имена всех двенадцати.
— Мирослава. Клементина и три ее дочери: Гертруда, Магда, Синтия. Кузины: Андриана и Мара. Я тоже. Остальных не знаю, они из других Ветвей.
— Где их можно найти?
— Кузины управляют частной клиникой репродуктивной медицины в Москве, она называется "Надежда". Точного адреса я не помню, он где-то записан. Я никогда там не была. Мирослава открыла ее уже после того, как отправила меня на задание в ваш город. Где остальные — я не знаю.
— Это там вы собирались потрошить Алису на яйцеклетки?
— Нет, в клинике должно было пройти искусственное оплодотворение. Ее держали бы в закрытой психлечебнице.
— Как вы собирались удерживать дочь Странника? — мой голос был холоднее льда.
— У Мирославы был какой-то способ обуздать ее примерно на год, этого должно было хватить, — она задрожала. Ее зубы почти стучали, коленки покрылись мурашками, заметными даже сквозь чулки.
— Успокойся, — мой тон потеплел. — Что за способ?
— Это какая-то порча. Больше мне ничего неизвестно.
— Где находится эта психлечебница?
— Не знаю, — она всхлипнула.
— Может, в Шанхае?
— Не знаю.
— Ладно. Что насчет твоей тетки, Аделаиды Лавровой? — я припомнил имя из письма Морганы. — Она тоже участвует в заговоре?
— Нет. Мирослава обещала ее Силу мне после захвата Алисы, чтобы я смогла выносить одну из яйцеклеток.
— Чем дальше, тем интересней, — я откинулся на спинку кресла. — Расскажи мне о Зарецком. Зачем вы втянули его в свои дела?
— Алисе нужен был дефлоратор, но она ни с кем не шла на контакт. Мама привлекла ублюдка, из-за дара инкуба. Она навела раковую порчу на его отца. Игнат не знал этого. Алла пообещала ему, что излечит отца, если он соблазнит дочь Странника.
— Зарецкий знал, кто такая Алиса на самом деле?
— Нет.
— Почему инициация сорвалось?
— Советница требовала результата — мама слишком давила на него. Когда все сорвалось, ее чуть не лишили дара. Мирослава велела ей все исправить.
— Ей это удалось, — холодно констатировал я.
— Что со мной теперь будет? — она снова задрожала.
— Сколько тебе лет, Антония?
— Шестьдесят два.
— Дочери есть?
— Нет. После рождения бездарной сестры, я решила не иметь детей. Какой толк плодить простых смертных?
— Тогда сын тебя не разочарует, он уж точно не будет простым смертным.
— Вы о чем? — она подняла на меня глаза, чем я и воспользовался. Обхватив ее лицо ладонями, я удержал ее взгляд.
— Тебя ждет встреча с мужчиной всей твоей жизни, ты это заслужила, — я без сопротивления вошел в ее разум.
Изменение воспоминаний за столь длительный период — дело непростое. Когда я покинул ее сознание, мы уже заходили на посадку. Я задал ей контрольный вопрос, чтобы проверить результат:
— Где ты жила последние десять лет, Антония?
— В Москве, на Кутузовском, — без запинки ответила она.
Теперь Лонгвей вряд ли откопает в ее голове что-то стоящие, даже в момент зачатия.