Светлая полоска Тьмы

Глава 79. Признание

— Пей, искорка, пей, — услышала я чей-то голос. — Не оставляй меня одного коротать эту вечность…

Что же он просит так жалобно, не дает покоя? Пристал словно назойливая муха и жужжит, жужжит. Чертов дракон.

— Квинт! — я снова забулькала кровью, только уже не своей. Ее вкус был иным: терпким, с нотками горечи, еще она была горячей, полной Силы. Я мгновенно согрелась до кончиков пальцев на ногах, которые уже и чувствовать перестала.

— Умница, — он заботливо убрал прядь с моего лица. — Потерпи еще немного. Сейчас выдерну рейку. Будет больно, но это быстро пройдет.

— Какую рейку? — я снова могла говорить.

— Вот эту, — он рванул то, что пришпилило меня к балке.

Накатила резкая боль — из глаз брызнули слезы. Уста грозили разразиться благим матом — пришлось закусить губу, отделавшись лишь стоном. Квинт не соврал, долго терпеть не пришлось. В спине и под правой грудью возникло жжение. Рана стала быстро затягиваться.

— Боже, это чудо! — я просунула пальцы в окровавленную дыру комбинезона. Кожа была липкой от крови, но гладкой, без намека на шрам.

Я обняла его за шею и посмотрела в глаза. Он взял меня на руки как ребенка. Его тело покрывала черная чешуя, такая теплая, что хотелось прижаться еще сильнее. Так мы и застыли у злосчастной балки. Я прильнула щекой к его плечу. Было так хорошо, уютно, спокойно, будто я нашла свое место. Если бы не одна мысль, беспокоившая меня все больше и больше.

— Где Зиг? — я оторвалась от его плеча. — Ты убил его?

— Нет. С ним все будет в порядке, и довольно скоро, — ответил он равнодушно, но что-то было в его голосе, некий проблеск эмоций, причем негативных.

— Он сильно пострадал?

— Ты зря о нем печешься. Он похитил тебя, рисковал твоей жизнью, — его тон не изменился, отстраненное безразличие, но под всем этим я снова уловила раздражение и даже злость.

— Все так, но мы успели сблизиться, — я опустила глаза, покраснела — стала оправдываться: — Он многое мне рассказал о себе, да и о тебе тоже.

— Исповедующийся Зиги — что-то новенькое, обычно он все держит в себе. Похоже, ты запала ему в душу, — его глаза чуть сузились, но тон остался прежним.

Он поставил меня на ноги, от чего я ощутила укол разочарования. Неужели ревнует? Вряд ли.

— Он хочет свободы, Квинт.

— Наша Кровная связь давно разорвана, и я это принял. Если кто его и держит, то это только он сам.

— Я тоже считаю, что в глубине души, он хочет вернуться. Только боится, что ты его не простишь.

— Правильно делает.

— Почему?

— Из-за его выходки я мог потерять тебя!

— Но я ведь жива.

— Лишь потому, что я успел вовремя. Еще немного…, - он замолчал, окутанный облаком гнева. Он больше не скрывал своих эмоций.

— Ели бы ты не убил Ключника и его людей, Зиг меня вообще не похищал бы.

— Тут ты права, — его тон смягчился. — Признаю, я убил Ключника, еще в Константинополе следовало бы, но вот его карателей я не трогал. Это месть Константина, моего третьего сына. Пусть уж лучше они, чем мой заблудший друг.

— Друг? Ты ведь сказал, что он твой многообещающий враг.

— Он только это и готов был услышать.

— Ну конечно! Вот он и решил соответствовать. Ты хотел врага — ты его получил. Зачем ты дразнил его? Не проще было бы поговорить, помириться?

— Он не хочет мира, никогда не хотел. Его жизнь — война.

— Ошибаешься, он устал — он готов к миру.

— Он уже однажды хотел покоя, трактир у дороги, семью, детишек. Он тебе рассказал, чем это закончилось?

— Скукой. Обидой. Злостью и предательством.

— Все верно. Только предательство было обоюдным.

— Квинт, прошу, помирись с ним, хотя бы ради меня. Пусть он воюет с другими, раз по другому не может.

— Не выйдет.

— Почему? Что тебе мешает?

— Ты, — он смотрел мне прямо в глаза.

— Ты что, ревнуешь? — я была потрясена до глубины души.

— Не знаю, это ново для меня. Ты вся пропахла им, что мешает мыслить трезво.

— Тогда почему ты не поцеловал меня там, в саду? Почему оттолкнул на выпускном, когда я чуть ли не запрыгивала на тебя?

— Я держал дистанцию. Поверь, так было нужно.

— Не хотел привязаться к еде? Ждал, когда во мне проклюнется дар Странника? Не гоже кушать ягодку зеленой — подожду, когда созреет.

— Не скрою, таковы были мои планы, но потом они изменились.

— С чего вдруг?

"Я покажу", — его мысленный голос ворвался в мое сознание.

Меня закружил водоворот его чувств, острых, ярких, глубоких. Безграничная забота. Стремление защитить любой ценой от всех и вся, даже от себя, если потребуется. Уважение, глубокое. Дружба, крепкая и нерушимая. Желание, подобное откровенной жажде, которую он подавлял стальной волей, ибо, страх потери был слишком велик. Собственничество хищника, загнанное в клетку цивилизованности, где уже томилась ревность, укрощенная, придушенная, но живая. Любовь куда более сильная, чем дано испытать людям. Мне вдруг стало понятно, почему даркосы прячут свои чувства под льдами безразличия. Это их ахиллесова пята, слабое звено, точка уязвимости.

"Квинт! Я тоже люблю тебя, всегда любила", — такое ментальное признание невозможно было оставить без ответа.

"Знаю, ты твердила об этом с первого класса", — теплая улыбка озарила его лицо.

"С тех пор много воды утекло. Я уже не та девчонка, что запала на Вовку Воронина, да и ты — не он."

"Ты права, дети переменчивы в своих привязанностях. Тогда ты не знала меня истинного, но когда мы встретись вновь, я почувствовал, что по-прежнему дорог тебе."

"Тогда чего же ты медлишь? Поцелуй меня, мой дракон!"

Он медленно склонился надо мной, но лишь слегка мазнул по губам. Нет, так не пойдет, я слишком долго этого ждала. Запустив пальцы в его волосы, я притянула его голову и впилась в него как изголодавшаяся вампирша. Все закружилось стремительным вихрем. Смертельный холод пробрал до костей. Сила покидала меня, будто ее вытягивало пылесосом.

"Прости", — он вырвался из моего захвата.

Я хватала ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. Тело бил озноб. Квинт поддерживал меня, чтобы я не свалилась от слабости. Сила потихоньку возвращалась, благо, ее здесь было много. В душе закипала обида, как у ребенка, нашедшего под конфетной оберткой кусок грязи.

"Почему? Мы ведь раньше целовались, и ничего. Это из-за гона? Зиг говорил, что он у тебя в самом разгаре."

"Нет, гон больше не проблема. Просто раньше твоя Сила была латентной, потому не вызывала у меня такого соблазна", — его стальная воля возвращала контроль над жаждой. Теперь я стала чувствовать это острее.

"Значит, мы не сможем быть вместе?"

"Почему же, я буду рядом, всегда."

"Ты знаешь, о чем я, Квинт. Платоническая любовь — не выход. Я хочу тебя как мужчину — ты меня как женщину. Я видела твое желание, и оно безгранично. Мое тоже."

"Моя страсть смертельна для тебя. Во время близости я не смогу сдержаться. Даже поцелуй опасен."

"Но ты ведь сдержался."

"Рисковать твоей жизнью я не стану, никогда", — отрезал он.

"Как же нам жить под одной крышей? Каждый день видеть друг друга и знать, что вместе мы быть не можем. Разве это не пытка, Квинт?"

"Лучше так, чем потерять тебя. А там, кто знает, может, я найду выход."

"Обещаешь?" — я посмотрела на него с отчаянной надеждой.

"Клянусь Хаосом!" — по позвоночнику побежали мурашки — Сила приняла его клятву. Он взял меня за руку: "Пора лететь домой."

"За нами вертолет прилетит?"

"Нет, ты полетишь на мне."

— С ума сошел!? Я не наездница на драконах. Меня стопроцентно стошнит.

— Ты ведь уже летала на самолетах, это почти тоже самое, только быстрее.

Я закатила глаза, делая вид, что собираюсь упасть в обморок.

— Если ты против, можем пройтись пешком до Банской-Быстрицы. Тут рукой подать, к закату доберемся, — он вывел меня из дома, точнее из его развалин, и махнул рукой на склон. — Дорога несколько пострадала, но разве нас это остановит?

Зрелище удручало. Поваленные и вывороченные с корнем деревья. Следы многочисленных оползней. Бурые пятна грязи вместо зеленых склонов, словно язвы на больном теле.

— Какой кошмар! — мне было жаль загубленную красоту этого места.

— Не переживай, лет через сто и следа не останется.

— Похоже, придется прокатиться на драконе.

— Я рад, что ты передумала, — он ободряюще улыбнулся.

Трансформация произошла быстро, я даже моргнуть не успела. Дракон был огромен, метров пятнадцать в длину, не считая хвоста со стрелкой на конце. Черная чешуя была гладкой, как отполированный обсидиан. Сейчас она отливала багровым, отражая лучи восходящего солнца. Большие перепончатые крылья были сложены по бокам. Вдоль хребта шел зазубренный гребень, с головы до кончика хвоста.

"Ты прекрасен", — я приблизилась к чуду-юду и провела рукой по чешуе, такой теплой.

"Благодарю. Подойди, я помогу тебе забраться", — он протянул ко мне когтистую лапу, ладонью кверху.

Отбросив сомнения, я ступила на нее и в мгновение ока оказалась на его спине. Один из сегментов гребня трансформировался в некое подобие седла. В него я и взгромоздилась. Из-под чешуи выскользнуло множество гибких отростков, опутавших мои ноги и талию, словно ремни безопасности.

"Готова?" — спросил дракон.

"Да", — я сжалась от страха.

Разбег в два прыжка — взлет, почти вертикальный. Я вцепилась в соседний сегмент гребня, ожидая приступа тошноты, но ощутила лишь чистый восторг, эйфорию, как на аттракционах в детстве.

— Здорово!!! — я захохотала, не в силах сдержать эмоции.

Меня накрыл невидимый купол, защищающий от ветра и холода. Мы облетели долину по кругу.

"А как же Зиг? Мы что, оставим его здесь?" — я всматривалась в дно долины, но отыскать крохотную человеческую фигурку среди такого хаоса было невозможно.

"Он должен прийти сам. Дорога ему известна. Зигмунд не терпит принуждения."

"Да, он тот еще упрямец. А если не придет?"

"За тобой придет", — набрав высоту, дракон устремился в сторону восхода, окрасившего полнеба в розовые тона.

Мы возвращались домой.

↑