Свидание с умыслом

Глава двенадцатая

На ярмарках и общегородских праздниках обычно чувствуешь, что находишься среди старых друзей. Мы с Майком подкреплялись везде, где только можно, и танцевали до упаду. Майка не надо было никому представлять — он мгновенно сам знакомился с кем хотел, пожимал руки, хлопал по плечу и тянул меня за собой, как будто это я в первый раз оказалась в этом городе.

Каким-то образом он умудрился познакомиться с Боджем и выложить ему чуть ли не всю историю своей жизни, так что, когда я увидела их вместе, Бодж спросил, почему я никогда не рассказывала ему, что мой бывший муж служит в полиции Лос-Анджелеса.

— Бодж, я просто забыла о нем. Мы были женаты всего год, а в разводе состоим двенадцать лет. Когда я увидела его у себя перед домом, я была просто ошарашена — со мной такого уже давно не случалось.

— Да, мой приезд взволновал ее, — сказал Майк без тени смущения. — Я бы с удовольствием осмотрел твое хозяйство, Бодж. Конечно, если у тебя найдется время все мне показать.

Бодж ответил, что во время праздника это невозможно, но в понедельник утром он свозит Майка, куда тот захочет.

Мы повстречали Роберту и Гарри, а также Уортона, Липа, Николь, моих соседей и еще многих других. Майк всех их пригласил к себе в Лос-Анджелес.

— Джек, ты не знаешь, в каком городе ты живешь. Взять хотя бы лауреата Пулицеровской премии! А Блейк Силлингтон? Ведь это гонщик мирового класса! Кроме того, здесь обосновался отставной генеральный прокурор из Калифорнии, отставной нейрохирург, не говоря уже о…

— Знаю, я все знаю, — остановила его я, хотя на самом деле мои познания не распространялись столь широко. Я знала, что многие даровитые и прекрасно образованные молодые люди выбрали эту долину ареной своей деятельности и в этом сильно отличались от поколения наших родителей. Современные молодые люди и женщины ехали не на готовое рабочее место, они создавали все с нуля. Мелкие поселения пестрели по всей долине, роскошные участки можно было приобрести буквально за бесценок. Но знала я об этом понаслышке, я только начинала медленно вникать в жизнь города.

Подойдя к Билли и его собаке, Люси, Майк обменялся с Билли рукопожатием, а Люси потрепал по голове.

— Я присматриваю за участком мисс Шеппард, — сказал Билли.

— В самом деле? — ответил Майк. — Я уверен, что она довольна твоей работой.

— Она вам говорила? Мисс Шеппард, вы говорили, что я хорошо справляюсь со своими обязанностями?

— Да, Билли, конечно. Майк, он просто молодец.

— Я помогаю мисс Шеппард. Правда, мисс Шеппард, я все делаю как надо?

Это могло продолжаться всю ночь. Нужно было срочно переменить тему разговора.

— Конечно, Билли, а теперь возьми Люси и присматривай за киосками. Мы еще встретимся. Пока, Билли.

Майк присвистнул:

— Думаю, на роль призрака он не годится. Он не смог бы долго держать рот закрытым — сразу бы выболтал все о своих похождениях.

— И, кроме того, он слишком неуклюжий, — добавила я. — И неспособен ни к какой хитрости. Нет, он не тот, кого мы ищем.

Пока Майк развлекался и переговаривался с новыми знакомыми, я присела за столик на краю танцевальной площадки, за которым сидели Роберта и Гарри.

— А он шустрый малый, — заметил Гарри.

— Да, ничего себе, — ответила я, но продолжать в том же духе мне не хотелось. Майк заметил меня и временами подходил к нашему столику, чтобы бросить какое-нибудь замечание.

Он трижды провел в танце Сью Скалли вокруг всей площадки. Когда она вконец обессилела и опустилась рядом с нами на стул, она только и могла вымолвить:

— Джеки, ваш муж…

— Бывший, — поправила я.

Она засмеялась:

— Мне кажется, вы иногда должны скучать по нему. Он парень что надо.

Я хотела объяснить кое-какие особенности нашей совместной жизни, наш возраст в ту пору, перемены, которые произошли с ним со временем, но быстро передумала. Теперь он был моим другом и я чувствовала себя вполне счастливой.

— Его жена с ним достаточно возится, — сказала я.

— Но она отпустила его к вам! — изумилась Сью.

— Более того, она даже настояла на том, чтобы он поехал. Но это долгая история. Как-нибудь я расскажу вам подробнее. Дело в том, что Майк, Челси — его жена — и я — друзья, как говорится, до гроба. Мы с Майком развелись двенадцать лет назад и теперь я для него что-то вроде близкой родственницы.

Неожиданно прямо у нашего столика появился Том. Не обращая никакого внимания на Роберту, Гарри и Сью, он смотрел только на меня.

— Потанцуем, Джеки, — сказал он спокойным, но весьма недружелюбным голосом.

Наверное, я была неправа, что согласилась — его интонация и выражение глаз не сулили ничего хорошего, но мне хотелось увести его от остальных.

— Почему ты мне не сказала, что у тебя свои планы? Почему ты водишь меня за нос?

— Послушай, Том. Я хочу, чтобы ты меня понял — когда ты мне звонил, я еще ничего не решила, понимаешь? Майк — мой бывший муж, его жена, с которой он живет уже почти десять лет, моя лучшая подруга. И с Майком мы теперь стали настоящими друзьями, чего не было, когда мы были мужем и женой. Он приехал навестить меня, вот и все.

— Если ты его не просила, зачем он приехал? И почему он не делал этого более или менее постоянно?

— Он приехал, потому что его жена, Челси, беспокоилась, как у меня дела. Она знала, что со мной не все благополучно, что кто-то забирается ко мне в дом, когда меня нет или когда я сплю. Я рассказала об этом только Боджу, а не тебе или Роберте, потому что в таких вопросах нужно соблюдать осторожность. И Челси захотела, чтобы Майк навестил меня и убедился, что со мной ничего не случилось. Они всегда переживают за меня — Майк и Челси. И когда я потеряла сына, они были со мной неотлучно.

— У тебя дома творятся странные вещи, а ты мне ничего не говорила?

— Да, это так. Но я не хотела, чтобы ты знал об этом, потому что тогда ты наверняка захотел бы охранять меня. Я ничего не могу сказать против тех двух вечеров, что мы провели вместе, я очень благодарна тебе за помощь по дому, но большего мне не нужно. У нас было всего два свидания, а ты уже вообразил, что можешь распоряжаться моим временем. Я бы хотела иметь друга, а не просто партнера по постели.

— Я что-нибудь сделал не так? — спросил он хмуро.

— Давай не будем говорить в таком тоне. Нам незачем углублять наши отношения.

— Значит, ты хочешь порвать со мной.

— Я тебе говорю, что между нами ничего и не было.

— Я полагал, что было.

— Нет.

— И часто с тобой бывало, что ты проводила ночь с человеком, которого тебе потом не хотелось видеть?

Я едва удержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Интуиция говорила мне, что я напрасно пустилась в эти объяснения, я вполне могла уйти и без них. Но мне хотелось, чтобы все закончилось прилично, без резких жестов.

— Я думала об этом, — сказала я. — Для меня вовсе не характерно подобное поведение, поэтому я надеялась найти ему разумное объяснение. Может быть, все дело в том, что ты на какое-то время окружил меня заботой, оказал моральную поддержку. Мы многое рассказывали друг другу о себе. Я думаю, мы тянулись друг к другу. Но это все, любви между нами нет. Может быть, мы и стали бы более или менее случайными друзьями, может быть, не дошло бы и до этого.

— Скажи мне, почему?

— У нас слишком разные характеры — больше ничего.

— Джеки, все так хорошо начиналось…

— Господи, не будь ребенком! Одинокие люди нашего возраста неизбежно делают время от времени какие-то попытки к сближению. Но это не значит, что мы чем-то себя связываем. Если что-то не оправдывает наших надежд, мы возвращаемся к тому, что было раньше.

— Иногда возвращается только одна сторона, — сказал он с раздражением.

— Послушай, когда я приехала сюда, я и думать не думала, что у меня еще могут быть какие-то свидания. На какое-то время я забыла об этом и, выходит, напрасно. Поверь, я не хотела тебя обидеть и доставить тебе какие-то неприятности.

— Неприятности, — повторил он. — Тебе бы следовало осторожнее обращаться с чужими чувствами. Ведь кое-кто может и страдать из-за тебя.

— Давай не будем в это углубляться, прошу тебя.

— Это все из-за того, что у меня такое тяжелое прошлое, да?

— Вовсе нет, — солгала я. — У нас обоих было достаточно неприятностей в прошлом. Тем более, нам не стоит увеличивать их число и обвинять друг друга. Смотри на все проще и давай расстанемся друзьями.

— Эй, Джек, — услышала я голос Майка. Я огляделась по сторонам и нашла его на другой стороне площадки. Он сделал мне знак, я улыбнулась и помахала ему. Когда я повернулась к Тому, он проворчал:

— Тебе не нужен партнер по постели. Ты ведь не настолько одинока. Все дело во мне, ты мне просто не доверяешь…

Господи, как я не люблю, когда так говорят. Почему я, собственно, должна ему доверять? Я вообще не знаю, кто он такой, не знаю, виноват ли он в чем-нибудь или нет. Доверять ему? Нет, я ему не доверяла. Хорошо еще, что с теми материалами, которые мне показал Майк, я не направилась прямиком к Боджу. Возможно, этот человек, с которым я сейчас отплясывала тустеп, убил свою жену и дочь. И полагает, что с моей стороны это верх легкомыслия — не доверять ему.

— Если все, что ты говорил мне, правда, и я действительно тебе нравлюсь, если ты хотел быть моим другом, то добиваешься этого ты весьма странным способом. Больше всего ты обеспокоен удовлетворением своих собственных желаний и тебя совсем не волнует, что на этот счет думаю я. Для меня это слишком тягостно. И ты слишком много от меня требуешь. Поэтому я и не хочу, чтобы наши отношения имели серьезное продолжение. В сущности, это все. И, пожалуйста, не звони мне.

Сказав это, я высвободилась из его объятий — он не удерживал меня — и присоединилась к Майку, беседовавшему с какой-то парой.

— Джек, — сказал он с подъемом, не замечая или не желая замечать моего возбуждения. — Это Брэд. Познакомься, Брэд, это Джек Шеппард, моя первая жена. С Брэдом мы когда-то вместе работали в полицейском управлении Лос-Анджелеса, но потом он сбежал в Колумбию. Брэд Кремп, прошу любить и жаловать.

— А я Джеки, — сказала я, поправляя Майка, который всегда говорил со мной и обо мне так, словно я была мальчишкой.

Брэд протянул мне руку и представил меня своей жене, Дженнифер. Он сказал, что впервые принимает участие в этом осеннем празднике. Оказывается, они с женой обосновались неподалеку от Коульмена, на полпути к центру округа. В Колорадо они переселились потому, что, как мне уже не раз приходилось слышать, нет более здорового и уютного местечка для семейной жизни. Брэд проводил консультации в каком-то агентстве, Дженнифер занималась литературной деятельностью.

— У вас есть дети? — спросила я.

— Два мальчика — этой зимой мы определили их в пансион неподалеку отсюда. Мы обосновались в месте, идеально подходящем для полицейского, разочаровавшегося в своих силах и решившего посвятить себя рыбной ловле.

— Звучит заманчиво, — сказал Майк. — Ну, и как рыбалка?

— Замечательно. Впрочем, мы и без того настолько прекрасно проводим время, что трудно что-нибудь выделить особо.

Майк подмигнул мне, что означало одно: ему нужно что-то срочно сообщить мне. Он взял меня под руку, отвел в сторону и зашептал в ухо:

— Частный детектив…

— Кто?

— Я думаю, мой старый друг Кремп выполняет какую-нибудь секретную работу.

— Брось, Майк.

— Я не шучу, Джек. Три года назад он не был женат, а, уйдя из Лос-Анджелесской полиции, поступил на службу в ФБР. — Он хихикнул. — Консультации… ну и шутник. Да, что с этим твоим психологом?

— Он опять переполошился. Не ожидал увидеть меня с тобой. Решил поиграть в любовника, которого вероломно предали. Но ты знаешь, как на меня действуют подобные вещи. Что он себе думает, не пойму…

— Брось, Джек. Давай лучше тустеп.

Мы еще потанцевали, подкрепились, выпили вина, пива. Обмениваясь глупыми шутками, мы поглядывали, что делается за столом Роберты. Мы видели, как Свини разогнал начавшуюся было драку. Когда поздно ночью мы пешком возвращались домой, Майк объявил, что у него в кишечнике скопилось слишком много газов. Мимо пронеслась машина скорой помощи с аварийными огнями и сиреной — место назначения было где-то за городом.

— О-о, — вздохнул мой бывший муж. — Нет мне покоя.

Когда я легла спать, а Майк закряхтел на диване внизу, я попыталась вспомнить, с кем мы встречались и разговаривали в этот вечер. Столько людей могли впоследствии стать моими друзьями, что я словно бы побывала в новом для себя Коульмене.

На следующее утро город опять был наводнен веселым людом. Шум, еда, представления, выставки картин, изделий из дерева, тканей и вышивок… Мы с Майком воспринимались как дружная парочка, но я надеялась, что моя независимость не будет ни для кого неожиданностью — ведь я ожидала, что этой зимой Майк с Челси и девочками приедут ко мне все вместе.

Было много мужчин, одиноко бродивших среди толпы — некоторым из них я была представлена… ну, конечно, своим бывшим мужем. В их числе был Пит Сальдо, художник, живший в западной части города. Уолт Маттинли, известный бегун на длинные дистанции, он жил в Уэлсвилле, маленьком поселке к югу от Коульмена. Бак Нордингс, одинокий хиропрактик из Хартсела, городка в северной части долины…

— Похоже, у вас достаточно сумасшедших опустившихся обитателей, — заметил Майк.

И он был прав — кто стал бы отрицать это? Взять хотя бы старого алкоголика по кличке «индеец Джо», который был индейцем не больше, чем я. Но он носил старые перья и шлялся по городу днем и ночью. У нас было известное количество бездомных, обитавших в ближнем лесу. Боджу не раз приходилось сгонять их с частных владений, на которых они незаконно обосновывались. Но я не стала рассказывать Майку обо всех чудаках. Я предпочитала, чтобы хозяином положения был он, чтобы он водил меня, показывал и рассказывал то, что приходило ему в голову. Неудивительно, что из него вышел хороший детектив — он все и всех видел насквозь.

Во время наших блужданий мы узнали от Боджа, что появление машины скорой помощи было связано с тем, что Том Уол каким-то образом отрезал себе полмизинца. Он помогал кому-то убирать в киоске и металлическая крышка упала прямо ему на палец. Не знаю почему, но я на миг почувствовала, что в этом виновата я. Я не могла не пожалеть его. Неужели мои слова настолько обескуражили его, что он потерял всякую осторожность? Я даже раздумывала, не навестить ли его в больнице, но быстро отказалась от этой мысли.

Домой мы опять вернулись поздно, но на этот раз не такими уставшими, как накануне. Майк включил музыку и предложил мне немного выпить. Когда я спустилась вниз, Пэтси Клайн исполняла свою лучшую песню. Я протянула Майку стакан и села рядом с ним на диван. Он заговорил о местных жителях, о горах, стал хвалить воздух и здешнюю природу.

— Вы приедете зимой вместе с девочками? — спросила я.

— Конечно. Ты неплохо устроилась, Джек. Мелкие неприятности не в счет. Здесь много хороших людей, может быть, и найдешь себе кого-нибудь.

— А как ты нашел Челси? — спросила я.

— Джек, оставь это. Сам я ни на что не способен. Она нашла меня — это да.

— Но как это произошло?

— Когда мы с ней встретились, я вел себя как черт знает кто. Я был невнимателен, может быть, даже выдал ей какую-нибудь грубость. Во всяком случае, после этого она сделала совершенно невозможную вещь — она сама позвонила мне и пригласила к ней на обед. Я не понимал, что это значит, поэтому послушно пошел.

Она сказала мне, что я неудачник и пьяница, что я способен только на то, чтобы промотать свою жизнь. А потом дала мне жаркое и только один стакан вина и спросила, скольким женщинам я собираюсь попортить кровь прежде, чем сам окажусь в полном дерьме. — Тут я рассмеялась, я верила каждому слову. — Я сказал, что не знаю, сколько их еще будет. А она добавила, что не собирается попадать в их число.

Я до сих пор пытаюсь раскусить ее, но вряд ли мне это удастся. Ушел я от нее совершенно обескураженный и целый месяц пытался выбросить ее из головы. Ты ведь знаешь, что такое Челси — разве она красотка? Нет, тут другое — она вся такая мягкая, круглая с нежной кожей и такими добрыми глазами. Когда видишь ее в первый раз, думаешь, что добрее и податливее женщины быть не может… Короче, в конце концов я все же позвонил ей и попросил о свидании, но она решительно отказала. Она не хотела ходить в бары или рестораны со мной и моими друзьями. Она признавала только скромный обед в уютном и приличном местечке, почти без выпивки, в гордом одиночестве.

Но я продолжал ее охаживать, пытался понять, что делается у нее внутри. Но месяцев через шесть я сдался и до сих пор, когда мне уже сорок и я отец двух девчонок, таких же мягких и упрямых, как их мамаша, она делает со мной все, что хочет. И когда я прихожу домой, мне обязательно нужно вдыхать этот вечный аромат стиральных порошков и моющих средств, готовящегося жаркого и зубной пасты. — Он отхлебнул из стакана. — Я не знаю, как это вышло, ведь я, кажется, делал все для того, чтобы удача от меня отвернулась.

Я слушала внимательно — виски постепенно делало свое дело, и хоть я и не засыпала, но перебивать его не спешила. Пэтси тихо пела нам о своих «Сладких снах».

— Вот так, — сказал он. — Я и бесконечно виноват перед тобой за то, что тебе пришлось из-за меня пережить.

— Напрасно ты извиняешься — я ведь не Челси, я все равно не смогла бы сделать то, что сделала она. Я просто этого не умею.

— Возможно, я никогда не говорил тебе этого, но ведь я был без ума от тебя, честное слово.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Ты и теперь красавица — эти стройные ноги, эти золотые волосы, глаза, улыбка. Несмотря ни на что, ты держишься молодцом. Но ты не подозреваешь, какая ты красотка.

— Никогда я не была красоткой, — сказала я.

— О, да, конечно. Ты — адвокат, это верно. Слушай, Джек, ты — единственная женщина, которая не догадывается, чего она стоит. Перестань тратить время на всяких подонков, выходи за приличного человека и будь счастлива, как я. Может, ты будешь еще счастливее, у тебя будут дети.

— Нет, — сказала я.

— Еще не поздно.

— Поздно. Когда Шеффи было семь лет, я решила, что детей у меня не будет. Обратилась к врачу…

— И ты уехала, потому что несчастье было слишком велико для тебя?

— Тяжело вспоминать это, — сказала я. — Тебе еще налить?

Он кивнул, я взяла у него стакан и направилась в кухню. Я не была уверена, что здорово придумала с этим виски и разговором на все эти темы. Я много лет не была с ним наедине. Пока я оставалась на кухне, он продолжал говорить. Он говорил о Шеффи, о том, как тот помогал ему мыть машину. О, мне было очень тяжело это слушать.

Когда я принесла ему выпивку, он усадил меня рядом и опять углубился в воспоминания. Вспомнил, как горд был Шеффи, научившись кататься на двухколесном велосипеде. Как показывал отцу свои поделки, выставленные в школьном холле. Как хотел знать, сколько всего бабушек и дедушек у него есть, может ли он и Челси называть мамой…

У меня комок подступил к горлу, но я все-таки спросила:

— И он звал ее мамой?

— Нет, Челси сказала, что, хотя она и любит его, и заботится о нем, и даже позволяет себе иногда его шлепнуть, но только ты — его настоящая и единственная мама… Они даже решили, что для него у нее будет особое имя, обозначающее мать — Мадре. И девочки тоже стали ее так звать.

— Да, она выдающаяся женщина, — сказала я. — С ней можно чувствовать себя в безопасности.

— Если бы я не был столь удачлив, Джек, если бы в моей жизни не появились две великие женщины, я не протянул бы так долго. Я бы так и не узнал, что у меня был сын, я жил бы свинья свиньей. И я не был бы теперь с тобой.

На глаза у меня навернулись слезы, я подняла стакан и залпом осушила его.

— Хватит, — взмолилась я. — Не нужно больше вспоминать о нем.

Майк обнял меня за плечи.

— Я делал это не для того, чтобы тебя огорчить. Конечно, мы много не будем об этом говорить, но это наша общая утрата. У меня есть Челс, девочки, все так. Но он был наш, мы оба потеряли его.

Он прижал свою голову к моей и, кажется, он тоже плакал — по крайней мере, беззвучно, не столь драматично, как я. Но разговор на этом не прекратился, напротив — сквозь слезы мы стали вспоминать наших родителей, Шеффины капризы и достижения, похороны.

Я рассказала ему, какие страшные дни, недели и месяцы мне пришлось тогда пережить. Как друзья опасались, что я наложу на себя руки, а я действительно считала, что никто не вправе отнять у меня этой единственной возможности спасения. Я говорила, как не могла подняться с постели, была не в состоянии водить машину, как рыдала дни напролет, прерываясь только для того, чтобы собраться с силами и рыдать снова. Как мои чувства притупились до того, что мне казалось, между мной и жизнью воздвигнута непроницаемая стена. Как тело мое на некоторое время просто умерло, а в душе царило полное опустошение без проблеска надежды и малейшего интереса к жизни. Как я была уверена, что выкарабкаться мне не удастся.

И оказалось, что сама я тоже не все знала. Не знала, что Майк был до того потрясен случившимся, что в ярости хотел разыскать проклятого водителя и учинить над ним жестокую расправу. Только Челси остановила его, хотя он и не помнит, каким образом. Он не решался говорить мне о своих переживаниях, потому что считал, что по сравнению со мной он находится в выигрышном положении — ведь у него была жена и двое детей. Он тоже рыдал от сознания собственного бессилья, терял власть над собой, предавался пьянству. Челси водила его к врачу, ему назначили какие-то процедуры.

— И это помогло? — спросила я.

— Не знаю. Первое время я мог думать только об одном — я хотел оказаться на его месте. Ведь я дважды получал пулю на задании, но оба раза это были простые ранения.

— Майк, он остался у тебя в памяти одиннадцатилетним?

— Да, — сказал он удивленно. — А у тебя?

— У меня тоже. Я не могу представить себе, каким он был бы в тринадцать лет, в четырнадцать.

— Да, мы никогда не узнаем, что было бы с нами, что было бы с ним…

— Почему ты заговорил со мной обо всем этом? — спросила я.

— Когда-то надо было все расставить по своим местам. Мы никогда с тобой не говорили о нем, но я знал, что ты прошла через мясорубку и никогда не забудешь его, как не забуду и я. Нам всегда будет его не хватать. И я обязательно должен был сказать тебе спасибо за те годы, что я мог с ним встречаться. Ты спокойно могла не позволить мне этого, особенно, если вспомнить, как мало внимания уделял я ему, когда он был совсем маленьким.

— Скажи спасибо Челси, это она все устроила.

— Ей я говорил, я не говорил тебе. Благодаря тебе я стал его отцом.

— Я просто использовала подвернувшуюся возможность.

— Не нужно шутить, Джек… — сказал он и взял со стола салфетку, чтобы вытереть пот со лба. — Мы обязательно должны были поговорить с тобой обо всем.

— Ты просто выполнял поручение Челси.

— Ну и что? Да, она сказала, что я не должен скрывать от тебя свои чувства, что мне обязательно нужно услышать от тебя, как тебе тогда было трудно. Но ведь с тех пор, как ты сказала мне, что нам нужно разойтись, это наша первая встреча наедине.

— Первая была в больнице.

— Нет, там с нами был Шеффи.

— Да, ты прав, — сказала я и на миг прижалась к нему.

— Ты должна помнить, что я люблю тебя. Не как сестру, жену или любовницу — нет. Я люблю тебя за то, что ты подарила мне сына, помогла мне стать отцом и была со мной, когда его не стало. Я хочу, чтобы у тебя все было в порядке, а если тебе понадобится моя помощь, я всегда к твоим услугам. — Он взял меня за голову и поцеловал в лоб.

— Я тоже люблю тебя, — сказала я.

— Не нужно говорить этого.

— Я знаю. Но все-таки спасибо и тебе.

— За что?

Я посмотрела в его влажные глаза:

— За то, что ты дал мне Шеффи. И за то, что ты стал таким милым.

Мы помолчали. Пэтси Клайн тоже исчерпала свою программу. Горела всего одна лампочка, и лед у нас в стаканах почти растаял. Мы держали друг друга за руки.

— Знаешь, о чем я думаю, Джек?

— О чем?

— Я думаю, Шеффи мог бы нами гордиться.

Мог бы. Если бы он вырос…