Свидание с умыслом

Глава тринадцатая

Сентябрь готовил мне еще одно потрясение, еще одно действие ужасной драмы. Я могла собрать вещи и уехать сразу же, но меня уговорили остаться — или я сама себя уговорила. Я думала, что это не так уж важно, останусь я или уеду. Я не была уверена, что мой отъезд что-нибудь изменит.

В воскресенье утром, пока Майк принимал душ, я немного прибралась, сделала кофе, вытерла кухонный стол и прямо в халате отправилась за утренней газетой. В конце улицы я видела машины, кружившие в поисках свободного места для стоянки, а ведь было всего семь утра.

Мои газеты всегда были сложены пополам и схвачены резинкой. Какие бы щедрые чаевые я ни давала почтальону, он все равно не удосуживался доносить газету до крыльца, и мне приходилось идти за ней почти до самого тротуара.

Я положила ее на кухонный стол и налила себе кофе. Я устроилась поудобнее, надеясь, что Майк не заведет болтовню с утра пораньше. В воскресенье утром я не люблю никуда торопиться. Я сняла резинку и развернула газету.

Я думаю, мой крик был слышен довольно далеко. Продолжая кричать, я чуть не скатилась со стула — в газету был завернут сморщенный окровавленный палец.

Оправившись от шока, я выскочила на лестницу. Майк спускался вниз с полотенцем через плечо.

— Газета! — закричала я. — В газете отрезанный палец!

Увидев все своими глазами, он на миг утратил дар речи.

— Боже!.. Может быть, он не настоящий, — с трудом вымолвил Майк.

— Только не трогай его! — приказала я.

— Скверная штука, — сказал он с отвращением. — Только не волнуйся. Я сейчас позвоню этому, как там его…

— Боджу, — подсказала я сквозь слезы. — Телефон в этой книге под буквой «Б».

— Этот сукин сын не в своем уме, — бормотал Майк, набирая номер. — Я слыхал о ревнивых любовниках, но это нечто невообразимое. Что же — они не пришивают пальцы обратно? Чем они там занимаются? Прислали его тебе, как выдранный зуб и… Боджа Скалли, пожалуйста. Это очень важно… Майкл Александр. Да, Александр… Я звоню от Джеки Шеппард и это очень важно. Спасибо…

— Почему он сделал это со мной, Майк? Почему? Я не понимаю, чего он добивается.

Майк пристально рассматривал палец, который казался вылепленным из воска. Ноготь был цел и аккуратно подрезан. Он почесал в голове:

— Под какой бы закон это подвести? Хулиганство? Незаконное удаление частей тела? — Я чувствовала, что к горлу подбирается тошнота. Майк продолжал бормотать. — Беспокоящие действия — вот что может сработать. Жаль, что нет закона против идиотизма. Этот тип просто псих.

— Неужели это на самом деле случилось?

— О, ты сделала кофе, — сказал он одобрительно.

— И ты сможешь его пить?

Майк прошел на кухню и наполнил чашку.

— Ты думаешь, я пью слишком много кофе? В моем сознании кофе почему-то ассоциируется с трупами. Но мертвые тела совсем не вызывают у меня потерю чувствительности. Может быть, они раздражают меня, когда они…

— Довольно! Не надо говорить мне, что и когда тебя раздражает. Я не желаю этого слушать.

— Хорошо, как скажешь. — Он снова обмотался полотенцем. — Кажется, я намочил ковер, — сказал он.

— Я тоже, — сказала я.

В этот момент зазвонил телефон и Майк поднял трубку.

— Да, это я, Бодж. Джеки нашла палец в воскресной газете. Да, да, хорошо…

Он положил трубку:

— Бодж едет сюда. Надо бы надеть на себя чего-нибудь.

— Ты не можешь оставить меня одну с этой дрянью.

— Хорошо, Джек, я предложил бы тебе подняться со мной, но, честно говоря, мне кажется, что тебе лучше следить за ним. Это такая чертовщина, что я не удивлюсь, если ты отлучишься на минуту, а, возвратившись, ничего не найдешь. Не брать же его с собой.

— Не брать! — взвилась я. — Конечно, не брать, пусть он и дальше продолжает играть со мной. Но я знаю — это он был у меня. Он звонил мне на работу, поэтому он точно знал, что дома меня нет. Вполне возможно, что он и отсюда звонил мне. А затем он пошутил с моим будильником, так что я проснулась посреди ночи. Он хотел, чтобы я осталась у него до утра, а на случай, если я откажусь, он и придумал этот запасной вариант.

— Слушай, мне нужно надеть штаны…

— И в то воскресенье, в тот вечер, когда я вернулась из Лос-Анджелеса, он тоже звонил мне. Он позвонил, когда я была дома всего час. Знал, что я буду не в себе и наверняка попрошу его приехать и оказать мне поддержку.

— Джек, постарайся успокоиться, а я пока схожу за штанами.

— Он думал, что я у него в руках, что я буду плясать под его дудку, а если я все же попытаюсь сопротивляться, он найдет способ пронять меня и вывернуть наизнанку, показать, на что он способен — даже, если в моем доме будет дежурить полицейский. — Я на миг замолчала. — Почему ты не надеваешь штаны?

Майк задержался ровно настолько, чтобы запереть дверь на засов, а потом потащился вверх по лестнице. Я продолжала молча ходить взад и вперед по коридору. Если бы в окне показалось лицо Тома Уола, я немедленно схватила бы свой пистолет и послала пулю ему в голову. Я была уверена, что этот безумец охотится за мной. Ему нужно было запугать меня до смерти — зачем, не знаю. В глубине души я была убеждена, что он не в своем уме.

А инстинкт самосохранения говорил мне, что я обязана уличить его.

Когда приехал Бодж, я была вне себя от гнева и ужаса. Я была возмущена несправедливостью всего происходящего. Почему такое замышляют против меня, одинокой женщины, изо всех сил пытающейся встать на ноги после смерти единственного ребенка? Мне это казалось просто бесчеловечным.

— Это дело рук Тома Уола и вы не разубедите меня, — заявила я. — Теперь я все знаю об этом негодяе. Я навела кое-какие справки еще до того, как поехала к нему на свидание. А после того, как просмотришь это, сомневаться вообще не в чем. — Я протянула Боджу папку, которую мне привез Майк.

— Послушай, Джек, ты не должна… — запротестовал он. — Бодж, ты понимаешь, она очень возбуждена, я привез ей эти материалы из Лос-Анджелеса, но ты ведь знаешь, что такое полицейские отчеты… Я не собирался афишировать это; если бы не Джек, которой я просто обязан помогать, я бы никогда…

— Я все понимаю, Майк, — сказал Бодж. — Я только взгляну и больше ничего. Дальше меня это не пойдет.

— Да-да, посмотрите, — настаивала я. — И учтите, что дело до сих пор не закрыто. В то время как здесь он разыгрывает из себя миролюбивого плотника, в большом городе до сих пор считают, что он убил свою жену и дочь. Ему не было предъявлено обвинение, но и подозреваемых, кроме него, тоже нет. Это тот еще сукин сын, Бодж. Я точно это знаю.

— Не волнуйся, Джек, — сказал Майк.

— Я больше не могу не волноваться, Майк. В пятницу вечером, незадолго перед тем, как произошел этот «несчастный случай», я танцевала с ним. Он был очень огорчен, что я явилась на праздник вместе со своим бывшим мужем. Он вел себя просто вызывающе, игнорировал окружающих — он даже не поздоровался с Гарри, Робертой и Сью. И вот, пожалуйста! Он спятил из-за того, что я отказалась плясать под его дудку. Черт бы его побрал!

— Джеки, мы все выясним, — сказал Бодж. Он произнес это очень спокойным и убедительным тоном. Я поняла, что совершенно не владею собой, и это еще больше ухудшило мое состояние. Я разрыдалась.

— Она очень расстроена, Бодж. Почему бы тебе не взять эту штуку к себе, сделать анализы, а потом позвонить нам?

— Я расстроена, но я отдаю себе отчет в том, что говорю. Расспросите Уортона — он расскажет вам, как Том гонял на машине с погашенными фарами взад и вперед по его дороге. Уортон не доверяет ему, могу поспорить, он его раскусил.

— Вы имеете в виду тот инцидент с забором? — спросил Бодж.

— И это тоже.

— Это было давно, Джеки, не знаю, на чем они порешили, но к нынешним событиям это не имеет никакого отношения. И я уверен, что Том не занимается тем, что открывает сковородки с бобами в чужих домах.

— И на чем же основывается ваша уверенность? — спросила я сердито.

— На том, что у него не хватило бы на это времени. Кто-нибудь все время видел его то там, то здесь, или же видели его машину. Совсем уверенным я быть не могу, но мне кажется, в этом нет никакого смысла. Я не думаю, что это он.

— А я думаю, что это именно он!

— Такое кого угодно выбьет из колеи, Джеки, — сказал Бодж.

Он забрал с собой проклятый палец, и я смогла перевести дух. Майк тем временем тщательно осмотрел дом. Он обнаружил, что слуховое окно наверху не было закрыто и могло хорошо послужить тому, кто хотел проникнуть в дом, а потом покинуть его. Для этого была необходима лестница, которая хранилась в моем незапертом гараже. В нем не было ничего ценного, поэтому я его и не запирала. И не загоняла в него машину. А мой сад, хоть и не слишком большой, был окружен забором и скрыт от посторонних взоров густым кустарником и цепью высоких деревьев. К дому легко можно было подобраться никем не замеченным.

— Пойдем, Джек, — сказал Майк и, обойдя вместе со мной вокруг дома, объяснил, что даже ребенок мог бы пробраться под покровом ночи к задней двери, найти лестницу в незапертом гараже и забраться через окно внутрь. Кто угодно мог сделать это, а потом отворить засов, убрать назад лестницу и уйти так же тихо, как пришел.

— Только это не было «кто угодно», это был он.

— Я не знаю, Джек, надо подождать с выводами.

— Жалко, что это не пришло ему в голову, когда у меня ночевал Свини.

— Бодж считает, что все эти посещения — дело рук пары подростков.

— И они занимались этим во время школьных занятий?

— А разве их нельзя пропустить?

— Значит, ты не думаешь, что это он?

— То, что я думаю, значения не имеет. Главное, что у нас нет неопровержимых улик. Точно так же тогда, в Лос-Анджелесе не было достаточных оснований, чтобы арестовать его, хотя больше и подозревать было некого.

— А как же палец?

— Ну вот, — сказал он. — Опять ты…

Утро он посвятил тому, что установил на двери новые замки, которые нельзя открыть снаружи, если они заперты изнутри. Благодаря этому я могла не опасаться вторжения, когда была дома.

Затем он научил меня снимать отпечатки пальцев и снабдил всем, что для этого необходимо. Он сказал, что для анализа отпечатков нужен специальный компьютер, но я вполне могу сама снять их и отправить ему в случае необходимости.

— Но зачем мне делать это?

— Видишь ли, отпечатки Лоулера приложены к делу, хотя он и не был под арестом. У него их взяли, когда он служил по военному ведомству. Во всяком случае, если эти дела будут продолжаться и дальше, ты спокойно можешь снять отпечатки сама, не дожидаясь Боджа, который, похоже, не очень склонен заниматься этим делом.

— Надеюсь, мне это не понадобится. Боже, как мне хочется посмотреть, что делается в голове у этого типа. С самого первого дня он держит меня в напряжении. Вначале он мне казался мировым парнем, потом я забеспокоилась, стала себя убеждать, что с ним все в порядке, теперь я уверена, что он сумасшедший. Я готова немедленно собрать вещи и бежать, куда глаза глядят.

— Конечно, ты можешь это сделать, — сказал он. — Ты можешь собрать сумку и уехать со мной, а все остальное мы заберем потом.

— Ты думаешь, мне угрожает опасность?

— Если рассуждать логично, то вряд ли. Но и оставаться здесь у тебя нет особых причин. Место, конечно, неплохое, но жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее, распутывая всякий вздор. Если тебе хочется уехать — уезжай.

— Нет, я не могу уехать, пока во всем не разберусь. Пролитый клюквенный сок и отрезанный палец не собьют меня с толку.

— Только учти, что со временем ты можешь переменить свое мнение на этот счет. Если тебе кажется, что лучше уехать, не размышляй слишком долго.

В таком духе мы проговорили еще два часа, попили кофе, поупражнялись в снятии отпечатков пальцев. Потом я установила автоответчик — на случай, если позвонит Бодж — и мы отправились на ярмарку.

Я немного успокоилась, но, встречая знакомые лица, избегала продолжительных разговоров — я ведь не хотела докладывать кому бы то ни было о том, как я провела утро. Мы взяли небольшой завтрак в одном из киосков и вернулись домой. Майк ел с аппетитом, чего нельзя сказать обо мне. Во время нашего отсутствия Бодж не звонил.

— Если хочешь, я останусь дольше, чем предполагал, — сказал Майк.

— Нет, Майк, завтра ты должен уехать. Здесь тебе делать нечего.

— Если я тебе понадоблюсь…

— Что тогда? У тебя есть жена, дети, зачем тебе толочь воду в ступе? Тем более, вы с Боджем считаете, что я принимаю все слишком близко к сердцу. Так что довольно об этом. Женщин всегда упрекают в том, что они закатывают истерики по поводу и без повода. Но я не истеричка, понимаешь?

— Может быть, самую малость…

— Нет! — отрезала я. Ни одна женщина не выносит, чтобы ее называли истеричкой.

Бодж позвонил в девять вечера.

— Кто-то проник в морг, — сообщил он, — и отрезал по два пальца с руки и ноги пожилого мужчины, набальзамированного еще вчера. Таким образом, еще три таких же пальца были подброшены в утренние газеты. И тот палец не принадлежит Тому Уолу.

— Откуда вы это знаете? — спросила я.

— Об этом говорит слишком многое. В лаборатории сравнили ампутированный палец Тома и пальцы с того трупа. Джеки, это абсолютно точно. Палец Тома остался в больнице — Тому сперва предложили больницу в Эреваке, где есть специалист, который может пришить палец обратно, но Том отказался. Его выписали сегодня утром, я сам отвез его домой, а Свини отогнал его машину следом за нами. Джеки, — сказал он веско. — Еще до того, как я получил сведения из лаборатории, я знал, что палец, который вы обнаружили, не его.

— Вы уверены в этом? — спросила я спокойно, как только могла.

— Да.

— Кто же тогда сделал это?

— Не знаю, но не вам одной пришлось пережить такое. Может быть, вам не понравится то, что я скажу, но я считаю, что все эти единичные случаи никак не связаны с деятельностью преступных элементов в данном регионе.

— Случаи?

— Случайное хулиганство, может быть. Кто-то заметил, что ваш двор плохо освещен, что вы подолгу отсутствуете…

— Случайность, — повторила я громко.

— У меня была возможность поговорить с Томом. Наверное, мне следовало сказать вам об этом.

— И что вы от него узнали?

— Я спросил его о Лос-Анджелесском деле и он ничего не скрыл от меня. Он рассказал мне все от начала и до конца. И все, что он рассказал, полностью соответствует материалам, находящимся в этой папке. И он прекрасно понимает, что подозрение с него до сих пор не снято.

— И что вы думаете по этому поводу? Как по-вашему — он виновен или нет?

— Джеки, то, что я думаю, совершенно не важно. Даже если бы у меня и было чутье на такие вещи — а у меня его нет — я не могу его ни в чем обвинять. И вам тоже не стоит снова и снова возвращаться к этому. Поставьте надежные замки, будьте осторожны, избегайте его, если он вам не нравится… Больше сделать ничего нельзя.

— И я не должна звонить вам, если сиденье унитаза окажется поднятым, а на белой скатерти обнаружится след пролитого вина?

— Джеки, мне вы звоните во всех случаях. Но вы должны понять, что я не считаю Тома Уола, или как там его настоящее имя, ответственным за эти происшествия. И может быть, вам станет легче, если вы будете знать, что он хотел на какое-то время уехать из города.

— Почему?

— Насколько я помню, он и раньше иногда уезжал зимой. И он просил меня время от времени поглядывать за его домом, за мастерской.

Я не знала, радоваться мне или нет. Я была слишком утомлена, чтобы разобраться в своих чувствах.

— У меня много дел, Джеки, — сказал Бодж. — Ваш муж еще здесь?

— Бывший муж, Бодж. Да, он здесь.

— Пусть найдет меня вечером или завтра утром, я покажу ему то, что обещал.

— Хорошо, Бодж. Почему они не попытались пришить палец обратно?

— Семьдесят пять процентов за то, что палец будет действовать. Но Том не застрахован от несчастных случаев, и он решил не тратиться ради того, чтобы отдать себя в руки хирурга. Не очень-то разумно, верно?

— Не очень разумно, — повторила я.

И еще одна ночь с Майком и двойным виски. Я чувствовала себя идиоткой, я совершенно потеряла уверенность в себе. Эта уверенность больше не годилась ни к черту. Как можно настолько ошибаться в людях? Майк сказал, что просто у меня не было достаточной практики такого рода. А он через подобное проходил не раз. Иногда позволяешь ускользнуть настоящему преступнику, потому что перед этим подозревал невиновного. И вполне возможно, что двенадцать лет назад, в Лос-Анджелесе, это преступление совершил кто-то вообще неизвестный, не Том и не Девэлиан.

— Поэтому нужно снова и снова работать с показаниями. Ни в чем нельзя быть уверенным, нужно подождать. Может быть, старая миссис Райт забирается в чужие дома…

— И отрезает пальцы у трупов?

— Вот-вот. Если тебе что-то мешает, нужно стараться избегать этого. Ничего другого тебе не остается.

Спала я плохо. Давно у меня не было такого дурацкого дня. Если бы мне не подбросили этот палец, я бы не выдала Боджу документов, которые привез Майк. Я могла спокойно держаться подальше от Тома Уола и его подозрительной истории.

В понедельник я сообщила Роберте, что побуду дома, пока не уедет Майк. Спала я дольше, чем обычно, но едва ли значительно поправила свое самочувствие.

Майк врезал новые замки в гараже и поставил новые запоры на окнах. Он повидался с Боджем и вернулся довольно мрачный.

— У меня есть еще одна мысль, но, если ты думаешь, что все это глупости, пожалуйста, не скрывай от меня, — сказала я.

— Брось, что там еще?

— Я хотела бы вместе с тобой навестить Тома Уола. Я хочу сказать ему, что была очень испугана, поэтому и рассказала Боджу о его прошлом. И я хочу еще раз сказать ему, что мы не сможем быть друзьями, хотя нам и необязательно ругаться, если мы случайно встретимся в городе.

— Хорошо, — сказал он после небольшого раздумья. — Давай сделаем это.