Такая разная одержимость

ГЛАВА 7. Навестить больного

В хмурое и холодное осеннее утро Тина вывалилась вяло, без энтузиазма, ежась от промозглого воздуха, пробиравшегося под пальто, и сонно звеня ключами. В такие моменты она особенно сильно ненавидела планировку жилого комплекса, галереи которого были открыты всем ветрам.

Прошлым вечером прогнозы семейного врача, по словам Эйдана, были весьма оптимистичны. Натан стремительно шел на поправку и скоро должен был вернуться к занятиям.

Тина в тот момент очень обрадовалась и сразу же испугалась своей реакции. Она обещала себе относиться ко всему проще, но все еще не могла смириться со своей неспособностью контролировать чувства, если дело касалось Натана.

И утром стало только хуже. Она скучала.

Они не виделись всего сутки, но Тина всерьез задумалась о том, что могла бы навестить больного. Проявить дружескую заботу и попытаться не сдать себя с потрохами.

Она полагала, что сумеет смириться с этим миром и его сюжетами, но даже собрав всю свою смелость, никогда не смогла бы проявить инициативу и признаться в чувствах. Даже друзьями Тина никого и никогда не называла первой, чтобы не ошибиться.

Редкие, тяжелые капли дождя упали на землю, как раз когда Тина подбежала к остановке. Через несколько секунд подъехал трамвай.

Несса уже ждала ее на средней площадке между сиденьями умеренно переполненного вагончика.

Свободных мест не было, и многие пассажиры толкались стоя, но среди незнакомых лиц Тина легко заметила Томаса, топтавшегося на задней площадке. Они встретились взглядами.

Тина кивнула ему, приветствуя. Томас не ответил, прожигая ее взглядом. И невозможно было определить, чего в нем было больше, злости или обиды.

– Что ты ему вчера сказала, что он теперь и на меня злится? – удивилась Тина.

Несса скользнула равнодушным взглядом по парню и пожала плечами.

– Исключительно правду. Натану он не соперник… И вообще, у меня от него мурашки. Он странный. А еще то, как он к тебе прицепился, вызывает подозрения.

– Не все умеют общаться с людьми, некоторым это дается очень сложно, – заметила Тина, вспоминая, насколько неловкой была в школе. Вероятно, кто-то тоже считал ее неприятной чудачкой. Только попав в этот мир, Тина начала меняться. Стала увереннее, обзавелась друзьями. По-настоящему зажила. – И нет ничего странного в том, что Томас пытается завести друзей после того, как перевелся.

Несса несогласно поджала губы, но спорить не стала. Она помнила скупой рассказ Томаса о себе и знала, что Мона так и не смогла подтвердить его слова, просто не нашла информацию. Казалось, он и вовсе не учился в Элмор.

Возможно, виной всему была ее мнительность, обострившаяся после похищения, но рядом с Томасом даже в присутствии Тины, которой она безоговорочно доверяла, Несса не чувствовала себя в полной безопасности.

Но она не могла признаться в этом. Потому что Томас и правда выглядел безобидным. И потому что Тина не видела в нем угрозы.

Трамвай начал притормаживать на остановке. Двери распахнулись.

Некоторые пассажиры выбрались под дождь, вжимая головы в плечи на несколько мгновений, которые понадобились, чтобы раскрыть зонты. Те же, кто не позаботился о себе, вынуждены были бежать по лужам, прикрываясь сумками или куртками.

По салону поползли влажные щупальца сырого воздуха.

Тина поежилась и замерла. Она почувствовала, как что-то злое и липкое коснулось ее, задержалось на мгновение и отпрянуло, стоило только ей завертеть головой.

То же самое она ощутила вчера в университете, когда заботилась об Аароне.

Скользкое, недоброе внимание, вызывавшее беспокойство и брезгливость.

Но никто не смотрел в ее сторону.

Томас что-то внимательно рассматривал в телефоне, два парня толкались, не поделив поручень, женщина задела сумкой сидевшего пожилого мужчину, и он нудно ворчал. Все были заняты своими делами.

– Тина, с тобой все хорошо? – обеспокоенно спросила Несса, напуганная настороженным выражением ее лица.

Несколько секунд Тине понадобилось, чтобы взять себя в руки. Она через силу улыбнулась.

– Все хорошо. Просто что-то странное показалось. Лучше скажи, тебе Эйдан утром не писал? Кажется, от меня он уже устал, даже не отвечает на сообщения.

Несса покачала головой.

– Мне он тоже еще не ответил… А что, переживаешь за Натана? Почему бы ему самому не написать?

– Я и написала. – Тина старалась выглядеть невозмутимой и не понимала, как у Натана выходило постоянно оставаться хладнокровным. – Пожелала ему скорейшего выздоровления.

– А он что-нибудь ответил?

– Поблагодарил.

Несса сокрушенно вздохнула.

– Вы такие непробиваемые.

Тина пожала плечами. Ей было проще доставать Эйдана, чем напрямую спросить что-то у Натана. Хотя она и подозревала, что ее сообщения они читали вместе и ответы, возможно, тоже составляли сообща.

Кузены были близки, и порой Тина им очень завидовала. Ей тоже хотелось иметь кого-то настолько родного.

Трамвай остановился, выпуская их в холодный дождь. Тина выбралась первой и успела открыть свой желтый, радостный зонт, купленный в прошлом году в спонтанном порыве, раньше, чем из вагона вывалилась Несса.

– Почему снова дождь? – негодовала она, вцепившись в Тину, чтобы даже случайно не вывалиться за границу зонта. – Разве на прошлой неделе не обещали первый снег?

– А мне показалось, в воскресенье ты была очень рада дождю.

Несса зарделась, вспомнив, как прижималась к спине Эйдана, пока он нес ее к машине, а она держала над ними зонт. Тот так и лежал теперь в ее квартирке как память о самых лучших мгновениях. Смущенная, она ткнула локтем смеявшуюся подругу, чем только сильнее ее развеселила.

Утро было серым и дождливым, но настроение Тины стало значительно лучше. Ей казалось, что впереди ждет что-то хорошее. И не то чтобы ошибалась…

♡ ♡ ♡

Причина, по которой Эйдан игнорировал сообщения весь день, стала известна вечером, когда уставшая Тина вернулась с тренировки и едва успела поужинать. Она домывала чашку, за время совместной жизни с Нессой приученная убираться на кухне перед сном, когда зазвонил телефон.

– Кристина, – голос Эйдана был тихим и усталым, а на заднем фоне, приглушенные и неразборчивые, слышались громкие женские голоса.

Он плотно прикрыл за собой дверь, чтобы позвонить, но буря в гостиной их загородного дома была настолько сильной, что ее отголоски достигали даже веранды.

Тина настороженно угукнула, не до конца понимая, как следует реагировать на то, что она сейчас слышала. По всему выходило, что Эйдан оказался в самом эпицентре скандала, и это заставляло ее вспомнить о больном Натане, которому такой накал страстей на пользу точно не пойдет.

Эйдан скомканно, не вдаваясь в подробности, объяснил, что вынужден был днем оставить кузена одного и поехать домой по семейным обстоятельствам.

– Натан уверял, что он в порядке и сможет сам о себе позаботиться, – говорил Эйдан, будто оправдываясь. – А я… мне нужно было ехать. Отец в командировке, в другой стране, некому было приглядеть за мамой и Шерон. Я оставил его одного. И сейчас он не отвечает на звонки и не читает сообщения. Нужно проверить все ли с ним в порядке, но я не могу оставить их тут одних без присмотра.

– И ты хочешь, чтобы это сделала я? – уточнила Тина, начиная волноваться из-за неуверенного тона Эйдана. Получив от него подтверждение, она уверенно сказала: – Без проблем. Куда ехать?

Наскоро нацарапав адрес в отрывном блокноте, предназначенном для составления списков покупок, Тина пообещала, что позвонит, как только доберется.

– Код от двери пришлю в сообщении.

– И ты правда так просто готов дать ключ от квартиры, где лежит твой больной, беспомощный кузен, постороннему человеку? – весело спросила Тина, стягивая кожаную куртку с вешалки. Новенькой, недавно прибитой ею собственноручно. Старая после встречи с похитителями оказалась непригодна к использованию. – А что, если я воспользуюсь ситуацией и сотворю с ним что-нибудь противозаконное?

– О, пожалуйста, делай всё, что захочешь, – разрешил Эйдан. В голосе его слышалась улыбка. – Но сначала позвони мне. Я должен знать, что он в порядке.

– Заметано.

Отключившись, она обернулась к пустой стене, где какое-то время назад висело зеркало. Оно тоже стало жертвой похитителей, и порой его осколки Тина все еще находила в труднодоступных местах квартиры. Замену зеркалу она пока не нашла и сумела в полной мере оценить, как же тяжело ей принимать даже такие мелкие перемены.

Тина спешила, и, столкнувшись на лестнице с соседкой, сначала пролетела мимо, быстро поздоровавшись. Но вспомнив про особенные таланты женщины, замедлилась, а потом и вовсе остановилась и обернулась.

– Можно, я задам один вопрос?

Соседка остановилась и благожелательно улыбнулась. Она была прирожденной сплетницей и гордо несла это бремя вот уже сорок лет, успев поучаствовать во множестве сюжетов. И отвечать на вопросы очень любила.

– Конечно, дорогая. Что ты хочешь узнать?

– Возможно, в последнее время вы видели кого-нибудь подозрительного перед моей квартирой? Или просто на территории жилого комплекса? – с замиранием сердца спросила Тина.

Соседка всерьез задумалась.

– Был странный парнишка, но он, как выяснилось, рекламные листовки разносил. Больше никого не припомню, – она внимательно присмотрелась к Тине. – А что такое? Неужели что-то стряслось?

– Нет, просто в последнее время под дверью подарки нахожу, вот думала, может, вы видели, кто их оставляет.

Эта полуправда вполне удовлетворила соседку.

– Слышала-слышала, что у тебя ухажер появился. Так выходит, и ты не знаешь, кто это?

Тина отрицательно покачала головой. Она не боялась касаться этой темы, потому что понимала: о странных подарках, что начали появляться перед ее квартирой на прошлой неделе, непременно уже было известно и соседке, и всем жителям дома. Это не смогло бы остаться тайной даже в обычном мире. А здесь, когда рядом с Тиной жила профессиональная сплетница – и подавно.

Но ее удивило то, что соседка, судя по реакции, ничего не знала о приступе истерики сталкера. Никто не видел растерзанные подарки и приколоченного к двери медведя. И конверт с фотографиями тоже сумел избежать чужого внимания.

– Если еще увидите кого-то незнакомого, расскажите, пожалуйста, мне, – попросила Тина.

Она чувствовала себя проигравшей. Такая феноменальная изворотливость сталкера могла быть просто его особенной способностью. Но еще это могло значить, что Тина угодила в какой-то сумасшедший сюжет, который теперь укрывал ее преследователя от преждевременного разоблачения.

Медленно бредя по освещенным фонарями улицам к станции метро, Тина особенно остро ощущала свое одиночество. Ей не с кем было поделиться своими подозрениями. Не у кого было попросить совета или узнать другую точку зрения.

У нее были друзья, даже какие-то робкие зарождающиеся отношения. Тине было на кого положиться, были люди, готовые подставить плечо, но в то же время не было совершенно никого.

То, о чем она могла бы рассказать, ее не пугало. Но этот невыразимый, отчаянный ужас, который порой накатывал на Тину в моменты, когда она особенно остро осознавала, что в этом мире она живет всего лишь второй год и мир этот совсем ненормальный, разделить ей было не с кем.

В попытках отогнать упаднические мысли, Тина с запозданием поняла, что не может идти к больному с пустыми руками. Натан пробыл один весь день. Больной и ослабленный…

– Расскажи мне, великий интернет, с чем ходят в гости к больным, – пробормотала Тина, на ходу вбивая запрос в поисковике.

Станция метро от ее дома была в десяти минутах ходьбы, но, привыкшая себя приятно удивлять, Тина добралась до нее за семь.

Эскалатор этим вечером спускался особенно медленно. Яркие рекламные щиты подсвечивали отделанные гранитом стены, что, впрочем, ничуть не спасало. Атмосфера на станции была холодной и серой. Никаких картин, мозаики или других украшений, только ровные, резкие линии, холодный камень и выбитые прямо на стенах цитаты каких-то военачальников. Даже название у станции было скупое и воинственное «Рубеж».

Тина, когда только попав в этот мир, пыталась узнать его через историю и пришла к довольно неутешительным выводам: если бы ей пришлось заново сдавать экзамены, она бы все завалила. В литературе, кинематографе, изобразительных искусствах – везде Тина находила тонкие, деликатные изменения, которые лишь сильнее подчеркивали чуждость этого мира. Успокаивающе неизменными оставались лишь точные науки, к которым она никогда не тяготела.

В какой-то момент, осознав, что вновь начинает падать в паническую яму, она перестала копаться в строении этого мира. Отпустила его. Приняла как должное. И начала учиться заново.

Ей повезло, и в университете каких-то особенных школьных знаний не требовалось. Она могла усваивать материал, как и все, постепенно привыкая к несоответствиям, все еще порой мучительно царапавшим ее восприятие старыми воспоминаниями.

Но сейчас, скользнув равнодушным взглядом по яркой, завлекательной рекламе, обещавшей дешевый отдых на острове, о существовании которого Тина узнала совсем недавно, она сосредоточила все свое внимание на списке кафе, располагавшихся недалеко от дома кузенов.

Потребовалось тридцать минут и одна быстрая пересадка, и Тина вышла на яркой, изящной станции метро, невольно навевавшей мысли о дворцах и излишествах.

Позолота отражала сияние низких многоярусных люстр.

Роскошь Тину не поразила, хотя до этого ей еще ни разу не доводилось бывать на станции «Воительница Солнца». Хотя она знала, что и название станции, и витражи на стенах, подсвеченные изнутри светильниками, отсылали к местной и очень популярной легенде о девушке, получившей дар солнца. Она пошла добровольцем на войну, хорошо себя показала и даже умудрилась спасти наследного принца, после чего стала его личным рыцарем. Шестой в списке его личных рыцарей, но об этом не принято было упоминать. Долгое время цифра шесть считалась проклятой в этом мире. С недавних пор ее реабилитировали, но старые страхи не так-то просто изгнать…

Чем заканчивалась легенда, Тина не знала и не стремилась выяснять, справедливо полагая, что в конце была либо свадьба, либо похороны. Она склонялась ко второму варианту, раз героиню наделили числом с таким негативным смыслом.

Хотя перед витражом, на котором светловолосая девушка в сияющем доспехе, стоя над обрывом, распростерла свои солнечные крылья, Тина невольно остановилась на несколько мгновений. В этой картине было столько свободы и счастья, что она просто не могла отвести взгляда.

Но телефон дрогнул в ее руке, оповещая о новом сообщении, и магия развеялась.

Заказ, который Тина сделала, дожидаясь поезда на своей станции, был готов.

Оптимистично настроенная, она поднялась в город и вынуждена была столкнуться с суровой реальностью. На улице снова шел дождь. Сильный и холодный.

От метро до кафе, где Тина сделала заказ, она добежала частично сухой. В кроссовках только-только начинало неприятно хлюпать, а кожаная куртка еще как-то спасала от дождя.

Ворвавшись в маленькое теплое кафе, в который уже раз за последние десять минут ругая себя за то, что не проявила бдительность и не взяла с собой зонтик, Тина с несчастным видом забрала свой заказ, прижала бумажный пакет к груди, понимая, что он не переживет этот забег, и рванула в непогоду.

Еще через двадцать минут, запыхавшаяся и мокрая насквозь, она стояла в холле многоэтажного элитного дома и гадала, пропустит ли ее охрана. Эйдан должен был предупредить о ее появлении, но едва ли он ожидал, что Тина заявится в таком жалком виде…

– Переждите дождь на крыльце, – велел мужчина за стойкой охраны, брезгливо глядя на девушку. – И поскорее. С вас уже лужа натекла.

– Я зашла не от дождя прятаться, – сказала Тина миролюбиво. Она не знала, груб ли этот охранник с ней, потому что это часть его образа или он просто плохой человек, но уже давно старалась не принимать подобные проявления откровенной враждебности на свой счет. – Я в шестьсот девяносто шестую квартиру. Вас должны были предупредить.

Охранник еще несколько мгновений сверлил ее тяжелым взглядом, после чего неохотно кивнул в сторону урны у входной двери.

– Проходите, только мусор сначала выкиньте.

Тина опустила взгляд на сверток из кафе, который так и норовил разлезться прямо в руках. Не став ничего объяснять, опасаясь, что просто нахамит в ответ, она вернула мужчине снисходительный взгляд и молча пошла в сторону лифтов.

Этаж, номер квартиры и код от двери Эйдан прислал в сообщении.

Лифт мягко полз вверх и мелодично пиликнул, остановившись на тринадцатом этаже. Дверцы с тихим шорохом распахнулись.

Площадка перед лифтом оказалась светлой и просторной. Прямо напротив Тины находилось две двери. И ничего больше.

Она редко ходила в гости и не очень это любила, так как на чужой территории всегда чувствовала себя неуверенно. Даже в доме Ханны Тина смогла почувствовать себя спокойно только после дюжины визитов.

Но этот раз был намного хуже предыдущих. Тина не пришла в гости, она собиралась вломиться в квартиру к больному человеку с молчаливого попустительства… Да что там, с откровенного одобрения Эйдана.

Чувствуя себя преступницей, она ввела код на панели и задержала дыхание, когда замок пиликнул и открылся.

В прихожей было тихо и темно. Тина не стала тратить время и искать выключатель. Скинув кроссовки, она стянула куртку с плеч, не зная, куда ее деть, поэтому мокрой бесформенной кучей бросила на пол рядом с дверью.

И, оставляя мокрые следы на светлом мраморе, направилась вглубь квартиры, для надежности касаясь кончиками пальцев стены.

– Нааатан, – неуверенно позвала она и вздрогнула, задев выключатель. Светильник под потолком тут же вспыхнул, освещая большое просторное помещение кухни-гостиной.

Тина сделала еще шаг, и из-за угла показался бок белой кухни. Опустив промокший бумажный пакет на столешницу, она крадучись двинулась дальше. Сразу заметила Натана, спавшего на диване. Большой телевизор на стене тихо бормотал голосами ведущих какого-то развлекательного шоу.

Откинув голову на спинку дивана и закутавшись в плед, Натан спал, отчего-то хмурясь во сне. Больной и изнеможенный, он выглядел бледнее обычного. Под глазами залегли глубокие тени. Дыхание его было хриплым и тяжелым.

Рядом с Натаном лежал белый конверт и несколько фотографий.

Сердце Тины пропустило удар, когда она увидела, что на них изображено. Осторожно взяв в руки верхний снимок, она вспомнила, как почувствовала что-то неладное, когда застегивала пальто Аарона. Как выяснилось, в тот момент ее снимали.

На конверте стоял большой и яркий штамп от курьерской экспресс-службы, специализировавшейся на доставке важных документов. Кто бы ни отправил фотографии, подставляться и облегчать Тине жизнь он был не намерен.

Почувствовав чужое присутствие, Натан завозился.

– Ты вернулся? Как там Шерри? – спросил он хрипло, с трудом разлепив тяжелые веки. И недоверчиво позвал: – Крис-Крис? Я еще сплю.

– Не спишь. – она показала ему фотографию. – Откуда у тебя это?

– А… охранник принес утром. Конверт сильно выглядывал из почтового ящика, и он переживал, что его могут украсть.

– Серьезно? А так и не скажешь, что этот хамоватый тип может проявлять такую заботу…

– Ночной охранник, – уточнил Натан. – Но что ты здесь делаешь? И…

Присмотревшись, он наконец заметил плачевное состояние Тины и прерывисто выдохнул.

– Что с тобой случилось?

– Дождь, – грустно призналась она, чем сильно встревожила Натана.

Он тяжело поднялся на ноги и, крепко схватив ее за запястье обжигающе-горячей рукой, потянул из гостиной в коридор.

– Тебе сейчас же нужно согреться. Примешь душ, я подберу тебе что-нибудь из одежды…

Тина не сопротивлялась и не отказалась, хотя и пыталась напомнить Натану, что он болен и не должен забывать о себе.

– Помедленнее, пожалуйста. Тебе нельзя переутомляться.

– Ты можешь заболеть, – он втянул Тину в свою комнату и ненадолго скрылся за дверью гардеробной, оставив ее одну рассматривать изумрудные стены, черные шторы, высокий стеллаж с книгами, стол, на котором царил безукоризненный порядок, и похожую на разворошенное гнездо постель.

– Я, между прочим, в последний раз болела еще в младшей школе, – громко сообщила Тина, погладив ладонью шершавую стену. Эта темная, похожая на еловый лес комната нравилась ей куда больше светлой, продуманно-комфортной гостиной. – Я хоть и мерзлячка, но здоровье у меня крепкое.

– И все же, – в дверях гардеробной показался Натан со стопкой вещей, – не будем рисковать.

Он проводил ее до ванной и велел хорошенько отогреться… Чего Тина сделать никак не могла, помня, что где-то там, за дверью, бродит больной Натан, а еда из кафе стремительно остывает. Наскоро смыв с себя дождевую воду и налипший на кожу холод, она засунула вещи в стиральную машинку, не беспокоясь о том, можно ли их стирать вместе. И оставила заботу о своей одежде на нее.

Ванная, как и все в этом доме, была просторной. В запотевшем от пара зеркале едва проступало размытое отражение Тины, когда она попыталась посмотреть, как на ней сидит футболка Натана. Простая, черная, достававшая ей почти до колен.

Мягкие домашние штаны из какой-то совершенно невероятной ткани приятно касались кожи. Стянув завязки на талии и накрепко завязав их, Тина подкатала штанины до середины голени и осталась довольна результатом.

О том, какой эффект ее вид может произвести, она задумалась лишь, когда вышла в коридор и встретилась взглядом с Натаном. Он вновь укутался в плед и сидел на полу напротив ванной.

И увидев Тину, закашлялся.

Сразу поняв, что произошло, она присела на корточки рядом с ним и, поглаживая по спине, ворчливо спросила:

– Весело? Ты ведь надо мной посмеяться хотел, да? Ну и как тебе расплата?

Натан крепко зажал рот ладонью и никак не мог подавить хриплый, надсадный кашель, становившийся все страшнее.

И Тина начала беспокоиться.

– Эй, ты только не умирай, ладно? Как я Эйдану это все объясню?

Через некоторое время он все же смог справиться с приступом, а Тина так и продолжала гладить его по спине.

– Ну и чего это ты тут сидишь? – озабоченно спросила она.

– Было неспокойно в любом другом месте. Начинало казаться, что ты мне приснилась.

Обезоруживающе честное признание Натана на несколько мгновений лишило ее дара речи. Ладонь замерла на его плече. Тина не понимала, как себя вести, бездумно глядя на мягкий плед кофейного цвета под пальцами, она кашлянула.

Романтические сюжеты этого мира начинали ее пугать. Тина понимала, как реагировать на агрессию, враждебность, презрение или равнодушие, но что делать с откровенной симпатией, еще не разобралась.

Она чувствовала себя беспомощной под усталым, но все равно теплым взглядом.

– Тоже мне беда, – проворчала Тина, стараясь скрыть смущение. – Разве это причина так небрежно относиться к своему здоровью?.. Ну чего смотришь, поднимайся.

Натан тяжело опирался на нее и с трудом встал на ноги.

Продолжая крепко удерживать его за предплечья, Тина тяжело вздохнула, чувствуя, как горячие ладони обняли ее локти.

– И куда тебя тащить? В спальню или в гостиную? – нахмурилась она.

Натан молча качнул головой вправо, делая выбор за нее.

В гостиной все так же негромко работал телевизор. Проигнорировав диван, Натан побрел за Тиной в сторону кухни и с интересом смотрел на мокрый бесформенный бумажный ком, из-за которого на столешнице уже образовалась приличная лужа.

– Что это?

– Каша, – Тина достала один пластиковый контейнер, а следом за ним второй. – И куриный суп. Я не знала, что ты любишь, поэтому взяла оба варианта еды для больного. Но все уже остыло…

Натан порывался разогреть самостоятельно, но встретил яростный отпор и вынужден был отступить.

– Все необходимое в нижнем левом ящике.

На чужой, незнакомой кухне Тина чувствовала себя неуверенно, но старалась этого не показывать. Натан предупредительно руководил ее действиями, подсказывая, что и где следует искать, раньше, чем она успевала задать вопрос.

– Тебе разве можно вот так бродить? – спросила Тина с сомнением, обернувшись к нему. – Кажется, больным положен постельный режим.

– Все хорошо, – быстро сказал он.

– Ты поэтому шатаешься?

На этот раз ответил Натан с задержкой.

– Голова немного кружится.

Тина позабыла о супе, разогревавшемся на плите, и подошла к нему, чтобы проверить температуру. Коснулась его лба ладонью. Натан предупредительно склонился, чтобы ей было удобно, и чуть не завалился вперед, опасно качнувшись.

– Ого, да ты горячий, как печка, – пробормотала она, скользнув ниже и на мгновение прижав ладонь к обжигающе горячей щеке. Тина собиралась отнять руку, пораженная температурой его тела, но Натан накрыл ее ладонь своей, крепче прижимая к коже, и прикрыл глаза.

– Ты прохладная.

– Ну… не могу этого отрицать. Рядом с тобой сейчас даже раскаленная плита будет казаться едва теплой, – растерянно призналась Тина. – Неплохо было бы проверить температуру…

Через несколько минут на обеденном столе уже стояли миски с кашей и супом, Тина разливала чай по чашкам, а Натан был насильно посажен за стол с градусником во рту.

Найдя банку с медом в одном из шкафчиков, Тина издала победный возглас и с подозрением обернулась к Натану.

– У тебя ведь нет аллергии на мед? Или чего-то в этом роде?

– Я могу есть всё что угодно, – неразборчиво признался он.

– О, я тоже, – доверительно сообщила Тина.

– Кроме острого, – уточнил Натан.

– Острое тоже могу, но это будет мучительно, невкусно и неприятно. Но могу.

Услышав тихий смешок, она обрадовалась, хотя при всем желании не смогла бы объяснить, почему.

Спохватившись, Тина проверила его температуру и ненадолго потеряла дар речи.

– И это Эйдан назвал «идет на поправку»? – возмутилась она. Градусник утверждал, что Натан сейчас горячий на сорок градусов, и Тина не видела причин этому не верить. – А ты? Как ты в таком состоянии вообще ходишь? Разве тебе не следует сейчас лежать при смерти и требовать нотариуса, чтобы написать завещание?

Натан хрипло хохотнул. Больной и обессиленный, он хуже контролировал эмоции и выглядел более живым, чем обычно.

– Теперь я верю, что ты давно не болела. Со мной всё в порядке, просто выпью жаропонижающее. Это всё моя вина. Утром я и правда чувствовал себя значительно лучше. Просто…

Они вместе посмотрели на фотографии, всё еще лежавшие на диване. Тина успела о них почти забыть, а сейчас злилась на сталкера с удвоенной силой.

– Нет, руки ему я точно поотрываю, – решила Тина.

– Кому? – спросил Натан, но не дождался ответа. Она пододвинула к нему обе миски и велела сначала поесть. – Ты не выглядела удивленной, когда заметила снимки. Что-то подобное случилось и с тобой?

Тина повела плечами, невольно отводя взгляд. Вцепившись в кружку и сгорбившись, с еще влажными волосами, в черной, слишком большой для нее футболке, она была похожа на нахохлившуюся ворону.

– Крис-Крис?

– Кажется, у меня появился сталкер. Неохотно призналась она. – Не совсем понимаю, какую цель он преследовал, отправляя тебе эти фотографии, но мне очень жаль, что из-за меня ты оказался во всё это втянут.

– И ты… так спокойно об этом говоришь? Преследование – это очень серьезно.

– А что такого? Ну да, это неприятно и даже мерзко, но для меня сталкер не опасен. Скорее, это я для него опасна.

– Кому-нибудь еще ты об этом рассказывала? – хмуро спросил Натан.

– Нет, конечно! Да и кому? Ханна потеряет сон, если узнает. А Несса и сама недавно была жертвой сталкера. Зачем ей об этом напоминать?

– То есть ты собиралась справляться со всем в одиночку?

– Нет же. Я хотела рассказать всё, когда ты поправишься, честное слово.

– Рассказать всё, когда я поправлюсь, – хмуро повторил Натан. – Но ты уверена, что не случилось бы чего-то еще, из-за чего ты решила бы немного отложить этот разговор?

Тина поникла. Натан злился, она чувствовала это и была уверена, что злится он на нее. Это… расстраивало.

– Я знаю, что ты сильная. – хрипло сказал Натан. – Но это не значит, что ты неуязвима, понимаешь? Нет ничего плохого в том, чтобы полагаться на нас. От этого ты не станешь слабее.

– Я понимаю. – Тина не могла поднять взгляд от столешницы.

– Тогда расскажи мне всё.

Быстро, с опаской посмотрев на Натана, Тина несмело начала свой рассказ с первого подарочного пакета, который обнаружила на ручке своей входной двери. О неуловимости ее преследователя. О его нервном срыве, разорванных подарках и записке. И о последних фотографиях, которые были сделаны на фестивале.

Натан слушал, не перебивая, рассеянно помешивал ложкой кашу, которую Тина подтолкнула к нему поближе.

– Еще в последнее время, кажется, у меня проснулась интуиция. Вчера, когда я была с Аароном и нас сфотографировали, я почувствовала что-то странное. Как будто чужой взгляд. И сегодня в трамвае случилось то же самое.

Только произнеся слова вслух, она вспомнила то, что знала уже очень давно.

– Чат с извращенцами! – Тина порывисто поднялась. Глаза ее горели. – Нужно узнать у сержанта, получилось ли поймать всех. Вдруг кому-то удалось скрыться, и теперь он мне мстит?

У извращенцев из чата уже имелся опыт в преследовании. А главное, у них были причины ее ненавидеть. Хотя до этого их деятельность была тайной, и, судя по тому, что Тина успела увидеть в квартире сталкера Ванессы, они никогда не пытались связаться со своими жертвами.

Сложно было даже представить, как сильно кто-то из участников чата должен был возненавидеть ее, чтобы так рисковать.

– Но почему мстит именно тебе? Ведь нас там было двое.

Тина фыркнула, медленно осев на стул.

– Ты себя в зеркале видел? Из нас двоих именно я выгляжу слабой и беззащитной. И злость на мне сорвать куда проще. Кто захочет связываться с двухметровым громилой?

– Я метр девяносто шесть. – скромно поправил ее Натан.

– Конечно, это меняет дело. – проворчала Тина, не сумевшая перешагнуть порог даже в метр семьдесят, и постучала пальцем по столу, указывая на кашу. – Ешь. Тебе еще нужно жаропонижающее выпить. А мне уложить тебя и успеть вернуться домой до закрытия метро.

– Зачем тебе возвращаться? – удивился Натан. – У нас есть гостевая комната. Переночуй в ней. Утром я вызову тебе такси.

Тина сомневалась, не уверенная, что сможет уснуть в этом доме, но перспектива выходить в сырую, холодную ночь, рискуя вновь попасть под дождь, поистине ужасала…

– С удовольствием воспользуюсь твоим предложением, – медленно проговорила она, сдаваясь.

Только когда зазвонил ее телефон, Тина запоздало вспомнила, что так и не отчиталась перед Эйданом.