Танцуй, детка!

7

Ещё ночью я получила выходной от босса, видимо, в счёт удачно прошедшей оргии, и благодарю Бога, что на свете есть алкоголь! Наверняка вчерашний женишок просто уснул пьяным сном, а нашедшие его приятели были уверены, что он весело провёл время с горячей штучкой Жасмин, которая имела их дорого дружка со стянутыми ремнём руками во все дыры. Не думаю, что он особо запомнил бы что-либо, даже если мы и на самом деле всю ночь занимались бы с ним жарким сексом. Так что виски и вино – настоящие друзья девушек, – горько усмехаюсь я сама себе.

Тем более, как выяснилось, Майкла я возбуждаю исключительно в сценическом образе Аиши. Ну и плевать, – решительно трясу я своей гривой, и медленно встающее где-то над горизонтом солнце посылает мне свои первые осенние поцелуи.

Я так привыкла всю свою сознательную жизнь постоянно заниматься балетом до изнеможения, что редкие свободные минуты для меня – настоящая катастрофа. Я буквально не знаю, куда себя засунуть. Хорошо, что у меня есть мой университет. Да, я его не выбирала, но мы много чего не выбираем в этой жизни, это я знаю теперь наверняка! После той ужасной ночи, когда всё просто покатилось в зияющую пропасть, а Даня так больше и не промолвил ни слова, и я так и не узнала, что же с ним случилось на самом деле, мне вдруг пришло письмо из университета. Моего брата уже давно приняли на архитектурный факультет, и мои родители, когда ещё были живы, сделали очень большое пожертвование для заведения. Узнав, что Даня пока не сможет учиться, они предложили мне занять его место на курсе, и, немного подумав, я согласилась. Пару формальных экзаменов и не менее формальных собеседований – и я стала студенткой-первокурсницей. А что мне оставалось делать? Во Францию я уже точно бы не поехала, денег не осталось, надо было быть где-то рядом с братом, и я просто пошла вместо него воплощать его мечту в жизнь. И я верю, что рано или поздно ты выздоровеешь, и мы с тобой построим свой собственный замок на берегу моря, как ты и хотел.

И если первые дни я просто на автопилоте ходила на лекции, и даже особо не замечала, что происходит вокруг, то спустя недели я понемногу начала втягиваться в процесс учёбы, мне стало интересно узнавать что-то новое, а ещё больше – узнавать те места, в которых я раньше бывала с тобой. И о которых теперь могла услышать только на лекциях по истории культуры…

Китти сидит рядом со мной на стуле, и кажется, она тоже любуется первыми лучами этого утра. Я, как обычно, пью свой крепкий ароматный кофе, и тут в дверь раздаётся звонок. Если честно, с недавних пор звонки в дверь меня всегда пугают: я ведь никого никогда не жду! Тем более никто не знает, где я живу. Но настойчивый посетитель всё равно продолжает звонить, и я всё-таки рискую вылезти из своей раковины. Подхожу к двери и смотрю в глазок. Какой-то парень.

– Вам доставка! – доносится с той стороны, и я понимаю, что теперь уже глупо делать вид, что меня нет дома.

Я открываю дверь, не забыв предварительно надеть цепочку, и с подозрением смотрю на утреннего посетителя. Он лучезарно улыбается мне и протягивает квадратную коробку, перевязанную шёлковыми ленточками.

– Пожалуйста, возьмите коробку, – пытается всунуть он её в узенький просвет, и мне приходится открыть дверь перед ним пошире.

– А кто отправитель? – всё ещё недоверчиво спрашиваю я, на что курьер лишь пожимает плечами:

– Мы просто курьерская служба. Посмотрите, возможно, внутри будет записка. Отличного дня! – и, видимо, решив, что я абсолютно чокнутая, удаляется дальше по своим делам.

Ну что же. Мне кажется, что все мои приятные сюрпризы были ещё в прошлой жизни, и сейчас мне приходится привыкать к ним заново. Я ставлю коробку в центр стола, всё ещё опасаясь, что из неё выползет стая змей или высыплется порошок с сибирской язвой. Китти тут же вскакивает на столешницу и начинает с любопытством обнюхивать посылку: вот кто точно любит получать подарки!

Сделав глубокий вдох, я перерезаю ленточку, и, сняв крышку, вижу, что внутри лежит огромный и ароматный, весь усыпанный миндальными лепестками круассан! И словно парижское утро врывается в мою тесную убогую комнатёнку! Вместе с Китти мы засовываем свои носики в коробку, и сбоку я вижу маленькую открытку. Достаю, и там написано всего два предложения: «Не Париж, но всё же… Наши мосты ждут тебя!»

Я впиваюсь зубами в тонкое хрустящее тесто, пытаясь припомнить, когда я вообще в последний раз ела настоящие французские круассаны, и мне ничего не приход на ум. Моё нёбо взрывается сливочно-миндальным вкусом, и я вдруг понимаю, что, возможно, моя жизнь не так ужасна. И даже, о боги! – я подумываю, не пойти ли мне на этот дурацкий утренник для пупсиков. Точнее, для первокурсников. В конце концов, мне же пока восемнадцать лет, не правда ли? И пока меня не поимела толпа разгорячённых клиентов нашего клуба, пора немного побыть простой студенткой, разве не так? Я смотрю на свою ангорскую подружку, и она трётся об мои голые ноги, полностью согласная со мной.

Я набираю «Спасибо!» и отправляю Майклу, и тут сразу же неприятная мысль словно острой молнией ударяет меня: откуда он узнал мой адрес? Он следил за мной? И что ему, кстати, надо? Дружба? Но это же глупо! Как могут дружить двадцативосьмилетний мужчина и восемнадцатилетняя девчонка? Что у нас общего? Хотя, если подумать, у нас слишком много общего, опять начинаю накручивать я себя. Но утренний румяный подарок так прекрасен, а солнце обещает ещё один ласковый день перед дождливой и хмурой зимой, что я обещаю себе подумать об этом завтра. Как Скарлетт О’Хара.

Пересчитав все собранные мною деньги, я с радостью убеждаюсь, что у меня почти есть вся необходимая сумма на новое лечение Дани, и набираю сообщение Ланскому: «Дмитрий, когда я смогу к вам приехать?», и уже рисую себе радужные картины в голове, что ещё совсем немного, и я снова смогу услышать Данин голос. «Приезжайте завтра, Алекс» – подмигивает мне телефон, и я начинаю собираться в универ.

Я иду по шуршащему бронзовыми листьями тротуару, прохожу мимо вывески сетевого магазина «Формула вина», и криво усмехаюсь: как классно, новый владелец даже не удосужился придумать уникальное название, добавив просто буковку во втором слове – вина. Потому что раньше эта огромная сеть магазинов алкогольных напитков принадлежала моей семье, и это моя мама придумала для неё больше двадцати лет назад название «Формула вин». Моя мама Анастасия Глинская. И мой отец – Роман Шуйский.

Много лет назад мой папа приехал студентом-дикарём на море, где встретил свою любовь с двумя разными глазами. Одним светло-серым и вторым – прозрачно-топазовым. И с того самого лета они больше не расставались: мой отец перевёлся в местный университет, где на химика-технолога уже училась моя мама. Они поженились, и открыли своё собственное дело: сначала небольшой винный магазинчик, а потом он стал вдруг расти, развиваться, и превратился в целую торговую сеть алкомаркетов. Сказки случаются. Точнее, случались. Мои родители были небогатые люди, и в самом начале они решили занять денег у одного знакомого. Под долю в бизнесе. Это был Михаил Романов. И как часто бывает, пока дело было совсем небольшим и только росло, всё было нормально. Они вместе переживали кризисы, взлёты и падения, но упорно шли к своей цели.

Анастасия Глинская обладала врождённым чутьём на хорошие вина, и поэтому она отвечала за поиск новых поставщиков. И мы вместе всей семьёй ездили по небольшим и пока не известным винодельням Италии, Франции и Испании, чтобы отбирать лучшие вина для нашей сети «Формула вин». Тогда все было прекрасно, и казалось, что моя мама действительно нашла ту самую волшебную формулу успеха. Мой папа занимался самими магазинами, а Романов особо не лез в процветающий бизнес, регулярно получая свои огромные проценты. Да мы его с Даней и не видели никогда, потому что он был просто деловым партнёром, инвестором, не более того.

Я помню, как однажды вечером, уже собираясь ложиться спать, я спускалась вниз по лестнице на кухню, чтобы попить воды, и услышала приглушённые голоса родителей в полутёмной гостиной.

– Рома, может, лучше не связываться с ним и отдать ему две трети? – расслышала я тревогу в мамином голосе.

– Ты пойми, Настя, если мы отдадим ему эту часть, то дальше он захочет больше, пока не отожмёт всё, – отвечал ей отец.

– Я боюсь, – вдруг неожиданно заплакала мама, и я, первый раз увидев её в таком состоянии, сама испугалась не на шутку, и сидела в темноте, крепко вцепившись в витые перила.

– Не бойся, любимая, – подошёл к ней отец и обнял её. – Он ничего не сможет сделать, в конце концов, закон на нашей стороне, сейчас же не девяностые!

– Я боюсь за детей, – продолжала тихо плакать мама. – Может быть, просто отдадим всё и уедем? У нас уже и так всё есть, мы достаточно заработали. Мы можем выбрать любую страну и остаться там, – продолжала уговаривать его мама.

– Настя, ты же прекрасно сама понимаешь, что наш дом здесь. И почему мы должны убегать? Не переживай, всё будет хорошо, я просто найму охрану, и никто до нас не сможет добраться! – папа подошёл и обнял маму за плечи, а она продолжала стоять там и плакать…

Конечно же, я рассказал всё Дане, и спросила, знает ли он, кто угрожает нашей семье.

– Слушай, не накручивай себя. Папа же говорит, что всё будет хорошо, – даже не отрываясь от своих рисунков, фыркнул мой близнец.

– А ты знаешь, кто вообще это может быть? – встала я у него над душой.

– Не корми свои страхи, сестрёнка, – посмотрел он мне в глаза, и я снова увидела в них своё отражение.

Но мы так и не успели никуда уехать… Сначала всё было вполне невинно: как-то выходя из дома, я буквально наступила ногой на мёртвого щенка, которого кто-то зарезал и подкинул нам под дверь. Он лежал там весь окровавленный, вытянув в стороны передние и задние лапки, словно продолжал бежать и после смерти. Я закричала, и на мой крик прибежали все домашние, включая и нашего нового охранника Витю.

Дальше – хуже: кто-то ночью поджёг один из наших магазинов, и полиция так и замяла дело, списав всё на нарушении техники пожарной безопасности. А однажды утром я увидела, как моя белая простыня измазана чем-то красным.

Нас с Даней на время отправили жить к бабушке на Египетскую, пока родители пытались утрясти дела с бизнесом и всё продать. Но кто-то злой и могущественный теперь пожелал отобрать у них всё.

Мы просто сидели на кухне, когда бабушке Софье позвонили на мобильный. Она, мгновенно побелев, включила телевизор, где по местному каналу передавали новость об ужасной аварии, в которой погибли владельцы одного из крупнейших бизнесов региона. Анастасия Глинская и Роман Шуйский.

Родителей хоронили в закрытом гробу, но даже на их похороны бабушка запретила нам приходить. Она спрятала нас в своей квартирке на Египетской улице, пытаясь защитить от всего произошедшего, но мы с Даней поняла одно – ни бизнеса, ни дома у нашей семьи больше нет. И мы жили какое-то время затворниками с бабушкиной фамилией, пока не улеглась вся шумиха.

Да и кому были интересны двое несовершеннолетних детей? Видимо, посчитав, что мы вряд ли кому-то сможем причинить вред, нас больше никто не искал и не трогал, к тому же у Романова, как оказалось, был свой наследник. Из списка Forbes.

И вот теперь этот наследник набивается ко мне в друзья, а я даже не представляю, что я могу ему сделать. Если только затрахать до смерти, смеюсь я как полоумная над пришедшей мне в голову глупой мысли, и случайный прохожий смотрит с недоумением на истерично хихикающую без причины девушку с двумя разными глазами. Блин, как выяснилось, даже затрахать я его не могу, потому что к нему и так выстроилась километровая очередь из желающих это сделать.

В любом случае, наверняка мне будет полезно узнать его поближе, решаю я для себя. Тем более он сам так откровенно предлагает мне дружбу. Дружок. И я снова начинаю глупо смеяться, распугивая осенних сонных голубей.

На лекциях Юлька бесконечно обсуждает со мной, что она наденет на день первокурсника, и я тоже задумываюсь, в чём же в итоге пойду сама. У меня всего два типа гардероба: либо бесформенные толстовки и футболки с глухим воротом и джинсы с кроссовками, либо откровенные наряды восточной танцовщицы Аиши. Я представляю, как заявлюсь на вечер в одном из своих полностью открывающих грудь топиков с монетками и в стрингах-треугольничке, и мне становится смешно. Хотя, для интереса стоило бы и попробовать.

Я искоса наблюдаю за Майклом, который как ни в чём ни бывало сидит и внимательно слушает преподавателя, а рядом с ним трётся Анжела, с которой, по всей видимости, он сегодня провёл ночь. Хотя, вполне возможно, что и не только с ней… Когда он успевает тогда покупать круассаны и писать записки, – поражаюсь я его работоспособности. Хотя, наверняка у него есть ассистентка, которая выполняет подобные поручения. Или не только эти… Так, всё, хватит! Меня саму начинает раздражать эта моя ненормальная зацикленность на Майкле.

После лекций я решаю зайти в нашу городскую библиотеку: мне кажется, я здесь единственный посетитель сегодня. Или даже за последнюю неделю, или месяц. Я не представляю, что должно заставить нормального человека во времена доступного интернета идти дышать пылью древних заплесневелых фолиантов. Если это только не такой студент, как я. Я набираю в картотеке список нужных мне книг по архитектуре Италии, и подхожу к такому же одинокому, как и я, библиотекарю. Она явно очень рада редкому здесь посетителю и приносит мне огромную стопку книг, чуть ли ни с неё ростом.

Я нахожу все нужные мне мосты Италии, выписываю необходимую информацию и делаю фото страниц и картинок, и полностью удовлетворённая проделанной работой, откидываюсь на спинку такого же древнего и пыльного, как и книги, стула. Я окидываю взглядом огромное помещение читального зала, явно принадлежащее какой-то старинной усадьбе, разглядываю лепнину на потолке, где гроздья винограда переплетаются с грушами, яблоками и южным инжиром, и это будит во мне какие-то странные воспоминания… Вижу какой-то герб на одной из гипсовых гирлянд, на котором два человека в профиль смотрят друг на друга, а их разделяет клинок меча.

Я отношу всю свою стопку книг обратно библиотекарю, и спрашиваю у неё, что это за здание, а она, словно только и делала, что скучала и ждала моего вопроса, начинает подробно рассказывать про историю библиотеки:

– Вы знаете, нашему зданию скоро исполнится почти двести лет! Это самое старинное поместье нашего края. Оно было построено князем Глинским, а он здесь был одним из первых царских наместников, когда даже и Российская Империя то сюда толком не дошла, – с воодушевлением вещает мне тётушка в голубой блузке с рюшами и такими же, в тон блузки, тенями на глазах. А её тяжёлые серьги с искусственными рубинами подрагивают от возбуждения в такт её рассказу.

– Неужели, – удивляюсь я, – а мне казалось, что Россия здесь уже много столетий.

– Что вы, что вы, – кокетливо машет на меня морщинистой ладошкой библиотекарша. – Дикий край. Был населён кавказскими народами, и к Чёрному морю начала выходить только Екатерина Великая. Долгая история завоевания и противостояния. Но вот это здание чуть ли не единственное, сохранившееся от той эпохи, – рассказывает она, и лицо её горит и преображается гордостью.

– Так значит, здесь была резиденция князей Глинских? – уточняю я.

– Именно! – подтверждает женщина.

– Позвольте, а это их герб на потолке? – указываю ей на странный сохранившийся барельеф высоко на стене.

– Доподлинно не известно, но вполне возможно, что это был их семейный герб, – отвечает библиотекарша.

– А вам не кажется он немного странным? – вспоминаю я остальные гербы, которые мне доводилось видеть: всё сплошь львы, орлы и единороги.

– Да, вы правильно заметили, – кивает головой женщина. – Поэтому мы и не можем с уверенностью утверждать, что это их настоящий герб. Но если вам интересно, у нас есть целый отдел, посвящённый истории края, и, возможно, вы там сможете найти что-то интересное, – приглашает она меня продолжить сегодняшние изыскания. И, подумав пару секунд, я соглашаюсь.

Она приносит старинную книгу в потрёпанном переплёте, и открывает мне на странице с портретами, и долго и выразительно глядит на меня…

Библиотека закрывается, и любезная тётушка просит меня на выход. Но я и так столько сегодня всего пересмотрела и изучила, что не могу больше оставаться в этой компании тёмных призраков прошлого, столпившихся вокруг меня в этом старинном здании… Сегодня мне определённо есть, о чём подумать.

Дома я крепко прижимаюсь к своей тёплой Китти, которая мурлыкает и даже не представляет, какую семью я нашла сегодня. И тут же её потеряла…

Я открываю свой шкаф, чтобы достать оттуда фотоальбом, и тут мой взгляд утыкается в роскошную балетную пачку из моих старых времён. Пыльно-розового цвета, она висит увядшим бутоном в углу шкафа, куда я задвинула всю свою прежнюю жизнь, в которой я планировала танцевать на лучших сценах мира. И я решаю дать её ещё один шанс.

Перед сегодняшним университетским праздником я решила повидаться с Даней и отвезти всю собранную мною сумму Ланскому: я не могу дождаться, когда же начнётся эта многообещающая терапия. Я залетаю к брату воздушной Царевной-Лебедь и обнимаю его, целую в глаза, и обещаю, что скоро всё самое плохое останется позади. С торопливым нетерпением я выкладываю на стол перед Дмитрием всю собранную сумму, и радостно спрашиваю у него:

– Доктор, теперь вы сможете начать лечение?

Ланской озабоченно трёт свою переносицу тонким пальцем, словно размышляет над чем-то, и мне кажется, что ему ещё есть, что сказать.

– Понимаешь, Алекс, я забыл тебе объяснить в прошлый раз, что это только часть моего плана…

– Хорошо, а что же тогда ещё? – нетерпеливо спрашиваю его я.

– Алекс, Даниилу поможет операция, которая совместно с назначенной мной гемостатической терапией даст нужный нам результат.

– Значит, давайте делать операцию, доктор? – дрожащими губами шепчу я и чувствую, как предательские слёзы уже скопились у меня в углах глаз.

– Да, конечно, Алекс, если вы готовы, – успокаивает меня Ланской, подходит ко мне близко-близко, и берёт моё лицо в свои руки, тонкими пальцами хирурга вытирая мои дорожки от слёз.

– Что для этого нужно? – успокаиваясь, спрашиваю я своего спасителя, и он отвечает мне, приблизив свои губы к моим:

– Всего лишь семь тысяч долларов. Со скидкой, – и я чувствую, как его холодная и сухая рука скользит вниз по моей шее, отодвигает бретельку топика и захватывает мою голую грудь под тканью, до боли сжимая её.

Я с ужасом смотрю на врача, а он, с придыханием и с этим знакомым мне невидящим ничего мужским взглядом продолжает:

– Мы спасём твоего братика, Алекс, не сомневайся. Просто будь послушной девочкой, и делай, что я тебе говорю, – и я чувствую, как его вторая рука толкает мой затылок всё ближе к его ширинке, где я уже вижу, как рвётся из тесного плена его докторский член.

Я резко вскакиваю на ноги, поправляю свою бретельку, и рука Ланского, завладевшая моей грудью, беспомощно повисает в воздухе.

– Деньги не проблема доктор, деньги не проблема, – решительно говорю я, и, хлопнув дверью, выбегаю из его кабинета.