Темная тайна инкуба (СИ)

Глава 9

Надолго Эйден не пропал. Спустя несколько минут я обнаружила его исследующим задний двор под окнами моего номера. Он накинул рубашку, создал огонёк и белое пятно, подсвеченное бледным голубоватым сиянием, резко выделялось в тающих ночных сумерках.

Ох, был бы Витька здесь и сейчас, и обязательно что-нибудь да сморозил бы. Дескать, загоняла ведьма Инка бедного мужика в хвост и в гриву, знакомы в прямом смысле без году неделю, а он уже только и делает, что бегает либо за мной, либо по моим поручениям. С головой влез в сомнительную авантюру и разбирается с моими проблемами. Конечно, пока нельзя утверждать, что он как Страж в этом не замешан и не имеет ровно никакого отношения к происходящему, но и не скажешь, что он совсем ничего для меня не делает.

Делает ведь.

Безвозмездно.

И не жалуется.

Пока не жалуется.

— Ну как, есть что? — спросила громким шёпотом, наполовину высунувшись из окна.

Как ни удивительно, Эйден расслышал, обернулся к зданию и рукой махнул, мол, всё потом.

Ладно.

Вскоре световое пятно растворилось в густой темноте, копившейся у дальней стороны гостиничной ограды. Я присела на подоконник, пытаясь углядеть что-нибудь полезное в окружающем пейзаже. Ограда, кстати, невысокая, я это заметила ещё вечером, когда мы только сюда пришли, и нечеловеку ничего не стоит её перемахнуть. А чистокровный человек не может так быстро появляться из ниоткуда и исчезать в мгновение ока.

Эйден переступил порог номера, закрыл за собой дверь. Я торопливо спрыгнула с подоконника.

— Похоже, Инарин, вас посетил вампир, — сообщил он и снова выглянул в окно.

— Серьёзно? — усомнилась я.

— Представители большинства других рас оставляют хоть какие-то, даже самые ничтожные следы.

— Значит, вампир. Или никто меня не посещал, разве что безумие постучалось, а окно отворилось само.

— Этого я не говорил.

— Но подумали.

— Не подумал, — возразил Эйден и окно прикрыл. — Дело странное, запутанное и ясности в нём пока крайне мало.

— Хорошо, — смирилась я. — Допустим, я не вру, не сочиняю и не тронулась умишком во цвете лет. Допустим, вы правы и мои приятели с Тёмной стороны, знавшие меня немного лучше остальных, действительно что-то против меня замыслили. Или — тоже допустим — они рассказали обо мне кому-то из своих сородичей. Не представляю, зачем и что этим сородичам от меня вдруг потребовалось, но опустим этот момент пока… Дети лесов и вод эту сторону давно уже не жалуют и массово перебрались на ту ещё пару веков назад. Истории о встрече с нимфой или русалкой превратились в сказки, реальные не больше, чем мифы о Стражичах поганых.

Эйден хмыкнул, задёрнул шторы и обернулся ко мне.

— Здесь их осталось очень, очень мало и, по уверениям Фера, который Поганка, сюда они не рвутся совершенно. Вряд ли за восемь лет в этом вопросе что-то кардинально поменялось. Вампиры, наоборот, когда-то пришли с Тёмной стороны на Светлую и местных оценили в весьма положительном ключе…

— Точнее, оценили их кровь.

— Не без того. Один вампир из печально известного рода Драконьей крови даже успел прославить своё имя на века. В общем, вампирам тут неплохо живётся, да и маскироваться под окружающую среду они приноровились не хуже лесовиков.

— Верно, — кивнул Эйден с видом, словно только и ждал, когда я приду к этому выводу. — Вымышленная ведьма Моргана по описанию похожа на чистокровную вампиршу. Вампиры способны передвигаться быстро и бесшумно, они не только пьют кровь, но могут заворожить человека на непродолжительный срок.

То есть отвести глаза господину и госпоже Герц и воспользоваться их домом, а после вынудить съехать?

— Вампиры не колдуют, — возразила я.

— Зато ничто не мешает им найти того, кто колдует. Увы, если не приворот, то деньги решают многое. Даже на Тёмной стороне.

— И помогают беспрепятственно проникнуть в цитадель?

— Возможно, — не стал спорить Эйден.

Просто удивительно, как легко он признаёт, что у них не неприступный оплот могущественных Стражей, а проходной двор, где за мелкую монету можно подкупить практически любого. Хотя кого там подкупать, если кроме Стражей в цитадели обитают только големы?

— Хотите сказать, это дело рук Эмиэль?

— Необязательно её. Вампирские кланы насчитывают немало членов, как связанных близким кровным родством, так и достаточно отдалённым. Вы уверены, что тот… хм… брюнет был вампиром?

— Нет. В смысле не уверена. Он не говорил, а я не спрашивала, но кусаться он не лез.

— Хотя вряд ли смог бы удержаться от такого соблазна…

Потому что, как бы я себя ни называла, я человек, а люди для вампиров прежде всего закуска, мимо которой можно пройти… но лучше остановиться и попробовать. Особенно на Тёмной стороне, где людей почти нет.

— Значит, не вампир, — не то чтобы факт расовой принадлежности Хэла, Хеля, или как там его по-настоящему звали, настолько сильно меня волновал.

— Когда вернёмся на Тёмную сторону, я разыщу обоих, и Эмиэль, и Пога… Ферубрумуила, — Эйден направился к двери.

— Эмиэль не говорила, где живёт она или её род. Только жаловалась на чрезмерную опеку.

— Если она не один месяц провела в Нодкраде, то маловероятно, что её клан обитает где-то здесь. Вампиры известные долгожители, но дети у них рождаются нечасто, поэтому молодое поколение тщательно оберегается. Судя по рассказанному вами о той компании, члены её были молоды и Эмиэль, скорее всего, тоже. Едва ли юная вампирша смогла бы провести столько времени вдали от своего клана, — у двери Эйден замер, глянул на меня через плечо. — Заприте дверь и наложите защиту на окно.

Угу. Только мы оба понимаем, что повторно сюда вряд ли кто-то полезет.

— Доброй ночи, Инарин.

— Доброй, Эйден, — я закрыла и заперла за мужчиной дверь.

Проверила окно, погасила свет и рухнула на постель.

Страшное озарение настигло внезапно.

А что, если я так паршиво всё помню не потому, что выпили мы много, а потому, что он меня цапнул в пылу страсти и после стёр часть воспоминаний?

Или вампирский приворот работает иначе?

И спросить не у кого. У Эйдена разве что.

Или у самой Эмиэль, если Стражу действительно удастся её разыскать.

Утром мы, наскоро позавтракав в гостиничном ресторане, отправились на городскую остановку и сели на первый дилижанс до Гассина. Доехали до Лида и прогулялись пешочком до моего дома. К счастью, в моё отсутствие незваные гости не заглядывали, званых я не ждала, и вообще горизонт был чист и спокоен, как браво отрапортовал Вит, едва мы с Эйденом вышли к дому. Эйден заверил, что для возвращения на Тёмную сторону нам не придётся тащиться до портала в пригороде Гассина. С одной стороны на другую Стражи как раз могли перемещаться без ограничений.

Я кивнула и задумалась.

Если предположить на минуточку, что события, поспособствовавшие заключению злосчастной сделки между Ризантом и Бастианом, правдивы, то, выходит, Страж просто переместился с той стороны на эту по некоему зову сродни сработавшей сигнализации? Потому как Стражи не могли телепортироваться в пределах одного мира, явно не имели талантов к невидимости, да и не похоже, чтобы занимались охраной источников на Светлой стороне.

— Ну что, Инушка-душа, выяснили что полезное или просто так туда-сюда смотались? — поинтересовался Витька, едва Эйден с цепочкой ушёл куда-то за дом.

— Моего внимания настойчиво добиваются некие нелюди, — обобщила я нашу поездку. — Только вот встречаться со мной лицом к лицу почему-то не торопятся. Возможно, это вампиры.

— Ва-ампиры⁈ — встопорщил усы Вит. — А ну-ка, колись давай, когда ты вампам-то дорогу перебежать успела? Я чего-то ещё о тебе не знаю?

Я неопределённо пожала плечами, решив не удостаивать фамильяра прямым ответом, и прошла в дом. Осмотрела каждое помещение, убеждаясь, что на сей раз точно ничего не изменилось и все наспех разложенные вещи по-прежнему на своих местах, а не перевёрнуты вверх дном.

«А Страж златокудрый что по сему поводу говорит?» — не унимался Витька.

«Это его предположение о вампирах».

«Его? Зубы-то он тебе не заговаривает, часом?»

«Думаешь, специально наводит на конкретные мысли?» — я выглянула в окно на кухне.

Эйден стоял возле ограды, там, где находился мой тайник, и с повышенным вниманием изучал что-то, невидимое с моей точки обзора.

«А ты сама как считаешь? Али красавчик уже голову тебе вскружил, глазоньки твои замылил, мозги затуманил? И в Форно вы всю ночь провели… ночевали, поди, на одной плоскости?»

«В гостинице ночевали, в разных номерах».

Эйден присел на корточки, ощупал землю.

«Не-е, Инушка, ты на его мордашку смазливую и пресс в кубиках не ведись, — наставительно посоветовал Вит. — Вон, была одна мутная история с участием Стража, лорда и молодой леди, а теперь мы глазом моргнуть не успели, как она превратилась в другую мутную историю с участием Стража, ведьмы и вампиров. Улавливаешь, кто общим знаменателем выступает? Вот то-то же оно».

Резон в словах фамильяра есть, не спорю. Странностей хватало с избытком и факт, что сделка как-то незаметно отошла на задний план, входил в их список. Я сама терялась в догадках, связана ли сделка с нынешними событиями или действительно всего-навсего повод.

Хотя, безусловно, хитромудрый повод какой-то… Неужели не подвернулось чего попроще, с меньшим количеством участников?

«Ин, тут пришли к тебе», — внезапно сообщил Вит.

«Кто?»

«София».

Ей-то что потребовалось с утра пораньше?

Ладно-ладно, утро уже не самое раннее, но чтобы Софи ко мне в такой час наведывалась? Или любовный амулет опять сработал не так, как ей хотелось?

Я вышла во двор через парадную дверь, приветливо улыбнулась девушке, замершей по ту сторону плетня и с жадным любопытством осматривавшей мой дом. Вит сидел посреди дворика и старательно умывался, как всегда во время визитов клиентов притворяясь обычным безобидным котом.

— Доброе утро, София.

— А, доброе, Инарин, — девушка обежала ограду и направилась ко мне. — Мне тут передали, что ты в город вернулась, вот я и решила тебя проведать.

— Я ещё вчера вернулась, — уточнила я справедливости ради

— Знаю, — София взмахнула рукой, затянутой в короткую белую перчатку. — От слуг слышала, и господин Дойл заходил. Сказал, что я обязательно должна к тебе пойти.

— Зачем? — удивилась я. Ладно легкомысленная избалованная Софи, далёкая от чужих трудностей, но Дойл-то должен был понимать, что мне пока не до приёма клиентов.

— Он говорит, что если я и впрямь заметила что, то должна тебе сказать. Я ведь к тебе заходила тогда и увидела… весь этот кошмар. Я ужасно перепугалась, — поля розовой, в тон платью, шляпки с белым бантом задрожали в такт движению темноволосой головки. — Представляешь, подхожу к дому, а дверь нараспашку и с порога видать, какой ужасный беспорядок внутри. Но я всё равно зашла, глянула одним глазком… подумала, может, случилось что, может, напали на тебя. А если напали на тебя, ведьму, то и нам, жителям Лида, опасность грозить может.

И София бесстрашно ринулась в явно обнесённый дом?

Похвальная смелость.

Или, что вероятнее, любопытство пересилило страх. Дело было днём — по ночам и даже по вечерам София ко мне не ездила, — снаружи дом выглядел и вполовину не так плачевно, как внутри, и жгучий интерес погнал девушку вперёд.

«Да наверняка она не сразу смекнула, что дело нечисто, — добавил Вит. — Увидела, что не заперто, и попёрлась… глазком одним глядеть».

— Я весь дом обошла, беспорядок ужаснейший, но тебя нигде нет, ни живой, ни мёртвой. Подумала, может, забрали тебя маги… или силы тёмные, — София передёрнула плечами и вдруг подалась ко мне. — И я уже в город бежать собиралась, помощь кликнуть или ещё что, как увидела за окном… — девушка суетливо огляделась и понизила голос: — Чудовище увидела. Самое настоящее.

— Какое чудовище? За каким окном?

— Которое на кухне. А чудовище страшное было — крылатое, косматое, бледное, что смерть, и клыки на меня щерило. Я испугалась и убежала.

— И никому не сказала?

— Я хотела… сначала, — София отстранилась, надула губы. — А потом вспоминать стала и поняла, что не настолько хорошо я его запомнила, и, может, это ведьмовское чудовище… ну, что-то вроде ручного зверька… и, может, мне вовсе привиделось. Я только разок-другой упомянула, будто заметила что-то возле твоего дома… даже не знаю, как господин Дойл о том проведал?

«Как-как? Растрепала, поди, половине города, но на всякий случай не уточняла, что конкретно видела».

Я с Витькой согласилась. И намёк на нечто загадочное, неведомое, но наверняка страшное только укрепил горожан во мнении, что ведьма не просто пропала, а сгинула в бездне огненной. Маги-то нас, конечно, не шибко уважали, однако им с их влиянием проще пару-тройку законов против нас провести и окончательно загнать весь ведьмовской род в подполье, чем забирать куда-то там каждую отдельно взятую ведьму.

И действительно ли София чудо-юдо углядела? Уж больно описание с её слов выходило каким-то… книжным, что ли? Примерно так описывали вампиров в старых романах ужасов, когда пьющих кровь полагали персонажами сугубо отрицательными, нежели положительными и способными вызвать у героинь нежные чувства.

София с любопытством посмотрела поверх моего плеча, залилась краской и преувеличенно смущённо потупилась.

— Доброе утро, — поздоровался бесшумно приблизившийся Эйден.

— Доброе, — Софи закусила нижнюю губу и стрельнула кокетливым взором из-под полей шляпки.

— Это Эйден, мой… друг. Госпожа София Мейсон, — наскоро представила я собравшихся.

— Чрезвычайно рада познакомиться, — София подала мужчине руку, и тот слегка пожал девичьи пальчики.

Отпустил сразу, хоть девушка и попыталась задержать руку в максимальной близости от его. И чего тянется, спрашивается? Видит человека первый раз в жизни, знать ничего о нём не знает — мало ли, вдруг женат, вдруг происхождением для дочери владельца гостиницы не вышел, — а поди ж ты, уже вовсю очами синими стреляет.

— Я невольно услышал ваш разговор, и от моего внимания не укрылось описанное вами чудовище, — продолжил Эйден тоном мягким, доброжелательным, что нынче чувства вызывал исключительно нецензурные. — Не могли бы вы подсказать, в каком примерно часу пришли в дом госпожи Трой?

— Днём… я выехала из города после полудня и оставила кучера ожидать в фаэтоне на дороге. Я не хожу сюда пешком и совсем уж без сопровождения, сами понимаете.

— Днём ранее вы сюда приезжали?

— Нет.

— Вы увидели из окна кухни некое существо…

— Да, — подтвердила София с придыханием восторженным и совершенно неуместным в контексте темы беседы.

— Вы сказали, оно смотрело прямо на вас…

— Да!

Кажется, ещё немного и она без всякого стеснения ему на шею бросится.

«М-м, что это с тобой, Инушка? Ревность, никак, коготки выпустила?»

«Я не ревную», — я с опаской покосилась на Эйдена, вдруг слышит наш диалог? Но он пристально всматривался в Софию, будто пытаясь её загипнотизировать, и на меня внимания не обращал.

— И не последовало за вами, когда вы убежали?

— Да… нет… — девушка разом смешалась, на хорошеньком личике отразилась растерянность. — Я так испугалась, что и не заметила, преследовало ли оно меня… и было ли вовсе… Понимаете, я в то окно глянула случайно и как увидала, так сразу наутёк и бросилась. Поэтому я не уверена… мало ли что в ведьмовском доме встретить можно.

— Ничего подозрительного вы не слышали?

— Вообще ни звука.

— Благодарю за помощь, госпожа Мейсон, — Эйден одарил Софию дежурной вежливой улыбкой, явно вызвавшей у девушки острое желание растечься пресловутой лужицей у его ног. — Доброго дня.

— Доброго, — отозвалась Софи и с блаженным видом удалилась прочь.

А он, случаем, не инкуб по происхождению? Ибо слишком специфично он действовал на прекрасных дам. Может, на инкубье очарование и намекал тогда Олли? Потому как если время от времени избираются новые Стражи, то где берут свежую партию? Либо ими рождаются, либо находят среди представителей других рас. И если танцевать от второго варианта, то идея превращения обретает смысл — надо же уравнять новобранца со старшими коллегами. С другой стороны, превращение должно избавлять или глушить особенности расы молодого Стража, иначе какой тогда резон в этом процессе?

— Ух ты! — восхитился Вит, когда облачённая в розовое фигурка исчезла за деревьями. — А что, Стражи и так умеют?

— Не все, — уклончиво ответил Эйден и коснулся моего локтя. — Инарин, думаю, вам стоит взглянуть.

Я последовала за мужчиной на задний дворик. Эйден остановился возле ограды, поддел носком ботинка земляной ком. Я поравнялась с ним, посмотрела на землю, местами истоптанную, местами изрытую, с вырванными пучками уже увядшей травы.

— Видите?

Я пригляделась.

Затем опустилась на корточки.

Вот Тьма!

Среди разбросанных комьев и небольших земляных пластов тускло поблескивал край маленькой металлической пластины. Я протянула над ней руку, пошевелила пальцами, телекинезом сдвигая оставшиеся земляные комочки в стороны. Пластина открылась полностью, округлая, с зазубринами по краю и вычерченными в центре двумя рунами.

Отлично. Кто-то добрый прикопал на моём заднем дворе фантома. Вернее, пластину, к коей фантомная проекция привязывалось в случае, если создатель собственно фантома в силу причин не мог или не хотел находиться рядом со своим творением.

— По крайней мере, в одном милашка Софи не соврала — она точно что-то да видела, — констатировал Вит, высунувшись из-за моей ноги.

— И что его активировало? — я оглянулась на своё жилище.

— Возможно, появление кого-либо в доме, — предположил Эйден.

— Но мы тоже там были.

— Одноразовая пугалка на случай визита слабонервных гостей? — выдал идею Вит.

— Похоже на то, — Эйден наклонился, провёл над пластиной раскрытой ладонью и осторожно подцепил её двумя пальцами. Выпрямился, осмотрел пластину с обеих сторон. — Или сигнальная.

— Сигнальная? — я встала, одёрнула юбку. — Кому и о чём она сигнализирует? Если о появлении кого-то в доме, то зачем фантом? Поставь обычную сигналку и дело с концом.

Эйден аккуратно ощупал пластину, поскрёб ногтем одну руну, надавил на вторую и обе вдруг налились светом, мигнули, и над плетнём появилась высокая крылатая фигура. Обычно фантомы отличали лёгкая полупрозрачность и отсутствие объёма, словно на простенькой картинке, что, впрочем, как и в случае с мороками, решалось правильным освещением и подходящими декорациями. Помятый дворик и деревья за оградой при солнечном свете за устрашающие декорации не сойдут, но если издалека, неожиданно, да руководствуясь народной мудростью о величине глаз страха, то барышню вроде Софии впечатлить могли. Потому как при ближайшем рассмотрении видно, что фигура плоская, бесплотная, вполне себе человеческая. Сложенные за спиной кожистые крылья, длинное серое платье без изысков, рассыпанные по плечам чёрные волосы. Незнакомое мне женское лицо бледное скорее в силу отсутствия ярких красок у фантома, нежели само по себе, и на ужасающий лик чудовища не походило совсем. Фантом моргнул, глядя мимо нас на стену дома, и внезапно заговорил.

— Приветствую тебя, Инарин Трой, — голос фантома, как и лицо с фигурой, был женским и столь же плоским, ровным, лишённым намёка на эмоции. — Сказать бы, что давно не виделись, но заявление это не вполне соответствует действительности. Естественно, мы не виделись в полном смысле этого слова, однако возможность побеседовать у нас была. Использовали ли мы её так, как хотели? Скорее, как получилось. Как и обычно, не так ли, Инари?

— Это он, аноним с галереи, — прошептала я.

Всё, что произносил сейчас фантом, — просто-напросто запись, сделанная заранее. Как любая разновидность иллюзий, фантом творился по чьему-то подобию, будучи либо образом, собранным по памяти создателя, либо точной копией, слепленной с модели. В качестве модели можно использовать кого угодно и что угодно, и крылатая девушка перед нами могла иметь как самое непосредственное отношение к анониму, так и абсолютно никакого. Голос мог быть её, а мог принадлежать кому-то другому — звуковые эффекты записывались отдельно и добавлялись к канве изображения уже после его создания.

— У нас всегда всё складывалось в соответствии с принципом «так получилось», — кажущиеся бескровными пухлые губы мерно шевелились, и меж ними мелькали кончики острых клыков. Лицо неподвижно, взгляд пустой. Я попробовала не только слушать странный монолог, но и следить за артикуляцией, и поняла, что губы иллюзорной девушки двигались сами по себе, не попадая в слова и паузы в речи. — Так получилось, говори мы себе и жили дальше, никогда, ни при каких обстоятельствах не оглядываясь на прошлое, не пытаясь исправить некогда совершённое. А совершалось всякое, плохое и хорошее, глупое и умное… глупое чаще прочего. И глупость эта зачастую подобна худшему из зол. Это зло нельзя забыть, Инари. Хотя… многие забыли. И ты забыла. И даже Стражи, увлечённые превращением живой плоти в камень и своей властью над Тёмной стороной, позабыли. Если он тебе поверил, Страж Эйден, то вспомнить всё равно не может. Что это, о чём они толкуют, ложь ли то али сказка? — прежде ровный голос дрогнул, треснул, выпуская на волю горечь насмешки. — Но я не могу позабыть. И не забуду. А если ты не вспомнишь… что ж, тебе напомнят, ведьма. Уже напоминают. День за днём. Раз за разом. Путами, сердцем и кровью.

Фантомная девушка внезапно оскалилась, демонстрируя клыки, беззвучно расправила крылья, словно собиралась взлететь или кинуться на невидимого противника, и исчезла.

— Ну что, возлюбленные братья и сёстры, не желаете ли поведать старине Витторио, о чём таком интересном вы не помните, но почему-то помнят другие? — первым заговорил Вит.

Мы с Эйденом озадаченно переглянулись. Не знаю, как он, но у меня пробелы только в отношении одной-единственной ночи, да и то вряд ли в алкогольном и страстном угаре потерялась какая-то действительно важная информация. Секс как секс, ничего-то необычного, принципиально отличного от соития двух человекоподобных совершеннолетних особей припомнить я не могла. Даже если парень и впрямь был вампиром и укусил меня, а после вымарал этот момент из моей памяти, то всё равно — что там такого прям невиданного, неслыханного и неведомого?

— Нет, — помедлив, отозвалась я.

Эйден вообще не удостоил фамильяра ответом и, в задумчивости похлопывая пластиной по ладони, ушёл в дом.

На всякий случай я внимательно осмотрела дом, всю территорию в пределах ограды и Витькин сарайчик на предмет ещё каких-то припрятанных сюрпризов. Эйден достал из своей сумки пинцет, две короткие металлические палочки неизвестного мне назначения и кристалл и занялся тщательным изучением пластинки. Через час выяснилось, что фантом запускался, когда кто-то переступал порог кухни, прогонял речь и отрубался. Сам он повторно, судя по всему, не срабатывал, потому-то и лицезреть фантома довелось Софии, а не мне, получателю послания. Я припомнила, что говорил господин Дойл о визите Софи ко мне и когда он, собственно, произошёл. Мысленно отсчитала три дня назад и прикинула, где я была в это время.

По всему выходило, что то был второй день моего пребывания в цитадели. Что я тогда делала?

Да ничего в частности. В город пошла, на поиски информации…

София приехала ко мне днём, и дом уже был перевёрнут вверх дном. Значит, вломились накануне, может, тоже днём, хотя это рискованно, может, под покровом ночи. По любому получалось, что в мой дом залезли, едва мы с Витом его покинули. Повезло ещё, что места тут тихие, спокойные, и горожане в большинстве своём люди честные, добронравные, а то могли под шумок обчистить по полной и вынести всё, что плохо лежало. Необязательно те, кто вскрыл ведьмовскую защиту, или жители Лида, но ушлый народец мог залететь откуда угодно в самый неудачный момент.

Потыкав палочкой в руны, Эйден дважды запускал фантома и с серьёзным, сосредоточенным выражением лица прослушивал запись. Я тоже слушала, хотя повтор понимания не приносил.

— Возможность побеседовать у нас была…

А ведь на момент прикапывания пластины встреча на галерее ещё не состоялась. Да и насколько загодя записали эту речь? Или писали из расчёта, что домой я вернусь не раньше, чем после тайного свидания?

— А совершалось всякое, плохое и хорошее, глупое и умное… глупое чаще прочего. И глупость эта зачастую подобна худшему из зол…

Глупости, глупости…

Глупостей в те давние месяцы хватало с избытком. Я честно покопалась в памяти и признала, что и я не помню абсолютно все, даже подробности перечислю далеко не каждой. Не потому, что вела настолько аморальный образ жизни и употребляла хмельные напитки без продыху. Нет, просто человеческая память такова, что что-то неизбежно тускнеет, что-то стирается бесследно, а что-то вовсе не задерживается. Эйден тоже говорил о глупостях с последствиями, однако не уточнил, какого рода были те и другие.

Я покосилась на мужчину, сидящего за моим письменным столом и внимательно всматривающегося в застывшего посреди комнаты фантома. Так и не угадаешь по непроницаемому лицу, наводят ли Эйдена намёки фантома на какие-то мысли, или он не соотносит рассуждения о глупостях с собой.

— Если он тебе поверил, Страж Эйден, то вспомнить всё равно не может. Что это, о чём они толкуют, ложь ли то али сказка?

А что, мог и не поверить? Хотя тьма разберёт, на что рассчитывал аноним, подкидывая на галерею обездвиженного голема.

— А если ты не вспомнишь… что ж, тебе напомнят, ведьма. Уже напоминают. День за днём. Раз за разом. Путами, сердцем и кровью.

Фантом ощерился и исчез. Эйден потёр щетинистый подбородок.

— Путами, сердцем и кровью, — повторил он задумчиво и резко повернулся ко мне, тихонько сидящей в кресле у стены.

— Что?

— Путами, сердцем и кровью, — Эйден с воодушевлённым видом потыкал палочкой в воздух.

— Когда в романе попадается детективная линия, я почти никогда не угадываю, кто убийца, раньше, чем об этом поведают читателю прямым текстом, — призналась я. — Даже если убийца действительно дворецкий.

— Похоже, этот, как вы его назвали, аноним желает рассказать о… некоем происшествии в прошлом.

— Пока он пролил до крайности мало света на это происшествие, что бы оно ни представляло собой на самом деле.

— Он не рассказывает открыто. Намекает, говорит загадками и использует символы и аллегории. Уже напоминают, — процитировал Эйден запись. — Путами, сердцем и кровью, — мужчина пытливо всмотрелся в моё лицо, но признаков схожего озарения не нашёл и вынужденно пояснил: — Путы — цепь, с помощью которой Колин пытался похитить вашего фамильяра. Сердце — кристалл-источник питания голема, оставленного на галерее цитадели.

Если углубиться в простейший символизм, то смысл в этом предположении был.

— А кровь? — уточнила я.

Эйден вопросительно глянул на лежащую на столе пластину, но на предмет, имеющий какое-либо отношение к крови, она не походила. Если только…

— Если только считать за символ крови фантомную вампиршу, — произнесла я вслух напрашивающуюся мысль.

— Возможно, — в голосе Эйдена мне послышалось сомнение, неуверенность в предложенной версии. — Три предмета, каждый имеет магическое происхождение и так или иначе связан с магическим, условно живым существом.

Фамильяр, голем, фантом.

— Цепочку зачаровывал кто-то из тёмных, фантом, скорее всего, тоже сотворён одним из них, а големов на Светлой стороне не создают тем более, — перечислила я.

— Пора возвращаться на Тёмную сторону, — Эйден отвернулся и принялся собирать инструменты.

Я кивнула и встала.

Действительно пора.

Но с этой символикой вылезает ещё один момент. Каждый этот предмет должен о чём-то мне напомнить — хотя бы в теории. И в том-то и дело, что ни один из них не напоминал мне ровным счётом ни о чём.