Темнейшее обещание

Глава 25

Несмотря на возбуждение, сжигающее заживо, Лазарь не смог унять приступ ярости. Всю прошлую неделю он посвятил ухаживанию за Камео, слишком боясь покинуть её, постоянно преследуемый страшной мыслью: «Вдруг она навредит себе?»

Он был сражен беспомощностью и дикой одержимостью.　

«Не могу её потерять».

«Убью демона, спасу девушку».

Ему следовало уйти, когда небесные змеи рассказали ему о Гере, как она напала на всех его бывших союзников и разрушила все дома, которые Лазарь имел в мире смертных, в попытке найти Ларец Пандоры. Но он остался, решив защитить Камео. И все же ему не удалось предотвратить атаку врага.

Ему было стыдно. Камео была его одержимостью. Ему следовало лучше о ней заботиться.

«Она не просто разрушает моё тело, но и влияет на способность сосредоточиться».

Прежде чем начать игру в грязи, ему следовало открыть сознание для поиска амазонок. Он должен был проверить оборону. Тот факт, что он не планировал все… что сконцентрировался только на счастье Камео…

Ему следует уйти. Нет, перенестись. После этого он окажется дальше намного быстрее. Лазарь не достаточно хорош для неё. Вскоре он не сможет даже защитить Камео. Кристаллы заполнили его руки и ноги и пробрались внутрь груди. В момент, когда они охватят его сердце, он станет абсолютно беспомощным против всех, даже против кроликов-перевертышей и ничтожных людишек.

Но всё ещё не мог заставить себя уйти.

Позже. Он примет самое худшее решение позже. Но не сегодня.

Он провел Камео по коридорам крепости прямо в их спальню, где запер дверь. Он затащил её в ванную комнату с совершенно очевидными намерениями. Она не протестовала.

Лазарь купал её каждый день в течение недели. Держать её обнаженные изгибы на руках было раем и адом одновременно.

Он повернул ручку, вода полилась из крана.

— Подожди, — она положила руку ему на бицепс и нежно сжала. — Сейчас я могу трезво мыслить — или относительно трезво — и слова Джульетты звучат у меня в голове. Скажи мне, Лазарь. Пожалуйста. Знаешь ли ты где Ларец Пандоры?

Он проигнорировал вспышку паники, чуть не схватившись за кулон в виде яблока под своей рубашкой. Он снимал его только во время купания Камео, не хотел рисковать контактом с её кожей, боялся сделать ей хуже. Но сейчас, боясь нападения Геры, он всегда держал его на цепочке, на шее в пределах видимости.

Бывшая королева, сука, уже поняла, как много Камео для него значит. Хуже того, она знает, как кристаллы ослабили Тифона, позволив ей убить его мать. Она уже догадывается, что Лазаря постигла та же участь. Теперь Гера в ожидании идеального момента для нападения на него.

Каждый день он ожидал её появления в крепости.

— Лазарь, — напомнила о себе Камео и обеспокоенно прикусила нижнюю губу.

— Время разговоров истекло. — Он разделся, грациозно выгибаясь. Оружие с грохотом упало на пол. Лазарь сорвал ожерелье и бросил его к кинжалам. Его член был длинным и толстым, твёрже титана из пещеры грифона.

Она стояла перед ним полностью одетая и смотрела на него горящим взглядом. Отвлекающий манёвр сработал. Камео задрожала, когда провела пальчиком по кристаллам на его руке.　

— Должен быть способ спасти тебя, — прохрипела она.

Сожалению тут не место.

— Есть, — ответил он. Оставить её. Невыполнимое условие, как он уже проверил.

Надежда засветилась в её глазах.

— Какой?

— Мы поговорим об этом. Позже. — Их окружил пар. Снаружи грянул гром. Началась новая буря. Сквозь окно виднелись вспышки молний. — Я хочу тебя, — прохрипел он. Каждую её клеточку. Ничто не утаится от него.

Её язычок скользнул по ярко-красным губам, оставляя влажный след. Метальный щит вокруг её сознания исчез, и его голову заполнил поток мыслей. Она хотела, чтобы он почувствовал силу её желания, желая стать уязвимой перед ним, только перед ним. Её соски болели для него, для его языка… только для его. Её живот дрожал, между ног всё пульсировало от предвкушения.

Она представила, как он входит в неё, и ей это понравилось. Ему это тоже очень понравилось.

Железный контроль Лазаря разом рухнул. С животным рыком он прижал её к стене. «Прекрасная женщина. Моя добровольная пленница». Он сорвал с неё одежду, взяв в руки её красивые груди. Её сладкие соски сжались в бусинки под его ладонями. «Моя женщина».

«Нужно притормозить».

«Нужно наслаждаться».

— Я сделаю всё, что пожелаешь, — он выдохнул ей в ушко. — Только скажи, Ками. Скажи, чего ты хочешь.

Озноб прошиб её.

— Я хочу вымыться… чтобы потом стать очень грязной.

Желание в её голосе разрушило его защиту. Он скучал по этому. Скучал так сильно, что он не был уверен, что сможет без неё дышать.

Он ущипнул её за ушко, затем поднял и поставил в душевую кабинку. Пар сгустился, плотно обволакивая их, отправляя в сказочный мир грёз.

— Я заставлю тебя кончить столько раз, что ты сойдёшь с ума.

— Лазарио! — Её ногти впились в его плечи.

— Моя Ками.

Горячая вода полилась на них, когда Лазарь смывал грязь с её роскошных изгибов. Всё время она тихонько постанывала, сводя его с ума.

Он прижал её к прохладной плитке и горячо поцеловал. Она одна могла подарить ему дыхание. Она была его спасательным якорем среди урагана.

Камео таяла рядом с ним, её соски тёрлись о его грудь, и эти движения сводили с ума. Прижав член к развилке её бедер, он обхватил и сжимал прекрасную грудь. Но такого контакта было не достаточно. С ней ничего не будет достаточно. Ему всегда захочется больше.

— Я отчаянно хочу быть внутри тебя. — Ему необходимо взять её, нужно соединить их тела, сейчас и навсегда. — Ты рядом со мной наяву и остаешься со мной во снах.

Она прикусила его нижнюю губу.

— Ты мои мечты.

Камео обняла его и потёрлась бедром о его выпуклость.

Он приподнял её, заставив обхватить ногами ее талию. Затем прижал свой член между ног.

С опущенным ментальным щитом он услышал, как её демон нашептывает ей слова недовольства — «ты забудешь это» — в надежде посеять раздор между ними и причинить горе. Ярость захлестнула его, кристаллы загорелись огнём.

— Я сделаю тебе так хорошо, любимая, что демон не сможет стереть это.

Любимая. Он назвал её любимой. Вот кем она стала для него? Его слова звучали как зарок. Даже если бы она умоляла демона стереть память, его образ вечно преследовал бы её.

— Да. Пожалуйста, да.

Он поцеловал её, как жаждущий пьет прохладную воду. Камео пропустила его волосы сквозь пальцы и впилась в кожу. Действие, порожденное тем же отчаянием, с которым он боролся, когда только вошёл в крепость, отчего его сердце бешено застучало в груди. Её страсть разогревала его собственную.

— Я уже так близко, — выдохнула она. — Я собираюсь…

Он замер, не давая ей достигнуть кульминации. Закричав от разочарования, она достаточно сильно стукнула его по плечам. Возможно, останутся синяки.

— Сейчас, сейчас. Не переживай так. Ты убила Джульетту менее чем за пять минут. — Он лизнул уголок её рта, провел по контуру губ языком, а потом начал играть с ее языком. — Я должен тебе награду….

Он отпустил её ноги. А потом сделал то, что делал только с ней. Он встал на колени, наделяя её доминирующим положением. Почему бы и нет? Она поработила его другими способами, нежели Джульетта. Эти способы ему по душе.

Сквозь ресницы он увидел рай. Дразнящее углубление её пупка. Сильный упругий живот. Твердые вершинки её груди. Под стекающими потоками воды блестела розовая от возбуждения кожа. Его язык коснулся её бедра.

Её пальцы коснулись его волос. Прикусив нижнюю губу, она надавила на его затылок, притягивая ближе.

— Тогда возьми меня. — Прозвучала команда королевы. Его королевы. — Возьми же меня.

Лазарь наклонился так близко, что мог почувствовать её особенный мускусный запах — она затаила дыхание в ожидании — затем он поднялся с корточек и начал покусывать её соски, дразня и играя с ней. Она разочаровано застонала и вскрикнула от желания.

Он щёлкнул языком по припухшим вершинкам, пока обе не окаменели и не начали пульсировать. Когда её бедра качнулись, он поцеловал возле пупка, погрузился внутрь… потом лизнул ниже, ниже, давая, в конце концов, то, чего она хотела больше всего, укусил её внутреннюю сторону бедра, где виднелось крыло бабочки-тату, блестевшее на коже.

— Хватит! Мне нужно… Пожалуйста.

— Не могу устоять перед такой сладкой просьбой.

Он провел руками выше, выше по её ногам. Когда Лазарь достиг сосредоточия ее желания, то запустил палец глубоко в неё, в это же время, всосав её маленький узелок нервов.

Она закричала его имя именно так, как ему нравилось.

Чёрт, она такая сладкая. Ещё более опьяняющая, чем амброзия. Идеальный маленький леденец. Его палец и язык работали в тандеме, подводя ее к экстазу… подводя его к экстазу. Её внутренние стенки были горячими и влажными и такими чудесно узкими, что плотно охватили его палец.

Его член болел от возбуждения и удовольствия.

— Лазарио… — стон.

«Моя женщина желает большего». Он погрузил второй палец внутрь, растягивая её, готовя к более интимному проникновению.

Её мягкие губы приоткрылись, и она застонала его имя.

— Пожалуйста… пожалуйста…

Он вскочил на ноги и выключил воду. Затем взял Камео на руки, шокированный своей неповоротливостью, вызванной распространением кристаллов. Но страсть была сильнее. Лазарь отнёс её в спальню и положил посередине кровати, накрывая её своим телом. Влажная кожа на влажной коже. Длинные чёрные волосы цвета эбенового дерева рассыпались по подушке, словно ленты, намокшие под ливнем. Её руки и ноги обняли его. Без предисловий он ворвался в неё.

Она прогнулась назад. Закрыв глаза, Камео закричала, когда достигла пика. Удовольствие переросло в агонию, когда он начал бороться с собственной потребностью кончить. Никогда он ещё не чувствовал себя так хорошо, так правильно, но заставил себя прекратить движение.

«Наслаждение». Он не был готов всё это закончить.

Когда она обессиленно упала на кровать, одна рациональная мысль блеснула в его голове.　

— Надо предохраняться. Что на счет контрацепции?

Пот стекал по его спине, превращаясь в пар от горящей кожи.

Если бы ему пришлось отказаться от неё, Лазарь смог бы. Он будет страдать, но сделает это. Он никогда не хотел детей, не хотел, чтобы его любовь к ребенку была кем-то использована, не хотел обрекать детей на жизнь, ослабленную чем-то таким безобидным и таким ужасным, как кристаллы.

— Я делаю уколы каждые три месяца. — Она практически промурлыкала слова. — Я хорошо защищена.

Вздохнув с облегчением, Лазарь схватил её под коленями и согнул для более глубокого проникновения. С его первым толчком её томное удовлетворение исчезло. Застонав, она выгнулась, чтобы взять его ещё глубже.

Он медленно вышел, а потом ворвался вновь. Экстаз! Он напрягся, чувствуя каждую косточку в своем теле. Внутрь… наружу. Внутрь, наружу. Давление внутри него нарастало. Её внутренние стенки такие гладкие и горячие, он увеличивал скорость, пока не начал вколачиваться в неё, снова и снова. Кровать качалась, изголовье билось об стену. Картины упали, треснуло стекло.

— Ещё один поцелуй. Ещё одно прикосновение, — взмолилась она. — Всё ещё по одному разу.

Он накрыл ее рот своим, отбросив деликатность. Она радостно его приветствовала, с чистой женской агрессией. Их дыхание смешалось. По мысленной связи он знал, что Камео близка к кульминации. Как отчаянно она этого жаждала, будто никогда не испытывала удовольствия.

Он поднял голову и прохрипел.

— Посмотри на меня, моя прекрасная одержимость.

Её глаза открылись, встречаясь с ним взглядом. Дикие от возбуждения серебристые радужки. Потом она выкрикнула его имя, а её стенки туго обхватили его ствол. Он чувствовал её удовольствие, как физическое, так и эмоциональное, от этого его накрыл собственный оргазм.

С ревом он излился в неё.

Камео открыла глаза от самого сладкого сна в её жизни. Лазарь дремал рядом, обнимая её. Сердце Камео растаяло. Он впервые заснул с тех пор, как она впала в депрессию?

Нежная улыбка тронула её губы. Бедный, милый. Он так хорошо о ней заботился. Она растаяла и улыбнулась от болезненного ощущения в мышцах, которые долго не использовались. Да, он хорошо позаботился о ней, во всех смыслах этого слова.

Секс с ним длился целую вечность. Он катапультировал её на такие высоты, о которых она и не подозревала. Он совершил невозможное — заставил замолчать Несчастье. И сквозь все это, он смотрел и прикасался к ней, как к сокровищу, а не как к ненавистной обузе.

Жить без него теперь невозможно.

Возможно, он чувствует то же самое? Он называл её единственным влечением. Произнес одержимость на греческом.

Однако одно сомнение её тревожило. Когда она упоминала о Ларце Пандоры, какие-то тёмные эмоции промелькнули в его глазах. Стыд? Гнев? Если бы она была его навязчивым желанием, он бы сказал, что нашёл артефакт. Не позволил ей беспричинно переживать и беспокоиться.

Несмотря на своё прозвище, Лазарь был добрым и заботливым. По крайней мере, он был добрым и заботливым с ней.

Страх охватил её, когда она заметила, что кристаллы распространились по его груди. Она так хотела поговорить с Торином и Кили, но не собиралась предавать доверие своего мужчины. Даже для того, чтобы спасти его жизнь.

В конце концов, ничто не могло остановить это. Он так сказал.

Он сделал бы все возможное. Как и она. Конец истории.

Как можно осторожнее, она выбралась из его объятий. Уже сожалея о потерянном тепле и твердости, она накинула халат и на цыпочках подошла к столику, где присела и стала смотреть в зеркало.

— Помоги мне, — прошептала она. — Покажи, что нужно сделать, чтобы его спасти.

Зеркало осталось пустым.

— Пожалуйста, — попросила она в отчаянии.

Ничего. Никаких изменений.

Почему! Почему сейчас зеркало ей отказывало?

Несчастье засмеялся, её плечи поникли. Но она уловила изменения и выпрямилась. Нет! Никакой печали.

Демон перестал смеяться.

Внезапно раздался тихий стук в дверь. Когда Лазарь не шелохнулся, она встала и прокралась к двери. Торин стоял в коридоре, его белые волосы были взлохмачены, на лице застыло угрюмое выражение.

Она занервничала, прикрыв за спиной двери.

— Что-то случилось?

Он вздрогнул, не сумев скрыть это.

— Я всю неделю хотел поговорить с тобой, но… да. В любом случае. Как только ты отправилась на поиски Лазаря, я начал копаться в его прошлом. Когда Кили увидела мои заметки, всплыли воспоминания.

Её живот свело от нахлынувшего беспокойства.

— Я не скажу того, что знаю, но выслушаю всё, что ты смог раскопать.

— Он умирает, — объявил её друг, а она облокотилась о дверь. — Пару часов назад Люциен и Виола подтвердили это. Как Смерть и богиня Загробной жизни, они видят то, чего мы не можем. Конец для тебя или для Лазаря. Но я же знаю, что это касается только Лазаря. Его вены наполняются странными кристаллами, да? Кили сказала, что подобное случилось с его отцом… после того как он встретил мать Лазаря.

Ужас охватил её. Она онемела, не могла вздохнуть. Изумрудные глаза Торина наполнились сожалением, больше он ничего не сказал. Больше и не нужно было ничего говорить.

«После того как он встретил мать Лазаря…»

Камео была гибелью для Лазаря. Она — причина разрастания кристаллов.

На задворках её сознания Несчастье опять начал хихикать. «Вопрос времени, когда ты захочешь стереть память, ага?»

— Я не хотел тебе говорить, — сказал Торин. — Не хотел спровоцировать новый приступ.

Приступ. Какое незначительное невинное слово для обозначения лавины печали и боли, которой она подверглась.

Он продолжил.

— Я спросил Кили, можно ли его спасти, но за всё время, что она думала, сказала всего пару слов. Ну, три слова, если считать имя. Лазарь, король и бабочки.

Итак. Камео была права во всём. Бабочки были вестниками печальной судьбы.

Тихо качнув головой, она повернулась, шагнула в комнату и захлопнула дверь перед лицом Торина. Слёзы жгли её глаза, когда она увидела Лазаря, сидящего на краю кровати.

Он надел мятую рубашку и штаны. Оружие уже было на месте. Когда он натянул ботинок, его глаза светились гневом.

— Ты знаешь, — сказал он ровным голосом.

— Знаю, что убиваю тебя? — Колючий комок встал в ее горле. — Да. Я хочу, чтобы ты ушел, Лазарь. Сейчас. И никогда не возвращался. Тебе здесь больше не рады.

Он надел второй ботинок и встал во весь рост. Не желая встречаться с ним взглядом, Камео подошла к шкафу, где сняла халат и надела спортивный бюстгальтер, кожаные штаны и майку.

Когда она повернулась, он был уже рядом, прижимая её к стене.

— Я не отпущу тебя, — прохрипел он.

Обещание. Обещание, которое заставило её сердце расколоться в груди и обливаться кровью.

— У меня всегда есть выбор.

О, действительно? Она ударила его изо всех сил. Багровая жидкость потекла из уголка его рта, голова отклонилась в сторону. Его глаза сузились до крошечных щелочек.

— Я напала на тебя, — плюнула она ему в лицо. — Давай же, скажи, что я теперь твой враг.

Его руки обвились вокруг её шеи, но вместо того, чтобы сжать, он провёл большим пальцем по учащенному пульсу.

— Ты никогда не будешь мне врагом. Ударь, как хочешь, любимая. Я никогда не дам сдачу.

— Не называй меня любимой. — Он не это имел в виду. Не мог. Человек, который любил бы её, не предал бы. — Ты решил, позволить мне уничтожить тебя. Решил, что я смогу справится с чувством вины, когда тебя не станет. Решил…

«Покинуть меня». Её подбородок задрожал. Она умолкла прежде, чем начать рыдать. «Нельзя этого делать».

Она указала на дверь, её жест был абсолютно ясен.

Лазарь отпустил её. Но вместо того, чтобы уйти, он обхватил её голову руками и коснулся своим носом её, как они делали перед последним поцелуем. Те воспоминания навсегда…

Воспоминания. Её глаза расширились. Она может позволить Несчастью стереть память. Она напишет записку, предупреждая себя о Лазаре. Нет, записку легко уничтожить, она сделает тату. Тогда у Лазаря не будет причин оставаться.

От этой мысли она не могла дышать. Забыть блаженство, пережитое с этим мужчиной? Забыть каждый его поцелуй, каждое прикосновение, чувство его тела на себе? Забыть, как она надеялась на лучшее будущее, хоть и ненадолго?

Свирепое рычание вырвалось из его груди.

— Ты не забудешь меня, Камео.

— Это мой выбор, — мягко ответила она.

— Ну, тогда давай, сделай это. Набей тату на себе. Я тебя не оставлю. Останусь здесь и буду любить тебя, держа в своих объятиях.

«Нужно придерживаться плана. Для его же блага».

— Ты можешь попробовать, но я буду сопротивляться.

Она найдёт способ.

Его руки сжались.

— Ты захочешь, чтобы я остался, любимая. Поверь мне.

— Нет, я не могу…

— Камео. Ларец у меня.

Нет… не может быть.

— Ты лжёшь.

— Я часто дезориентирую, дезинформирую и ввожу в заблуждение, но никогда не лгу. Я нашёл его, боролся за него и теперь охраняю, спасая твою жизнь.

Её прежние сомнения всплыли, но она покачала головой.

— Кили узнала бы…

— Нет. Я использовал иллюзию, скрывая его присутствие от неё.

— Твоя иллюзия недостаточно сильна…

Внезапно вся комната вспыхнула оранжево-золотистым пламенем. Оно потрескивало на её кровати, вокруг зеркала, которое Лазарь дал ей, на занавесках и ковре. Жара окутала её, пот выступил над верхней губой. Она открыла рот, чтобы закричать об огнетушителе, но пламя вдруг исчезло, унося жару с собой.

— Что ты говорила? — тихо спросил Лазарь.

— Ты… ты сукин сын! Ты позволил мне переживать, что другие бессмертные могут найти и разрушить Ларец, пока я ищу его. Ты позволил мне бегать за Джульеттой. Смеялся у меня за спиной?

— Никогда. Я всегда смеюсь тебе в лицо.

Шутки? Сейчас? Камео опять дала ему пощёчину.

— Где он? — потребовала она. — Скажи мне.

— Я не буду этого делать. — Он вытер ладонью новую струйку крови и опять прижал Камео к стене. — Ты сможешь использовать его, чтобы убить себя.

— Я никогда… — Она сжала губы. А никогда ли? Если Несчастье сделает её достаточно печальной… — Отдай Ларец Торину. Он не оставит меня с ним, мои друзья смогут защитить Ларец Пандоры.

— И что я получу взамен?

Вопрос встал между ними, как давящая петля на шее. После всего, что между ними было, он пытается с ней торговаться?

Раздался стук.

— Убирайтесь, — крикнул Лазарь, продолжая смотреть на неё. — Ну?

Нуждаясь во времени, чтобы подумать, она поднырнула под его руку, решив открыть дверь и ожидая увидеть там Торина. Уильям и Гадес, нерадостные и вооруженные для войны, стояли перед дверью.

— Нам нужно зеркало. — Уильям твердо стоял на ногах. Вообще, он никогда не был так целеустремленно настроен. Источал решительность. Нашёл ли он Джилли или другую причину для жизни? — Мы готовы на обмен.

«Сейчас не время с этим разбираться».

— Нет, спасибо, — ответила она и попыталась захлопнуть дверь.

Ни один мужчина не вздрогнул от её голоса. Оба выставили руки к дверному косяку, не давая закрыть дверь.

Лазарь встал сзади, и её окутал жар. Ещё никогда ни на кого она не злилась так сильно. Даже на Галена, который отрезал ей язык. Мужчина, которого она приняла в свою постель, в своё тело, в своё сердце, обманул её. Хранил секреты от неё. Позволил беспокоиться на пустом месте.

— Что вы предлагаете? — спросил Лазарь.

Гадес нахмурился, его внешность была так же прекрасна, как и смертоносна.

— То, чего ты желаешь больше всего. Два билета к тайному храму Геры.

Камео резко выдохнула. Единственное, от чего Лазарь никогда не сможет отказаться. Месть.

Он застыл, секунды проходили в тишине. Наконец, он сказал.

— Нет. Если ты хочешь зеркало, то освободи меня от службы. Я покончил с войной, с местью. И хочу остаток своих дней провести с Камео.

Что? Нет! Он сдавался, готовясь умереть?

— Зеркало моё, не его, — проговорила она сквозь сжатые зубы. — Он его мне подарил. Вы, ребята, хотите его, замечательно. Оно ваше. — Проклятая штуковина дала ей надежду. Ввела её в заблуждения, как и Лазаря. Смеяться, пока бабочки порхают над ней? Вот дьявольщина! — Но вы освободите Лазаря от службы, как он и просил, — «он не в состоянии сражаться», — и отдадите голову Геры на шесте.

Если Лазарь убьёт бывшую королеву, Камео погибнет. Каким-то образом. Если же она попросит Гадеса сделать это, то сможет выжить. Вероятно. Кроме того, она отомстит вместо Лазаря и преподаст ему сразу два урока. Во-первых, она научит его видеть ошибки в собственных поступках. Свяжись с Матерью Меланхолии и страдай. А во-вторых, его ненависть возрастёт к ней, и он оставит её. Потом она сможет забыть его, и Лазарь будет долго жить без охоты на бывшую королеву.

Несмотря на ярость, Камео хотела, чтобы Лазарь жил вечно.

— На войне ты всегда выбираешь сторону. Этого не изменить. Так что, — сказал Гадес, — я не освобождаю его от службы. Победа слишком важна. Ещё я не могу принести голову Геры. У нас с ней некое взаимопонимание. Моё предложение остаётся в силе. Два билета в её реальность.

Шутим?

— Нет, спасибо, — ответила она и опять попыталась захлопнуть дверь перед их лицами.

— Ладно, — сказал он в спешке, с трудом удерживая дверь открытой. — Я могу дать бонус. Я дам вам средства для того, чтобы победить её.　

Его взгляд привлек кулон на шее Лазаря. Он нахмурился и потянулся к нему.

Лазарь ударил его по руке, и двое мужчин уставились друг на друга.

— Тогда всего один билет, — сказала она. — Для меня. — Она надеялась использовать билет для убийства Геры и чтобы, как раньше и планировала, проучить Лазаря. — И средства.

Несчастье снова начал смеяться. «Пожалеешь об этом…»

Чувствуя, будто умирает внутри, Камео обхватила себя руками.

Гадес ей улыбнулся.

— Извини, куколка, но я не отправлю тебя в логово льва без самого льва. У тебя будет два билета.

Он отмахнулся от её тщеславия.

Она обернулась и увидела, как зеркало исчезло со стены.

— Хотя я и не могу провести вас мимо всех ловушек Геры, — продолжал он, — но вы окажетесь в нескольких милях от неё. Но будьте осторожны. Ловушки повсюду. О. И помните. Вы не можете произнести «похороны» без слова «весёлые».

Времени ответить не осталось. Как и зеркало, комната исчезла. Спустя всего мгновение их окружал золотой райский сад.