Темное пламя. Дети Проклятия

Глава 12. Отрава

Девочку, бежавшую следом за стражей, не подпустили к королю волков. Финтан подоспел первым. Чтоб он в своем лесу заблудился!

Теперь ходит перебинтованный, не собираясь залечивать царапину на шее. улыбается довольно.

Вывернул правду перед волчьим королем так, что друиды бы обзавидовались. Это Джаред напал на него первым! Оскорбил словом и делом высокородного наследника деревянного трона, сплетенных ветвей дуба и боярышника! И из-за кого? Из-за солнечной девочки, не имеющей ни прав, ни покровителя за спиной, кроме могилы родителей и сожженного дома. Ох, Меви думала-думала, но все же не стала писать весточку Джалраду. Небесный повелитель вспыльчив и спор на расправу, и оставил мою госпожу лишь с оговоркой Мидира: «Не пленницей беру, но воспитанницей». Вот только дядя Лили не сразу и понял, что теперь рукой Алиенны вправе распоряжаться лишь волчий король.

Теперь моей госпоже запрещено выходить из покоев. Она знает: Дей появился вскорости после Джареда. Волчий принц не приходил к ней и не давал о себе знать. Может, потому, утешает Меви Алиенну, что Дей ранен, но несерьезно. Как и Джаред. Джаред, который, вернувшись в Черный замок, попал прямехонько в тюрьму. А в подземелье, среди железа, любая рана затягивается долго и болезненно.

Судя по слухам, что наводнили замок, все уже решено Мидиром, честь дома которого советник ценит выше, чем сам король. Неужели Мидир готов расстаться с советником?

— Видно, в награду за преданность, — не сдержавшись, горько заплакала Меви, принеся вести Алиенне. — Это все лесные! Если бы Джаред не сдержал их тогда — никого бы не осталось из наших.

— Не может быть! — утешала ее Алиенна. — Не может быть наш владыка столь несправедлив к Джареду!

Возможно, только возможно, я был не слишком-то справедлив к нему. Может и правда он выбрал меньшее из двух зол…

Кстати, насчет зла.

Мне известно все. Даже то, почему Дей еще не выбил дверь в покои Алиенны, не задушил ее в объятиях и не вручил отысканный на морском берегу глаз Ллира. И не вручил увядшие, но все еще прекрасные подснежники.

Это меня беспокоит куда более украденной крови моей госпожи, Джареда в тюрьме на пороге смерти, очередного столкновения двух домов и неизбежной войны с фоморами.

Сын волка крушит собственные покои. Да поможет нам Дану, праматерь богов клана Туата Де Данаан.

А все Гвенн!

— А что Алиенна? — удивляется волчья принцесса на вопрос брата. — Она не скучала без тебя.

— Хочешь что-то сказать, Гвенн, говори прямо, — Дей подозрительно щурится, приподымает верхнюю губу, на миг выпуская клыки и тут же их пряча. — Только быстро. Я смертельно устал.

На пол летит изорванный плащ, весь в сине-зеленых подтеках, затем — перчатки и куртка в не менее печальном состоянии. Видно, Дей, торопясь домой, не останавливался ни в одной из сторожевых башен.

Серый пес рычит у ног — он всегда не любил Гвенн, и Дей выставляет его за дверь.

— Ничего особен-но-го, — почти поет Гвенн. — Она всего лишь мило болтала с Джаредом и целовалась с Финтаном.

Долгая пауза, специально для Дея, жестокая и пустая, как слова про мою госпожу.

— Ты сам говорил, её нельзя не любить!

— Ты, — мгновенно задыхается от бешенства Дей, — просто ревнуешь! Скоро захлебнешься ядом в своем языке! — успокоиться взрослому волку трудно, он сжимает и разжимает кулак, прикрывает глаза, но жестокая пауза подбрасывает слишком много картин. Выдыхает: — Я не собираюсь тебя слушать!

— Я?! — поражается Гвенн, оскорбленно дергает обнаженным и манящим любого ши плечиком. Только её брат явно не любой, что, несомненно, Гвенн огорчает. Яд льется дальше. — Это не я дралась за нее! Это Джаред и Финтан! Джаред знал, несомненно знал, — тут елейный голосок волчицы просто кричит, что Джаред знал даже то, о чем Дей пока смутно догадывается, а Дей не привык узнавать все последним, — чем все закончится. Однако это его не остановило.

Голос Гвенн призывает мстить, Джаред не нравится ей не только потому, что вступается за мою госпожу, но и сам по себе, а злить склонного горячиться брата почти безопасно.

— Что?.. — глаза Дея опасно темнеют.

Вообразить советника, всегда спокойного и всегда говорящего правду, дерущимся из-за его Алиенны почти невозможно. Но, видимо, волчий принц вообразил.

— А вот ты — ты не знал! — в голосе принцессы волков мешаются сочувствие и горечь. Если бы Дей почуял злобу, комедия прекратилась бы очень быстро, и Гвенн откладывает ее на потом. — Наша девочка нравится всем. А кто нравится ей?

Вопрос повисает в воздухе. От неподвижного Дея, замершего, как зверь перед прыжком, волнами расходится ярость.

— Она хоть раз говорила тебе, что любит? Ведь нет! Так почему ты так в ней уверен? Ты ее так хорошо знаешь?

Гвенн неплохо владеет мечом, но в стрельбе с ней никто не сравнится. Разящие стрелами вопросы опытной лучницы метко летят в сердце волчьего принца.

— Ты целовал ее, Финтан целовал ее, Джаред…

Гвенн прерыватся, стучит указательным пальцем по губам, в задумчивости возводит глаза к потолку, словно не видя и не чувствуя нарастающей угрозы. Добавляет с видом знатока:

— Не знаю, не видела. Она говорила мне… Ну да ладно. Ты слеп, братец. Или глупеешь с этой…

Гвенн переигрывает. Истинно волчья непримиримая злоба рвется на волю, и принцесса обрывает себя, виновато смотрит из-под ресниц: хорошая девочка, проговорившаяся о темных секретах плохой.

Дей не отвечает. Дей занят, Дей пытается дышать.

— Пойду. Проведаю бедного, бедного Джареда.

— Пост-т-той.

Дею больно не только дышать — ему жить невозможно. Он ухватывает за руку Гвенн так, что кажется, она сейчас сломается.

— Что… ск-к-кзала Л-л-лили?

— Но ты же не собираешься меня слушать!

— Говори, Гвенн, — монотонно произносит Дей, и волчица сразу подчиняется. Вырывает руку, отступает на два шага и продолжает:

— Я всего лишь спросила, кто ей мил, а она… посмотрела на Джареда! С теплотой и нежностью.

Кивает, словно не видя бледного как смерть брата. Вздыхает мечтательно:

— Это же так мило, влюбиться в своего спасителя! Тебе не кажется, это было бы ужасно мило? Балладу можно сложить.

И смотрит, будто ждет, жаждет ярости, крика, разрушений. Волчья принцесса не умеет любить, что бы сама себе ни придумывала.

— Если ты врешь, Гвенн, если просто хочешь позлить меня в очередной раз!..

— Я никогда не врала тебе! Никогда не врала!

Вскидывает голову, почти подставляет губы. Сужает глаза, захлебываясь новой волной злости оттого, что поцелуям не бывать никогда. И продолжает травить то, что не в силах уничтожить. Бросает самое страшное, бережно приготовленное обвениние:

— Рука Джареда перевязана платком Алиенны! И ещё… Лили сравнивала тебя с братом. Это правда, клянусь нашим домом! Мы выросли вместе. Ты принимаешь дружбу за любовь. Ты для нее — как брат!

Между волком и волчицей повисает гулкое молчание.

Я слышу далекий звон колокольчиков, сбереженных в долгой дороге, которые выдерживают самый лютый холод. Они молят вернуться и вспомнить! Они просят довериться, но волк не в силах этого сделать.

— Моя сестра хочет меня как мужчину, а моя любимая…

Гвенн вздрагивает тоже, охватывает себя руками, забывая о притягательности плеч, желая тепла и объятий, желая брата. Но Дей бледен и смотрит сквозь неё, но в душе просыпается знакомое и успокоительное — вот только волки так могут — бешенство.

— Сравнивает меня с братом?!

Дей, Дей, почему же ты ей веришь?

Гвенн подходит к нему, заглядывает в его глаза, внезапно ставшие совершенно светлыми, осторожно дотрагивается до его плеч, а ее голос дрожит от слез:

— Тебе не кажется, что это предательство?

Слово сестры ранит Дея вновь, растаптывая уже не сердце, а душу, он рычит, спасаясь знакомым жестом, ему трижды не нужна жалость!

— Будь Лили поумнее, давно бы все сказала тебе, не давая напрасных надежд. Все женщины такие, даже наша мать. Алиенна лишь одна из них. Только я всегда буду верна тебе.

Дей вырывается, шумно дыша, ему непросто дается даже молчание. Он выдыхает и крик гибнет, встав поперек горла, мешая жить, обрекая на яростную тишину.

Эмоции волков так сильны, что кажется, вот-вот полыхнут стены.

И Гвенн продолжает опечаленно:

— Ты все еще не веришь мне, дорогой… — не договаривает «брат», но Дей не слышит, ему все равно, как именно зовет его Гвенн. Голос волчицы становится тверже, она кажется обнадеженной. — Поверь себе. Алиенна многим делилась со мной, я хорошо ее знаю, я — не ты! Нежный облик обманчив.

Гвенн все-таки решается довести свой обман до завершения, она видит Дея в будущем, под руку с ней. И совершенно неважно, какое у него там выражение глаз. Пусть даже точно такое же, как сейчас. Гвенн волнуется, рубит фразы, истолковывая только грядущие события на свой лад. Она слишком хорошо знает мою госпожу, чтобы ошибиться.

— Она прибежит к тебе просить за Джареда еще до того, как солнце уйдет за холмы! Ты для нее лишь средство. Расскажи ей правду про нашего советника. Любая женщина захочет отомстить убийце родителей. Любая… кроме влюбленной. Подожди до заката, и Лили сама развеет твои сомнения.

Ох, только не этот безумный волчий взгляд! Страшно вспомнить, каких бед наворотил Мидир, заподозрив в измене свою жену.

Не понимаю, чего добивается Гвенн, но выглядит она весьма удовлетворенной.

— Мне жаль тебя, братец. Но я на твоей стороне.

Смолкает опять, поднимает руки ладонями вверх, понимая, что заигралась. Называет «братец», самодовольно задирает нос, хочет казаться обычной, но хорошо понимает опасность.

— Я всегда буду на твоей стороне и я помогу тебе даже в этой прихоти. Знай, Финтан просил короля отдать ему Алиенну, предъявив дважды побитую щеку и царапину на шее. Наш отец почти согласился, а ее сестрица будет только рада. Завтра наш король объявит о помолвке, стараясь задобрить лорда Фордгалла. Если ты не поторопишься, ее отнимут…

Кулаки Дея сжимаются, грудь вздымается от волнения. Он не отдаст свою женщину, пусть не любящую, но любимую. Волчий принц вздрагивает, когда Гвенн договаривает:

— Ее отнимут у тебя. Навсегда.