Темное пламя. Дети Проклятия

Глава 6. Окно и неблагая родня

— Наконец! — Дей падает плашмя на более сухой участок уже за краем болота. — Думал, эта топь никогда не закончится.

Мягкий, чуть влажный мох приветливо щекочет обветренную щеку. Мой волк, повернув голову, прихватывает пересохшими губами ягодки прошлогодней клюквы, которая сама просится в рот.

Неблагой молчит, он уселся на корточки и старается дышать ровно. По его лицу, с опущенными вниз уголками длинных губ, не понять, о чем думает. То ли грустит о смерти волшебного существа, пусть и прескверного характером, то ли печалится о расставании со своим болотом, то ли (поскольку в это время начинает отряхивать одежду), жалеет об испорченном платье.

— Ты говорил: нужно будет запереть калитки.

Да, мой Дей. Ты всегда помнишь о важном. Лучше вовремя обрубить концы, чем получить щупальцем в спину.

— А… запирай, не запирай, все одно, теперь это просто болото. Его незачем держать в узде.

— Навсегда? — Дей усаживатся и выливает воду из сапог.

— Это слишком сильное слово.

— Насколько тогда?

— На тысячу лет, — неблагой прикидывает что-то в уме. — Может, чуть дольше. Пока люди, ши, фоморы, да и друиды — все, живущие…

— Что?

— Не нагадят снова.

Дей смеется хрипло. Это болото и правда похоже на нужник. Только вот Бранн слишком серьезен.

— Мыслями, словами, поступками, — продолжает он, теребя красную сережку. — Трясина ловит всё, скручивает, опускает на дно, даёт отстояться… И снова обретает душу. Безумную, хищную, но — душу. Болото не виновато — в нем нет ни добра, ни зла.

— Тогда поторопимся?

Ох, мой Дей! Вы оба мокрые, голодные и раненые. Хоть бы какой ручеек рядом, умыться и напиться. Бранн качает головой:

— У меня царапины, словом я залечу их за пару часов. Как быстро заживут твои ребра? До Хрустального моря путь неблизкий.

— Мои ребра не твоя забота! — фыркает Дей.

— От этого зависит, как скоро мы двинемся в путь. Останавливаться будет нельзя ни до, ни после, — поражается невежеству благого Бранн. — Так сколько?

Дей трогает бок, а потом — руку. Морщится.

— Недолго. Как обернусь, на ходу все срастется еще быстрее. Так поспешим?

— Подожди.

Бранн встает, приглаживает пегие встрепанные волосы, где-то черные, где-то светло-серые. Откидывает голову назад.

— Я еще не расшаркался при входе.

Бранн, что это? Как нехорошо. Как неприятно! В меня словно молния бьет. Волк щерится, чуть ли не шерсть поднимает. Тишина наступает такая, что я слышу падение капель воды. Потом стихают и они.

Держись, мой Дей!

Небо над нами застывает голубым льдом. Все вокруг замирает, мир стекленеет. Прямо передо мной зависает мушка — она не падает, хоть крылья ее не трепещут.

— Де-е-ей… — тяжелый, очень тяжелый выдох, который дробится, отражаясь от неподвижного воздуха. — Ты…

Бранн не может, не имеет права просить, хотя его шатает. Он оступается и едва не падает. Кажется, ему тяжело даже шевелить губами.

Хоть моему Дею тоже очень трудно двигаться — словно с десяток ши повисло на его плечах — но он понимает неблагого. И встает рядом, поддерживая Бранна.

Кто-то словно ударяет в лед над их головами громадным кулаком, раскалывая синее небо…

И теперь над нами — бьющееся о карминовый берег море. Странные волны, похожие на живых существ, хихикают, пересмеиваются, кидаются пеной. Нестерпимо золотится песок.

Все размывается в глазах — и через миг перед нами оказываются трое ши.

Двое светловолосых взрослых очень похожи друг на друга — близнецы, не иначе. Девочка чуть поодаль ненамного младше моей госпожи. Что-то есть неправильное, неверное в ее облике, но я пока не могу понять, что. Не могу уловить эту странность, но она есть. Хотя взрослые странны не меньше. Красивы, очень и неестественно красивы.

— Тебе запрещено появляться здесь, Бранн, третий принц, — говорит один из близнецов. Насмешка в его голосе заметна даже мне.

— Третий принц весь в хлопотах. — подхватывает второй.

— Третий принц весь в своем болоте, — заканчивает первый.

У них похожи даже голоса!

— Уже нет. Это был мой выбор, — с трудом отвечает Бранн. Расправляет плечи и задирает острый подбородок.

Дей кладет ему руку на плечо. С натугой, будто на ней опять виснет вся Трясина.

— Теперь твой выбор изменился? И поэтому ты тащишь в наши земли кого попало? Разве мало нам чужаков? — спрашивает первый близнец.

— Разве мало нам зла от чужаков? — эхом подхватывает второй.

Небо словно давит на Бранна. Он отвечает с трудом:

— Это уже не чужак. Я ручаюсь за благого Дея.

— Как мило! Благой, ты знаешь, кого берешь в поручители? Бранн! Болото тебя не съело…

— …так ты решил отдать жизнь за благого? — дополняет второй первого.

— Мы всё думали, как избавиться от него…

— …да, мы всё думу думали. А надо было прислать к нему благого.

— О чем он говорит? — Дей тревожно дергает Бранна за лоскутную куртку.

— Потом, — сквозь зубы шипит неблагой, но Дей не отстает. — Не тряси, свалюсь. Если что пойдет не так, нас убьют обоих. Доволен, волчонок?

— Ему нужно было кормить Трясину!

— Ему всего лишь нужно было кормить Трясину! Он не справился и с этим, мой брат, да, не справился! Ему нельзя поручить самое простое дело! Он отводит людей, а приводит безголовых разбойников.

— Поедая умных, Трясина тоже умнеет, — неохотно выдает Бранн.

— Что мы слышим! — ужасается первый. — Она умнеет! Трясина умная или Трясина глупая — поспорим, что лучше?

— Мы не сможем поспорить, ах, какая жалость, а все почему, брат? Потому что мы и вовсе лишились нашей милой охранницы! — вторит другой. — Брат, скажи ему, пусть он, недоглядевший за огромной и неподвижной болотиной, изначально мертвой, для которой не нужно было ничего сверхсложного, пусть он ух…

— Нет, — прерывает их девочка, и старшие смолкают.

Она смотрит чуть вбок и словно мимо неблагого. Затем протягивает руку, и я чую тепло на его щеке. Через многие лиги, разделяющие их. Тепло в голосе ощутимо и так.

— Я рада видеть тебя, Бранн. Кто с тобой?

— Благой Дей из дома Волка. Я даю ему право на одну просьбу. Я подтверждаю это… обычным путем.

Красивые лица неблагих искажаются.

— Все равно он не пройдет сквозь пески, — говорит один близнец.

— …прежде его сожрут волны! — отвечает второй.

— Поспорим?

— На желание!

Они пропадают.

Младшая, склонив голову и видя невидимое, шепчет упрямо:

— Он пройдет. Я ждала тебя, Бранн. Я скучала. Почему ты не отзывался? Нет-нет, не отвечай, Бранн. Просто приходи скорее.

Пропадает и она, затем пропадает море, песок сыпется сверху прямо в глаза, и нас отпускает.

Оба ши — благой и неблагой — падают на землю. Туда же валится и мушка. Мир обретает звук и свет, шелестит трава, а небо становится просто небом, голубым полем с бегущими по нему белыми облаками.

— Как давно я не общался с родней, — шепчет Бранн. — Мог бы и еще лет триста не видеться! Зануды.

— Но младшая, — еще тише шепчет Дей. — Она…

— Я не буду говорить о ней, — очень твердо отвечает неблагой. — Ни слова! Это мое право и мой выбор.

— Хорошо-хорошо! — еле поднимает руку Дей. Потом все же обратно падает на землю. — Что же так тяжело-то!

— Они еще и усталость от Окна на нас сбросили. Я им это припомню, — ворчит Бранн, опираясь на локоть, но уже куда более спокойно.

— Зато пропустили?

— Да. Пока да.

— Бранн, они говорили про пески и волны. Что за напасть? И они… даже не представились! — негодует волк.

— Просто Дей, ты разве спросил их? — недоуменно шевелит ушками Бранн. — С чего бы им представляться? А все неприятности — по мере дороги. Дай передохнуть, а то и говорить устану.

— Проще было драться с Трясиной, чем понять все правила неблагих, — вздыхает Дей.

Да, мой Дей, я согласен с тобой.

И… я понял, что не так с младшей принцессой. Мне холодно, а хвост сворачивается в спираль. Этого не может быть, это невозможно и небывало среди ши: неблагих и благих…

Милая младшая сестра Бранна — красивая девочка с пепельными волосами и печальным взглядом ясных глаз — слепая.