Тени забытой шестой

ГЛАВА 7. Хризокола

Они меня боялись. Все до единого. Я обвела их взглядом, упиваясь этим страхом. Он давал мне силы, горячил кровь. Ту самую, которая, как мне казалось, хлестала у меня из груди рубиновыми брызгами, медленно кружа в воздухе водоворотом… В ушах стоял рев пламени. И я вдруг поняла, что я и есть та самая Искра… Алая искра возмездия… Та самая, что испепелит до основания всю мразь человеческого безумия.

Толстая императрица что-то истерично требовала от караульных, но те в ужасе пятились от меня. Их мундиры дымились. Кто-то схватил меня за руку. Прикосновение было ледяным дыханием моря. Синие глаза… Ошеломительно синие… Такие знакомые… Я их знала… Знала, но не могла вспомнить… Едва различимый… детский напев… про пьяного крысенка… Было что-то очень важное, связанное с синими глазами… Какое-то обещание…

— Хриз, не надо! — голос ворвался в огненный гул, как будто волна захлестнула горящий корабль.

Шшш… Не слушшшай… Жгииииии… Шшш… Сожгиииии всех… Спиииии…

— Остановись!..

Я оттолкнула обладателя синих глаз и пошла на зов моря. Никто больше не смел заступать мне дорогу. Кровавое марево висело над городом… Одна искра — и все… Все наконец закончится. Или нет?.. Сомнение закралось в душу, отбирая воздух. Пламя внутри меня начало задыхаться. Начала задыхаться и я. А если не все?.. Если кто-то останется? Если кто-то выживет? Если безумие начнет плодиться и размножаться вновь? Люди так живучи, их так много… Отчаяние охватило меня. Мне нужен Источник. Источник безумия. Чтобы покончить со всем раз и навсегда.

Я дала взять себя под руки и увести. Мне это было даже смешно. Ведь одно мое желание — и эти нелепые фигурки на игральных картах будут сметены прочь с сукна и сгинут в алом пламени. Но они так убийственно серьезны. Они верят, что могут что-то изменить. Они не знают, что все уже решено. Они не подозревают, как мало им осталось рассветов. Я найду Источник.

Безликие стены каземата и тихий плеск волн снаружи. Крафградская крепость. Я вернулась на круги своя. Возможно, так и надо. Надо вернуться к самому началу. Вдруг Источник там? В глубинах черных вод Грембела? Дверь отворилась. Вошла императрица, за ней палач. Вера-Магдалена приблизилась ко мне и оглянулась за поддержкой к Федосею:

— Она не?.. Она не вырвется?

— Нет, Ваше Величество, — успокоил он. — Кандалы прочны. Не вырвется.

Я ухмыльнулась и напрягла запястья. Огонь обжег кожу. Императрица охнула и отшатнулась. Кандалы стекли по рукам расплавленным металлом. Федосей нахмурился и озадаченно почесал проплешину.

— Не надо волноваться, Ваше Величество, — сказала я. — Меня не остановить оковами. Чем раньше вы это поймете, тем меньше… тем меньше жертв будет.

— Вы колдунья, — со страхом и ненавистью сказала она.

— Нет. Вам известна легенда о Шестом?

Императрица молчала.

— В ней говорится, что Шестой украл Источник всего сущего у людей, — я криво улыбнулась и растерла обожженные запястья. — Историю пишут победители, не так ли? На самом деле Источник украли и спрятали пятеро отступников. Позже они стали именовать себя отцами-основателями и образовали Орден Пяти. Они стерли из памяти людской все упоминания о пророчестве Шестого, так они его боялись. Однако не в их силах остановить то, чему суждено случиться. Это никому не под силу. Шестой придет и вернет Источник людям, победив пять демонов, олицетворяющих людские пороки…

Смутное сомнение опять шевельнулось в душе. Я говорила не своими словами. Кто-то рассказал мне эту легенду, но кто? Я не помнила. Хотя… так ли это важно?

— И как вы собрались побеждать людские пороки?

— Искрой… — искренне ответила я, забавляясь недвусмысленностью ответа.

Теперь-то я все понимала. В самом деле, как можно победить демонов души человеческой? Победить раз и навсегда? Только уничтожив их носителей — людей. Всех до единого. До их Единого бога! Я не выдержала и хихикнула.

— Ну не надо так хмуриться, Ваше Величество, — потрепала я ее по плечу. — Вы еще не поняли? Я и есть та самая Искра, которую так жаждал заполучить ваш сын.

— Что? — она была поражена, а Федосей за ее спиной тихо крякнул и покачал головой.

— Ну вы же умная женщина, неужели вы поверили во всю эту чушь с чертежами загадочных механизмов, способных сокрушать многотысячные армии? В этих каракулях нет никакого смысла. А «Кровь»? Подумайте, почему этот камень так называется? Потому что только живая, кипящая яростью кровь способна испепелять города! Нет силы страшнее и разрушительнее, чем человеческое отчаяние! Вы же знаете историю северных земель? Тогда вы должны знать, кто такая Хризолит Проклятая. Моя прапрапрабабка, как и я, услышала зов крови Шестой… — мне стоило больших трудов сохранять торжественное выражение лица и одновременно нести эту пафосную чушь. — Она бросила вызов лживым церковникам, объединила под своей рукой разрозненные вояжества, создала самую мощную армию и…

— И плохо кончила, — резко перебила меня императрица.

— Да, — я вздохнула. — Но перед этим она обратила в пепел Синежное княжество вместе со всем Орденом Пяти. У нее почти получилось уничтожить этих лживых святош. Поймите меня, там, в зале суда, я тоже могла обратить весь город в ревущее пожарище. «Кровь» питает меня, но… Я не всесильна. Я не желаю полного уничтожения Святого Престола, совсем нет. Только Орден Пяти. Надо закончить начатое моей прапрапрабабкой. Все остальные ордена и братства разных обрядов мне совершенно не интересны. Эти глупые фанатики мне не мешают. Я всего лишь хочу вернуть Источник людям, исполнить пророчество Шестой… И в этом мне нужна помощь. А вашему сыну нужна та сила, которой я обладаю. О, не притворяйтесь удивленной. Вы же наверняка знаете, что Фердинанд жив. Тиффано держит его в своем замке.

Вера-Магдалена пошатнулась и оперлась на руку Федосея.

— Откуда вы?..

Я пожала плечами.

— Мне все ведомо. Для меня нет секретов. Я же Единая… тьфу… Шестая… Шестая Искра.

Федосей что-то едва слышно прошептал императрице на ухо.

— Не надо, Феденька. Не надо меня убивать. Кровь во мне. Если я умру, Винден и его окрестности на много миль вокруг превратятся в мертвую выжженную пустыню, — прошептала я и не удержалась, передразнивая их тихо напевая. — Ах, что же нам делать, что же, что же? С утреца пораньше…

Пьяный крысенок… Песенка оказалось такой заразительной, что я напевала ее и наблюдала, как императрица и Федосей схватились за уши, зажимая их руками. У обоих кровь пошла носом.

— Хватит!.. — простонал плешивец.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, обрывая песенку. — Ваше Величество, ваш сын уже замарал себя, когда поставил колдунов Вырезателей на службу империи. Пути назад для него нет и быть не может. Тиффано из Ордена Пяти, и он не из тех, кто закроет на это глаза. Не забывайте также о княжеском войске, стоящем под стенами Виндена. Я расчистила дорогу для Фердинанда, обезглавив верхушку заговорщиков. Генерал заживо гниет, его колдовской прихвостень сгорел в суде, а магистр…

Вера-Магдалена вытирала кровь с лица кружевным платком и не смотрела на меня.

— А с магистром разбирайтесь сами, — продолжила я. — Не могу же я, в конце концов, делать за вас всю грязную работу. Надеюсь, что с Тиффано вы тоже сами…

На всякий случай я осеклась и сделала испуганное лицо, быстро отвернувшись. Нельзя загонять жертв в угол. Пусть думают, что у них есть козыри в лице церковника. Пусть думают, что я все еще боюсь его.

— … сами разберетесь. Его казнь и оправдание младшего Рыбальски вернет Соляной замок прежнему владельцу, а значит, и империи. Сейчас Его Величеству не стоит пренебрегать лояльными подданными, — медленно произнесла я. — Они поддержат его против заговорщиков. Поддержу и я. Уверена, у нас найдутся… общие враги. А пока я надеюсь, что вы, Ваше Величество, окажете мне гостеприимство и распорядитесь приготовить для меня апартаменты в Паллавийском дворце. Он же не сильно пострадал от пожара?

Мое пребывание во дворце можно было назвать тайным. Мне выделили часть северного крыла, приставили стражу под видом прислуги и никого не пускали. Единственный, для кого сделали исключение, это отец Васуарий, и то, его пустили спустя сутки после суда. Разговор с казначеем вышел непростым. Церковник пребывал в тихой истерике, считая меня колдуньей. Пришлось его успокаивать, показывать горящий на груди священный символ и объяснять особые свойства семен ясенца.

— Я не верю, что эфирным маслом какого-то там цветка можно сжечь человека заживо! — не успокаивался он.

Мне надоело его уговаривать. Поэтому я довольно резко посоветовала отцу Васуарию капнуть себе пару капель на кожу и придти ко мне завтра, когда у него появятся волдыри. Казначей ушел, оставив меня в блаженной тишине.

Вторым, кто прорвался ко мне, был Лешуа. Как я и рассчитывала, его обвинительные показания в суде создали у заинтересованных лиц нужное впечатление. Ни его, ни Шарлотту нельзя было заподозрить в симпатиях ко мне, а значит, теперь императрица могла им доверять и даже приблизить к себе. Эта толстуха наверняка была еще той любительницей вкусно поесть. Что же касалось остальных, то воевода Даугав сможет сам о себе позаботиться и прикроет в случае необходимости побратима. Сигизмунда, как я и предполагала, оправдали и отпустили. Оставались циркачи и нерешенный вопрос с судьей.

— Как вы могли?!? — Лешуа напустился на меня чуть ли не с порога. — Как вы посмели обвинить во всем Тиффано?!?

— Успокойтесь. Надеюсь, его арестовали?

— Я этого так не оставлю!..

— Господин Лешуа, — холодно оборвала я его. — Напоминаю, что одно мое слово — и жизнь Алисы с Сигизмундом будет разрушена. Милагрос этого не переживет. Поэтому вы будете делать то, что я скажу. В конце концов, кто вам важнее — ваша жена или Тиффано?

— Подлая шантажистка!

— Ну все, — мне нестерпимо захотелось подпалить его кучерявую седую шевелюру, чтобы согреть о нее ладони. — Довольно эмоций. Перейдем к делу. У меня для вас будет несколько поручений…

Мне казалось, что я здесь уже была. Но откуда? Странное ощущение, как будто видишь наяву то, что когда-то, давным-давно, приснилось во сне. Я знала Паллавийских дворец, как свои пять пальцев. Все тайные ходы, все укромные закоулки, где можно переждать обход караула, все лесенки и балконы… И даже крыша казалась мне удивительно знакомой, только видела я ее почему-то с высоты птичьего полета, как и весь дворец. Вот он, игрушечный, нарядный, сияющий огнями, распростертый у меня на ладони. Казалось, сожми пальцы, и он хрустнет, рассыпется в ладони, превратится в труху. А если это пепел?.. Если дворца давно нет, а есть только огромное пепелище?.. Если и мира давно нет?..

Подкатившая к горлу тошнота и головокружение заставили меня прислониться к холодной стене и перевести дух. Не время сомневаться. Пепел и пусть, пусть пепел. Пусть так. Мне нужно встретиться с Антоном и спросить его о синих глазах, так удивительно похожих на его собственные. Неужели я опять кого-то забыла?..

Я выбралась из узкого лаза, отряхиваясь от паутины и вытаскивая из волос мышиный помет. Этим проходом давно никто не пользовался, и я все больше уверялась в том, что нынешние обитатели дворца вообще о нем не знали. Не время думать, откуда тогда о нем знаю я. Потом. Потом, когда все время мира будет моим, тогда и подумаю. А сейчас на условленном месте меня ждал Антон, и надо было спешить.

— Ты забыла Мари?!?

Это имя больно ударило меня. Мари… Она была… Она точно была?.. Я затрясла головой и зажмурилась, пытаясь избавиться от навязчивого шума волн. Мы стояли на скрытом от посторонних глаз утесе, а Дымнай под нами словно сошел с ума, все бесновался и ярился, обрушивая волны на камни и пытаясь достать меня брызгами. Яркая кровавая луна отражалась в водах реки, превращая волны в языки пламени.

— Хриз?.. Ты видела ее там, в суде? — спросил Антон и осторожно тронул меня за плечо. — Ты видела мару Мари?

— Да… — прошептала я. — Видела и не узнала.

Ледяное отупение вдруг охватило меня. Мари перестала быть бережно охраняемым воспоминанием. Она стала просто крестьянской девкой, делившей со мной клетку в подвале колдуна. Взгляд ее пустых глаз перед смертью больше не преследовал меня. Но долгожданного облегчения это не принесло. Тупое равнодушие. Мари умерла. Они все умрут. Раньше или позже — какая разница?

— Ты вспомнила ее? Теперь ты вспомнила?

— Да.

Я скормила демону воспоминания о Мари, чтобы усмирить его, иначе бы сожгла весь город. Ее мара явилась ко мне в первый и последний раз. Теперь они все в прошлом. Больше не придет ни матушка Ген, ни атаман, ни магистр. Я криво улыбнулась. Воспоминания остались, но они как будто выцвели, из них ушла жизнь, а вместе с ней и вся боль. Я ничего не чувствовала.

Антон обнял меня и погладил по голове.

— Пожалуйста, Хриз, давай просто сбежим. Тебе же совсем плохо. Давай вернемся в Льем. Ты отдохнешь. Будешь много спать, гулять, хорошо питаться и пить свои травяные настои. Тебе обязательно станет легче. Морской воздух хорошо лечит нервы…

При мысли о море меня передернуло, и я оттолкнула брата.

— Ненавижу море!.. И ты это прекрасно знаешь!

— Но тебе же нравился Льем! Ты встретила там атамана! Тебе было там хорошо! Поехали, а? Если хочешь, можем позвать с собой Тиффано… А если он откажется, похитим его, как ты выкрала для меня Юлю. Он смирится с этим, в конце концов, не маленький и уже не инквизитор. Ты же так его хотела!..

Он говорил со мной, как с капризным ребенком, уговаривал быть хорошей девочкой, а взамен обещал дать леденец. Обслюнявленный, поднятый с пола и кое-как струшенный, лишь бы меня успокоить.

— Нет, Антон. Тиффано мне не нужен. Нет у меня времени на забавы. Оно тикает, — я рассеяно растерла ладонью бедро, зудящее осколком «Крови». — Я должна успеть. Должна успеть найти Источник и уничтожить человечество, пока демоны не овладели миром полностью. Я должна спасти мир!

— Зачем? Разве ты кому-то это обещала? — с опаской поинтересовался Антон.

— Как это зачем? Я же Шестая. Искра. Я поняла, как победить всех демонов, понимаешь? — необычайное воодушевление охватило меня, ведь было так радостно поделиться с кем-то своим озарением. — Демоны — это порождение гнилых душ! А я выжгу всю плесень человечества с лица земли! Тогда демоны исчезнут! Они больше не смогут сводить людей с ума, потому что сводить будет некого! Это же так просто! Разве я не гениальна?

Но Антон почему-то не разделил со мной моей радости. Он долго смотрел на меня, а потом спросил:

— И меня? Меня ты тоже уничтожишь?

Я на секунду растерялась.

— Антон… братик… Ну так надо. Так будет лучше. Все закончится. Раз и навсегда. Больше не будет боли и безумия. Разве ты этого не хочешь?

Он мотнул головой.

— Нет. Не хочу. Я хочу жить. Хочу увидеть рождение своего сына. Хочу чтобы ты тоже его увидела. Чтобы порадовалась, что мы победили. Ты забыла, чему меня учила? Что никогда нельзя сдаваться, надо бороться за жизнь. Зубами вгрызаться и жить, как бы больно ни было. Надо мстить врагам и жить на полную. Я тебя не узнаю, Хриз.

— Бороться с демонами бесполезно, ну как же ты не понимаешь!.. — я схватила его за плечи и затрясла. — А победить можно, только уничтожив разум! До самой последней искры этого клятого безумного разума, именуемого человечеством!

— И что тогда? Наступит тьма? А разве демоны не этого добиваются? Подумай, Хриз! Это не ты говоришь, а демоны в тебе. Вся жизнь — это бесконечная борьба, борьба света и тени. Да, демонов не победить, но пока жив хотя бы один человек на земле, будет та самая искра, разгоняющая тьму.

— Замолчи! — выкрикнула я, закрывая уши руками. — Хватит умничать! Ты ничего не понимаешь!

— А это не мои слова, а твои! Забыла? Ты спорила с магистром Солмиром! Ты так думала! Хриз, пожалуйста, не пугай меня. Остановись. Еще не поздно.

— Поздно. Время тикает. И потом я обещала.

— Что и кому?

— Уничтожить Орден Пяти. Я обещала Орфуа перед смертью.

— Давай по порядку. Сядь и успокойся.

Антон подвел меня к большому валуну и усадил, а сам сел рядом и обнял за плечи.

— Ты обещала этому Орфуа уничтожить Орден Пяти, но не человечество, верно?

— Ну невозможно же уничтожить Орден без истребления человечества, Антон! Ведь даже если мне удастся собрать этих церковников в одном месте и перебить их, на их место придут другие, понимаешь? Как и с безумцами! Даже если сжечь их всех, пустить на мыло, родятся другие! Это все равно что травить крыс! Они все равно расплодятся! Я должна!..

— Тише, тише… — он погладил меня по голове. — Хриз, давай сосредоточимся на Ордене и твоем обещании. Орден Пяти должен прекратить свое существование, так? Как это сделать?

— Ах, что же нам делать, что же, что же? С утреца пораньше… — тихонько напела я.

— Прекрати, Хриз! — он больно ущипнул меня за плечо. — Не смей петь эту гадость!

— Ты же знаешь, что нам делать, да, Антон? — улыбнулась я брату. — Надо найти затонувшие сокровища. И ты знаешь, где они. Мне понадобится все золото мира, чтобы уничтожить… этот мир.

Я хихикнула своей шутке, но ее не оценили. Антон пришел в бешенство. Он влепил мне пощечину. Это было так неожиданно, что я не успела увернуться. Как же он вырос, мой мальчик… И как жаль, что ему придется умереть…

— Да, давай! — заорал он на меня, поняв все без слов. — Вперед! Столкни меня с обрыва! Ты же этого хочешь? Или не ты? А та тварь, что сидит в тебе? Поваренок-крысенок! Он добрался и до тебя!

— Крысенок? — нахмурилась я, останавливаясь. — Я не помню такого…

— А ты скоро вообще ничего помнить не будешь! Ох, как я понимаю Тиффано, только мало он лупил тебя розгами, мало! У тебя же совсем крыша поехала! Очнись, Хриз! Вспомни, из каких передряг мы выбирались! И для чего? Чтобы вот так бесславно кончить?

— Почему бесславно? Это будет очень даже… эпично…

— Да, только никто о тебе легенд не сложит, баллад не споет, потому что некому будет! — от гнева у него лицо пошло пятнами, а над бровью вздулась и бешено пульсировала голубая прожилка. — Орден Пяти! Что ты из мухи слона городишь! Просто переименуй его! В Орден… Я не знаю, в Орден Шестой!.. Вот это будет эпично! В твоем стиле! Утри им всем носы и живи назло! Забери у церковников их имя! Забери у них Тиффано! Сотри саму память о них! И они перестанут существовать, а ты сдержишь слово!

Он закашлялся, сорвав голос от крика. А я стояла пораженная. Ну действительно, почему мне раньше это не пришло в голову? Такое простое решение… Но Источник?.. Я же должна… Шепот в голове твердил: «Убей… убей… убей…», но я уже сомневалась… во всем. Особенно в себе.

— Антон… — прошептала я. — Их так много… демонов. Они никуда не делись. Я не знаю… Меня словно рвут на части… А ты есть?.. Ты правда тут? Я… и этот мир… Мы все еще существуем?..

Он понял. Опять обнял меня, крепко-крепко, погладил по спине и прошептал:

— Задавай этот вопрос так часто, как дышишь, Хриз…

Сомнение… Вот что отличает человека от колдуна. Колдун верит, неистово верит и не допускает даже тени сомнений в реальности того бреда, который нашептывают ему демоны собственной души. Но откуда они берутся? Как искоренить демонов, если они есть в каждом? А как быть с фанатиками? Ведь их вера в Единого тоже непоколебима и воплощается в божественных чудесах… В их душах живут ангелы?.. Свет и тень, извечная борьба… А я?.. Где я? Кто я?..

Меня охватил ужас. Нестройный хор голосов, от безумных завываний до ангельских напевов, звучал в моей голове, которая уже больше не казалась моей. А есть ли вообще что-то мое? Собственное лицо в зеркале казалось чужим, склеенным из мозаичных осколков, а израненному телу давно было пора на свалку… Мысли… Как мне отделить их от себя?.. Как собрать воедино? Все было искривлено, сдвинуто, изломано и придавлено тем убогим безумием, что я носила в себе, носила и никак не могла родить… Дневник. Надо записать все, что помню, сложить картину. Понять прошлое. Собрать настоящее. И только тогда можно будет сомневаться в будущем.

Я заперлась в своих дворцовых апартаментах и молилась, очищая разум. В коротких перерывах я вскакивала и начинала лихорадочно записывать пойманную в пустоте мысль. События всплывали и исчезали в бушующем жизненном море, а меня укачивало и тошнило на их волнах. Лица проносились перед моим взором, сливаясь с фигурками на игральных картах и выстраиваясь в причудливый карточный дворец. Я играла, пытаясь разглядеть лицо противника в удушливом сизом тумане… Каюта накренялась, карточный дворец скользил по столу в шатком равновесии, а меня кто-то подхватывал под локоть, не давая рухнуть в бездну… Я подавалась вперед, протягивала руки, чтобы коснуться лица незнакомца, но он ускользал в тень… Кто ты?!?.. Кто?!? Мой крик тонул и захлебывался в шторме, а тьма становилась все гуще и гуще. Неизвестный вставал и уходил прочь. Поднимался ураган, кружащий и разбивающий вдребезги мое сознание… Мое ли?..

На утро я проснулась с гудящей головой и чувством разбитости во всем теле. Обычное мое паршивое состояние, казалось, ухудшилось в стократ. Однако за эту ночь я исписала сотни страниц дневника. Глядя на бессмысленные каракули, я силилась что-нибудь разобрать. Слуга-соглядатай принес завтрак, с деланным равнодушием избегая смотреть на дневник в моих руках. Я сообразила, что он уже сюда заглянул и доложил кому надо. Мне казалось, что я чувствую его липкие прикосновения, оставленные на страницах.

И тут меня озарило. Я же специально зашифровала свои записи!.. Тем самым шифром, что церковники использовали для Завета. Однако радость моя была преждевременной. Ключ не подошел… И вот это уже было несмешно. Совсем несмешно. Я забыла, какое кодовое слово использовала. Перебрала пять добродетелей, что были ключами для апокрифов, имя Единого, собственные имена, настоящие и вымышленные, но все было тщетно. Ничего не подходило.

Хороводы карточных фигур следовали один за другим. Одни посещали меня, других наведывала я сама, под покровом ночи выбираясь из дворца. Голова шла кругом в попытках увидеть выстроенную мною ранее интригу, в которой зияла чудовищная дыра. Тиффано. Я вспоминала отдельные события, связанные с ним, но силясь удержать их в памяти и увязать петлю за петлей, терпела поражение. Как будто моя память была похожа на переполненную чашу, и каждая новая капля поднимала бурю, выплескивая и тревожа гладь воспоминаний.

Меж тем, эта буря грозила накрыть Винден. Казначею, присмиревшему от волдырей на запястье, я поручила отправить вместе с Антоном надежного человека в Льем и связаться с капитаном Кинтаро. Поразмыслив, я пришла к выводу, что мой братец ни за что не скажет, где проклятые сокровища, но капитан — иное дело. Команда «Маковея» в то роковое путешествие явно наткнулась на затонувший корабль, груз в трюме которого принадлежал мне по праву, да и сиятельная княжна, помнится, в бреду тоже говорила о сокровищах. Эта часть головоломки сложилась, недостающие детали встали на место.

Лешуа наотрез отказывался привести ко мне жену, однако мне была нужна Милагрос и ее талант. Над городом застыла давящая на виски духота, которая вот-вот должна была прогреметь грозой. Переживу ли я приступ? Сейчас, как никогда, я нуждалась во взгляде со стороны. Сомнения грызли и выедали мне нутро. Тиффано. Его лица не было на картах, плывущих перед моим внутренним взором, а события, связанные с ним, расплывались и терялись в тумане. Неужели тот незнакомец за столом — он? Антон уверял меня, что я была влюблена в инквизитора. Его слова подтверждал Гуго. Мне было нужно еще одно подтверждение, третий кусочек головоломки. Я могла получить его от Милагрос и ее рисунков. А с другой стороны… Ну влюблена?.. И что? Разве это что-то меняло в общей картине? Так почему же меня страшила сама мысль о том, что Тиффано?.. Я даже додумать эту мысль была не в силах, как будто внутри поднималась какая-то страшная темная сила и давила на виски, вытесняя сознание, давила, давила, давила… Как же больно!.. Нет, я должна!.. Должна все выяснить!..

Ко мне прислали лекаря Дудельмана. Он бледнел и заикался, однако сбивчиво пояснил, что императрица обеспокоена нехорошими слухами о том, что светлая вояжна… не совсем здорова… что срамная болезнь… Когда я вытянула из него подробности, то какое-то время стояла в оцепенении, пытаясь осмыслить сказанное. А вдруг?.. Вдруг правда?.. Я уже не знала, чему верить, когда речь шла о Тиффано. Он ведь и в самом деле мог меня заразить! Мерзавец! А ведь Антон уверял, что ни-ни, что инквизитор — девственный цветочек, который я сорвала первой!.. Злыдень пысюкатый!.. К счастью, осмотрев меня, лекарь не нашел никаких признаков звездной сыпи.

— Как вы вообще могли поверить в эти нелепые слухи, фрон Дудельман? — холодно спросила я, застегиваясь. — Чтобы я, светлая вояжна, уронила свою честь? И с кем? С вот этим гнусным пауком, плетущим паутину лжи вокруг меня?..

Я держалась подчеркнуто отстраненно, не выказывая тревоги. Но на душе было неспокойно. А если… а вдруг?.. Симптомы звездной сыпи не всегда появляются сразу… Тычинки поотрываю этой ромашке недоделанной!..

Воеводе я поручила собрать бойцов, держать их в полной боеготовности и незамедлительно выступить на стороне чудесным образом воскресшего императора Фердинанда Второго, как только тот появится в столице. Даугав, как обычно, покрутил пальцем у виска и спросил, совсем ли я тронулась умом или еще есть шанс. Навестила я и Гуго, который сделался похож на старого больного пса, тоскующего по теплому очагу, где ему никогда не будет места. Счастливое воссоединение семьи Рыбальски обошлось без бывшего каторжника. Гуго не осмелился признаться Сигизмунду в том, что он — его отец. И это было тем крючком, на котором каторжник трепыхался, все еще находясь в моей полной власти. Как и Шарлотта. Они все были у меня в кулаке. Послушные марионетки! При мысли об этом меня разбирала бессильная злость. Хотелось уничтожить, сжечь это кубло лжи. Но я крепилась. Нельзя. Мне пришлось дать Антону слово оставить в покое многострадальное человечество, однако дни Ордена Пяти были сочтены. Идею, подсказанную братом, я нашла чрезвычайно остроумной. Уничтожить Орден Пяти, сделав его Орденом имени себя любимой? Запросто! Но для этого… Демон! Для этого мне предстояло понять ту роль, которую во всем этом играл Тиффано. Опять этот клятый Тиффано! Все ниточки вели к нему. Прежде чем ставить на инквизитора, надо разглядеть его масть и стоимость на карте… Станет ли он послушным Королем Пик, когда я выведу из игры остальные пять? А встав во главе колоды, не взбрыкнет ли он? Взлетев до туза главы ордена, признает ли меня святой чудотворницей? Причислит ли меня к лику святых отцов-основателей, чьи имена достойны украшать Нежский собор? Если, если, если… Так много «если». Но сомнения — это хорошо. Но более всего меня тревожило иное. Слова Тиффано, что он спасет меня. Что бы это значило?.. Он ведь их говорил?..

Небо хмурилось вторые сутки подряд, и я ощутимо чувствовала неприятные покалывания на коже от собирающейся грозы. Триумфальное возвращение императора Фердинанда Второго мало для кого стало неожиданностью в городе. Воевода Даугав расстарался, и слухи о том, что император жив, распространились по всему Виндену и подготовили благодатную почву. Горожане ликовали, надеясь на бескровное разрешение конфликта с княжескими войсками и возвращение к прежней сытой жизни. Некоторые мятежные отряды попытались поставить под сомнение воскрешение императора и взбунтовались, но заварушки быстро пресекли, в том числе и благодаря варду Даугава. Клаус Цукеркандль не забыл своего шурина. Про меня тоже наконец-то вспомнили.

Император был бледен, выглядел измученным. Малая парадная зала Паллавийского дворца не пострадала во время пожара, и аудиенцию мне назначили там. Но я не пришла.

Они собрались там и сидели в тревожном ожидании. Фердинанд Второй, императрица Вера-Магдалена, верный Федосей, насупленный Цукеркандль, полковник Гогенфельзен, магистр Рихард. Перепуганный до смерти слуга, посланный за мной, докладывал:

— Нет вояжны в комнатах! Заперто все, а она как сквозь воду канула!.. Караульные ее не видели!

Я скрючилась в неудобной позе возле слухового окошка. От вековой пыли свербело в носу. Да уж, паутина в волосах может подпортить эффектное появление Шестой Искры. Я завозилась, пытаясь привести себя в порядок.

— Как это возможно? — глухо спросил император.

— Ваше Величество, она же колдунья, — раздался сухой скрипучий голос магистра. — И она очень опасна.

— Неужели? — едкий вопрос от главы Тайного корпуса. — Неужели более опасна, чем ваши игры с Вырезателями?

— Я всего лишь смиренный служитель науки…

— Я убежден, что вы — заговорщик. Если бы генерал не отдал богу душу, и его допросили бы, то вы бы уже не здесь сидели.

— Вскрытие делал. Вальцкерта отравили… — тихонько заметил Федосей.

— Вот-вот. Интересно, кому была выгодна его смерть?

— Я приехал вместе с Ее Величеством и никак не мог…

— Но это не помешало вам…

— Довольно! — оборвал их император, в голосе его слышались болезненные нотки. — Я хочу знать, куда делась вояжна?

Пожалуй, пора было предстать перед будущим супругом. Момент был подходящим. Я еще раз провела ладонью по волосам и стала разворачиваться в узком лазу, чтобы выбраться. Но застряла. Попыталась вернуться в исходное положение и пятиться на четвереньках к выходу, но оцепеневшие мышцы свело судорогой. Я не могла двинуться ни вперед, ни назад. Какого демона!.. Кто так строит!.. Надо успокоиться, расслабить мышцы, ужать плечи, извернуться… просунуть руку… вот так… еще чуть-чуть… Демон!.. Стало еще хуже, теперь я застряла намертво…

— Ваше Величество, — подобострастный голос полковника Гогенфельзена едва доносился до меня. — Часовщик Гральфильхе вновь в наших руках, можно будет возобновить работы над проектом. А чертежи, изъятые у Тиффано, очень похожи на…

— У вас до сих пор нет камня.

— Но камень есть у вояжны. Она призналась на допросе, и на суде не отрицала…

— Вы недооцениваете колдунью! Нельзя заключать с ней никаких сделок…

Я принялась зубами рвать на себе бархатное платье, слишком узкое в плечах и затруднявшее свободу движений.

— Тиффано признался? — спросил император.

— Нет. Твердит, что не убивал Рыбальски, — Федосей ответил так тихо, что мне пришлось прекратить возиться с платьем, чтобы услышать его.

— Откуда тогда у него чертежи?

— Говорит, что обнаружил их в Соляном замке.

— Ваше Величество, — опять вмешался магистр, — Тиффано — наш единственный союзник. Неразумно в его лице настраивать Орден Пяти против империи.

Я перестала дышать, чтобы не пропустить ни слова.

— Я обязан ему жизнью… — многозначительно уронил император. — И обещал вояжну…

— Ни в коему случае!.. — осмелел полковник. — Пока она не отдаст камень, нельзя…

— Вот-вот, — Цукеркандль поддержал его, — а кроме камня, за ней еще можно получить поддержку северных земель! Ну или выторговать мир с князем.

— Ее надо отправить на костер! Или отдать Ордену!

— Фердинанд, — впервые промолвила императрица, — а если она и в самом деле та, кем себя называет?.. Шестая Искра?..

— Матушка, я не знаю… — это был голос смертельно усталого человека. — Уже ничего не знаю. Федосей, что ты думаешь?

Плешивец крякнул, было даже слышно, как он чешет лысину, и заявил:

— Вот уж не думал, что когда-нить соглашусь с магистром, но… По мне так обоих, и эту вояжну припадочную, и церковника, что ей в хвост вцепился, тихонечко чик… и нету. Скажем, сбежали они. А тела в Дымнай, все концы в воду.

— Нельзя, он же из Ордена Пяти!..

— У нее же камень!..

— И золото! Проклятое золото!

— А ежели кто возникать начнет да спрашивать, — ласково продолжил палач, не обращая внимания на возмущенные возгласы, — то и его туда же… Дымнай глубокий, всем места хватит.

Меня затрясло от истерического смеха. Милый Феденька, как же я с тобой согласна!.. Всех поубивать, и сразу дышать станет легче, и вообще, такая лепота настанет…

Только к ночи я смогла вырваться из западни, разорвав платье и ободрав в кровь плечи. Дворец мирно спал, отгуляв шумные приветственные пирушки по случаю воскрешения императора. Я намеревалась заглянуть в опочивальню к будущему супругу, однако встретила непредвиденное препятствие. Возле императорской спальни бдел караул. Это уже были не те ленивые нерасторопные увальни, которые вечно дрыхли возле моих дверей, нет. Похоже, это были орлы из Тайного корпуса. Я немного понаблюдала за ними. Через полчаса караул сменился свежими гвардейцами. Нет, ждать, пока они уснут, было бесполезно. Окно? Я отступила и побрела искать пустую спальню. Надо немного поспать, да и переодеться не мешает. Приду к жениху на рассвете, с первыми лучами солнца. Как героиня той сопливой баллады, где влюбленные бежали из башни злого колдуна. Вот если бы можно было сбежать от себя…

Вместо рассвета с гор спустилась грозовая тьма. Небо почернело, воздух неподвижно застыл, пронизанный алыми лучами света от солнца, восходящего где-то там, за облаками, в другой реальности. Короткий сон не принес облегчения, голова раскалывалась. Я злилась, торопливо карабкаясь по узкому карнизу к окну императорской опочивальни и рискуя свалиться вниз.

Император спал плохо, постанывая и ворочаясь. Я бесшумно проскользнула в распахнутое окно, отдышалась и села у изголовья спящего, тихо напевая колыбельную. Слова Тиффано о том, что я забрала жизни нерожденных ублюдков в обмен на жизнь императора, не давали мне покоя… Что-то в этом не сходилось. Тут Фердинанд открыл глаза и с ужасом уставился на меня.

— Вы проснулись, Ваше Величество? — ласково спросила я и склонилась погладить его по щеке.

Он вжался в подушку и подтянул одеяло к подбородку.

— Как вы здесь оказались?

— О, для меня не существует преград, — улыбнулась я как можно мягче, оставив свои поползновения. — Я же говорила вашей матушке…

— Что вы хотите? — перебил он меня.

— Замуж, — пожала я плечами и встала, чтобы не пугать его еще больше.

Какие нынче мужчины пошли… Недотроги трепетные. Нет, ну разумеется, я не красавица расписная, да и свет неудачно падает, слишком бледнит, но… Ну не уродина же!

— Разумеется, замуж. Чего еще может хотеть женщина? — повторила я, останавливаясь у зеркала и придирчиво разглядывая собственное отражение. — Ваше Величество, неужели вы меня боитесь?

Он молчал, глядя на меня со странным выражением. Любопытство, страх, усталость, отчаяние, злость… Я вздохнула и повернулась к нему.

— Если я так вам неприятна, что ж… Наш брак — это прежде всего политический союз. Настаивать на исполнении супружеского долга я не буду, можете не беспокоиться.

Он сел на кровати, подтянул одеяло, немного успокоившись, и насмешливо сказал:

— А я, представьте себе, тоже не буду настаивать. Настаивать на браке. Даже совсем наоборот. Светлая вояжна, нахальства вам не занимать, признаю, однако вы переходите всякие границы…

— Ваше Величество, — поморщилась я, — довольно этих словесных игр. Вы либо женитесь на мне, либо я достанусь вашим врагам.

— Я могу позвать стражу и…

— И что? Тихонечко чик… и нету? — передразнила я слова палача. — Концы в воду?

— Откуда вы?..

— Хороший план. Только тихонечко не получится. Я говорила вашей матушке, повторю и вам. «Кровь» во мне. Вся ярость «Крови» теперь во мне. Я и есть Искра…

Я остановилась, потому что поднимавшееся во мне бешенство и в самом деле грозило обернуться чем-то страшным. От невыносимой духоты в затылке пульсировала боль.

— Допустим… — задумчиво протянул император. — Допустим, все так. Но увы… Я не могу на вас жениться, я обещал вас Тиффано.

Я криво ухмыльнулась.

— Как вы могли обещать ту, что вам не принадлежит? Но раз обещали… Обещания надо выполнять.

— Да? — удивился он моей неожиданной сговорчивости.

— Конечно. Вы женитесь на мне и вот тогда сможете сдержать слово. Отдадите СВОЮ жену Тиффано.

Он потрясенно молчал.

— Этот сластолюбец… Признаться, Тиффано так надоел мне своими неуклюжими домогательствами, но с другой стороны… Если так подумать…

Я вновь подсела к императору на постель и все-таки ухитрилась провести ладонью по его щеке. Легкая щетина кольнула кожу. Я поморщилась.

— Если так подумать, он может быть полезен Гарлегии. Ручной глава Ордена Пяти, как вам, Ваше Величество? Кстати, на будущее. Терпеть не могу щетину. Впредь извольте бриться, когда нам предстоит появляться на людях.

Император еще немного поупорствовал в своем заблуждении относительно вопросов брака, но это уже было кокетство. Он хотел, чтобы его уговорили. Тем более, что власти он желал больше, чем чего-либо иного. Колдовство его мало страшило, и тому примером были Вырезатели… Было решено обойтись без помолвки и сразу объявить о свадьбе. Однако сначала предстояло уладить вопрос с Орденом Пяти, а значит, надо было навестить Тиффано. Но в висках стучали крошечные злые молоточки, а из носа капала кровь. Первые громовые удары уже гремели в вершинах Аллавийских гор, доносясь до притаившегося Виндена отдаленным гулом. Я выбралась из дворца, закутавшись в какое-то тряпье, и поспешила в приют.

Лешуа всячески скрывал от меня, где прятал Милагрос, но я слишком хорошо знала свою сердобольную служанку. Детский приют имени святого Кристофа был самым убогим в городе, и я ничуть не удивилась, обнаружив там Милагрос в одну из своих вылазок.

Первые тяжелые капли упали на мостовую. Город еще спал в душном жарком бреду, его каменные телеса не успели остыть за короткую летнюю ночь. Капли дымились на мостовой, собираясь в слабые ручейки. Я ускорила шаг, а потом и вовсе побежала. Не хватало еще свалиться с приступом посреди улицы. Скорее, скорее!.. Темное неухоженное здание приюта. Я заколотила в дверь и закричала:

— Помогите!.. Скорей! Умираю!..

Дверь распахнула сонная послушница, я оттолкнула ее с дороги и ринулась по коридору с криком:

— Милагрос! Ты где?!?

Служанка испуганно выглянула из маленькой кельи, где баюкала больного ребенка, шикнула, чтоб не шумели, но узнав меня и увидев мое перекошенное окровавленное лицо, побледнела и отпрянула:

— Что? Госпожа, что? Вам нехорошо?..

— Рисуй!..

Слова поплыли в сизом удушливом тумане, а палуба закачалась и накренилась вбок. Мое сознание стремительно скользило по ней в бушующий океан грозы…

… и вынырнуло в звенящую пустоту. Чье-то лицо обеспокоенно склонилось надо мной, губы шевелились, но я ничего не слышала. Мне сунули чашку, заставили выпить подсоленную воду, обтерли лоб, захлопотали, убирая с меня наваленный ворох одеял. Я протестующе вцепилась в край, не отпуская. Было очень холодно.

— Ты кто? — спросила я и едва не оглохла от звука чужого хриплого голоса.

Женщина испуганно посмотрела на меня и погладила по голове.

— Госпожа, у вас был приступ… Вы полежите еще немного, а я пока согрею вам бульона…

— Ты кто? — повторила я и попыталась сесть.

— Милагрос… — она смотрела на меня с такой невыносимой жалостью, что хотелось ее ударить.

Воспоминания возвращались рваными клочьями, как будто всплывая обломками кораблекрушения. Рисунки плавали в море беспамятства спасительными островками. Их было много. Очень много. Я перебирала их один за другим, как будто листала книгу собственной жизни. Гротескно искаженная летопись, особенно последние ее страницы. Там везде был Тиффано. Черный тюльпан-недотрога, цветущий на вершине, и я, карабкающаяся за ним по опасным камням. Вот я срываюсь и лечу вниз, но в последний момент он снисходит и протягивает ко мне руку. А вот я торжествую победу, срывая с его губ поцелуи-лепестки… Одна половина лица у меня довольно ухмыляется, но вторая… застыла от ужаса. На следующем рисунке я уже сама вьюсь лозой вокруг Тиффано, истекаю кровью, а в груди у меня сверкает рубиновая искра… Храмовая татуировка!.. Как я могла про нее забыть!

Я вскочила с постели, упала, ноги плохо меня слушались, на коленях подползла к маленькому щербатому зеркалу на стене. Дернула на себе сорочку и уставилась на символ священной бесконечности. Он кровоточил. На полу валялись и другие рисунки. Пугающие, жуткие. Вот я стою на холме, сложенном из оскаленных черепов, и смеюсь в смердящей пустоте. Вот я уже не я, а носовое украшение корабля-призрака, который рассекает кровавое море и давит тонущие человеческие фигурки… При одном виде волн меня замутило. А вот я пирую, пожирая живых крыс прямо с блюда на глазах у толпы скелетов. Мне чудился вкус крови во рту и крысиный визг. А вот я бреду по кладбищу и волоку за собой последний гроб, в котором тикает умирающее время. Тик-ток, тик-ток… Его хриплое дыхание звучало наяву, под кожей бедра. А на пятом рисунке я рассыпаюсь огненными искрами и пляшу в безумном танце на пепелище мироздания… Я слепо оглядела комнату. Под кроватью валялся еще один листок. Шестой… Что там? Еще один вариант конца мира? Я обещала Антону не делать этого… Но что, если от меня уже ничего не зависит? Если Единый уже принял мою ставку?

Я потянулась за шестым рисунком, но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался Лешуа.

— Превосходно, — зло процедил он. — Очухались, ваша светлость? Все с ног сбились, разыскивая пропавшую невесту Его Величества, но вам непременно было нужно свалиться именно моей жене на голову!..

— Дерек, не надо, пожалуйста… — испуганно залепетала Милагрос за его спиной. — Ты же видишь, госпожа нездорова…

— Она тебе больше не госпожа!.. Пусть выметается отсюда!..

Трясущимися руками я собирала рассыпанные рисунки, ползая на коленях.

— Милагрос, подай мне тот, что под кроватью…

Но служанка не успела. Лешуа опередил ее. Он наступил на рисунок грязным сапогом и подтолкнул его ко мне.

— Убирайтесь отсюда, ваша светлость. И не смейте больше тревожить мою жену. Иначе я за себя не ручаюсь.

На белом листке бумаги, сквозь разводы и грязь, на меня смотрел Тиффано. Он стоял с занесенным мечом над моей коленопреклоненной фигурой. Его длинные волосы были рассыпаны по плечам, а с клинка стекал огонь… Рядом в скорбном безмолвии застыли тени. Тени Шестой, мои бесконечные отражения…

Оказалось, что я провалялась в беспамятстве три дня. Во дворце меня уже поджидали. Целая банда служанок накинулась и захлопотала, закрутила в бессмысленной суете, увлекла за собой переодеваться, умываться, краситься и прихорашиваться. Я плыла по течению, в голове было пусто. Ни единой мысли. Безвольная марионетка Единого, весь смысл существования которой сводился к уничтожению других… марионеток. Но Тиффано?.. Какая роль у него? Кто он?.. Едва ли он кукловод… Значит, такая же марионетка… Вопрос лишь в том, сколько у него степеней свободы… А вдруг больше, чем у меня?.. Я вырвалась из лап служанок и потребовала сопроводить меня в Крафградскую крепость. Мне надо было увидеть Тиффано. Больше откладывать разговор не имело смысла.

Плешивец недовольно поджал губы при моем появлении.

— Федосей, — вымучено улыбнулась я ему, — как твоя спина? Не тревожит?

— Нет, — буркнул он.

— Надеюсь, ты не слишком усердствовал с Тиффано?

— Не более обычного, ваша светлость.

И он лично распахнул передо мной дверь в знакомую допросную. Я жестом остановила сунувшихся было следом гвардейцев и вошла внутрь, приказав больше никого не пускать.

Тиффано висел в кандалах. Было видно, что к моему приходу его наскоро окатили водой, чтобы привести в чувство. Он поднял голову и оглядел меня мутным взором. Красивое лицо было нетронуто, но рубашка превратилась в запекшиеся кровью лохмотья. Суставы были вывернуты. Что-то внутри меня болезненно дрогнуло, поднимаясь спазмом к горлу. Как бы там ни было, Федосей дело свое знал. Интересно, о чем они здесь секретничали?

— Фрон Тиффано, — сказала я, подходя ближе. — Я пришла сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Он уронил голову на грудь и выплюнул злобное:

— Пошла ты… в задницу.

— Фу, как грубо, — поморщилась я и взяла его за подбородок двумя пальцами, задирая голову. — Вы же собирались меня спасать…

В его глазах вспыхнула отчаянная надежда, он облизнул потрескавшиеся губы и спросил:

— Ты вспомнила? Хриз, ты вспомнила?

У меня мороз пошел по коже, но я заставила себя улыбнуться и коснуться его губ в легком поцелуе:

— Конечно… Вместе мы спасем мир…