Теплое сердце зимой

Глава 26

Куин стоял в палате своего брата размером пятнадцать на пятнадцать футов, а в его голове крутилось множество вопросов. Что, если бы они украсили это место? Например, наклеили яркие обои и положили красивый ковер, повесили картины маслом и заправили койку дорогим постельным бельем, может, тогда…

— Заткнись, мать твою, — пробормотал он, глядя на столик на колесах.

И вот оно. Письмо.

Блэй был прав. Конверт белого цвета полностью сливался с подносом. И, конечно же, Лукас аккуратно разместил его точно в углу.

А с обратной стороны надпись синей ручкой с тонким стрежнем, при виде красивого почерка Лукаса Куин поежился.

Каким-то образом, несмотря на свои травмы, Лукас все еще красиво писал.

Брат Мой.

Куин подошел ближе, намереваясь взять письмо в руки, достать все, что лежало внутри, и впитать предназначенные ему слова. Но, в конце концов, он не стал трогать послание, и потребовалась минута, чтобы осознать причину. Потом до него дошло… как только он прочитает написанное, все действительно закончится. Его брат уйдет безвозвратно.

Необратимость смерти, шокирующая, двойственная природа того, как он обнаружил в лесу замороженное тело, словно трансформировалась в послание: пока он не прочитал письмо, его брат был в некотором роде жив. Они оба все еще находились где-то между, еще можно было что-то выяснить, обдумать и поразмышлять.

Да… он испытывал ужас перед тем, что было в этом послании.

Лукас не был злым, но реальность могла оказаться разрушительной.

В конце концов, Куин точно знал, каково это — быть ничтожным из-за обстоятельств, совершенно от тебя независящих. Он не выбирал свои разноцветные глаза; его брат не хотел, чтобы его похищал и пытал Лэш. Поэтому, да, последнее, что хотел бы Куин, это ткнуть Лукаса носом в очевидную реальность того, что удача отвернулась от них обоих.

Оглядевшись по сторонам, Куин сосредоточил внимание на кресле. Обычно, когда он заходил в эту комнату, брат сидел в нем с книгой, раскрытой на коленях, а на столе у лампы стояла чашка чая. Лукас всегда был в свежей одежде, его волосы были чистыми, а трость стояла в стороне… из-за этого было легче верить, что все в порядке. Или, по крайней мере, что все шло к улучшению, пусть и черепашьими темпами.

Куин подошел к маленькому столику и взял книгу, которую читал его брат. Потому что это было проще, чем прикоснуться к конверту с последним письмом.

О да. Легкое чтиво на сон грядущий: книга в кожаном переплете была написана на Древнем Языке, который, учитывая состояние, в котором находился Куин, сейчас казался иностранной тарабарщиной.

Когда он добрался до атласной ленты-закладки, ему стало тошно от печали.

Этот поток букв, слов, предложений и абзацев уже никогда не закончится, глаза, которые отслеживали написанные символы, закрылись навечно.

Куин пораженно опустился в кресло, в котором его брат провел много часов. Он закрыл книгу и просто держал ее в руках. Глядя на пустую кровать, он представил Лэйлу с близнецами и гадал, где именно проходили их визиты. Ему легче было бы представлять их всех вместе, если бы он знал, где точно они все сидели — на кровати или здесь, на кресле и пуфике.

Подробности он спросит у нее позже.

Он хотел сохранить воспоминания, даже если они были придуманы им самим.

Может, так было лучше. Он хотел создать идеальную, счастливую, воображаемую сюжетную линию Лэйлы, спустившейся сюда с детьми, и Лукаса, сидящего в этом кресле с ними обоими на коленях. Трогательное, последнее прощание…

Был ли в то время у Лукаса готовый план? Или он все решит позже?

Опустив голову, Куин попытался остановить поток мыслей в голове. Когда идея с треском провалилась, он подумал достать бутылку «Эррадуры». Затем расширил этот план, решив попросить у Мэнни несколько нокаутирующих капель в виде красивых маленьких белых таблеток, которые помогут ему выйти из этого жалкого подобия фазы быстрого сна.

Окруженный немногими вещами своего брата, он вспомнил об одном вечере в своей жизни, о котором он никогда не рассказывал Лукасу. О котором знал только Блэй.

Потому что Блэй спас его от попытки самоубийства.

Именно поэтому Куин не мог винить своего любимого за то, что он сказал Лукасу. Тот комментарий о должности личного телохранителя Короля не был причиной всему произошедшему… и, кроме того, Блэй подтверждал свою верность и способность к состраданию своими поступками на протяжении всей жизни.

Было много причин, по которым Лукас решил уйти в метель. Сотни причин, каждая из которых была трагической, и каждая была ясна как день.

Новость о личном телохранителе Короля? Лишь мизерная капля в море.

Взгляд Куина вернулся к столику на колесах. Со своей позиции он не мог видеть конверт, не мог прочитать два слова на нем, не мог дотянуться до него, даже если бы захотел.

И он осознал, что не хочет.

Он не хочет читать то, что там было. Он скорее предпочитал оставить это дело незавершенным…

…чем получить подтверждение, что, возможно, по воле случая, это была его вина, потому что он был слишком занят, слишком невнимателен, слишком эгоцентричен, чтобы заботиться о своем родственнике и следить за тем, чтобы Лукас получал не только медицинскую помощь, в которой он нуждался, но и психологическую, что было не менее важно для его здоровья и благополучия.

Может, важнее всего прочего.