Теплое сердце зимой

Эпилог

За неделю до Рождества Эль снова вернулась в квартиру своей матери. На самом деле, она не хотела ехать, но разве у нее был выбор? Она начинала тревожиться, если каждые пару недель не навещала ее лично.

— Постарайся больше не заехать в сугроб, — ехидно сказала Терри.

Эль припарковала отцовский «БМВ» на пустующее место и намеренно нажала на тормоз так, что Терри дернулась вперед, натянув ремень безопасности.

— Оу!

— Сожалею.

— Не ври!

Эль заглушила двигатель и открыла дверь. Срок вождения под присмотром взрослых подошел к концу, ей наконец разрешили выезжать одной, и отец — который вел себя ну очень снисходительно с тех пор как… ну, после их короткого разговора в то утро, когда она встала пораньше, чтобы признаться в кое-чем, что она, в конечном счете, оставила при себе — позволял ей брать «БМВ» практически всякий раз, когда машина была свободна.

Выскочив из машины, Эль закатила глаза, наблюдая, как Терри пытается выбраться с другой стороны, но раздражение улеглось, как только они обе уставились на многоквартирный дом.

— Я не знаю, зачем ты притащила меня сюда, — заскулила Терри. — Я не…

— Она — наша мать. И на носу Рождество. Поэтому да, тебе тоже иногда приходится здесь появляться.

Они направились к лестнице, а пустота внутри Эль становилась все глубже.

— Я голодна, — сказала Терри. — Заедем потом в «Макдональдс»?

— Конечно.

— Серьезно? Ты реально меня туда сводишь, хотя сейчас самое время для ужина?

— Папы сегодня нет дома, помнишь?

— О. Еще одно корпоративное мероприятие?

— Ага, — пробормотала Эль. — Опять работа. Вечно он на своей работе.

На втором этаже, у двери в квартиру матери, Эль протянула руку, чтобы постучать…

Дверь распахнулась и Эль удивленно отскочила… и не потому, что вместо их матери там стоял кто-то другой… а из-за запаха. Который был…

— Ты готовишь ужин? — выпалила Эль.

Их мама кивнула.

— Я подумала, что вы, девочки, голодны. Уже почти шесть, и я знаю, что ты любишь лазанью.

— Это наша лазанья? — спросила Эль. — В смысле… подожди. Что это?

Она ворвалась внутрь и уставилась на новогоднюю елку в углу крошечной гостиной. Деревце в четыре фута высотой украшали огни синих и белых лампочек.

Без мишуры. Но их матери никогда и не нравилась мишура.

— Искусственная, — сказала мама. — Без помощи отца… ну, я смогла организовать только это. Но думаю, она все равно красивая, правда?

Терри рванула вперед и пролетела по ковру на коленях.

— Подарки! И один для меня!

Эль прищурилась, глядя на мать, когда дверь в квартиру закрылась сама собой.

— Что происходит?

Прежде чем мама успела ответить, на кухне сработал таймер.

— Извини.

Эль снова огляделась по сторонам с мыслью, что оказалась в параллельном мире… тем более что сквозь открытый проем в спальню она увидела чистый, пропылесосенный ковер, застеленную кровать и веточку остролиста в маленькой вазе на прикроватной тумбочке.

— Девочки, вымойте руки, пожалуйста.

Эль безо всяких возражений бросилась выполнять просьбу — и Терри тоже — потому что этот тон голоса они уважали с детства. И, обмениваясь с сестрой куском мыла у кухонной раковины, она пыталась вспомнить, когда в последний раз слышала такую команду.

И, смотрите, стол был накрыт на троих.

Следующее, что осознала Эль — что они сидят вместе и держатся за руки, вышептывая молитву на французском. А потом их мать подала им еду из стеклянной посуды в центре столика.

— Я так люблю эту лазанью! — воскликнула Терри, принимая тарелку.

— Один кусок или два? — спросила мама у Эль.

Эль посмотрела на плавленый сыр и идеальные слои.

— Два. Пожалуйста.

Мама даже положила один кусок себе на тарелку.

Эль попробовала кусочек и закрыла глаза из-за набежавших слез. Все было идеально и правильно: соус, сыр, листы лазаньи. И все происходящее… тоже: они вместе, втроем, как в старые добрые времена.

— В общем, я решила вернуться в колледж, — объявила мама.

— Правда? — уточнила Эль, приподняв веки.

— Если поднажать, то получу степень по психологии уже через пару лет. А следом я хочу степень магистра по социальной работе.

— Мам, думаю, это было бы замечательно, — сказала Терри. — Я тоже хочу быть терапевтом.

— Я очень хотела бы поделиться с вами обеими всем, что знаю и умею, — сказала их мама.

— Я хочу помогать людям.

С твоим-то языком? — подумала Эль. Тебе больше повезет, если станешь сержантом-инструктором морской пехоты.

— Итак, расскажите мне, как у вас обоих дела в школе. — Их мама покраснела. — Боюсь, я недостаточно уделяла внимание вашей учебе. Боюсь, меня… не хватало в вашей жизни. Но с этого момента все изменится.

Последовала пауза. А потом Терри громко уронила вилку на тарелку и бросилась к их маме. Анна София обняла девочку, а затем усадила к себе на колени. Она поглаживала спину Терри и бормотала что-то слишком тихо, чтобы расслышать, поэтому Эль посмотрела в окно.

Жалюзи были подняты, открывая вид на парковку и небольшое кольцо деревьев за зданием.

Замешательство сменилось предательской надеждой, когда Эль глубоко вздохнула и снова почувствовала запах ужина, приготовленного специально для нее и ее сестры.

А потом она увидела эвакуатор.

Он был красно-белого цвета, с надписью «Мёрфи» на двери со стороны водителя. Эль смотрела на него, и где-то в подсознании задрожало воспоминание, что-то о…

Головная боль вспыхнула на ровном месте, и Эль, нахмурившись, потерла виски.

У нее возникло странное ощущение, что она видела этот грузовик и раньше, что он что-то сделал для нее, в ту ночь, когда она без разрешения взяла машину своего отца, эвакуатор…

— У тебя все хорошо? — спросила мать поверх головы Терри.

Эль вернулась в настоящее. Когда она сосредоточилась на том, что было на ее тарелке, ноющая боль в черепе сразу же утихла.

— Да, я в порядке. Я просто… Я в порядке. Просто очень голодна.

Она снова взглянула на парковку. Эвакуатора не было.

Какое это имеет значение, — подумала она. Ей кроме этого было о чем беспокоиться.

— У тебя все нормально? — спросила она маму. — Я имею в виду, ты… действительно в порядке здесь?

Мама медленно и грустно улыбнулась. Но ответ был уверенным и твердым.

— Я в порядке. У меня есть вы. И это все, что мне нужно в будущем.

Эль почувствовала, как у нее слезятся глаза.

— Я скучала по тебе.

Мама наклонилась вперед и положила ладонь на руку Эль.

— Я тоже скучала по тебе. И, знай, я тебя больше не брошу. Я сожалею о том, что было, но я больше не вернусь в прошлое.

Детским голосом Эль прошептала:

— Что… что заставило тебя вернуться к нам?

Мама сжала ладонь Эль.

— Самая могущественная вещь в мире.

— Что это?

— Любовь, — мама глубоко улыбнулась. — Что же еще?

Эль быстро моргнула. Затем глубоко вздохнула, нацепила на вилку кусок лазаньи и откусила. Знакомый вкус таял во рту, а мама продолжала смотреть ей в глаза с той невозмутимостью, которая раньше была ее отличительной чертой… и Эль обнаружила, что кивает.

— Любовь и лазанья, — согласилась она. — Творят чудеса.

КОНЕЦ