Три королевы

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тея

Смерть. Это было совсем не то, чего я ожидала.

По большому счету, я вообще ничего не ожидала. Я никогда не представляла себе загробную жизнь — ни жемчужные ворота и музыку арфы, ни огненное место страданий, если уж на то пошло. И где бы я не оказалась, здесь не было ни ангелов, ни дьяволов, ожидающих меня, чтобы поприветствовать. Но вместо забвения — вместо внезапного и резкого конца — я обнаружила, что бреду в густом тумане. По обе стороны от меня танцевали свет и тьма, каждый из которых на мгновение брал верх, чтобы потом отступить перед другим.

Привет?

Слово возникло в моих мыслях и как-то само собой поплыло в окружающем пространстве, как будто я произнесла его вслух. Я была здесь и в то же время меня не было. Я говорила, не произнося ни слова. Я была в своем теле и парила вне его. И, несмотря на странное чистилище, в котором я оказалась, мой разум был ясен. Я вспомнила все, что произошло.

Уильям похитил меня. Он выкрал меня и заставил пить кровь, пока у меня не помутился разум от потребности в ней — пока я не потеряла способность мыслить, — а потом пришел кто-то еще. Женщина, которую я не знала. Я была не в себе, когда он положил меня на алтарь. Она открыла древний гримуар и заговорила на странном, забытом языке.

У меня внутри все перевернулось, когда я вспомнила, что произошло дальше. Я потянулась, чтобы погладить живот, но не было никакого движения — никакой руки, которую можно было бы положить на мой отсутствующий живот. Я была здесь и не здесь. Я была потеряна, даже когда всплыли новые воспоминания, и я снова оказалась на том алтаре.

Где я была? Кем я была? Я уставилась на каменные стены комнаты. Здесь не было ни одного окна. Единственный свет исходил от дюжины мерцающих канделябров, расставленных вокруг меня. В воздухе висел влажный холод, и я дрожала, обхватив руками обнаженное тело, чтобы согреться. Это было похоже на рождение, подумала я.

Рядом со мной появился мужчина. Он показался мне знакомым, когда он накрыл мое дрожащее тело одеялом.

— Ты моя дочь. Тея Дрейк.

Тея. Я была Теей. Да, я знала это.

— К-к-как я здесь оказалась? — Мой голос дрожал, как будто я впервые пыталась говорить.

— Произошел несчастный случай. — Его темные глаза были мягкими, когда он помог мне сесть. — Тебя забрали у меня. Ты помнишь?

Я натянула одеяло на плечи, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Была только темнота. Прикусив губу, я покачала головой.

— Ты вспомнишь, — пообещал он. — Я помогу тебе.

И он помог. Он поил меня кровью, чтобы я стала сильнее, и рассказывал истории о моей жизни. О матери, которая украла меня, когда он раскрыл ее тайну.

— Она была сиреной, — сказал он мне, когда мы сидели у камина несколько часов спустя. — Она околдовала тебя, заставив забыть, кто я такой — кем я был.

— Зачем ей было это нужно? — спросила я, глядя на него поверх своего бокала.

В его глазах отражались отблески, когда он смотрел на огонь.

— Она хотела, чтобы ты была похожа на нее, но я никогда не позволил бы тебе стать ею.

— Сиреной? Почему?

— Потому что сирены губят мужчин, — объяснил он. — Они заманивают их и соблазняют.

Кровь, которую я пила, превратилась в пепел у меня во рту. Я заставила себя проглотить ее, все еще сжимая бокал.

— Это то, что она сделала с тобой?

— Она пыталась, — мягко признался он, — но вампиров не так легко уничтожить, как людей.

— Я не понимаю. Если она хотела причинить тебе боль, зачем было заводить ребенка? Зачем рожать меня? — У меня сжалось горло, когда я это произнесла.

— Твоя мать не случайно выбрала меня — вампира. Если бы она забеременела от смертного мужчины, ты была бы просто сиреной, — продолжил он. — Но она знала тайну, которую пытался сохранить мой род.

Я поставила свой бокал на стол рядом с собой, внезапно почувствовав, что меня вот-вот вырвет.

— Что за тайна?

Я почти ожидала, что он откажется отвечать. Как бы то ни было, он не торопился и изучал меня, прежде чем наконец заговорил:

— Дочь сирены и вампира может использовать силы обоих родителей. Она может стать тем, чего боятся оба наших вида, — чем-то более могущественным, чем мы оба вместе взятые.

Мне почти не хотелось, чтобы он продолжал. Хотела ли я знать, какая сила течет в моих венах? Хотела ли я знать, чего мне будет стоить ее использование?

— Когда-то сирены перемещались между жизнью и смертью, — сказал он. — Таких, как твоя мать, создали боги, чтобы искать тех, кто заблудился в подземном мире.

Его слова что-то пробудили в моем сознании — вспышку воспоминаний, слишком мимолетную, чтобы за нее ухватиться. Я пошевелилась в кожаном кресле, подтянув колени к груди, и кивнула, чтобы он продолжал.

— Вампирам запрещено входить в подземный мир, — объяснил мой отец.

— Почему? — пролепетала я.

— Наша долгая жизнь оскорбила бога подземного мира. Вампира трудно убить. Мы умираем не так легко, как смертные, и часто рана, которая убила бы человека, может исцелиться. Мы даже можем пережить физическую смерть и воскреснуть.

Я хотела спросить его, что убивает вампиров. Если те блеклые воспоминания о вампирских историях, которые у меня были, вовсе не были историями, он действительно мог умереть от удара колом в сердце. Возможно, были и другие способы. Но что-то удерживало меня от этих вопросов.

— Нам не рады в загробном мире, — сказал он мне.

— А сиренам рады?

Он кивнул, но больше ничего не сказал.

— А я? Кто я больше — сирена или вампир? — Умру ли я и окажусь ли в этом призрачном мире, о котором он говорил, или воскресну, как он?

— Это тебе решать, — мягко сказал он. — Твоя мать пыталась сделать выбор за тебя.

— Она пыталась заставить меня стать сиреной? — с отвращением спросила я. — Почему?

— Потому что ты не только смогла бы перемещаться между смертью и жизнью — ты могла бы управлять ими. Ты была бы более могущественной, чем сирена или вампир. Ты была бы существом обоих миров, способным забирать жизнь и дарить ее. — Он сделал паузу, встретившись со мной взглядом. — Тея, ты была бы суккубом.

Суккубом? Я слышала об этих кошмарных существах. Они были частью древнего фольклора. Истории, которые рассказывали, чтобы напугать детей и заставить их ложиться спать до наступления темноты. Но я никогда не думала, что они реальны. Хотя зачем отцу лгать мне после всего, что он сделал, чтобы защитить меня?

— Разве они не демоны?

— Мы создаем демонов из того, чего не понимаем, — сказал он с сухим смешком, — а злодеев — из того, чего боимся. Все существа стремятся к власти, и, если они считают, что другой вид обладает большей силой, им проще уничтожить его, чем склониться перед ним.

— Но я не хочу власти, — прошептала я. Тем более такой. У меня не было желания управлять жизнью или смертью.

— Боюсь, что выбора у тебя нет, — мягко сказал он. Он подвинулся вперед, положив предплечья на колени. — Твоя мать придет за тобой. Она никогда не оставит нас в покое. Будут и другие. Кто попытается ослепить тебя ложью и хитростью.

— Почему?

— Потому что грядет война. — В его голосе звучала грусть, когда он опустил голову. — Вампиры слишком долго прятались среди людей. Мы разобщены. Мы больше не видим того будущего, которое нам предназначалось.

— А сирены? А как же род моей матери?

Мышцы на его челюсти дрогнули.

— Насколько я знаю, твоя мать была последней в своем роду.

А я была сиреной лишь наполовину.

— Что с ними случилось?

— Сирен выслеживали и убивали. Считается, что они вымерли много веков назад.

— Кто на них охотился? — требовательно спросила я, гнев бурлил в моих венах, как будто я уже знала ответ.

Мой отец долго молчал, а когда заговорил, его лицо смягчилось, словно от сожалений.

— Вампиры. Вампиры уничтожили их всех.

Все, что он говорил, было ложью и правдой одновременно. Как и в этом странном пространстве, в котором я оказалась сейчас. Это было и то, и другое, и ни то, ни другое. Моя мать пожертвовала собой, чтобы защитить меня от отца. Я понятия не имела, к какой темной магии она прибегла и как ей это удалось, но она потратила всю свою жизнь на то, чтобы не дать ему найти меня. И это почти сработало. У меня могла быть спокойная, нормальная жизнь.

Если бы я не встретила вампира.

Сколько представителей вампирской элиты, с которыми я танцевала и ужинала за последние несколько месяцев, помнили сирен? Неужели за эти годы они забыли об угрозе? Или они придут за мной, как это сделал Уильям? Не для того, чтобы использовать меня, как, я уверена, он планировал сделать. Я почувствовала в этом воспоминании долю правды. Это мой отец хотел власти. Это он выследил мою мать и соблазнил ее. Знала ли она тогда, кем была? Нет, они придут не для того, чтобы использовать меня. Они придут, чтобы убить меня. Я была уверена в этом.

Но теперь им не нужно было этого делать. Я уже была мертва.

Разве не так?

Я вспомнила слова отца. Сирены перемещаются между жизнью и смертью. Я не была суккубом. Еще нет. Не знаю, откуда я это знала, но нутром чувствовала, что это так. Ему не удалось превратить меня в суккуба, но он пытался. Так вот почему моя кожа болела от дневного света? Неужели я начала меняться? Можно ли это остановить?

Имело ли значение, что я застряла в пространстве между мирами? Между светом и тьмой?

Потому что ни он, ни кто-либо другой не смог бы использовать меня. Здесь я была в безопасности. Я это чувствовала. Но надолго ли? Неужели я обречена вечно бродить в этом тумане в одиночестве?

Или Джулиан был здесь со мной, и скитался такой же потерянный?

Если бы я могла перемещаться между жизнью и смертью, я бы нашла его. Мне было все равно, что для этого потребуется и как долго я буду блуждать. Туман передо мной слегка рассеялся, но только для того, чтобы показать танец света и тьмы. Жизнь и смерть плавно двигались под какую-то беззвучную музыку, а потом, как по волшебству, я услышала ее ноты.

Темнота обрушивалась и разрасталась, столкнувшись с высокими, яркими нотами жизни. Каждая из них играла свою мелодию, которая каким-то образом переплеталась и создавала горько-сладкую песню, наполнявшую меня отчаянием и надеждой, тоской и страхом.

И где-то там, в этой музыке, был Джулиан. Я последовала за ним в смерти, и теперь знала, что мне нужно делать. Я шла навстречу буре, обратив свои мысли внутрь, ища его, ища ту нить, которая связывала нас. Не привязанность, которая приковывала его ко мне, а узы, которые связывали нас в одно целое. Узы, которые нельзя было разорвать. Ни в жизни. Ни в смерти. Они были вечными и бесконечными.

Настоящая магия, поняла я. Что еще, кроме настоящей магии, может соединить наши души в одно целое?

Я все еще была здесь, и он тоже.

Я шагнула вперед и, когда вошла в бурю, услышала его голос, звучащий в этой прекрасной и одновременно ужасной музыке. Я потянулась к нему, нащупывая ту нить, которая связывала нас. Но прежде чем я смогла ухватиться за нее, буря изменилась. Она окружила меня, ее музыка ревела в моей крови, тьма и свет обвились вокруг меня и выдернули из тумана.

— Джулиан! — Я выкрикивала его имя снова и снова, пока не охрипла. Пока не почувствовала, как две руки схватили меня за плечи и встряхнули.

Открыв глаза, я обнаружила, что сижу посреди зала, а мои руки сжимают искусно вырезанные ручки кресла. Посмотрев налево и направо, я обнаружила еще два кресла. Нет, не кресла. Троны. Опустив взгляд, я поняла, что сижу на таком же. Моя грудь была в крови, но я не чувствовал боли.

Пока мой взгляд не переместился на пол, где передо мной лежало неподвижное тело моей пары.