Трудное счастье мое (СИ)

Глава 12

Выходной мы провели чудесно, совершенно по-семейному.

Маринка обрадовалась нашему приезду и мужественно пробыла в беседке для встреч с родственниками целых тридцать минут, после чего, прихватив пакет с гостинцами, умчалась на репетицию музыкального номера.

Мы же с Пашей и Андреем отправились на обзор окрестностей, нашли обещанное планом санатория озеро и устроились на берегу.

Расстелили плед, достали контейнеры с едой, снарядили Андрея ведёрком и лопаткой, а сами переоделись в пляжное и растянулись на стареньких деревянных лежаках под жарким солнцем.

Мы загорали, купались, пили квас, жевали бутерброды, и ничем не отличались от других семей на пляже. Или мне так казалось?

После утреннего недоразумения с несъеденным блинчиком, я тщательно следила за каждым куском еды и подолгу думала — нужен ли мне этот виноград и абрикосы или фиг с ними?

Паша, кажется, замечал мои заминки, и в его глазах отчётливо отражалось сожаление, но как избавиться от возникающей периодически неловкости не знала ни я, ни он.

Впрочем, скоро я махнула рукой на еду и сосредоточилась на игре с Андреем. Паша тоже подключился, да с таким энтузиазмом, что я не раз со смехом пожалела о наличии только одной лопатки для песка.

Совместными усилиями мы выстроили большую крепость, с высокими башнями и рвом, наполненным водой. Я украсила крепостную стену цветами, Андрей собрал мелкие камни и усилил ими подножие, а Паша соорудил из гладкой палочки и салфетки флаг с выдуманной геральдикой.

Было весело и увлекательно, но, когда мы уже собирались домой, мне в голову пришла мысль о том, что за весь день мы с Пашей разговаривали только о детях.

— Как думаешь, успеем в магазин за футболкой? — Паша словно мои мысли прочитал — мотнул головой в сторону чумазого, но очень довольного Андрейки.

— Да ладно, до дома потерпим, у него много их, не успеет сносить. А вот носков не хватает.

— Как скажешь, — Паша закинул за плечи набитый рюкзак, подождал нас и первым направился к выходу с пляжа.

По дороге на станцию мы разговаривали с сыном и обсуждали возможность покупки новой большой машинки "как у Миши Федулкиного из группы", в электричке советовались, где лучше одеть Маришу к школе и куда поставить ее письменный стол, а в такси все вместе решали, что приготовить на ужин.

Нормальные нужные семейные разговоры. И никакого намека на личное общение. Хотя, чему я удивляюсь? Когда они были, эти личные разговоры? В другой жизни, разве что, ещё в той, "до детной".

Вот тогда было приволье для души. С томным шепотом под звёздами, со встречей утренней зорьки, и с пережиданием внезапного летнего ливня под старым кленом, где Паша впервые меня поцеловал. Куда это делось? Когда успело смениться на бытовуху?

Куда-куда, наивная душа… В прошлое, — светлое и безвозвратное. Ушло все постепенно, одно за другим, и это даже логично. Зачем стоять и мёрзнуть под деревом, когда есть квартира? И на диване гораздо удобнее сидеть, чем на лавочке. А ночью приятнее спать, особенно остро это понимаешь с появлением детей. Такая вот простая суть семейной жизни.

После ужина я отправила Андрея играть в свою комнату и налила нам с Пашей чаю, плеснув себе зелёного, и, — вот же ужас, — до чего докатилась? — скрытно добавила ложечку сахара.

Не знаю, чего именно я хотела. Душевного разговора, может? Как утром хотя бы, только без эмоций. Интуитивно я чувствовала — нам нужно говорить. Много, разнообразно, откровенно. У нас накопились проблемы, невысказанные претензии и надо бы начинать с этим разбираться, пока взаимные обиды не поставили мир в семье под угрозу.

Я и так ощущала эту угрозу, да хотя бы со стороны Артема. Пусть он ничего не предпринимал, но он занимал мои мысли, я думала о нем, и бесконечно сравнивала со своим мужем. Разве это нормально?

Так нельзя, это нездоровая ситуация, и я хочу ее исправить.

Но у Паши, похоже, иное мнение, так как предложенный чай он выпил в два глотка и не отрываясь от телефона, а после завалился на кровать, все так же, с телефоном.

Так и закончился наш вечер, плавно перейдя в ночь и оставив после себя тревожное чувство надвигающейся беды.

То, что я ни капли себя не накручивала, я поняла рано утром, когда в момент сборов в садик и на работу у меня зазвонил телефон, и на экране высветился номер Хрусталевой Арины.

— Алло, Лена? Лена, это ты?

— Да, Арин, слушаю. Что-то случилось? — До этого мы никогда не созванивались с Диминой женой, поэтому я оправдано напряглась. Что нужно в семь утра ей, — неработающей будущей маме? Спала бы себе спокойно, сил перед появлением малыша набиралась.

— Да ничего, блин, не случилось! Отстань от меня, я сказала! Я все равно ей все расскажу! — Последние пару фраз Арина проорала истеричным голосом в сторону, и они предназначались не мне. Зато потом в мое ухо полился сплошной поток злых слов. Злых не по содержанию, а по эмоциям, которые просто кипели в трубке. — Ты можешь сейчас прийти ко мне? Мне срочно нужно с тобой поговорить! Ты слышишь?! Это очень срочно!

— Хорошо… - от растерянности я не нашлась с ответом и посмотрела на Пашу, застывшего с кожаным портфелем у входной двери.

— Кто звонил? — Паша уже взялся за ручку, но что-то в моем выражении лица заставило его притормозить.

— Арина просила зайти..

— Хрусталева? Зачем?

— Не знаю, — я оттаяла, быстро включила Андрею мультики и вышла вместе с Пашей к лифту. Минут десять до садика у нас есть, успею. — Кажется, у них что-то случилось. Ты не знаешь номер их квартиры?

— Сто пятидесятый.

Возле подъезда Пашу уже ждал в машине с заведенным двигателем Наташин Иван, а меня непонятно для чего, но точно очень неприятного, ждала Арина.

Я уже подходила к их подъезду, когда телефон в руке опять ожил.

В трубке плакала Арина.

— В общем, можешь не приходить.

— Точно? — Не скажу, чтобы я изначально горела желанием к ней идти, но всё-таки у человека кажется что-то случилось, мало ли.

— Точно. Получила я сейчас из-за тебя от собственного мужа.

— В смысле?! — В голове с трудом укладывалось ее заявление, но ноги почему-то противно затряслись, и я, как кузнечик с изломанными конечностями упала на лавочку.

— Не буду я больше от тебя это скрывать! Понял ты, козел? — В трубке стукнуло, словно Арина саданула кулаком по двери или стене. — Короче, слушай — завелась у твоего Пашки на работе любовь. Подарочки он ей дарит, вечно у стола ее торчит, то помочь, то сказать что-то на ушко. Все в кабинете знают, все на их глазах происходит, мне Димка каждый день про голубков рассказывает. Недавно день рождения у нее был, так твой пакетик ей передал небольшой, или духи или ювелирка, точно говорю.

Арина верещала в трубку, срывая голос, а я сквозь застилающую глаза мглу наблюдала, как солнечное утро вокруг меня превращается в непроглядную ночь.

****

По ощущениям, я просидела у подъезда вечность.

В голове гудело от обрывков мыслей и беспорядочных порывов. Разрыдаться прямо тут или доползти до квартиры? Выбросить с балкона Пашины вещи? Ерунда какая. Его рубашки точно не виноваты, да и жилье служебное, как ответственного квартиросъёмщика из дома выгнать? Тогда самой уйти, получается? А дети?

Да-да, дети! Мне срочно нужно домой, там Андрей один. И что я ему скажу, когда вернусь в квартиру с перекошенным лицом? Как о таком вообще сообщают детям?

Я сгребла себя с лавочки и побрела к подъезду.

Сзади окликнули.

— Лена! Лена, подожди! — Запыхавшийся Дима догнал меня и загородил собой дорогу.

На его лице алели несколько глубоких царапин, на вороте рубашки отсутствовала пуговица, вырванная с мясом, а сам Дима выглядел таким потрёпанным, что в другое время я его обязательно бы пожалела и предложила помощь, но сейчас меня хватило только на безучастный взгляд.

— Я тороплюсь, Андрей один дома.

— Лена! Она все наврала, не верь ей! Мы всю ночь ругались, и так она решила отомстить мне — рассорить со всеми сослуживцами. Она уже и моему начальнику позвонила, теперь твоя очередь. Просто всем подряд звонит, чьи номера у нее в телефоне.

Я даже притормозила, на секунду почувствовав нечто среднее между облегчением и робкой надеждой, но память услужливо подбросила проигнорированные ранее факты — возросшую скрытность Паши, его постоянное зависание в телефоне, раздражительность и намеки на лишний вес. До переезда сюда его ничего не смущало, а сейчас он прям смотреть не может на мой сорок восьмой размер. Почему, интересно? Может, потому, что сравнивает с кем-то?

Кажется, я слишком перестаралась в бесконечных попытках сгладить острые углы и сохранить мир в семье. Добросовестно выполняла обязанности жены и матери, жила по совести, проходила вместе с мужем трудный путь безденежья и всячески поддерживала, а что в итоге? Оценил он это?

Ага, десять раз оценил. Только не мои усилия, а чужую упругую задницу.

Здоровая злость постепенно вытеснила глухое отчаяние, и это здорово. Пусть лучше так, чем медленное прозябание в собственных мыслях. Сейчас я хотела действий, все внутри меня рвалось вперёд и только вперёд.

Практически на реактивной тяге, — опаздываю же! — я закинула Андрейку в садик и галопом понеслась к остановке. Я так спешила, что не сразу заметила Бесстужева и остановилась только благодаря его перехватывающему маневру.

— Лена! — ладони на талии крепко сжались, приподняли меня и сняли со ступеньки автобуса.

Испугаться я не успела, моментально узнав Артема по голосу, запаху и ещё бог весть чему. Вот правда — я просто знала, что это он, и внутренняя злость на Пашу потеснилась, давая место нежной радости от встречи с Артёмом.

Какая пошлость! Сама же скачу с шашкой наголо на разборки с благоверным, и умудряюсь радоваться встрече с другим мужчиной. А, может, это слухи все? Про Пашу? Ведь может же быть такое? Ну вот как у меня с Артёмом? Ведь ничего же не было, но это смотря, как преподнести. Скажет Паше кто-то, что я с гендиром кручу, он меня у каждого дерева зажимает, трогает, нюхает, шею кусает. Вот как Паша отреагирует? А мне как оправдываться? Вроде и правда все, но и неправда одновременно.

— Лена… Леночка… Да что с тобой, солнышко? Как же тебе плохо… Девочка моя… Напугала… Чуть с ума не сошел.

Пока я мучалась сомнениями, Артем успел усадить меня в машину, пристегнуть и быстро поцеловать в макушку. Вот и пожалуйста! Как раз то, о чем я думала!

Артем сел на водительское место, завел машину и перепарковался в специальный карман возле остановки, под криво опиленный однорогий вяз.

— Рассказывай.

Строгий тон отрезвил, и я успела подумать о способности Артема в нужные моменты включать начальника. Такого, знаете, делового, через край плещущего скрытой силой и уверенностью.

Я моргнула, посмотрела на терпеливо, но настойчиво ждущего ответа Артема, и рассказала все, что узнала от Арины. Прибавила факты изменившегося поведения мужа, щедро сдобрила доклад собственными догадками и эмоциями, а после всё-таки пустила слезу.

А Артем неожиданно начал меня успокаивать. Ну не совсем неожиданно, конечно, но не в том плане, в котором я могла бы предположить.

— Ты понимаешь, что во всей этой ситуации есть большая вероятность ошибки? Может и нет там ничего, и этот самый Дмитрий не обманывает. Поссорился с женой, а рассерженная женщина на многое способна. — Артем со вздохом завел двигатель и выехал на дорогу. — Я думаю, вам нужно поговорить и все выяснить. Или, хочешь, я сам поговорю?

— Ты?! — Предложение Артема ошарашило, но дурная радость от такой завуалированной заботы расцвела в груди пышным цветом. И все же, я отказалась. — Нет, это лишнее. Да я и не представляю, как это сделать. Вызовешь в кабинет и просто спросишь?

Губы расплылись в улыбке от такого предположения. Интересно было бы посмотреть на Пашино лицо в этот момент.

Артем тоже разулыбался и вскользь провел ладонью по моим пальцам, нервно сжимающим ремешок сумочки.

— Могу и вызвать.

За окнами автомобиля замелькали выгоревшие степные просторы, Артем прибавил скорость и сосредоточился на дороге, обгоняя попутный транспорт, а я смотрела на него и думала, — он и правда может. Стоит мне попросить, и он спокойно вызовет Пашу в кабинет и с непроницаемым лицом спросит, какого, собственно, чёрта, он довел жену до слез.

К проходной комбината мы подошли с опозданием в тридцать минут, и для меня сотня метров от парковки до пункта пропуска стала дорогой страха. Мы шли бок о бок с Бесстужевым, но, если он излучал спокойствие и уверенность, то я больше напоминала перепуганного зайца, и по взгляду Артема видела, что ему мое состояние не нравится.

— Лена, все в порядке. Мы просто идём на работу, а не занимаемся любовью у всех на глазах.

От его слов перехватило дыхание, и собственное воображение немедленно визуализировало неприличную сцену, от чего я немедленно покраснела и невнятно промямлила:

— Так увидят же..

— И что?

— Как я объясню… - я хотела сказать "Паше", но запнулась на его имени, — всем.

— Что именно?

— Например то, что мы приехали вместе!

— Разве это не очевидно? Я подвез тебя. Увидел сотрудницу на остановке и предложил подкинуть. Я так иногда делаю.

— Но… Но мы опоздали! — Я просто не могла справиться с эмоциями, и приходила в смятение от того, как легко мои страхи гасились несокрушимой уверенностью Артема. Просто скала какая-то!

— Это моя вина, — Артем покаянно склонил голову и скорбно поджал губы. — Не предусмотрел пробки из-за ремонта объездной и потерял на дороге целых тридцать минут.

****

Боже, о чем он говорит? Ну какой ремонт? Какая пробка? У меня жизнь рушится, а он шутит, причем с совершенно серьезным видом.

Несмотря на откровенный бред Артема, обижаться я на него не могу, что-то внутри мешает этому, и я лишь отчаянно отмахиваюсь от попытки взять себя за руку на проходной, и быстрым шагом, почти бегом, иду по пустому коридору.

Я мало что соображаю под влиянием снова нахлынувших эмоций, и постоянно верчу в голове слова Артема — "вам нужно поговорить".

Поговорить, значит? Это я запросто, это я с удовольствием. Слов у меня накопилось предостаточно, а уж вопросов и вовсе не сосчитать.

Пока я неслась к кабинету отдела сопровождения проектов, на задворках сознания, запертая бушующим гневом, билась мысль о том, что хорошо бы отложить разговор до вечера, чтобы поговорить дома в спокойной обстановке, но я не могу! Просто не могу и все тут! Если прямо сейчас все не выясню — взорвусь от напряжения. Ладно, пусть полноценного разговора может и не выйти, но я хотя бы посмотрю в глаза мужа и, уверена, сразу все пойму.

Даже удивительно, как я, всегда такая рассудительная, спокойная и неторопливая, в одно мгновение превратилась в летающее на метле нечто.

Дверь кабинета, возможно, нужно было открывать аккуратнее. И хорошо бы было убедиться, нет ли там, за дверью, кого-то, желающего выйти, чтобы этот бедняга не вывалился в коридор, как мешок с картошкой.

Но получилось так, как получилось, и мое фееричное появление привлекло внимание буквально всех, — и ойкнувшего от неожиданности Ивана, приземлившегося на серый плиточный пол, и Паши, машинально сделавшего при виде меня шаг в сторону от окна и от блондинки с лейкой в руке.

Остальные, конечно, тоже повернулись в сторону двери, но они меня волновали не так сильно, как собственный муж и его ошарашенное выражение лица.

— Лена?

Вот они, те глаза, в которые я хотела посмотреть! И вот то самое выражение виноватого испуга! В принципе, больше ничего мне выяснять и не стоило, я все поняла по бегающему взгляду мужа, по его стремительно краснеющей шее, а ещё — по ленивой ухмылке блондинки.

От самодовольного, чуточку скучающего выражения лица кабинетной красотки меня чуть не вывернуло, я резко развернулась и полетела восвояси. Мерзость! Ну какая же гадость!

— Лена! — Паша догнал меня в два счета, но я в этом и не сомневалась. Спортсмен, чтоб его…! — Подожди, Лен! Ты что хотела-то, зачем приходила?

Я развернулась, сложила руки на груди и так посмотрела на мужа, что он беспокойно заозирался и явно почувствовал себя не в своей тарелке.

— Приходила убедиться, что меня не обманули.

— Ты о чем? — Быстрый взгляд, и вот он снова сосредоточенно изучает плитку под ногами.

Так-так… Кто-то чувствует за собой вину, но не хочет раскрывать карты, пытается прощупать, что именно мне известно. Не буду разочаровывать, вывалю все разом и посмотрю на реакцию.

— О твоём романе с той крашеной. Как ее зовут-то хоть? Ой, ладно, не нужно мне ее имя.

— К-каком романе? — Паша даже заикаться начал от волнения, да и побледнел сильно, отчего в сердце шевельнулось жалость, но моментально исчезла после сбивчивых попыток мужа оправдаться. — Не было же ничего… Мы просто работаем вместе..

Паша все бормотал и бормотал, оперировал терминами "дружба", "работа", "ничего такого..", а я смотрела на него и не узнавала в этом испуганном и явно виноватом мужчине своего мужа. А потом пришло понимание — да, скорее всего, ничего и правда не было, но очень даже могло быть. Та девушка нравилась Паше. Он с ней флиртовал "по-дружески", строил тесные связи, и надеялся, что когда-нибудь эти связи станут ещё теснее. А, может, уже и подкатывал к девице, да получил от ворот поворот и перешёл в режим ожидания, не переставая при этом "дружить".

Вот это да… Не ожидала я такого от Паши, доброго семьянина и отличного отца.

— Это тебе Арина наплела? Лен, кому ты веришь?! Она же ревнивая скандальная баба с беременными гормонами! Но ты-то у меня умная, неужели поверила?

С каждым словом Паша смелел и все больше выпрямлял спину, а в конце уже требовательно заглядывал в глаза и даже повышал голос, пытаясь выставить меня виноватой во всей этой ситуации. Но и у меня было, что сказать ему.

— Я не Арине поверила, Паш. А своим глазам.

— А что ты такого увидела, интересно? Мы просто разговаривали, я помог Варе налить воды в лейку. Цветы мы поливали, Лен! Что там можно было увидеть?!

Не стала я объяснять Паше, что не сцену в кабинете имела в виду, а то, как он потел, бледнел и изворачивался, чувствуя за собой вину. Именно его поведение сказало мне больше, чем взволновано наорала в трубку Арина.

И, тем более, я не напомнила Паше о его физическом неприятии горшечных цветов и всего, что с ними связано. Ни разу в жизни он не полил ни одного цветочка у нас дома, и я даже отдавала наши немногочисленные растения соседке, когда ложилась в роддом или в больницу с детьми. Паша и цветы — понятия несовместимые, такие же, как я и бетономешалка или я и цепная пила. Уверена, — Паша тоже забьет тревогу, если увидит у меня в руках рычащий инструмент или ведро с цементом.

— Лен.. — Растерянный голос Паши толкнулся в спину, но я не обернулась.

Не хочу больше оправданий, заискивающих взглядов, сменяющихся обвинениями, и вот этого всего, что пытался свистящим шепотом навязать мне муж.

— Лен, все нормально?

Нормально, Паш, нормально. Все у меня хорошо. Только времени маловато, но в этом ты меня поймёшь. А время мне сейчас ой как нужно. Работы невпроворот. Почему? Да потому, что многому предстоит учиться, должность-то новая, обязанностей море. А я, возможно, скоро стану разведенной женщиной, и придется мне рассчитывать только на себя. Поэтому, все нормально, Паш, но я пошла.

Все это я передала мужу без слов, одним долгим безучастным взглядом и, кажется, успешно. А потом развернулась и пошла к себе в отдел, уже полностью спокойная и поразительно холодная. Все мои эмоции испарились, как по щелчку пальцев фокусника. Ушла обида, тревога, высохли непролитые слезы. Осталась ясная голова и даже какое-то удовлетворение от впервые в семейной жизни построенных личных границ.

****

— Леночка, поможете мне с бухгалтерией? — Просьба Ольги Анатольевны отвлекла от разглядывания ровных столбцов развернутой на мониторе таблицы, и я с облегчением отодвинула пухлую папку, набитую нужными для сверки приказами.

— Что нужно сделать?

Ольга Анатольевна встала из-за стола, поправила безупречно сидящую на узких бедрах юбку-карандаш, и поцокала к двери, жестом пригласив меня следовать за ней.

— Нужно порыться в их архиве, у нас не хватает данных по матпомощи за прошлый год.

Я подумала, что Ольга Анатольевна оставит меня одну в забитом стеллажами с папками помещении, но она поставила стремянку в соседнем ряду и смело взобралась на нее в узкой юбке, и уже там, на высоте, играючи принялась двигать тяжёлые коробки с бумагами.

— Давайте, может, я поищу наверху? — неуверенно предложила я, сама не горя желанием карабкаться под потолок, но я хотя бы в штанах и удобной обуви без каблуков.

— Нет-нет, Луна, я сама. Мне не трудно, не беспокойтесь. — В доказательство Ольга легко подняла одной рукой увесистую на вид коробку и переставила ее на соседнюю полку.

Некоторое время мы молча занимались поисками, откладывая нужные папки на стол, но вскоре мое состояние заметили.

— Луна, у вас все в порядке? Вы сегодня сама не своя.

Наверное, мне надоело постоянно "держать лицо", поэтому я спокойно и отстраненно, словно эта история не касалась меня лично, рассказала начальнице о событиях сегодняшнего утра.

Раскрыться перед практически чужим человеком мне помогло ее внимательное отношение — слушатель из нее был замечательный. Не перебивала, не делала круглые глаза и не ахала возмущённо, а просто сосредоточенно слушала мой рассказ и слегка кивала.

— Я так понимаю, вы с Павлом успели поговорить?

Я даже не удивилась ее вопросу, хоть и не заметила свидетелей нашей стычки в коридоре. Оборотни, что с них взять. Наверняка, уже и Артем в курсе всех подробностей.

— Обсудили в двух словах сложившееся положение, — криво усмехнулась я.

— И что же Павел? Отрицает? — отзеркалила мою гримасу Ольга, и мы дружно, хоть и не слишком весело, рассмеялась.

— Отрицает.

— А вы, Луна? Вы как? Сильно… расстроились?

Я вздохнула.

— Не знаю, как описать свое состояние, но простое "расстроилась" тут не подходит. Расстраиваюсь я, когда дрожжи в тесте не срабатывают или пирог подгорает. А сейчас.. — Я задумалась на секунду, подбирая слова, — сейчас у меня заледенело все внутри. Я не шучу. Вместо сердца кусок льда и эмоций никаких.

Я растерянно развела руками, не зная, как ещё объяснить то, что творилось у меня в душе. Ольга грустно улыбнулась и взяла меня за руку.

— Я чувствую, Луна. От вас веет холодом. И знаете что? — В глазах начальницы заблестели хитрые, но очень добрые искорки. — У меня есть отличный способ согреться и отвлечься! Я приглашаю вас сегодня к себе в гости!

— Но…

— Нет, Луна, отказа я не приму!

— У меня сын в садике… И Марине нужно позвонить..

— Заедем после работы, заберём сына и сразу ко мне. А дочке в любой момент позвоните. Ну же, Луна, решайтесь! Будет весело. У меня бассейн есть, Андрею понравится. Кстати, Саша опять гостит у Артема вместе с отцом, пока мама отдыхает на море с подругами, так что компания Андрею обеспечена.

Предложение Ольги прозвучало для меня неожиданно, но, поразмыслив над ним, я поняла, что очень хочу к ней в гости. Или, возможно, я так же сильно не хочу возвращаться в квартиру, куда придет и Паша. А вместе с ним и тягостная необходимость что-то обсуждать, решать, даже ссориться. А если и не ругаться, то сидеть каждый в своем углу и бесконечно гонять в голове многочисленные вопросы и обиды.

Нет, не хочу я сегодня ничего выяснять, и смотреть в недовольное лицо мужа тоже не хочу. Лучше уж посидеть с прохладным коктейлем в шезлонге у бассейна под смех счастливых детей.

— Вот и отлично! Договорились. — Ольга звонко хлопнула в ладоши и решительно поднялась. — Кажется, мы нашли все, что нужно, теперь бы донести это богатство до кабинета и не растерять по дороге.

— Нам бы тачку, — протянула я, оценив две стопки плотно набитых папок, но у моей пробивной начальницы был свой план.

Она вышла на несколько минут и вернулась уже в сопровождении двух крепких мужчин.

— Луна.

— Луна.

Незнакомцы дружно почтительно кивнули, подхватили каждый по стопке и вышли, оставив меня в некотором смущении. Интересное дело, — я вижу их в первый раз, а они меня знают, Луной называют.

Но Ольга сохраняла невозмутимость, и я тоже махнула рукой. Пусть называют, как хотят, лишь бы не били.

На вечернем совещании у Артема мой холод внутри не то, чтобы оттаял, но точно смягчил арктическую стужу до более-менее приемлемой зимы средне-русской равнины.

Я редко поднимала глаза от страницы блокнота, где ручкой выводила гелевые загогулины, но каждый раз натыкалась на внимательный, хоть и совершенно нечитаемый взгляд Артема. Он не улыбался и ничего из себя не строил, не делал скрытых намеков, не подмигивал и не хмыкал. Просто ровным голосом вел типовое совещание, а все меньше мерзла, словно его ласкающий слух низкий баритон грел меня, окутывал уютным бархатом.

Артем не задержал меня после совещания, не попросил остаться под надуманным предлогом и даже не особо долго смотрел вслед. Кажется, он сразу отошёл к окну, да так там и стоял, пока мы все не покинули кабинет. А мне было почти все равно, как Снежной королеве, хоть я и отметила, что не очень приятно видеть его таким.

Как только часы условно пробили окончание рабочего дня, и за девочками закрылась дверь, Ольга тоже начала собираться и поторапливать меня.

— Завтра доделаете свою таблицу, а на сегодня у нас много дел.

— Каких? — Монитор погас, системный блок последний раз крутанул лопасти вентилятора и затих, и мы с Ольгой дружно потянулись на выход.

— Самых разных. — Ключ шоркнул в замке, и Ольга принялась загибать пальцы. — Забрать Андрея из сада — раз! Успеть позагорать — два! Поплавать — три! Сообразить перекус — четыре! Хотя с перекусом как повезет. Может, добрые люди накормят.

На этих словах Ольга слишком резко отвернула от меня лицо, но я успела заметить странное выражение на нем. Хитрое такое, предвкушающее. И от этой скрываемой хитрости задрожало что-то внутри, сотрясая заледеневшее сердце и заставляя его чувствовать и практически насильно согреваться. Добрые люди? Это она абстрактно рассуждает или имеет в виду кого-то конкретного?