Трудное счастье мое (СИ)

Глава 16

Укладываясь спать этой ночью, я боялась, что Артем решит остаться у меня. Дура, да? Знаю, дура..

Все внутри меня рвалось к нему, но штамп о заключении брака, кажется, стоял у меня не в паспорте, а прямо в мозгу. И ещё я уверена, что Паша с утра пораньше явится для выяснения отношений, нам нужно будет поговорить, и желательно бы мне к этому моменту иметь чистую совесть и не иметь засосов. Говорю же — дура. Сама себе придумала рамки и с удовольствием втискиваюсь в них всю жизнь.

Артем мои тайные страхи принял с печальной улыбкой, целомудренно поцеловал в лоб и закрыл за собой дверь, оставив разбираться в себе. На удивление, самоанализ не затянулся надолго и не свелся к бесконечной мысленной ругани бестолковой себя. Я всего лишь немного погрустила о том, как нехорошо все сложилось и незаметно заснула.

Утром, как я и предполагала, объявился Паша. Ворвался пронзительным телефонным звонком, засопел в трубку.

— Ты на работе будешь?

— Паш, сегодня суббота. — Я отдернула шторы, распахнула балконную дверь и вышла на воздух.

Со второго этажа дома открывался чудесный вид на редкий тополиный лес и серебряную петлю Урала. Солнце только поднялось над вершинами деревьев, воздух ещё не прогрелся и сочно пах ночной росой. Красота.

— Ты где сейчас? Нам нужно встретиться и поговорить.

Пашин голос звучал ровно, и я на секунду подумала, что Артем зря волновался, когда запрещал мне встречаться с Пашей вне территории поселения оборотней. А может и не зря, если немного подумать и вспомнить Пашину вспышку.

— Приезжай, мы в Заречном.

Пока Паша добирался, я умылась, заглянула к спящим детям, сделала два кофе в одноразовые стаканы и вышла из дома, потихоньку двигаясь к пропускному пункту поселения. Артема, как и Любы нигде не было видно, и я решила, что они ещё спят. Впрочем, на улицах поселка тоже никого. Суббота, все отсыпаются после рабочей недели.

К проходной, возле которой дежурили два охранника, я подошла одновременно с такси, приехавшим со стороны города.

Пашу пропустили без проблем, но в спину ему смотрели очень красноречиво, и это меня подбодрило. Да, я чувствовала себя увереннее от присутствия рядом сильных тренированных мужчин, тем более, Паша выглядел уже не таким спокойным, каким показался мне при разговоре по телефону. Он нервно поводил шеей по сторонам, ерошил волосы ладонью, озирался и часто покашливал, прочищая горло.

Я протянула ему стакан с кофе, Паша машинально взял его, понюхал и отхлебнул.

— Спасибо, — мотнул головой и осторожно посмотрел на меня.

Я тоже кивнула.

Наше неловкое молчание затянулось, но, кажется, ни мне, ни Паше сказать было особо нечего. Раньше всегда говорила я, а он слушал вполуха, отговаривался занятостью и сбегал на работу. Не любил он обсуждать проблемы, не его это. Вот и сейчас он выжидал, пока я не начну первой, но теперь уже я не хотела. Прошло время выяснения отношений, мне больше нечего ему сказать.

Зато Паша собрался с духом и мыслями.

— Ты прости за вчерашнее, Лен. — Он опять кашлянул, потёр горло, и я подумала, что Артем его сильно хватанул и ударил.

— Ладно… — вздохнула. — Сам как?

Паша понял меня с полуслова, нахмурился по-мужски сурово и так, чтобы до меня дошло — все с ним нормально, и нечего больше глупые вопросы задавать.

Ну нечего, так нечего. Значит опять гуляем молча и топчем ногами неловкую тишину.

Не знаю, сколько бы ещё этот цирк продолжался, но у Паши зазвонил телефон, и по реакции мужа я догадалась кто именно ему звонил.

— Ответь, — на моем лице была только добрая понимающая улыбка, но Пашу от нее дёрнуло, как от пощёчины.

Пробурчал неразборчиво, сбросил вызов, вернул телефон в карман, но тот опять затрезвонил.

Пашу натурально затрясло, он опять выхватил гаджет, не удержал его и выронил. Я машинально наклонилась, но Паша оказался быстрее и перехватил смартфон. Как он ни старался заслонить экран, лицо улыбающейся Вари я рассмотрела отлично. Надо же, у него и ее фото загружено, но это меня нисколько не задело, просто отметилось некой галочкой о серьезности его отношения к ней.

— Паш, — я положила ладонь на его предплечье, и Паша замер, напряжённо уставившись на мою руку. — Все нормально, правда. Ответь ей.

Паша перевел недоверчивый взгляд на мое лицо. Он рассматривал меня так, словно впервые видел и не узнавал, а я старательно гасила в душе вспыхивающие огоньки боли и улыбалась. Доброжелательно, безо всякого второго дна или, Боже упаси, ехидцы. Просто улыбалась и отпускала своего мужа, полюбившего другую, прощалась с нашей прошлой жизнью и грустила. Без грусти тут никак, всё-таки десять лет прожито одной семьёй, это обстоятельство так просто не проигнорируешь. Но и сильной боли в душе не было, и я точно знала почему. Потому что прямо сейчас, пока мы прощали и отпускали с Пашей друг друга, по дороге к нам шел Артем, и смотрел на меня так, как никогда и никто не смотрел ранее.

Мы толком так и не поговорили в Пашей, но это сейчас и ни к чему, и, как оказалось, не к месту — Паше постоянно названивала Варя, меня взглядом звал Артем.

Так и попрощались мы посреди дороги, оба понимая, что назад пути уже нет. Это больно, правда, но есть и то, чем мы оба сможем гордиться. У нас получилось задать разумный и мало-мальский доброжелательный тон дальнейшим, уже не супружеским отношениям. Как бы то ни было — у нас общие дети. Мы до безумия любим их, они любят нас, и самое лучшее, что мы можем сделать для них в этой ситуации — это расстаться цивилизованно.

— Я горжусь тобой, — Артем подошёл, обнял меня и отвлек от созерцания удаляющейся спины Паши. — Пойдем завтракать?

— Пойдем, — согласилась я, и мы, взявшись за руки, побрели к дому.

По дороге Артем очень загадочно улыбался и, что странно, пытался скрыть это от меня, но я даже боковым зрением видела его постоянно расплывающиеся в предвкушении чего-то приятного губы.

— В чем дело? — не выдержала наконец я. Артем моментально стёр улыбку с лица, но с блеском глаз он ничего поделать не смог, и я решительно дожала его: — Артем… Я жду.

Артем зачем-то закатил глаза, что совершенно ему не шло, предпринял попытку смутиться, но, видимо, вовремя вспомнил, что он альфа и взрослый мужчина, поэтому взял себя в руки и признался:

— Сегодня полнолуние.

— И?

— В полнолуние сила зверей возрастает и, чтобы успокоить их, мы выпускаем волков побегать по лесу.

— Логично, — пожала плечами я.

— Не только физическая сила растет в это время. Эмоции тоже зашкаливают, лунный свет подогревает кровь. — Артем шагнул вплотную, обнял нежно и запрокинул мою голову, осторожно потянув за пряди волос. Он пронзительно смотрел и выражение его лица не оставляла других трактовок этим самым "эмоциям". — Для пар наступает особенное время… Самое горячее..

Он мог бы и не уточнять, я и так его прекрасно поняла, но Артём не остановился на словах, а подтянул меня ещё ближе и выше, так, что мне пришлось привстать на цыпочки, и поцеловал, жёстким напором объясняя, что меня ждёт сегодняшней ночью.

****

То, что полнолуние сильно влияет на оборотней, я на себе прочувствовала уже к обеду. Все, с кем я успела пообщаться за это время, вели себя дергано и никак не могли успокоиться, хоть я и видела — они очень старались сдерживаться и не пугать меня, но у них это слабо получалось. Люба, например, постоянно роняла сковородки и кастрюли, задевала головой о кухонные шкафчики, пару раз ударила мизинец о ножку стола, и я, присмотревшись, заметила, что у нее трясутся руки.

Охранник передвигался по дому и рядом с ним зигзагообразными траекториями, часто оттягивал ворот футболки и жаловался на духоту, хоть погода сегодня и радовала нас комфортными двадцатью пятью градусами.

Садовник, с которым Люба обожала пить чай и подолгу болтать, тоже нервничал — поглядывал на часы, суетился и часто вытирал ситцевым платочком пот с лица.

Артем нормально держался до обеда, а после и его накрыло, да так, что мне пришлось останавливать разгоряченного мужчину.

Только упоминание о детях, играющих за стеной, отрезвило его, — Артем прикрыл беснующиеся пламенем глаза и надолго замер так, вибрацией мышц выдавая борьбу с внутренним зверем, а после резко развернулся и ушел, практически убежал.

Больше до вечера я его не видела, как и остальных обитателей дома. Все исчезли.

Я обошла каждую комнату, чтобы удостовериться — здесь осталась только я и дети.

Интересненько… Пришлось отвлечь Сашу от игр.

— Саш, а где все?

Девочка повернулась в одну сторону, затем в другую, смешно наморщила носик — принюхалась, и очень естественно удивилась:

— Так полнолуние же!

— Я знаю, Артем говорил. Но почему все ушли? Мы сами будем ночевать, получается?

— Не знаю, — отмахнулась острым плечиком Саша, — а ушли все, чтобы Андрейку с Маринкой не пугать. В полнолуние мы рычим и глазами светим.

Это "мы" умилило и показало, как гордится Саша принадлежностью к роду оборотней и стремиться скорее вырасти, чтобы тоже "светить" глазами. Артем рассказал мне, что в детстве маленькие оборотни не сильно отличаются от обычных детей, разве что выделяются ловкостью и крепким здоровьем. Только в подростковом возрасте их внутренние звери просыпаются, вот тогда-то и начинается "веселье". Так что, все у Саши впереди — и рычание и свечение глазами.

Ладно, с внезапной отлучкой хозяев все понятно. Значит, пока мы за главных.

Я прошла на кухню, проверила плиту и покачала головой при виде сковороды с недожаренными котлетами. Это как же скрутило безупречную хозяйку Любу, раз она бросила все как есть? Хорошо ещё газ выключила, а то и до пожара недалеко.

Не раздумывая, я повязала фартук и принялась за дело — дожарила осиротевшие котлеты и нарезала овощной салат на гарнир.

На умопомрачительный запах моментально слетелись дети, расселись по местам, застучали ложками-вилками. Смели все, что я им приготовила и так же быстро умчались, оставив меня наедине с грязной посудой и неприбранной кухней.

Но я не в обиде, мне даже понравилось неторопливо хозяйничать в чужих владениях, и ещё я была довольна, что хотя бы готовкой и уборкой могу поблагодарить гостеприимных хозяев.

*

Дети уже спали, я сидела с книгой на кухонном диванчике и раздумывала — тоже лечь или прочитать ещё пару глав. Артем, похоже, увлекся выгуливанием волка, а, может, и увел всю стаю далеко в лес, кто его знает..

Про наш утренний разговор и жаркие обещающие объятия я старалась не думать. Очень по-взрослому, да? Мысли о Паше я тоже гнала прочь и считала это правильным. Я прекрасно знала свою натуру, как и то, что обязательно начну жалеть, винить себя, придумывать ему оправдания и прикидывать варианты. Поэтому и гнала мысли эти, во избежание, так сказать. Ну их..

Люба ворвалась в дом как фурия и первым делом залетела на кухню. Обвела беспокойным взглядом свои владения, облегчённо выдохнула, села за стол, но сразу же опять вскочила и принялась вышагивать взад-вперед.

— Луна, а что это вы в душном доме сидите?

Я отложила книгу и вся обратилась во внимание. Развитая мнительность нашептала, что сейчас меня погонят из гостей. И она не ошиблась.

— Такой чудесный вечер, свежо, хорошо… Может прогуляйтесь?

Может и прогуляюсь. Я встала с нагретого уютного уголка и молча прошла на выход. Люба изменилась лицом, точно уловив мое настроение, что-то попыталась сказать, оправдаться, но этот ее лепет про погоду и вечернюю свежесть звучал смешно. Какой вечер? Ночь на дворе.

В поселке и правда было уже темно и абсолютно безлюдно. Оно и понятно, — все сейчас бегают по лесу. Рычат и светят глазами, как говорит Саша. И где мне тут гулять-дышать? Наслаждаться, так сказать, свежестью?

Я покрутилась на месте, игнорируя неловко застывшую в дверях Любу, и пошла в сторону дома Ольги. Интересно, она скоро вернётся? Надо было уточнить у Артема, долго ли их волки бесятся в полнолуние. Одно дело пару часов прождать приятельницу, и совершенно другое — слоняться неприкаянно до рассвета.

Окна Ольгиного дома, как и все остальные в поселке, встретили меня темнотой. Ну а чего я ожидала? Нет никого, гуляет стая. Зато я вовремя вспомнила, что у Оли на террасе есть небольшой садовый диванчик из ротанга с мягкими подушками. Кажется, там и плед был. Ничего, пересижу как-нибудь.

Но на диване отдохнуть не получилось. У меня, вообще, этой ночью ни со сном ни с отдыхом не сложилось.

Уже утром, вспоминая произошедшее, я пыталась анализировать свое состояние, спрашивала себя — испугалась? Растерялась? Кажется, нет.

Появление Артема было неожиданным, это да. Но, с другой стороны, он ещё утром предупреждал, а в обед подтвердил намерения. Так почему неожиданным? Ждала я его, очень ждала, хоть и старалась не думать об этом.

И загорелась мгновенно, с первого мужского прикосновения. С первого жадного поцелуя, обрушившегося тяжело и властно. А потом уступала и принимала, сама не успевая ничего. Могла только гладить его твердые теплые плечи и урывками дышать, когда разрешит.

Ещё стонать могла от неги тягучей и от болезненного освобождения. Тело пело долгими стонами, волнами сбрасывая все напряжение. Сколько его накопилось с той первой встречи, с укуса в лесу… Все забрал Артем, без слов забрал, перевел в сладкую боль и развеял под звёздами.

А я все стонала и, кажется, плакала от избытка всего между нами, и от недостатка слов, чтобы выразить свое, внутреннее. Но я все равно старалась и шептала ему сквозь слезы, как хорошо мне, как горячо внутри от него, как приятны его несдержанные поцелуи и грубоватые движения.

Не знаю, слышал ли он меня за рычанием волка и видел ли сквозь огненное пламя в глазах, но слова эти нужны были мне. Не вымучивала я их, сами рвались наружу, вместе со слезами и стонами.

Артем не успокаивался до рассвета, раз за разом вознося нас обоих за грань и швыряя оттуда оземь, пока я не взмолилась о пощаде. Тогда, с первыми лучами солнца, огонь в его глазах начал стихать и на смену дикому зверю пришел привычный человек разумный.

Взгляд Артема прояснился, а я под ним, наоборот, совершенно потерялась. Как он смотрел! Как на невиданное ранее чудо, как на главную драгоценность в его жизни. Одним только взглядом утопил меня в нестерпимой нежности и безусловной любви. Со всеми моими лишними килограммами, растяжками и остальными женскими комплексами.

— Люблю тебя… - прошептали его губы, передали пылающие отголосками ночи глаза, и все вокруг нас, — и птичьи голоса, и глубокая синь неба и даже садовые ромашки в клумбе подтвердили — любит.

А я взяла и поверила.

*****

В дом мы вернулись ближе к обеду — отсыпались у Ольги. Слава всем жителям небес, хозяйка по прежнему где-то задерживалась и мне не пришлось смотреть ей в глаза.

Артем объяснил, что для оборотней отлучки в дни полнолуния — обычное дело, особенно, если зверя давно не выгуливали или он чем-то взволнован. Волки, дорвавшись до свободы, бегают, играют, охотятся всю ночь, а потом долго дрыхнут где-нибудь под кустом, восстанавливают силы.

Там, у Ольги в гостевой спальне Артем попытался склонить меня к продолжению ночного марафона, но получил закономерный отпор, и я подозревала, что мы с ним ещё не раз поспорим по этому поводу.

Секс с ним был чудесным, этого не отнять, но я не привыкла к таким активностям. К фантазии и смелости Артема, к частоте, к продолжительности, да, в конце концов, к его размерам! Ну вот, я опять краснею…

Не скажу, что раньше была равнодушна к этой стороне семейной жизни, интим у нас с Пашей был регулярным, хоть и регулярность с появлением детей доходила порой до одного-двух раз в месяц. Но сейчас, после того, как Артем показал мне себя и с этой стороны, я поняла — наши с Пашей две привычные традиционные позы и одна и та же прелюдия могут смело идти на пенсию. Артёму они даже не понадобились прошедшей ночью. Зато его настроенность на меня и потрясающее чутье позволили открыть мне в себе такие грани, о которых я и не подозревала.

Я, кажется, и понять толком не успевала, — нравится ли мне или нет, а он уже точно знал и либо прекращал, либо легко преодолевал мою ненужную наносную стыдливость и уверенно доводил до вершины.

Этим он кардинально отличался от Паши, которому достаточно было один раз сказать нет, и он уже никогда не пытался вернуться к этому вопросу или выяснить причину, почему собственно нет, а может всё-таки да?

Так было у нас с одной позой, предполагающей мое активное участие. С первого раза у меня не получилось, я не поняла, как двигаться, чтобы получить хоть какие-то ощущения, о чем и сообщила Паше. Ну, собственно, и все на этом. Десять лет я думала, что не умею и не хочу так, пока вчера Артем не показал, как надо прогнуться и не задал нужный ритм, поддерживая меня и умело помогая.

И это было чудесно, хоть и очень странно. Столько лет я жила тихо, мирно, спокойно во всех планах, как скромная лягушка в своем маленьком болотце. А теперь, с бесцеремонным появлением Артема в моей жизни, весь привычный мир рухнул. Просто весь!

Артем заставил меня любить, ревновать, ценить себя и чувствовать желанной женщиной, а сегодня доказал свою любовь ещё одним способом. Прямым и чисто мужским, но очень доходчивым.

Свежую одежду пришлось позаимствовать у Ольги. Слава моде Оверсайз! Белья на меня, конечно, не нашлось, но я и не надеялась. Ладно, футболка и юбка в пол — тоже неплохо, но от Артёма все же мне стоит держаться подальше.

Скрип его зубов в момент, когда он понял, что из белья на мне ничегошеньки, я расслышала слишком хорошо, чтобы иметь какие-то сомнения по поводу его намерений, поэтому мой выход из Ольгиного дома больше напоминал бегство.

Иллюзий я не строила — от Артёма удрать невозможно, но на улице у меня хотя бы был шанс остудить его пыл возможными свидетелями. Свидетели нашлись быстро — жители поселка возвращались из леса группами и поодиночке, и со всеми я очень приветливо и чрезмерно издалека здоровалась.

Артем от моего усердия многообещающе улыбался и от этой его улыбки по коже бегали холодные мурашки, но внутри, вопреки им, все сладко сжималось и наливалось тяжёлым теплом.

Люба при нашем появлении ойкнула и засуетилась, забегала по кухне, а после, когда стол уже был накрыт, а Артем вышел поговорить по телефону, она подсела ко мне с извинениями.

— Не сердитесь, Луна, на меня за вчерашнее, не было плохого в моих мыслях.

— Я не сержусь. — И это чистая правда.

Я не обижалась больше на Любу, да и вчера, как оказалось, не сильно задело меня ее "Погуляйте". Это чисто мои заморочки, черта характера такая. От неуверенности и нездоровой мнительности.

Эмоции взыграли и уставшая от них психика взбрыкнула иррациональной обидой. Зато сегодня я вижу все ясно и не хочу, чтобы эта женщина с добрыми переживающими глазами волновалась из-за того, что обидела меня.

— Все хорошо, Люба. Правда.

Светло-карие глаза в обрамлении густой сетки морщинок вспыхнули радостью, Люба поднялась и с удвоенной энергией принялась хлопотать на кухне.

Артем закончил разговор, вернулся к нам и остановился в дверях, вытянув правую руку вверх и коснувшись пальцами косяка. От этого простого движения его футболка приподнялась, а шорты, наоборот, поползли вниз, и поразили мое неизбалованное мужским стриптизом воображение тугими канатами косых мышц живота. Божечки-кошечки… Это же надо было уродиться таким идеальным.

Я слишком резко выдохнула, чем точно порадовала Артема, польстила ему, почесала мужское эго, называйте это как хотите. И по вспыхнувшему предвкушающему удовольствию на его лице поняла, что он готов показывать себя мне полностью и по первому требованию.

А я вот так не могу, стесняюсь очень. Пусть Артем без остановки твердит, как я прекрасна, совершенна и прочее всякое такое милое, но комплексы, посаженные Пашей и взращенные им же, за один день не выкорчуешь.

Но меня радует, что Артем пытается, и у меня есть надежда, что однажды он справится и выгонит всех тараканов из моей головы.

Вечером, когда нагулявшиеся до дурноты дети уснули в своих кроватях, мы с Артёмом вышли прогуляться по берегу Урала.

От воды ощутимо тянуло прохладой, тем приятнее было ощущение теплого, даже горячего мужчины рядом. Артем держал меня за руку, а позже, почувствовав, что я продрогла на ветру, обнял, прижал спиной к своей груди и спеленал руками.

Небо на западе ещё хранило отголоски прошедшего заката, а на востоке уже сплошь покрылось проснувшимся звёздами.

Тишина и умиротворение окружали нас со всех сторон, пели запоздалые птицы, чуть слышно катил тяжёлые воды Урал.

На душе у меня было так же спокойно, как и вокруг. Возможно, кто-то не поймет, но я ощущала себя легко и правильно, словно все шло, как должно, как предопределено. Не знаю, что давало мне это убеждение — умиротворение природы ли, или надёжный, хоть и слегка властный мужчина за моей спиной. Да даже если и так, если это он — что в этом плохого? Я не из модных феминисток и карьеру выше семьи никогда не ставила. Мое место, моя радость и предназначение именно в семье, и мне комфортно на этом месте, среди любимых и любящих.

Артем молчал и баюкал в теплых объятиях, а я чувствовала — он примет любое мое решение. Захочу сидеть дома — буду сидеть к его радости. Захочу продолжать работать или попробовать себя в бизнесе — и это он примет спокойно. Осталась самая малость — решить, чего именно я хочу. А пока я ищу ответ на этот вопрос, можно с лёгкостью довериться Артёму и разрешить ему вести меня за собой.

— Ты совсем замёрзла… — Мягкие губы прижались к уху и поцеловали его. — Холодная… Пойдем домой?

Артем развернул меня лицом к себе, чмокнул в кончик носа и, не дожидаясь ответа, взял за руку и повел по широкой тропе к своему дому, в окнах которого уютно горел свет, а на кухне пахло свежим яблочным пирогом.

И я пошла.