Трудное счастье мое (СИ)

Глава 7

Ёлки зелёные! Нормально так они устроились! Понятно, почему Паша почти живёт на работе. Им тут все условия создали, да красоту кругом навели. Так сразу и не скажешь, что здесь вредное производство — территория зелёная, газоны, цветники, вокруг управления разбит большой яблоневый сад, и, что меня поразило до глубины души, — листву деревьев в этом саду мыли с помощью поливальной машины и большой стремянки. Да-да, парень в оранжевом комбинезоне по-простому стоял на верхней ступеньке лестницы и тщательно поливал кроны из шланга с насадкой в виде лейки. Такие вот спа-процедуры для молоденьких яблонь.

Само здание управления выглядело строго и слегка давило четырьмя этажами сплошной деловитости и грозными охранниками на проходной, конечно. Я даже притормозила и засомневалась — точно ли мне сюда? Может, для таких, как я, непутевых стажеров, есть другой, неприметный и непарадный вход? Где-нибудь с торца здания или через подвальное помещение, например. А то тут все в костюмах, при галстуках и дорогих портфелях, с лицами, припечатанными как минимум двумя высшими образованиями и я..

Нет, с внешним видом у меня все в порядке, спасибо Паше. Мы с ним потратили целый выходной, чтобы собрать меня на неожиданно свалившуюся работу. И моя молочного цвета блузка в комплекте с тёмно-серой строгой юбкой ничем не выделялась на фоне оттенков офисного стиля остальных работников, но к этой новой одежде очень не хватало внутренней уверенности, чтобы с каменным лицом пройти мимо охраны и величественно кивнуть мужчине в форме, совсем как та девушка, в блузке с бантом на шее.

Чтобы не стоять столбом у входа я расстегнула сумку и с увлечением принялась в ней рыться, хотя искать там было нечего. Телефон, кошелек да компактный зонт — вот и все богатство. А жаль, сейчас бы очень пригодилась увесистая косметичка, где можно надолго застрять среди пилочек и разноцветных тюбиков-флакончиков.

Ничего, если с работой срастётся, займусь этим вопросом и соберу себе косметичку не хуже прежней, до декретной, а то сейчас у меня с декоративкой совсем никак — один карандаш для подводки глаз и бежево-розовая помада. Ещё тушь была, но сегодня, собираясь на стажировку, я обнаружила, что тюбик с ультра-удлиняющей угольно-черной полностью высох и не поддается на попытки хоть немного поработать на мою красоту.

В полупустых недрах сумки завибрировал телефон и сердце на мгновение оборвалось — что-то с Андрейкой? С Мариной?

Когда на прошлой неделе Паша пришел домой и вывалил ворох новостей, я сначала не поверила ему. Даже не так, — поверила, конечно, но не смогла сразу уложить в голове его предложение о совместной работе.

Да, я мечтала "выйти в люди" из затянувшегося декрета, но хотела это сделать мягко и безболезненно для семьи, чтобы по максимуму сохранить привычный режим и комфорт всех ее членов. Работа на пол дня или не слишком длинными сменами меня бы более чем устроила. Я бы успевала варить борщи и компоты, поддерживать дома порядок, заниматься детьми. Кружки там всякие, садик, школьные собрания. Неизбежные болезни, опять же. С работой по сменам у меня было бы больше возможностей для маневрирования — где подменилась, где смена на выходные выпала, когда Паша дома и может присмотреть за температурящим Андрейкой.

Но Павел в этом вопросе продемонстрировал бескомпромисность и с чисто мужской уверенностью разрулил все мои сомнения.

— Я у Ваньки узнал — Наташа не хочет устраиваться на постоянку. Она в интернете подрабатывает, ей так удобнее, но она согласна быть на подстраховке с нашими. Так что, это не проблема.

Ага, конечно, — не проблема. Это он так размышляет, пока его не касается доставка сына в дошкольное учреждение перед работой и обратный процесс после. А я это представляю себе, как бесконечную гонку — лишь бы не опоздать в сад к завтраку, потом на службу, а вечером успеть до закрытия, чтобы несчастный ребенок не сидел со сторожем. И это я ещё не беру в расчет Марину, считая ее взрослой и самостоятельной. Но, Господи, кого я обманываю? Несмышленыш она ещё. Ей расти и расти до вменяемого возраста и до умения найти в собственном шкафу чистые штаны, чтобы я не вздрагивала нервно при виде дочери в теплых зимних гамашах жарким летним днём.

Но Паше разве это объяснишь? Он мужчина и мыслит прямо. Есть проблема — решаем. Нет — так и чего переживать о том, что пока не произошло?

А вот шанса устроиться на такую шикарную работу может больше и не подвернуться. Это, опять же, его слова. Для меня карьерные притязания не имеют большого значения, главное, удобный график, а не "от рассвета до заката", но с этим, кажется повезло. Как объяснил мне Паша — на комбинате создают новый отдел, что-то связанное с социальной политикой, и им очень нужны люди. По какой-то причине начальство решило, что посторонних привлекать — не лучшая идея, тем более, под рукой целый ворох скучающих жен приезжих сотрудников, и от него поступило предложение пристроить этих самых жён. Чтобы меньше скучали, значит, и приносили пользу предприятию.

График работы продумали с учётом того, что у большинства из нас были дети, зато совершенно не наблюдалось под рукой бабушек, и, поразмыслив, я пришла к выводу, что такой шанс упускать точно не стоит.

Сфера социальной политики мне абсолютно не знакома, но и две другие вызвавшиеся работать девушки тоже были далеки от нее, и наше новое начальство не видело в этом проблемы, а, значит, и мы.

— Лен, мне тоже не легко, — добивал меня аргументами Паша, — я в металлургии, как ты знаешь, раньше не работал. Ничего, разбираюсь постепенно, вхожу в курс дела. И ты сможешь, даже не переживай.

И я согласилась. В конце концов, как я должна понять — мое ли это или нет, если даже не попробую?

И вот, я тут, у проходной комбината. Нерешительно топчусь по асфальтированному пятачку у входа, провожаю глазами спешащих на рабочие места сотрудников управления и пытаюсь выловить из недр сумки телефон.

Звонил Паша.

— Лен, ты добралась? — Сам он уехал на работу час назад, к восьми утра, мне же пока незнакомая начальница велела подходить к девяти, что я и сделала.

— Добралась, я на проходной.

— Не опаздывай, без пяти уже.

— Да не опаздываю я! — Пашино напоминание подействовало раздражающе, но, одновременно, и придало сил — я расправила плечи и уверенно направилась к проходной.

Охранник при моем приближении ободряюще улыбнулся и, вот привидится же! — почтительно склонил голову.

— Добро пожаловать.

****

За проходной меня встретила улыбчивая, но немного нервная девушка, и вызвалась проводить до кабинета Ольги Анатольевны, моей непосредственной начальницы.

Девушка представилась Оксаной и всю дорогу до места оглядывалась на меня, нервно улыбалась и дергалась. Не знаю почему, но меня это даже подбодрило. Значит, не я одна переживаю и потею от неуверенности.

— Здравствуйте, — при нашем появлении высокая светловолосая женщина, по всей видимости, Ольга Анатольевна, поднялась из-за рабочего стола, приветливо улыбнулась и указала мне на свободное место напротив.

Мои будущие коллеги — Света и Ира тоже были тут, и уже корпели над документами. Девушек я практически не знала, лишь мельком видела на детской площадке и в магазине. Кажется, у них обоих по малышу ясельного возраста.

— Филатова, правильно? — Ольга Анатольевна протянула мне тощую стопку бумаг на планшете и ручку. — Заполните пока, потом поговорим.

Бумаги оказались анкетами, опросниками и прочими "согласиями на обработку данных", и с ними я справилась быстро — сказался опыт, полученный в школе, садике и детской поликлинике. Там я этих бумаг заполнила бессчетное количество и могла бы это легко провернуть с закрытыми глазами.

А после началось обучение.

Ольга Анатольевна собрала наши планшеты, сгрузила на свой стол и прошлась перед нами, демонстрируя стройную фигуру и практически военную выправку. На вид нашей начальнице я бы дала около шестидесяти лет, возможно, и больше, но язык не поворачивался даже в мыслях назвать эту ухоженную моложавую женщину пожилой. Прическа — волосок к волоску, фигура спортивная, поджарая, никакой слабости мышц, сутулости или вываленного живота. Ольга Анатольевна явно увлекалась лёгкой атлетикой и практиковала здоровое питание.

— Вы знаете, что у нас на комбинате социально-ориентированная политика управления. Руководство намерено и дальше развивать это направление, вводить дополнительные программы привлечения и поддержки специалистов. Сейчас этим занимаются пара человек в отделе кадров, профсоюз им помогает, но производство расширяется, работников все больше, программы усложняются. Кадры уже не справляются, им нужна помощь. На прошлой неделе было совещание с начальниками отделов, Зоя Владимировна очень просила снять с кадров часть задач, и руководство пошло ей навстречу. Приказом генерального организован новый отдел, меня временно назначили начальником, а я собрала вас и, надеюсь, мы создадим отличную команду.

Ольга Анатольевна с энтузиазмом рассказывала о планах, и я ее даже слушала, но в голове постоянно крутила вырванную из контекста фразу "наш отдел создан по приказу генерального".

Казалось бы — что здесь такого? Все более-менее важные вещи проходят через главных лиц на любом предприятии, почему же у нас должно быть по другому?

Но дело совершенно не в абстрактном и недосягаемом для большинства рядовых сотрудников директоре, а во вполне реальном Артёме Бесстужеве, мысли о котором не дают мне спокойно жить уже вторую неделю. Вот как начала о нем думать с той самой минуты на базе в Абзаково, так и занимаюсь этим без перерыва до сих пор.

И ладно бы просто думала, так нет! — буйное воображение вовсю фантазировало, накидывало воспоминания о его объятиях и великолепном теле, прорывалось горячими снами после которых хотелось натурально выть на луну.

Я ощущала себя постоянно голодной, но мой голод нельзя было утолить едой, а от осознания того чего именно требует тело, вернее, кого, мне становилось ещё хуже и гаже на душе.

Неожиданно возросшая потребность в крепких объятиях удивила Пашу, а его реакция расстроила меня, хотя и была ожидаемой. Конечно, муж прекрасно знал мой спокойный характер и умеренное либидо, потому и не сдержал недоуменного:

— Что это с тобой?

Да ничего, блин! Мужика хочет твоя жена, так понятнее?!

Это я подумала про себя, но вслух сказать не решилась, иначе расспросов не избежать, а там и до ссоры недалеко. А ссориться я не хотела и всеми силами старалась сохранить мир в семье. У нас и так в последнее время как-то… странно. Тихо, мирно, но… Такие вещи чувствуются неосознанно, на уровне интуиции. Какое-то нарастающее напряжение витает в атмосфере и иногда проскальзывает неуместной шуткой Паши насчёт моих безуспешных попыток похудеть или язвительным комментарием перед продавцом насчёт размера, — какой сорок восьмой? Несите пятидесятый! А еще он часто сидит в телефоне и пропускает мои вопросы мимо ушей. Отгораживается.

В общем, напряжение копится и когда-нибудь прорвется, но лучше бы этому случиться позже, когда мое эмоциональное состояние придет в норму. Пока же я вся дерганная и рассеянная, разрываюсь между работой, детьми, своими фантазиями и нашими с Пашей непонятками.

— Ну что, девочки мои, вроде по верхам пробежались, остальное буду по ходу объяснять. На экскурсию пойдем? Покажу вам наши владения, познакомимся с соседями. — Ольга Анатольевна взглянула на наручные часы. — У нас как раз есть двадцать минут до совещания у генерального.

Я застыла на пороге и испуганно посмотрела на начальницу. Соглашаясь на эту работу, я надеялась, что встречаться с Бесстужевым лично мне не придется. Паша много рассказывал о незыблемой субординации на комбинате, я это четко уяснила, да и зачем нам, стажерам, присутствовать на совещании? Мы пока низшее звено, как специалисты — никакие, и толку от нас столько же.

— А нам надо идти к генеральному или вы сами? — голос подала Ира, тоже слегка оробевшая от перспективы встретиться лицом к лицу с сильным мира сего, но все же достаточно смелая, чтобы задать уточняющий вопрос.

— Девочки, вы что, испугались? — Ольга Анатольевна внимательно посмотрела на наши растерянные лица и улыбнулась. — Не волнуйтесь, Артем Викторович вас не съест. Посидите тихо с краю, послушаете. Сегодня обсуждаем наши вопросы и смежные, производственников не будет. Вам будет полезно присутствовать.

Я мысленно застонала, представляя это мучение, но одновременно со страхом в груди неожиданно затрепетало предвкушение.

Я увижу его! Увижу…

****

Артем

— Спасибо за развернутый доклад, Игорь Владимирович. Будем продолжать работу в этом направлении. Что у нас ещё на повестке? — Артем поблагодарил начальника подразделения снабжения и переключился на остальных собравшихся за столом для совещаний.

Под пытливым взглядом Лена вспыхнула и опустила глаза к блокноту для записей, где старательно что-то конспектировала по ходу совещания. Надо же..

Зверь под кожей довольно заурчал при виде своей пары и даже облизнулся. Что до Артема, то он очень понимал волка — видеть Лену такой смущенной и покорной — особое удовольствие, и ее вид вызывал сразу два еле сдерживаемых желания — успокоить бедняжку и подчинить ещё больше. Очень основательно подчинить, до дрожащих губ и слез удовольствия, до поджатых пальчиков на ногах и натертых его жёсткой щетиной покрасневших щек.

— Позвольте мне, — Ольга Анатольевна слишком энергично подала голос и даже слегка хлопнула ладонью по столешнице стола, перетягивая внимание на себя, и Артем понял, что слишком засмотрелся на свою пару.

Хорошо ещё, что людей, кроме стажёров на совещании не было, иначе его повышенное внимание не осталось бы незамеченным.

Оборотни прекрасно чувствовали метку своего альфы и знали о статусе Лены ещё до того, как она приближалась к ним. Знали они и о ее замужестве, но у них хватало ума и такта никак это не коментировать при Артёме. Члены его стаи за последнее время имели возможность наблюдать за двумя сложными становлениями истинных пар. Не обошлось и без скандала, когда заграничный альфа Гордей раскидал патруль охраны Артема в поселке и его еле удалось успокоить. С Никитой тоже пришлось повозиться, в основном, самому, но и парни помогали, а женщины стаи в тот период взяли на себя весь быт мятежной семьи.

В общем, сложными парами стаю уже не удивить, и большинство просто терпеливо ждало, когда вся эта ситуация разрешиться, но некоторым выпала особая роль.

Как, например, единственной женщине-бетте стаи — Ольге Анатольевне, его дальней родственнице со стороны матери.

Ольга добровольно вызвалась помочь, и Артем без сомнений доверился мудрой волчице, но и сам не собирался бездействовать.

Нет, спокойно плыть по течению — это не для него. Альфа он или нет? Пусть спокойный не по годам, в некоторых вопросах излишне щепетильный и правильный до занудства, как говорит брат, но он альфа. С сильным зверем и несгибаемым характером человека, что давало ему очевидное преимущество перед чрезмерно эмоциональными и подверженными влиянию внутренних волков оборотнями.

— Я уверена, у нас все получится, — заливалась соловьём Ольга и ласково поглядывала на стажёров. — Мои девочки — умницы, они вас ещё удивят.

— Не сомневаюсь, — уголки губ Артема дрогнули, когда он заметил с каким отчаянием Лена посмотрела на свою начальницу и на него, после чего опять уткнулась в блокнот и порадовала густо розовеющими ушами. Ну до чего милое и забавное зрелище!

Артем смотрел на Лену и не видел в ней взрослую женщину, мать двоих детей. Она казалась ему слабой и неопытной девочкой, той, рядом с кем просыпались его инстинкты защитника. Была бы его воля — усадил бы ее себе на колени и спрятал от всех тревог и забот в объятиях, чтобы прижалась доверчиво к груди, согрела дыханием шею и, наконец-то, расслабилась.

Волк тоже тянулся к паре изо всех сил. Чувствовал ее нервозность и поскуливал, не имея возможности успокоить. А ещё — без устали звал свою половинку, не понимая, что его никто не слышит — Лена человек, у нее нет волчицы. Но энергия зверя все равно плотно накрывала такую близкую и, одновременно, недосягаемую пару, и в какой-то момент Артёму показалось, что Лена его чувствует.

Она неуверенно поднимала глаза, скользила взглядом по присутствующим, нервно покусывала губу и косилась на руки Артема. Он отчётливо отслеживал ее осторожные попытки себя рассмотреть, хоть и беседовал в это время с Ольгой, сидя полубоком к стажерам. И чувствовал, как сбивается дыхание Лены при каждом его движении. Он специально проверял — брал ручку и крутил ее в пальцах, поправлял ремешок часов, складывал руки в замок, а Лена от этих простых действий вся обмирала и забывала дышать, а после так краснела, что у Артема не оставалось сомнений насчет того, о чем она думает.

Да уж, птичка, ты полна сюрпризов, или же его метка заработала в полную силу.

С этими метками, поставленными человеческим женщинам, все так не просто! Никогда не знаешь, включится ли она, и насколько справится с формированием связи. У оборотней метка выполняет функцию передатчика — даже на расстоянии те, кого связывает укус в плечо, чувствуют эмоции друг друга и легко понимают, если пара попала в беду, радуется или болеет.

В истории же про метку и человека все сложнее. То, что почти невидимая вязь шрамов от зубов в принципе заработала — уже удача. Если она работала без перерывов — вдвойне повезло. А за то, что Лена почувствовала через нее зов волка, Артем мог смело поднять бокал и поздравить себя — он счастливчик, каких поискать, можно идти покупать лотерейный билет.

— У меня все, — Ольга закончила говорить, а Артем с хладнокровием альфы и озорством мальчишки решил ковать железо пока горячо — снял и небрежно бросил пиджак на соседний пустующий стул, расслабил узел галстука и, расстегнув пуговицы на манжетах рубашки, принялся неторопливо закатывать рукава.

Смотрел он при этом по прежнему на Ольгу, задавал ей вопросы по организации работы отдела, и краем глаза наслаждался видом совершенно потерянной Лены, которая уже и ладошкой обмахивалась, и шумно выдыхала, и ерзала на стуле, но все это ей не помогало и до острого обоняния Бесстужева долетал сладкий аромат ее желания.

— Совещание окончено. До завтра, коллеги, — Артем еле выдавил из себя слова прощания и, проводив глазами стремглав умчавшуюся из кабинета Лену, уронил голову на ладони.

Да, он сильный, да главный в паре человек-волк, но попробуй-ка объясни взбесившемуся зверю, что пока нельзя трогать призывно пахнущую самку. Догонять тоже нельзя, хоть она и бежит, пробуждая в Артёме инстинкт охотника. Вообще ничего нельзя! Только ждать и терпеть. И ещё мечтать, этого ему никто не может запретить.

****

Лена

Только к вечеру вышло чуть выдохнуть. Господи, да что за день такой сегодня?! Все — кувырком, все с ног на голову. С нервами, суетой и бессмысленными душевными метаниями.

От обилия новой информации по работе голова пухнет, того и гляди взорвется. Тут подписать, там печать жмякнуть, туда отнести, но не оставлять, а получить резолюцию и назад притарабанить. Да не в ту папку засунь, а в эту, и, смотри, ничего не перепутай!

Совещание ещё это, будь оно неладно. Думала — умру от внезапного жара. Так душно стало — караул! И не хотела смотреть на Бесстужева, но взгляд, собака такая, сам как магнитом лип к нему. Вот что в наряженном в строгий деловой костюм мужчине может быть сексуального? Ага-ага… Все!

Темная ткань пиджака, подчеркивающая разворот плеч, строгий край манжет молочного цвета сорочки, массивные часы на впечатляющем запястье, и, конечно, пальцы. Длинные и сильные, они просто зачаровали меня, заставили воображение работать и представлять их на своем теле. Его безумные сильные руки обхватывали горло, глушили стоны широкой ладонью, властно держали за плечи, наматывали волосы на кулак и до красных следов впивались в бока и бедра. И все это на совещании!

Вылетела я из кабинета Бесстужева, как пробка от игристого напитка в новогоднюю ночь. И долго ещё приходила в себя, закрывшись в дамской комнате и поливая пылающие щеки литрами ледяной воды, правда, не сильно это мне помогло, и до конца рабочего дня я периодически вздрагивала и кусала губы от новой порции неприличных образов в мыслях.

В 16 часов первый рабочий день закончился, и Ольга Анатольевна распустила нас, слегла ошалевших от потока информации стажёров, по домам.

— Ничего, девочки, постепенно втянетесь, все в голове уляжется, будет полегче.

Хотелось бы в это верить, но пока, расслабленный долгим сидением в декрете мозг не мог переварить нормативные акты, локальные приказы и целый ворох методических рекомендаций.

В автобусе, разглядывая начинающий выгорать пейзаж за поцарапанным стеклом, я продолжала думать о работе, домашних делах и детях. Первый день на комбинате промчался в адреналиновом дурмане, но по опыту я знала — максимум неделя и я войду в рабочий ритм и станет легче, как и обещала Ольга Анатольевна.

Поэтому — хвост трубой и бегом за Андреем в садик, затем уже с ним по магазинам, вместе приготовим ужин, наберем Маринку, узнаем, как у нее дела в санатории, встретим Пашу. Дел нам на весь вечер хватит.

Да, сложновато все успеть, но в этом-то и самый смак. Это же чудесно — чувствовать себя везде нужной и всем необходимой. Всем-всем — и соскучившемуся за день Андрейке, что взахлёб начнет вываливать "новости", и притихшей без хозяев квартире, где нужно разогнать притаившиеся в углах тени и оживить тишину звуком работающего пылесоса и стиральной машины. И, конечно, чуточку расстроенной разлукой с родителями, но безмерно счастливой от своей взрослости и самостоятельности Маринке, у которой тоже куча новостей и впечатлений.

И уставшему Паше тоже нужна, кажется, даже больше, чем всем остальным.

— Как первый рабочий день? — Паша слабо улыбается, одними глазами. Видно, что очень хочет соблюсти формальности хорошего мужа и поинтересоваться моими делами, но сил на это у него почти нет.

А мне не нужны такие жертвы, я все вижу и понимаю, поэтому коротко отвечаю, что все отлично, кормлю его и отправляю отдыхать, а после сама укладываю Андрея и долго читаю ему про приключения Карика и Вали.

К моему приходу в спальню Паша уже спит, тихо посапывая, а я некоторое время рассматриваю его и невольно сравниваю с Бесстужевым, отчего мне моментально становится стыдно.

Как я могу представлять чужого мужчину рядом с собой? Как я до такого докатилась? Вот он, мой родной человек, моя половинка, отец моих детей, спит такой вымотанный и уставший. Он и во сне хмурится и вздыхает, утомленный тяжёлым рабочим днём. А я даже рядом с ним думаю о другом, вспоминаю мельчайшие подробности в его внешности и бессовестно фантазирую.

Фу такой быть!

Пристыженная собственной совестью, я забираюсь к мужу под бок, обнимаю его и пристраиваю голову у плеча. Так я чувствую его запах, это мои сокровенные минуты близости, и они принадлежат только нам — спящему Паше и растерянной вывертами сознания мне.

Грудная клетка под ладонью размеренно поднимается и опускается, я прикрываю глаза и снова здрасьте! — опять передо мной серьезное лицо Бесстужева.

Крепче прижимаюсь к мужу, до боли смыкаю веки, прогоняя непрошенного гостя из мыслей, и получаю ощутимый толчок локтем по ребрам — Паша недовольно мычит и переворачивается со спины на бок.

Бедный мой… Устал, а я мешаю отдыхать.

Но всё-таки мне немного обидно. Самую малость, правда. Я все понимаю, он вымотался, такое часто бывает. Но у меня внутри настоящая буря, такой подъем, словно в груди бушует штормовое море, бьёт изнутри под ребра упругими волнами и не даёт заснуть.

А он спит, безмятежный и спрятанный от меня чарами Морфея.

Я так и не сомкнула глаз до утра. Не смогла.

До раннего июньского рассвета маялась и вздыхала, отгоняла образ Бесстужева, но он упорно возвращался, тревожил тоскующее тело вымышленными прикосновениями, ласкал, целовал и жалел.

— Бедная моя девочка…