Трудное счастье мое (СИ)

Глава 13

Артем

Долбаный рабочий день все тянется и тянется. Сил уже никаких, голову разрывает от тоскливых рулад волка и собственных не радостных мыслей, а минутная стрелка, как приклеенная замерла на месте и никак не доползет до нужной отметки.

Хотя, что там эта стрелка? Артем в любой момент бы мог сорваться и помчаться туда, куда звало сердце и настойчиво тянул волк, но строгие глаза брата не давали этого сделать. И приходилось Артёму, сжав волю в кулак и навесив заинтересованное выражение на лицо, слушать бубнеж занудного французского инвестора.

Скинуть бы этого коротконогого пухляша на Сергея, да заняться действительно важными вещами, но ситуация требовала хотя бы номинального присутствия генерального директора на встрече. Эдакая дань уважения, но, честно, это было больше похоже на "свадебного генерала". Переговоры все равно вел Сергей, а Артем только кивал и поддакивал в нужных местах, не переставая при этом ни на минуту думать о Лене.

Как там его неземная печальная девочка?

Честно? После утреннего потрясения, когда Артема сначала по маковку захлестнуло больными эмоциями Лены, а потом он узнал от нее их причину, — он обрадовался. Да, он не показал этого Лене, но волк просто оглушил его торжествующим воем, поняв, что соперник вознамерился самоустраниться. Феерический чудило этот Филатов, конечно, но, тем лучше для Артема.

После Лениного надрывного признания, первым желанием Артема было схватить ее в охапку, увезти к себе и утешать-утешать-утешать, пока все грустные мысли не покинут ее голову, но это желание пришлось задвинуть вглубь тоскующей души, а самому, тщательно подбирая слова и контролируя тон голоса, озвучить правильные и логичные вещи — не торопиться с выводами, спокойно поговорить с мужем и прочее, прочее.

Черт знает что! Кому расскажи — не поверят и засмеют. Альфа практически ломает себя, не берет то, что его по праву, а, наоборот, оттягивает момент воссоединения с парой. И все же, Артем чувствовал, что так надо, так будет правильно. Лена должна сама принять это решение, без какого-то либо давления.

Когда Лена оставила его одного в коридоре управления, а сама убежала к Паше, Артем не пошел следом. Он сделал кое-что другое — поднялся к себе и подключился к камерам видеонаблюдения. И с удивительным мазохизмом следил за каждым жестом Лены, за выражением ее лица, и за губами, которые она нервно покусывала в паузах между словами. О, эти губы! Кажется, бессонная ночь ему обеспечена. Да и ладно, не привыкать. У него теперь такие ночи почти все.

Наблюдение за парой пришлось прервать — приехал Сергей и привез француза, но Артём успел отправить сообщение Ольге и попросить ее присмотреть за Леной.

Вечернее совещание Артем отменять не стал, проигнорировав просьбу Сергея, и спихнул успевшего надоесть инвестора на брата, а сам воспользовался возможностью подышать одним воздухом с Леной, правда, радости от этого не ощутил. От любимой пары веяло холодом и горькой безнадегой. Лена страдала и, чтобы это понять, не обязательно было обладать обонянием зверя. Но Артём был оборотнем и чуял свою пару и каждую ее эмоцию, как свою.

Это было тяжело. И волк и человек хотели одного — счастья и спокойствия для Луны, но в данный момент времени никак не могли ей помочь, и от этого у них обоих тоже испортилось настроение. Волк затосковал, а человеческая половина погрузилась в мысли, пытаясь разобраться, — правильно ли поступает, позволяя своей паре жить отдельно и, по сути, все ещё принадлежать другому мужчине. Совершенно недостойному и не ценящему ее мужчине.

Сразу после совещания Артема опять перехватил Сергей в компании с инвестором, и, волей неволей, пришлось разбираться с этим вопросом, хотя мысли Артема сейчас витали в другом месте.

Взбодрило его только сообщение от Ольги, пришедшее в четыре часа вечера:

"Забираю Лену к себе в гости. Возможно с ночёвкой".

Лена у него в поселении? На территории стаи?

Волк от такой новости приободрился и засобирался домой, и, если бы не откровенно раздражающий француз, Артем бы уже давно махнул рукой и уехал следом за Леной, но Сергей не позволил этого сделать и заставил досидеть чертов рабочий день до конца.

Француз мямлил, сомневался, бесконечно советовался с деловой группой поддержки и брал уже третью паузу для звонка кому-то важному на родину, а Артем сатанел и недобро смотрел на Сергея, пока тот не нашел выход, устроивший всех.

— Господин Дюбуа, у меня созрело отличное предложение для вас. Как вы смотрите на то, чтобы остаток вечера посвятить отдыху, а завтра мы продолжим с новыми силами?

Француз с готовностью ухватился за идею немного расслабиться, и вся делегация в сопровождении Сергея и пары лёгких на подъем юристов отправилась в элитный клуб загородного отдыха. Вот и пусть катятся. Там бассейны, сауна, настоящий оружейный тир на открытом воздухе и другие мужские развлечения.

Выпроводив из приемной повеселевших гостей, Артем и сам не стал задерживаться, и вскоре уже гнал по шоссе в сторону поселка.

Бросил машину возле шлагбаума, — хотел пройтись пешком и привести в порядок мысли после занудного инвестора, хотя кого он обманывает? Француз тут совершенно не при чем и не его занудство виновато в душевных метаниях Артема, а затянувшееся ожидание своей Луны. Ожидание не в плане простой встречи, видел-то он ее регулярно. Но ему давно, практически с первого дня не хватало этого. Мимолётные касания, невинные до детсадовского уровня, сиюминутные встречи, ворованные у судьбы мгновения… Нестерпимая потребность в своей законной паре и невозможность быть с ней. Было от чего и зверю и человеку сходить с ума и терять годами выкованную выдержку альфы.

*****

Лена

— Какой-то странный привкус у этого коктейля. Он точно безалкогольный? — Я с подозрением принюхалась к смеси тоника, лайма и мяты и, прищурившись, посмотрела на невозмутимую Ольгу в соседнем шезлонге.

— Точно-точно. Это грейпфрутовый швепс горчит.

Я ещё раз понюхала содержимое бокала, пожала плечами и отпила глоток, после чего расслабленно откинула голову на подголовник и выдохнула из себя остатки дневного напряжения.

Не знаю, из чего соорудила коктейль Ольга, но мне определенно лучше.

— Мама, смотри, как я могу! — Андрейка с воплем сиганул с бортика в воду, следом за ним полетела его задорная подружка Саша, и вот уже в бассейне закрутилась детская куча-мала.

Ольга засмеялась и предложила:

— Пойдем к ним?

— Чуть позже.

Искупаться, конечно, хотелось, но я представляла, что начнется, едва я окажусь в пределах досягаемости сына. Он и на плечи залезет и нырять заставит и будет требовать всяческой активности. А я так хорошо лежу, и в воду бы полезла с одной целью — спокойно повисеть у бортика или покачаться на круге.

Спустя какое-то время Ольга позвала детей в дом, намекнув на пиццу, и сорванцы наперегонки рванули из бассейна. Тогда-то я и решила окунуться.

Вода приятно охладила разомлевшее после долгого лежания тело, и с губ сорвался стон удовольствия. Как же хорошо!

Ольгин дом стоял на краю поселения, на отшибе, и до ближайших соседей ещё и не сразу при нужде докричишься. Хотя тут все дома так располагались — на удалении друг от друга. Ольга объяснила это отличным слухом оборотней и необходимостью приватности. Дома строили с таким расчетом, чтобы не беспокоить соседей бытовым шумом и не посвящать их в свои разговоры.

Вообще, у них тут замечательно, конечно. Много зелени, минимум асфальта, ухоженные газоны и потрясающий для промышленного городка воздух. Вот что значит правильно выбранное место для стройки, — ветер с реки дул в сторону города и не позволял всякой выхлопной химозе портить воздух.

Я прикрыла глаза, пристроила голову на бортик и растворилась в ласковой неге, краем слуха отмечая едва ощутимый всплеск и движение воды за спиной, такое слабое, что я не придала ему значения и никак не отреагировала, пытаясь сохранить внутри себя это блаженное состояние покоя.

Давление на поясницу увеличилось — кто-то явно приближался и тревожил толщу воды, толкая прохладную волну перед собой. Я уже почти подняла голову, когда на мою талию неожиданно скользнули чьи-то ладони и притянули к твердому, явно мужскому прессу.

Одновременно с этим в макушку ткнулся нос и шумно втянул мой запах, заставляя мурашки побежать по телу и инстинктивно выгнуться навстречу.

Артем… Я узнаю его в полной темноте, с завязанными глазами, со спины и даже замотанным в тяжёлую портьеру. Это тяжело объяснить, но я ощущала его на каком-то совершенно недосягаемом для понимания уровне, и мне не требовалась помощь органов чувств для того, чтобы понять — это он.

Сильное тело за спиной замерло, руки на талии дрогнули, а я, все ещё расслабленная томным вечером, а, может, чрезмерно опустошенная утренними событиями, доверчиво откинулась назад, опираясь спиной о мужскую грудь. Ничего не хочу. Ни разговоров, ни выяснения отношений, ни показной стыдливости, — ой, почти голый мужчина! Ни-че-го! Все, чего желала я и мое остывшее сердце — это покоя.

Артем с хрипом выдохнул куда-то в затылок, и неожиданно сильно надавил всем телом, прижал меня к бортику бассейна, распластал между собой и плотной прорезиненной стеной.

Я грустно вздохнула. Внутреннее состояние не располагало к активностям, мне одинаково не улыбалось страстно целоваться и отбиваться от "ухаживаний". Я вообще ничего не хотела, о чем и сообщил Артёму мой вымученный вздох, и, удивительное дело, мужчина сразу отступил, даже не предприняв никаких других попыток.

Нет, он развернул меня лицом к себе, быстрыми заботливыми движениями поправил волосы, убирая их назад, но эти прикосновения не несли сексуальной энергии, как тот толчок в спину к бортику, и я была за это по-настоящему благодарна Артёму.

Вскоре вернулись дети и Ольга с обновлёнными коктейлями в руках.

— Мама!

— Дядя Артем!

Малышня поплюхалась задорными бомбочками в бассейн, а я срочно ретировалась на сушу, пока меня не затоптали и не притопили.

Визги и писки огласили задний двор Ольгиного дома, а я с удовольствием подумала, что вовремя успела спастись и теперь могу спокойно наблюдать за тем, как дети мучают Артема.

На улице уже стемнело, когда детвора, наконец-то, накупалась и передо мной встал логичный вопрос — а как, собственно, мы доберёмся до дома? Не то, чтобы я горела желанием скорее увидеть Пашу, но не могу же я вечно гостить у Ольги?

— Ну что, ребятня, шашлык жарить будем? — Предложение Артема дети встретили восторженными криками, и мой желудок тоже булькнул радостно, намекая, что коктейли и фрукты — это прекрасно, но пора бы дать ему нечто более существенное.

Пока я переодевалась и споласкивала купальные костюмы, вся компания обосновалась в беседке возле бассейна. Откуда-то появились шампуры, мясо и овощи, Андрей вместе с Сашей дружно осадили мангал, где уже разгорались угли и с удовольствием выполняли поручения Артема.

И как теперь уговорить сына уйти?

— Лен, не переживай, я уже подготовила вам комнату. Останетесь у меня, завтра закинем Андрея в садик и сразу поедем на работу.

Хмм, звучит логично. Я и сама подсознательно была готова к ночёвке и, если подумать, это хороший повод оттянуть разговор с Пашей и тщательнее продумать неизбежный момент с объяснениями.

Кстати о Паше.

— Мам, телефон! — свежевымытый, но уже успевший вывозиться в саже Андрей сунул мне в руки разрывающийся от звонков гаджет и умчался за новой порцией щепы, которой он подбадривал угли в мангале.

С экрана на меня взглянула фотография мужа, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с силами и ответить на звонок.

— Лена, вы где? Куда ты увезла Андрея?

****

Павел волновался, практически истерил, и его волнение мгновенно передалось мне, — я тоже занервничала и даже успела пожалеть о своем незапланированном походе в гости.

В самом деле, — сложно было черкнуть пару слов и предупредить мужа? Как ни крути — он отец и имеет право знать, где его малолетний сын.

— Лена!

— Паш, все нормально. Мы в гостях.

— Каких гостях?! У Смирновых вас нет, я Ваньке первым делом позвонил. Вы где?!

Я отошла в сторону, так как была уверена — и Артем и моя начальница отлично слышат крики Паши. Мне и самой пришлось держать трубку на удалении от уха, так как Паша, кажется, собирался перейти на ультразвук.

— Мы с Андреем у Ольги Анатольевны.

— Какого…! У какой Ольги Анатольевны? Постой… У твоей начальницы?!

— Ну да..

— И что вы там делаете? — Павел точно не ожидал услышать от меня такое, — он сбавил тон и не смог скрыть удивления.

— Отдыхаем. — Я рассеянно помахала веселящемуся и привлекающему мое внимание Андрею. — В бассейне поплавали, сейчас шашлык жарим.

— Так у вас корпоратив что-ли? — Паша все ещё не мог переварить информацию и прийти в себя, но хотя бы перестал кричать, и то хорошо.

— Да нет, просто спонтанно собрались. Ольга Анатольевна предложила, а я решила не отказываться.

— Ты точно у нее? — От Пашиного тона по коже поползли мурашки.

— Точно. Почему ты спрашиваешь?

— Можно, я к вам приеду?

Просьба мужа застала меня врасплох, и я машинально посмотрела на Ольгу и Артема. Артем отзеркалил мой взгляд и склонился над мангалом, а Ольга кивнула и негромко крикнула:

— Можно.

Вот те раз! Я думала, что отошла на достаточное расстояние, но, видно, для слуха оборотней оно не такое уж и достаточное.

— Приезжай.

Паша появился через тридцать минут, когда мы закончили расправляться с первой порцией мяса, и Артем с детьми приступил к жарке второй партии.

Пашу, приехавшего на такси, до дома Ольги Анатольевны проводил один из охранников с пропускного пункта, после чего сразу же ушел.

— Папа! А мы шашлык жарим! И булку! — Андрей помахал шампуром с нанизанными кусочками хлеба в воздухе, но Паша, кажется, едва ли заметил сына.

Он, совершенно обалдевший, смотрел на Бесстужева и сильно щурился, видимо, пытаясь понять, не обманывает ли его зрение.

— Артем Викторович? — сиплый Пашкин писк лишь отдаленно напоминал привычный голос. Надо же… А ведь как орал каких-то тридцать минут назад.

— Добрый вечер, Павел.

Паша моргал, как разбуженная не в срок сова, дергал кадыком и всем лицом демонстрировал удивлённые эмоции, пока его сын увлеченно спорил с Бесстужевым на предмет готовности нарезанной пластами булочки — чиабатты.

— Ещё надо! И огня больше!

— Нет, Андрей, пора снимать, уже подгорает.

— Я люблю с корочкой!

— Уже и так корочка. Когда остынет — в самый раз будет, а иначе — спалим все, выкинуть придется.

Андрей смешно забурчал на Артема, насупился недовольно, но за глубоким блюдом всё-таки пошел.

— Лена, что происходит? Почему Бесстужев с нашим сыном жарят шашлык?

Паша все ещё смотрел по-совиному в сторону мангала, но хотя бы голос себе вернул и порозовел щеками. Прошел, значит, первый шок.

— Ты же знаешь Андрея, — где костер, там и он.

Я не отказала себе в удовольствии немного помучить мужа, так как по его сбитому с толку виду было понятно — он никак не может уложить ситуацию в голове и совершенно не понимает, как его недалекая жена-домохозяйка, с которой все разговоры сводятся к зубкам-животикам-покупкам на рынке умудрилась оказаться в одной компании с генеральным.

— Что здесь делает Бесстужев? — Паша склонился к самому моему уху и понизил голос до свистящего шёпота, но я уверена — Артем прекрасно его расслышал и даже скривил уголок рта в усмешке.

— Так шашлык жарит, — Я махнула рукой в сторону накрытого стола и, каюсь, специально обратилась к вселяющему в Пашу благоговейный ужас начальству: — Артем, помощь нужна?

— Да, Лен. Где там жёлтый тазик? Пора мясо снимать.

— Эмалированный? — Я пошарила взглядом по столу. — Здесь где-то был.

— Вот он, я его помыла. — Ольга сунула мне чистую ёмкость, а Артем сгрузил в нее дымящиеся куски мяса.

— Присаживайтесь, Павел. — Ольга на правах гостеприимной хозяйки, поставила перед Пашей чистые приборы и, видя, что гость серьезно подзавис, сама наполнила его тарелку. — Угощайтесь, не стесняйтесь. Я чайник поставила.

Паша, конечно, поел, но по его лицу было непонятно — чувствует ли он вкус еды или просто механически двигает челюстями, находясь мыслями далеко от накрытого стола. Хотя нет, это я уж слишком хватанула. Паша был здесь, с нами, но присутствие самого высокого начальства его сильно смущало, и он, буквально, боялся слово лишнее сказать и с некоторым шоком наблюдал, как легко и свободно с Артёмом общалась я.

От ночевки пришлось отказаться, и в машине такси я сжалилась над Пашей и ответила на его вопросы:

— Бесстужев — племянник Ольги Анатольевны, ты знал?

— Нет, откуда? Мне никто не говорил. И что же, они живут вместе?

— Не в одном доме, но рядом. У Артема сейчас гостит племяшка Саша, они так хорошо сдружились с Андреем, весь вечер играли.

Паша покивал и больше ничего не спросил, зато у меня, воодушевленной незримой поддержкой Ольги и Артема, появилось несколько вопросов к благоверному, и, войдя в квартиру, я дождалась, пока Паша уложит спящего сына в кровать, прошла следом за ним в нашу спальню и спокойно предложила:

— Поговорим?

****

Паша хмурится. Ему неприятно. А кому здесь приятно? Никакого удовольствия ковыряться во всем этом нет, но и дальше молчать просто невозможно.

— У тебя с той девушкой что-то есть?

Вот так, просто и незатейливо, прямо в лоб. В этом преимущество холодной головы и сердца. Я почти не нервничаю и внутренне готова к любому его ответу. Действительно к любому, даже к тому, которого страшится каждая женщина.

Паша словно не верит — вскидывает голову, торопливо шарит глазами по моему лицу, но оно тоже спокойно. Больше никаких слез. Не дождется. У меня внутри пустота и в этом моя сила. Трудно задеть или обидеть человека, которому все равно. И мне уже почти безразлично то, что Паша может сказать. Я вижу все и так, без слов.

— Я уже говорил — не было ничего. — Его взгляд дёргается, уплывает в сторону, Паша неловко поводит головой, разминает шею и замирает, — сам понимает, что излишне суетится. Он ведёт себя, как человек с нечистой совестью. — Лен, что за вопросы? Тебе скучно и хочется скандала? Ты для этого заставила меня подумать, что уехала вместе с Андреем?

— Не придумывай, — я поудобнее устроиваюсь в глубоком кресле и откидываюсь на спинку — так удобнее разговаривать. — И не переводи разговор на меня. Ответь лучше — она тебе нравится? Ты влюбился в нее? Если бы была возможность — изменил бы?

Паша шумно втягивает воздух и смотрит так, словно видит меня впервые. Открывает рот и опять закрывает, проводит рукой по коротким волосам на макушке, неловко елозит по затылку, а я мысленно закатываю глаза. В моменты волнения он всегда хватается за голову, а до затылка добирается, когда не может придумать ничего толкового и пытается найти выход.

Но у него не получается, и я решаю помочь.

— Она красивая. — Паша опять дёргается. — Стройная. Молодая. Ухоженная. Светловолосая.

С каждым моим словом его все больше корежит, и, наконец, прорывает.

— Прекрати! Зачем ты это говоришь? Чего хочешь от меня? Признания? Хорошо, признаю — она мне нравится. И не только мне, если хочешь знать. Но мы мужчины, для нас нормально отмечать женскую красоту.

От этих слов меня подкидывает, и я замечаю в глазах мужа искру удовлетворения. Вот, значит, как… По самому больному… Красивая она, не то что я. Хорошо, что я почти ничего не чувствую, иначе уже залила бы ковер слезами. Нет, больше никаких слез. Только не из-за человека, давящего на мой самый большой комплекс по поводу внешности.

— Да, она красивая, — опять опираюсь спиной о подушку кресла и с меланхолической задумчивостью спрашиваю: — И как, стоит ее красота нашей семьи?

— Ты о чем? — Он правда не понимает или притворяется?

Признаётся мне в симпатии к другой женщине и думает, что я это проглочу без проблем? А дальше что? Мы заживём лучше прежнего, и я начну печь вдвое больше пирогов, чтобы доказать ему свою ценность?

Долго смотрю на Пашу и пытаюсь вспоминать хорошее, но мысли назойливо, хоть и безэмоционально занимают отрицательные моменты, и, особенно, главный из них — его постоянная занятость, стремление сделать карьеру и неизменное задвигание меня и детей на самый дальний план. И все бы ничего, мы семья, и я всегда поддерживала Пашу, и в моральном плане и в бытовом, но к какому мы пришли итогу? Мой муж не оценил ничего из того, что я давала ему без малого десять лет, зато очень высоко оценил красоту спортивной задницы сотрудницы, которую знает пару месяцев.

— Что мы будем делать дальше?

Паша снова хмурится, он точно не хочет ничего решать. И я не хочу драмы, но знаю — моих сил больше так жить нет. И дело тут даже не в его недо-любовнице, я готова махнуть на нее рукой, не так уж она и важна, но я не позволю и дальше задвигать себя в угол.

Паша не торопится отвечать, и я просто ухожу в детскую, на Маринкину кровать. Не могу находиться с ним в одной комнате, и, тем более, делить постель.

Утром наше молчаливое противостояние продолжается. Паша дважды пытается завести разговор, но не находит отклика даже у недовольного сына, — Андрей обижается, что мы не остались с ночёвкой в гостях.

Я не скажу, что сильно злюсь на мужа, но чувствую прежнюю холодность и не хочу пересиливать себя и вымучивать общение.

Не выхожу провожать Пашу в прихожую и это, вкупе с отсутствием завтрака и долгим поиском свежей рубашки, кажется добивает его, — днём он опять пытается завязать разговор, теперь уже в мессенджере. Надо же, оказывается, вполне можно найти минутку для меня, стоит только захотеть.

Я отмалчиваюсь и не тороплюсь читать сообщения, но через главный экран вижу — Паша зовет вечером к Смирновым. Отличное предложение, просто восхитительное, и полностью в стиле Паши. Зачем самому предпринимать усилия, если можно воспользоваться помощью друзей? На то и рассчитывает, что я отвлекусь, расслаблюсь, с Натальей поболтаю, с Иваном перекинусь парой слов, и все как-то само собой решится.

После обеда Ольга Анатольевна отправляет меня к Бесстужеву с очень срочным отчетом. Кто бы сомневался, у него все бумаги очень важные и совершенно необходимые вот-прям-сейчас.

Я, поддерживая свое странное настроение, по привычке злюсь и мысленно бурчу даже на Артема, хотя он вообще не при чем, но, стоит мне войти в кабинет и увидеть его, внутри словно лопается невидимая струна и душевное оцепенение покидает меня рваным выдохом.

— Привет. — Артем поднимается из рабочего кресла мне навстречу, неявно улыбается, а я в его улыбке вижу больше, чем могу объяснить словами.

Там и глубокое переживание, и искреннее участие, и радость от встречи.

— Присаживайся, — он отодвигает для меня ближайший к себе стул, и, пока я усаживаюсь, делает несколько глубоких вдохов над моей головой. — Ты как? Все совсем плохо?

— Почему это? Нормально. — Я пожимаю плечами, но вижу неверие в его глазах и вздыхаю, — он же оборотень, а я постоянно забываю об этом и о его особенности ощущать мои эмоции. Приходится поправить саму себя. — Почти нормально. Более-менее.

Артем продолжает смотреть и улыбаться глазами, сохраняя при этом видимую серьезность, и я знаю — его улыбка — подтверждение радости от встречи со мной. Его радость греет сердце, заставляет расслабляться и смотреть на мир иначе — через призму его теплоты.

— У вас получилось поговорить?

Я только успеваю кивнуть, но у Артема на столе оживает телефон, и секретарь сообщает о визите вызванных ранее сотрудников.

Ну вот, и у этого работа..

Встать со стула я не успеваю — ладонь Артема опускается на мое плечо.

— Не уходи. Побудь со мной.

Двое мужчин входят в кабинет, здороваются традиционным "Луна" и почтительными кивками, после чего усаживаются за стол и раскрывают принесенные ежедневники.

Артем задает им вопросы о работе, сыпет терминами и цифрами, сотрудники отвечают так же сложно и заковыристо, делают заметки, а я сижу тихо, как мышка и наслаждаюсь чувством покоя, которое накрывает меня возле мужчины с темными глазами.