Туманная радуга. Том 2

Ответственность

День Святого Валентина 2010 должен был состояться в предстоящее воскресенье, поэтому школе пришлось организовывать его в пятницу. В холле по традиции поставили ящик для открыток, который отпирался каждую перемену, а затем дежурные разносили валентинки по классам. В этом году Вероника впервые положила туда свою открытку с признанием в любви. Наверняка Тимур получит целую гору точно таких же признаний и даже не поймет, где чья открытка. На то и был расчет.

Сама Вероника получила четыре анонимные открытки. На трех из них были стандартные признания в симпатии от адресатов, которые не пожелали представиться, а четвертая открытка оказалась, мягко говоря, нестандартной. Она была сделана из плотной бумаги, стандартной прямоугольной формы и полностью закрашена черным. Именно закрашена, потому что отправитель явно сделал ее сам, а не купил в магазине. Штрихи черного маркера были грубыми, кривые линии неаккуратно накладывались друг на друга, как будто создатель «открытки» был очень зол в момент своего творчества. Никаких заголовков и сердечек на лицевой стороне, лишь короткий самописный текст внутри.

Порхай, дорогая, маши своими крылышками, пока их еще не подпалили. Твое веселье все равно продлится недолго. Ты обязательно понесешь ответственность.

Судя по содержанию, автор послания был малость не в себе. В школе имелся лишь один человек, который мог бы написать подобное: Селоустьев. Зная его, Вероника могла предположить, что черный цвет был выбран им не случайно. Он хотел, чтобы его послание несло траур, а не радость. Чтобы оно заставило девушку чувствовать беспокойство и панику, трепетать в ожидании страшного часа. Но она не собиралась в очередной раз идти на поводу у психопата. Благодаря Вите сейчас он был связан по рукам и ногам и не мог причинить ей вреда. Осталось не так много времени до начала лета, а после Селоустьев навсегда покинет эту школу. Кроме того, девушку очень успокаивало нахождение Тимура рядом. Он ни за что не даст ее в обиду.

Кстати, свою открытку Тимур не стал кидать в ящик, а вручил лично. Как любитель создавать шоу из ничего, он и в этот раз не упустил возможности снискать внимание публики. Его открытка в виде сердца была огромных размеров. Он преподнес ее прямо в холле до начала уроков, когда там собралась целая толпа. Но это было не все. Еще он притащил плюшевого игрушечного кота белоснежного цвета, похожего на одного из тех красавцев сибирской породы, что они видели на выставке. В этом подарке был некий символизм, потому что хозяйкой белоснежных котов была женщина, которую Тимур назвал мудрой. Помнится, она еще посоветовала Веронике простить его на первый раз. Игрушечный кот перенял часть сногсшибательного аромата своего дарителя и теперь пах лучше всего на свете.

***

В выходные от Иры все-таки пришел ответ по электронной почте. Она вежливо поблагодарила за приглашение, а дальше текст выглядел сухо, как в официальной переписке.

Я вынуждена отклонить твое приглашение. Мы не можем делать вид, что ничего не произошло. И, к сожалению, в текущей ситуации уже ничего нельзя изменить. Нам обеим нужно это принять. Надеюсь, твой праздник пройдет хорошо, несмотря ни на что.

Читать эти слова от подруги детства было невыносимо больно, и Вероника отдала бы многое, чтобы понять причины, вмиг разрушившие годы дружбы. Утешение она находила лишь в том, что уже в понедельник сможет снова взять Тимура за руку и официально дать ему второй шанс. Все три недели он вел себя идеально и ни разу не дал повода усомниться в серьезности своих намерений. Для него не существовало других девушек, его глаза горели только при виде Вероники, и она это видела. А ведь он даже не знал, что подвергается проверке.

Его свитер был почти готов. Девушка планировала закончить его в выходные, а в понедельник вручить Тимуру. Ей нужно было так много ему сказать! Она не могла дождаться этого момента и в радостном предвкушении считала часы до его наступления.

***

В последнее время у Тимура было очень хорошее настроение. Наконец ему удалось привести свою жизнь в порядок. Дела в футболе шли отлично, с учебой тоже не было никаких проблем, но самое главное — его отношения с Никой налаживались. Он видел в ней огромное желание начать все сначала, но она как будто решила перед этим дать ему испытательный срок. Он чисто интуитивно это понял, когда сопоставил некоторые изменения в ее поведении. Она явно чего-то выжидала, тихонько наблюдая, не оступится ли он в очередной раз. Но у него и в мыслях не было ничего подобного. История с Мальцевой многому его научила.

Тимур повзрослел лет на десять в плане своего отношения к девушкам. Если раньше он видел некое приключение в разнообразии и хватался за все, что блестит, то сейчас понимал всю ценность постоянства. Нет никакого кайфа гнаться за количеством — все равно не угонишься. Эта гонка будет длиться бесконечно, каждый раз лишая чего-то важного. Невозможно добиться успеха, если каждый раз играешь за новую команду. Сила — в выборе. И если выбрал — держись за это.

Отсутствие стабильности, эмоциональный шторм и непостоянство во всех сферах жизни сводили Тимура с ума. Он просто не мог продолжать так жить. Но теперь все позади. Ему даже нравилось новое ощущение внутренней твердости. Это то, что отличало его от неблагоразумного пацана, то, что давало ему шансы на успех. То, что всегда было ему по-настоящему нужно.

Он сделал лучший выбор в своей жизни. Ника. Та, с кем он всегда мог оставаться самим собой. Та, с которой ему было по-настоящему здорово. Его королева.

Однако старые ошибки иногда дают о себе знать, и за них приходится нести ответственность. Он никогда бы не подумал, что события в его жизни начнут напоминать сюжет дурацкой мыльной оперы, но случилось именно так. В субботу вечером он вернулся домой с тренировки и увидел в прихожей сапоги Влады. Она сидела на кухне в компании его родителей, ее лицо было заплакано. А еще она очень странно выглядела: скромный вязаный свитер, джинсы, две дурацкие косички, как у воспитанницы школы благородных девиц, и никакого макияжа. Когда он вошел, родители уставились на него в молчаливом осуждении.

— Ну и что у нас случилось? — поинтересовался Тимур, одновременно распахивая холодильник. — Неужели кто-то почил?

Он достал банку колы и, облокотившись на столешницу, окинул всю компанию насмешливым взглядом. Ему было любопытно, что на этот раз придумала Мальцева. Может, она сказала, что он ее изнасиловал?

— Влада ждет ребенка, — упавшим голосом сказала мама.

— Поздравляю! — Тимур торжественно вытянул банку вперед, а затем поднес ко рту и отпил. — За здоровье!

Влада разрыдалась, а отец одарил сына таким взглядом, будто хотел испепелить его на месте.

— По-твоему, это смешно, сын?

— Не-а. Если, конечно, она не сказала вам, что беременна от меня.

— Этот ребенок твой, Тимур, — сказала мама.

— Как вы это выяснили? Сделали тест ДНК?

Неожиданно всегда спокойный и уравновешенный отец так долбанул кулаком по стеклянному обеденному столу, что зазвенели чашки. Лицо его перекосило от гнева.

— Ты позоришь нашу семью! Я долго терпел, но с этого момента я больше не допущу подобного поведения. — Отец так неистовствовал, что на его губах даже вспенилась слюна. — Тебе шестнадцать лет! Ты мужчина! Я не припомню, чтобы воспитывал тебя трусом, который чуть что прячет голову в песок. Эта девушка обратилась за помощью к нам, а не к тебе. Потому что знала, как ты отреагируешь. Мне стыдно, что она оказалась права. Шутки кончились, сын. Пришло время брать ответственность за свои поступки.

Где-то на середине его речи, мама начала беззвучно плакать, обнимая завывающую Владу за плечи. Да уж, та еще картина. Тимур не знал, что ответить. Не мог же он сказать, что последний раз спал с Владой в конце декабря прошлого года? С того времени прошло больше полутора месяцев, но она только сейчас заявляет о своей беременности? Что-то тут не сходится.

— Мы всегда предохранялись, — сказал он. — Я очень щепетилен в этом вопросе, если вам, конечно, интересно. Влада не даст соврать.

— Не беспокойся. Она сказала нам об этом. Твоя мать забеременела тобой точно так же. Если тебе, конечно, интересно. Такое случается. И если подобное происходит в нашей семье, то мы берем за это полную ответственность. Это правило. И, как видишь, мы с твоей матерью любим друг друга и живем душа в душу с того самого момента. Мы были ненамного старше тебя.

То, к чему подводил отец, очень встревожило Тимура. Жить с Владой под одной крышей и уж тем более жениться на ней никак не входило в его планы. Особенно, учитывая, что этот ребенок никак не мог быть от него.

— А она, — Тимур кивнул на Владу, — упомянула о том, что принимала противозачаточные?

Отец с матерью одновременно уставились на девушку.

— Я… — всхлипнула она, — я иногда забывала их принимать… Тимур… До него я ни с кем никогда… — Она запнулась и опустила глаза. — Я не могу назвать себя опытной в таких вопросах. Это моя вина…

Из глаз ее снова покатились слезы, и ее всю затрясло. Тимур не поверил ей ни на грамм. Эта роль была сыграна исключительно для его родителей. И Влада добилась желаемого эффекта — они тут же принялись ее утешать.

— Ну-ну, Владочка… — щебетала мама. — Конечно же, ты ни в чем не виновата. Это просто воля случая. На вот, выпей еще чайку. Он с успокаивающим эффектом. Сейчас вы с Тимуром спокойно поговорите и все обсудите. Мы поддержим любое твое решение.

Этот цирк уже порядок задолбал Тимура. Пришло время поговорить с настоящей Мальцевой, какой она была с ним наедине.

— Владочка, — нарочито ласково произнес он. — Бери свой чай и пойдем. Мне не терпится все обсудить.

— И не вздумай шутить шутки, — предостерег его отец. — Вы выйдете оттуда со взрослым, взвешенным, а главное, обоюдным решением. Ребенок — это серьезно, и ты должен поддержать Владу, что бы она ни решила.

Закрыв дверь в свою комнату, Тимур сразу сменил тон:

— Не знаю, что ты задумала, но из тебя очень плохая актриса.

Влада скромно примостилась на краешке кровати, как она обычно делала, когда что-то затевала.

— Я беременна, Тимур. Если не веришь, могу при тебе сделать тест. Я захватила с собой два.

— Напомни-ка, когда у нас последний раз был секс?

— Двадцать четвертого декабря прошлого года.

— И ты только сейчас поняла, что что-то не так?

— Представь себе. Я еще никогда не была беременна. С чем мне было сравнивать? До этого я не знала, что это такое и каковы симптомы. Тем более, что никаких явных симптомов не было. Разве что задержка, но я списывала все на нервы. Знаешь ли, наше расставание далось мне нелегко. — Она криво усмехнулась. — А потом, когда задержка затянулась, я решила сделать тест. Когда он показал две полоски, я купила еще пять тестов. Результат тот же.

— Зачем ты пришла с этой проблемой к моим родителям? Почему не ко мне?

— Потому что знала, как ты отреагируешь. И это не проблема. Это наш ребенок.

— Там еще нет никакого ребенка. Ты вообще учила биологию?

— Это для тебя там просто эмбрион. Для меня все куда серьезнее.

Тимур распахнул глаза:

— Ты что, собралась его оставить? Тебе пятнадцать.

— Почти шестнадцать. Мой День Рождения — четвертого мая, если ты не помнишь.

— А, ну это все меняет. Шестнадцать — самое время разродиться.

— А ты предлагаешь убить ребенка? К твоему све…

— Там еще нет никакого ребенка, — перебил Тимур. — И твое личное отношение никак не отменяет этого факта. Не тупи, Влада. Достаточно выпить одну гребаную таблетку, и проблемы как не бывало.

— Я не стану убивать нашего ребенка, хочешь ты того или нет. Я все решила.

— Окей, делай, что хочешь. Но это ребенок от кого угодно, только не от меня. И дело даже не в том, что я не верю в порванные презервативы. Дело в том, как ты себя ведешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты можешь обмануть моих родителей, но не меня.

— Какая же ты сволочь! — воскликнула она, поднимаясь на ноги и хватая свою сумку. Из ее глаз снова покатились слезы. — Ты прекрасно знаешь, что я спала только с тобой. Я слишком тебя любила, что заняться этим с кем-то другим.

— На полтона ниже, — шикнул на нее он, покосившись на дверь.

Это было ошибкой. Влада быстро смекнула, что родители определенно имеют на него влияние, иначе он бы так не опасался их реакции.

— Зря я вообще пришла. — Она распахнула дверь, чтобы выйти. — Мне и моему ребенку не нужен такой папаша. Мы прекрасно выживем и без тебя!!

Последние фразы она буквально прокричала в коридор, чтобы родители могли все слышать. Тимур понимал, зачем она это делает, но уже не мог ничего изменить.

Родители выскочили из кухни и перехватили Владу в прихожей. Они заверили ее, что полностью поддерживают ее в решении оставить ребенка, и она может во всем на них рассчитывать. Отец добавил, что его сын просто еще не до конца осознал свою радость, и сейчас растерян, но очень скоро все изменится, и он вовсю включится в происходящее. Влада заметно повеселела, перестала плакать и перед своим уходом заверила, что обязательно организует знакомство со своими папой и мамой. После ее ухода Тимуру предстоял серьезный разговор с отцом.

— Зачем ты довел Владу до слез? — тихим голосом заговорил мужчина, чтобы его жена, находящаяся в другой комнате в компании Диего, не могла слышать, о чем они говорят. — По-твоему, это она виновата в том, что забеременела? Я вижу, ты пропустил мои слова мимо ушей и по-прежнему не желаешь брать ответственность. Что ж, тогда…

— Она забеременела не от меня, — прервал его Тимур. — А брать ответственность за поступки Влады и того парня, который сделал ее беременной, я не намерен.

— Ты хоть понимаешь, что несешь, идиот? Ты готов повторить все то же самое ее родителям? А мы? Нам тоже прикажешь придерживаться версии, что ты тут не при чем? Как наша семья будет выглядеть после такого? Как сборище трусов и дегенератов! Ну уж нет. Я скажу тебе так: ты примешь ее решение и будешь во всем поддерживать. Ее родителям скажешь, что любишь их дочь и готов стать хорошим отцом для вашего будущего ребенка.

— Пап, хватит. Само собой, я не стану отказываться от ответственности, пока не докажу, что ребенок не от меня. Но и говорить ее родителям, что люблю их дочь, тоже не буду. Я ее не люблю и никогда не любил.

Дмитрий Андреевич снова стукнул кулаком по столу. От неожиданности Тимур, сидящий напротив, вздрогнул. На мгновение ему показалось, что отец хочет ударить его, а не стол.

— А зачем же тогда ты затащил ее в постель, раз не любил? Зачем??

Мама взвизгнула за стеной. Затем послышались ее сдавленные рыдания.

— Пап, ты сейчас серьезно? — шепнул Тимур. — Тебе, что, никогда не было шестнадцать?

— Я-то как раз серьезен, — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, ответил отец. — А вот тебе это качество, похоже, незнакомо. Представь себе, в юности я и помыслить не мог, чтобы использовать девушек. У меня все всегда было по любви. А потом я встретил твою мать и понял: она — та самая. Единственная. Для меня сразу перестали существовать все остальные. Я до сих пор в упор не замечаю других женщин. Я сделал свой окончательный выбор и ни разу об этом не пожалел. Мне странно осознавать, что мой сын в свои шестнадцать до сих пор играет в игры и не собирается становиться мужчиной, уважающим свои принципы и женщин, которых выбирает.

— Я ни в чем ее не обманывал, — вздохнул Тимур. — Не признавался в любви, не пел песен, не читал стихов. Она изначально знала, на что идет, и ее все устраивало. Моей задачей было контролировать предохранение, чтобы обезопасить ее и себя. Я никогда об этом не забывал. Теперь ты обвиняешь меня в том, что я спал с ней без любви. Как будто у меня всю жизнь должна быть только одна девушка. Я не знаю, как было у тебя, но я лет с тринадцати вообще думал, что люблю их всех разом. Как мне было понять, где та самая? Меня никто этому не учил, я даже не знал, на что обращать внимание. Думал, что это понимание приходит только после… всех этапов взаимодействия. И если тебе вдруг стала интересна моя личная жизнь, то я хотел бы отметить, что тоже нашел ту самую. И это не Влада.

— Ту самую? — усмехнулся Дмитрий Андреевич. — Ее ты тоже собираешься затащить в постель, а затем отправить в утиль? Хотя, зная тебя, не удивлюсь, если уже затащил. И, видимо, пока тебя все устраивает, раз она по-прежнему та самая. Интересно, сколько же она будет носить этот статус? Месяц, два?

И так было всегда. Отец обесценивал любые слова сына, приводил в пример себя в его возрасте, намекая, что чуть ли не с рождения был взрослым и никогда не совершал ошибок. Тимур же всегда оставался безалаберным идиотом, и все его успехи были заслугой отца, матери, деда — кого угодно, кроме него самого.

— Мне не нравится этот разговор, — бросил Тимур, поднявшись.

Он хотел уйти в свою комнату, но отец грубо схватил его за предплечье и снова усадил за стол. Он никогда не применял физические методы воспитания, и даже такой жест в его исполнении показался Тимуру пугающим. Отец явно был вне себя от бешенства.

— Разумеется, сын! В этой жизни тебе нравится только две вещи: играть в футбол и портить девок. А на серьезные, взрослые разговоры тебя уже не хватает. Но пока я здесь хозяин, ты будешь жить по моим правилам. Если решишь делать по-своему, я лишу тебя всех радостей, к которым ты привык. Поверь мне, я это сделаю, потому как не намерен всю жизнь решать твои проблемы. Теперь ты будешь разбираться во всем сам. Только так можно воспитать в тебе мужчину. Не любишь Владу, не хочешь этого ребенка? Мне плевать. Это твоя зона ответственности. Нам и так придется содержать вас троих до тех пор, пока ты не начнешь работать. И пока ты не способен себя прокормить, ты будешь подчиняться. Поверь, это для твоего же блага. Впредь ты будешь думать, что и зачем делаешь. Начнешь оценивать риски, чтобы никогда больше не попадать в подобные ситуации.

Отец ясно дал понять, что с этого дня и до рождения ребенка Тимур обязан заботиться о Владе и во всем ей помогать. Разумеется, любые намеки на аборт полностью исключались. Равно как и просьбы сделать ДНК-тест. Отец считал это последним рывком загнанного зверя, который от отчаянья нападает, зная, что шансы на спасение равны нулю. Тимур и сам понимал, что Влада ни за что бы не согласилась делать тест во время беременности, так что просить ее об этом все равно бесполезно.

Самым страшным из речи отца был его недвусмысленный намек на предстоящую свадьбу: «Если Влада захочет официальных отношений, ты без кривляний сделаешь ей предложение. Как только сможешь сам обеспечивать себя и своего ребенка, можешь развестись. Это твоя жизнь».

У Тимура оставалось мало времени. Он был уверен, что Влада захочет выйти за него замуж. Теперь ему каким-то образом необходимо доказать, что ребенок не от него. И сделать это нужно в кратчайшие сроки, пока дело не дошло до свадьбы. Но как это сделать, он не имел ни малейшего представления. Весь его мир рухнул в одночасье. Лежа в кровати, он смотрел в потолок и думал, как теперь объяснить все девушке, которую он искренне считал той самой, и не собирался терять во второй раз.