Туманная радуга. Том 2

У Артура

Тимур — снова в школе. Он вернулся.

Вероника поняла это сразу же, как вошла в раздевалку. Из сотен различных запахов ее обоняние сумело выделить лишь один единственный. То был аромат его парфюма, который сразу же начал путать ее сознание. Куда лучше она себя чувствовала в те моменты, когда этот запах вызывал у нее лишь отторжение и тошноту. А теперь, когда на ее лице вновь выступил предательский румянец, ей снова становилось за себя стыдно.

«Как можно терять голову от человека, который ни во что тебя не ставил? Имей хоть какое-то самоуважение!»

Но подобные размышления не помогали. Вся надежда была разве что на факультативные занятия, которые начнутся уже завтра.

После первого урока Вероника столкнулась с Тимуром, когда поднималась по лестнице. Сказав друзьям, чтобы шли без него, он мягко взял ее за запястье и отвел в сторону. После каникул в горах он был настолько красив и свеж, что девушка физически ощутила, как остатки ее самоуважения выдыхаются легкими. У нее получилось выдавить из себя лишь одну фразу:

— Какого черта тебе нужно?

По смысловой нагрузке все прозвучало как надо, но тон, которым это было сказано, больше напоминал предсмертный писк мыши, только что угодившей в мышеловку.

«Уж лучше бы мне вообще помалкивать», — подумала Вероника.

— Я по тебе соскучился, — шепнул Тимур, глядя ей прямо в глаза. Получив ожидаемую реакцию в виде смущения на ее лице, он удовлетворенно улыбнулся. — Пытался тебе позвонить, поздравить с Новым годом, но, похоже, я в черном списке. А страницу ВКонтакте ты удалила. Приходится вылавливать тебя в школе. Ты просто не оставляешь мне выбора.

Он говорил своим излюбленным шутливым тоном, как будто они все еще были парнем и девушкой. Как будто он никогда ей не изменял и не устраивал ту драку на прудах. Как будто ничего плохо между ними никогда не было.

— Я знаю, у тебя куча поводов на меня злиться, — резко сделавшись серьезным, продолжил Тимур. — Я не умею красиво говорить, я ж футболист, но все, что я сказал в нашу последнюю встречу, было правдой. Ты сама это знаешь.

— М-м… Дело в том… Короче, я вообще не помню, о чем ты говорил.

Решив, что это сарказм, Тимур ухмыльнулся.

— О’кей, я понял. Ты не должна меня прощать только потому, что я признал свою вину, но ведь мы можем просто начать общаться? Обещаю, я буду соблюдать границы твоего личного пространства. — Он демонстративно отошел на шаг от нее. — Давай пройдемся после школы?

— Это еще зачем?

— Потому что ты сама этого хочешь. — Тимур наклонил к ней голову, заставив посмотреть себе в глаза. — Зачем ограничивать себя в желаниях?

«Неужели все это так легко читается на моем лице?» — с отчаяньем подумала девушка, но сказала она совсем иное.

— Уж ты-то, конечно, не привык себя ограничивать. Сегодня одно, завтра другое. Здорово, правда?

Тимур пропустил упрек мимо ушей.

— Я просто хочу с тобой подружиться, — сказал он. — В дружбе не может быть ничего плохого. Ты же смотрела мультики? Все они учат нас дружить. Так что мы с тобой могли бы иногда проводить время вместе, вместе преодолевать невзгоды, учиться друг у друга смирению. В конце концов, мы можем просто разговаривать.

— О чем, интересно?

— Ну, сначала расскажешь мне про факультатив по физике. А дальше разберемся.

Мимо них стремглав пронеслась Мальцева, чье лицо великолепно выражало весь спектр и полноту ее чувств по отношению к Веронике.

— А твоя девушка не будет против?

— У меня нет девушки.

— А Мальцева об этом знает?

— Да, я сам ей об этом сообщил. Послушай… — Он пристально посмотрел Веронике в глаза, отчего ее сначала обдало жаром, а затем бросило в холод. — Она никогда не была моей девушкой. Это все было несерьезно. Понимаешь, о чем я?

— Прекрасно понимаю, — кивнула она. — У тебя со всеми все несерьезно.

— Было. Сейчас все не так. Я многое переосмыслил.

— Да кто ж тебе поверит? Уж точно не я.

Тимур пожал плечами:

— Это никак не отменяет того факта, что мы оба сегодня хотим погулять вместе.

Веронику так и подмывало сказать, что это неправда, но у нее просто не было сил врать. Ей действительно хотелось с ним погулять. Поговорить обо всем на свете, как они делали раньше.

«А почему бы и нет? Для того чтобы прогуляться с ним, мне вовсе не обязательно его прощать. Это же не свидание, а просто беседа двух знакомых. Что в этом такого?»

Ее мысли настолько спутались, что она уже перестала понимать, будет ли прогулка с Тимуром считаться чем-то неправильным или же это абсолютно нормально.

— Обычно после школы мы идем до остановки вместе с Витей из «А» класса, — сказала она.

— Ну, значит, сегодня Витя сходит до остановки один. Он же найдет дорогу?

— Так нельзя. У нас с ним уговор. Мы ходим вместе.

— Понимаю. — Тимур кивнул с таким видом, будто бы участвует в судебном заседании. — Но я уже давно заметил, что в Егае есть что-то от анархиста. Так что сегодня он будет рад немного надломить устоявшуюся систему.

Вероника хотела было закончить этот дурацкий разговор, как внезапно в голову ей пришла безумная идея, которая мгновенно трансформировалась в слова:

— Думаю, ты должен узнать это у него самого. Если он откажется идти один, то ничего не получится.

Она была уверена, что сейчас услышит от Тимура «да пошла ты!», но вместо этого он ослепительно улыбнулся, и в глубине его глаз что-то зажглось. Что-то неуловимое. Азарт?

— Легко, — сказал он. — В каком он там классе? В седьмом, восьмом?

— В десятом.

— Точно! Я такой несобранный в последнее время. — Тимур откровенно веселился. — Считай, Егай уже не против. После уроков буду ждать тебя на футбольном поле за школой.

— Почему на поле? — удивилась Вероника.

— Там много снега.

Он весело ей подмигнул и умчался вниз по лестнице.

На большой перемене во время обеда Ира рассказала, что после второго урока к ним в класс заходил Ханин.

— Они о чем-то говорили с Витей. Сама я слышала только конец диалога — речь в нем шла о кроссовках. А вот основную часть я пропустила. Уж очень тихо они переговаривались. Но наш отдел сплетен работает как часы, и поэтому теперь все в курсе, что Ханин приходил отпрашивать тебя с ним погулять. Все это как-то странно, Верон…

— Сейчас я все объясню, — спешно сказала Вероника и вкратце поведала подругам о сегодняшнем разговоре с Тимуром. После этого она сказала: — Я была уверена, что он не пойдет ни к какому Вите, а просто пошлет меня куда подальше. Я надеялась на это. Так было бы куда проще.

— А еще проще было сразу послать Ханина, — нахмурилась Зинаида. — Почему ты этого не сделала?

— Потому что не смогла, — призналась Вероника. — Честно говоря, мне до одури хотелось пойти с ним гулять. Мне стало так грустно от своей слабохарактерности, что я не нашла ничего лучше, чем просто переложить всю ответственность на Витю. И вот результат…

— Ну, по крайней мере, Витя не против, чтобы ты погуляла с Тимуром… — задумчиво проговорила Ира.

— Ир, пожалуйста, хватит. Вите вообще все равно, с кем я там ошиваюсь. Мы просто друзья. Я клянусь.

Взгляд подруги заметно потеплел.

— Я верю, верю! Просто теперь наш отдел сплетен пустит по школе дурацкие слухи под заголовком «Ханин и Егай — в борьбе за Каспранскую»…

Вероника испустила протяжный вздох.

— Если бы у Витюши и козла Ханина была одна цель, — вмешалась Зинаида, — то с хрена два первый отпустил бы ее гулять со вторым. У вас там че, в «А» классе настолько тупой отдел сплетен?

— Личный состав должен быть тупой и решительный, — начала Ира.

— … исполнительный до безобразия, — тут же подхватила Вероника.

— … и доведенный в этом безобразии до автоматизма, — закончила Зинаида, и все трое дружно расхохотались.

Эту цитату (или отдельные ее части) из одной очень известной в армейских кругах книги любил повторять их учитель Владимир Олегович. Делал он это почти на каждом уроке и при этом всегда подгадывал такой удачный момент, что весь класс неизбежно заливался хохотом. Это была так называемая шутка для своих, которую не поймет никто, кроме непосредственных свидетелей ее зарождения.

— Я не поняла, — отсмеявшись, сказала Вероника. — А что там было про кроссовки?

— Я и сама не поняла. Ханин сел на парту в соседнем ряду — прямо напротив Вити — и продемонстрировал ему свои кроссовки. На что Витя сказал что-то вроде: «Да, эти куда лучше! Почем брал?».

— А, ну тогда ясно, — кивнула Вероника и, встретив недоуменные взгляды обеих девчонок, поведала им историю про кроссовки, которая началась на репетиции новогоднего спектакля. Закончив, она решила уточнить один важный для себя момент: — В общем, я так понимаю, никто из присутствующих не собирается осуждать меня за предстоящую дружескую, — Вероника интонационно выделила это слово, — прогулку с Ханиным?

— А толку? — развела руками Зинаида, а сидящая рядом Ирка кивком выразила солидарность. — Иди, дочь моя, но помни, что он козел.

***

После уроков Вероника специально тянула время и очень медленно переодевалась, потому что Зинаида убедила ее, что так оно будет правильно. «Вовремя приходить на встречу с козлом — это моветон», — отчеканила она. Так что, когда Вероника все-таки явилась на футбольное поле, Тимур уже вовсю был занят делом — лепил снеговика.

— Что здесь происходит? — Девушка подошла к огромному снежному кому, находящемуся аккурат в центре поля.

— Как я уже говорил, — начал он, — я хочу с тобой подружиться. А совместный труд объединяет. Поэтому мы здесь.

— Ты же вроде хотел прогуляться.

— Так мы и гуляем, — Тимур обвел рукой заснеженные школьные угодья. — Мы же на улице. У тебя только вязаные перчатки, других нет?

— Нет. Откуда ж мне было знать, что сегодня я буду лепить снеговика.

Тимур стянул с рук свои перчатки.

— Бери мои, они непромокаемые. И это не снеговик. Сегодня мы будем лепить директора школы.

— Надежду Тарасовну?? — вытаращила глаза Вероника и покосилась на окна директорского кабинета, выходящие как раз на сторону стадиона. — Думаю, ей это не понравится.

— Она не поймет, что это в ее честь, потому что я не слишком хорош в скульптуре. Так сразу и не скажешь, что это, — он указал на снежный ком, — похоже на нижнюю часть Надежды Тарасовны, да?

Пожав плечами, девушка положила рюкзак со сменкой на снег и надела перчатки Тимура. Они все еще были теплые внутри, от чего создавалось ощущение, будто она держит его за руку. Пришлось слегка мотнуть головой, чтобы стряхнуть наваждение.

— У тебя замерзнут руки, — укоризненно сказала она.

— Я каждую неделю играю на искусственном поле. При любой температуре и без перчаток. Я морозоустойчив. Главное — сама не замерзни. Ты тепло одета?

В его взгляде промелькнула забота, но Вероника была уверена, что ей просто показалось. В случае с Ханиным она всегда видела то, что ей хотелось видеть.

— Тепло, — кивнула она. — Я не замерзну.

Это было правдой. В последнее время она предпочитала красивым вещам теплые. Выглядели они не очень, но ее это мало заботило.

Тимур, насвистывая, начал катать по кругу второй снежный ком, а она в это время решила слепить «Надежде Тарасовне» приличное лицо.

— Твой друг Егай оказался не так уж плох, — нарушил молчание Тимур.

— Я тоже так думала. Но раз он так запросто отпустил меня с тобой, друг из него не очень.

— Интересно.

Вероника заметила, как его губы растягиваются в удовлетворенной многозначительной ухмылке. С опозданием она поняла, что ее неосмотрительная фраза дала ему понять, что между ней и Витей никогда и ничего не было. Значит, теперь он знает, что тогда, на репетиции, она просто соврала ему от обиды.

«Поздравляю! — прозвучал в голове язвительный голос. — А еще он понял, что все это время ты плакалась о нем в жилетку своему другу».

Впрочем, Вероника была почти уверена, что выдала себя с потрохами задолго до этого. Наверняка Тимуру достаточно было один раз увидеть выражение ее лица, когда он подходил ближе, и все сразу становилось понятно. Не сказав ни слова, она молча продолжила лепить лицо директрисы. Дело шло плохо: у Надежды Тарасовны получались выпученные глаза, нос картошкой и огромные губы, как у рыбы из одного советского мультика. А еще она была лысая и без ушей.

Тимур закончил с верхней частью конструкции, водрузив второй снежный ком поверх первого, и подошел к Веронике. Оценив ее работу, он заявил:

— Очень похоже на лицо телекомпании «ВИD», которого я до одури боялся в детстве. Получается отличная скульптура. Вечером, когда зажгутся фонари, она будет пугать третьеклассников со второй смены.

— Жалко, тут на поле нет громкоговорителей. Можно бы было еще запустить для них саундтрек из передачи «Криминальная Россия». Это дисциплинирует, — пояснила она. — По крайней мере, так нам говорили вожатые в летнем лагере, которые под эту музыку рассказывали нам страшные истории перед сном, чтобы мы потом боялись расхаживать по блоку ночью.

Тимур начал напевать знакомую жутковатую мелодию.

— Напоминает о лете и море, — блаженно произнесла Вероника и подняла снежную голову, чтобы приделать ее к скульптуре. Взглянув на результат, она сказала: — Жутковато вышло. Жалко, у нас нет ведра и морковки. Это исправило бы ситуацию.

— Сегодня без ведра, — заявил Тимур и полез в карман. — А морковку я принес.

Морковка была крупная, чистая и ярко-оранжевая.

— Где ты ее взял? — распахнула глаза девушка.

— В столовке.

— Украл что ли?

— Почему украл? Попросил. Сказал, что хочу слепить за школой снеговика.

— Прямо так и сказал?

— Ну а как еще?

— Ты сумасшедший, — не скрывая восторга, заявила Вероника.

Тимур смахнул нос-картошку с лица скульптуры и приделал на его место морковь.

— Так тебе больше нравится? — спросил он.

— Да, стало гораздо лучше. Но здесь по-прежнему не хватает рук. Давай я слеплю одну руку, а ты другую?

— Без б.

Девушка имела в виду небольшие руки-шарики, какими обычно обладает традиционный снеговик, но Тимур воспринял все по-своему и налепил на туловище скульптуры некое подобие человеческой руки с огромным бицепсом. В итоге левая рука снеговика получилось в виде большого снежка, а правая — как у Арнольда Шварценеггера. Не сговариваясь, они отошли на пару шагов назад, чтобы оценить результат.

— Мне нравится твоя нетрадиционная рука, — сказала Вероника.

— Какая рука? Нетрадиционная? — Тимур издал смешок.

— Ну да. Она так самобытно смотрится. По-моему, это отличная аллегория на директорскую власть. Вот мускулы, к примеру, олицетворяют собой всю ту твердость и уверенность, с которой Надежда Тарасовна заведует нашей школой. Ты мог бы открыть свою выставку снежных фигур!

Тимур скрестил руки на груди и, наклонив голову вбок, стал всматриваться в свое творение, а Вероника расхохоталась.

— Черт, а я ведь тебе поверил!

Он улыбнулся, и в глазах его заплясали веселые искорки. Глядя на него, девушка застыла на пару секунд, не в силах пошевелиться. За эту улыбку можно было продать душу. Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, она засобиралась домой.

— Все-таки замерзла? — спросил Тимур.

— Ага, как-то слишком морозно, — соврала она и притворно поежилась.

— Тогда мы идем в кафе «У Артура». — Он поднял свой рюкзак и махнул головой в сторону выхода со школьной территории. — Тут недалеко. Они недавно открылись.

— Ты про то заведение возле рынка? — удивилась она. — Там, где армяне играют в нарды?

— Там не только армяне. Еще чеченцы, кабардинцы, узбеки и казахи. Отличное место. — Уловив ее замешательство, он добавил: — Да ты не бойся, мы туда за шавухой. Она там самая лучшая в городе или даже в мире. Возьму тебе двойную порцию мяса, все как ты любишь.

Он, конечно же, шутил. Вероника едва могла одолеть стандартную порцию, а уж двойную ей было не осилить и подавно. Но она любила шаурму вопреки всем предрассудкам, и ее живот сразу же заурчал при ее упоминании.

Они вышли за ворота и шли в молчании до самого кафе. Всю дорогу Тимур насвистывал мотив из «Криминальной России», чем неимоверно веселил девушку. В нем ей нравилось вообще все: его реплики, манера поведения, странные шутки… Даже то, как он щурился на солнце, было для нее чем-то совершенным. Лишь чудом она сдерживалась, чтобы не кинуться ему на шею. Все то, что он сделал, все воспоминания превращались в туман, как будто это просто ей померещилось или приснилось в кошмарном сне. Сущая магия. Веронике казалось, что она понемногу сходит с ума.

Они зашли в кафе, и молодой мужчина за стойкой улыбнулся им во все тридцать два зуба, некоторые из которых поблескивали золотом.

— Тимур-джан! — Он раскинул руки в стороны. — Как поживаешь, как родители?

— Все хорошо, Артурчик! Но будет вообще по красоте, когда я и эта королева, — он указал на Веронику, — отведаем по шаурме.

— А как же сочный, ароматный хычин?

— Само собой, Артур! И два хычина! И чай.

— Не вопрос, дорогой! Садитесь, все самые лучшие места для вас.

В кафе было всего четыре столика, самый крайний из которых был занят посетителями. Пожилые мужчины с темными курчавыми волосами и редкой сединой сидели, наклонившись к нардовой доске. Шла напряженная игра — оба игрока бросали кости в абсолютном молчании.

Обстановка этого места, где даже стулья были пластиковыми, совершенно не сочеталась с образом Тимура. Но, судя по всему, он был здесь частым гостем. Впрочем, Веронике тут тоже понравилось. Из кухни слышались вкусные запахи еды, а царивший в помещении полумрак создавал что-то вроде уюта.

Они сели у окошка, через два столика от играющих в нарды мужчин, и Тимур спросил:

— Может, тебе заказать что-нибудь еще? Манты, лагман? Бараньи ребрышки?

— Ребрышки в другой раз. Я даже не уверена, что справлюсь с шаурмой и уж точно знаю, что сочный, ароматный хычин будет мне уже не по силам.

— В смысле, хычин? Я же заказал два. Оба тебе. — Искорки в его глазах заплясали еще веселей. — Если не съешь, завернем их тебе с собой. Так что там по факультативу?

О, эта его излюбленная манера резко менять тему разговора!

— Ах да. Факультатив. Мне повезло, если ты об этом. Так что твои одноклассницы в какой-то степени правы.

— В чем правы? — удивился Тимур. — Я и не думал, что тебе повезло.

— Ага, как же.

— Ну да. Мне просто интересно, зачем тебе этот факультатив. Тебе же никогда не нравилась физика.

— Можно сказать, ты вдохновил меня.

Вероника одарила его таким убийственным взглядом, что он сразу понял: она говорит серьезно. Расспрашивать у нее, что именно она имеет в виду, он не рискнул.

— А почему ты говоришь, что тебе повезло?

— Потому что я не сдала тест. А потом профессор Лесин, который будет вести занятия, провел со мной что-то вроде устного тестирования, по итогам которого и было принято положительное решение.

— Я его знаю, — сказал Тимур. — Люди выстраивались в очереди, чтобы попасть на его лекции в универе. Причем, не только его студенты с физтеха, а вообще все. Даже другие преподаватели. И если Лесин решил взять тебя на факультатив, значит, ты знаешь физику. Другого варианта не существует.

Вероника знала только одно: что она не знает физику. Но ей не хотелось спорить и тем самым подрывать авторитет профессора. Поэтому она немного сменила тему и спросила:

— А почему все хотели попасть на его лекции?

— Он устраивал целые шоу из своих занятий. Наглядно демонстрировал разные физические законы, объяснял суть явлений экспериментальным путем, ставил опыты на себе и студентах. Если интересно, поищи видео с его лекций, их полно в инете.

— Ух ты, — восхитилась девушка. — Обязательно поищу. Завтра как раз первое занятие. Я хотя бы буду знать, к чему готовиться.

— Размеры классов не позволяют проводить подобные опыты у нас в школе, так что на факультативе такого не будет, — предупредил Тимур. — Но видео все равно будут полезны.

— А откуда ты знаешь про эти видео?

— Случайно наткнулся на одно из них, когда искал инфу о поступлении на физтех. А потом, когда перешел в нашу школу, услышал фамилию профессора и вспомнил, откуда я его знаю.

— Ты не рассказывал, что собираешься поступать на физтех!

— Правильно. Потому что я не собираюсь туда поступать. Возможно, я вообще буду учиться на заочке на факультете попроще. Чисто ради диплома. Физтех — запасной вариант на случай, если я получу травму, или случится еще какая-нибудь хрень, из-за которой я не смогу играть.

— Запасной вариант?? Физтех — это же дико сложно!

— Я всегда любил физику, — пожал плечами Тимур. — Просто я куда лучший футболист, чем физик. Знаешь Игорька Старкова?

Вероника кивнула.

— Так вот в его случае, он куда лучший физик, чем братуха-борцуха. Именно поэтому он точно пойдет поступать на физтех.

— Братуха-борцуха?

— Ну да. Он же борец. Правда, фиговый. Но это только потому, что в спорт он пришел не по своей воле. А то, что нам не нравится, мы всегда делаем плохо.

Хозяин заведения принес им еду и чай.

— Кушайте, дорогие, — любезно сказал он. — Я пойду сыграю в нарды, зовите, если что.

— Спасибо большое!

— Спасибо, Артурчик, от души!

Ребята принялись за еду. Шаурма оказалась действительно очень вкусной. Определенно лучшая в жизни Вероники. И ела она ее как обычно не слишком аккуратно. Взглянув на опрятного парня напротив, а потом на себя, девушка чертыхнулась. Она умудрилась измазать соусом не только свое лицо, но даже толстовку, на которую упало немного начинки.

— Ну, блин! — сказала она и принялась вытираться салфетками.

Тимур наблюдал за ней с озорной улыбкой. Вероника разозлилась на него из-за того, что он в любой ситуации умудряется оставаться красивым, в то время как она сама вечно выглядит по-дурацки.

— Как, с точки зрения физики, объяснить человеческое зрение? — неожиданно для себя спросила она. — За счет чего мы видим?

Веронике почему-то хотелось застать его врасплох. Чтобы она была не одна за этим столом, кто находится в некотором замешательстве. Примерно такой же вопрос был у нее в тесте. Правда, там он был задан таким образом, что ученик получал подсказку из самой формулировки. Подсказка ничем ей не помогла, и она все равно неправильно ответила на вопрос.

— Родопсины поглощают фотоны и меняют свою форму, что вызывает электрические сигналы, которые мозг расценивает как зрительные ощущения, — проговорил Тимур таким будничным тоном, словно его спросили о погоде за окном. — Глаза около двадцати пяти раз в секунду делают фотоснимки, а промежутки, которые есть между каждым из кадров, мозг специально игнорирует, из-за чего и создается ощущение непрерывности происходящего. Нам кажется, что мы смотрим видео, но на самом деле это что-то вроде слайд-шоу. Благодаря этому мы не обращаем внимания на смену кадров в кино. А еще…

— Ну как сегодня шаурма, Тимур-джан, соус не пересоленный? — крикнул Артур из-за столика, где шла игра в нарды.

— Десять из десяти, Артурчик! — ответил Тимур. — Пора тебе вешать на заведение три звезды Мишлен, брат!

— Подтверждаю! — крикнула Вероника. — Очень вкусно!

В ответ Артур радостно что-то воскликнул на своем и вернулся к нардам.

— Откуда ты столько знаешь про зрение? — шепнула Вероника.

— Читал в детстве. У меня была энциклопедия.

«Похоже, я нашла свое призвание, — подумала она. — Постоянно чувствовать себя дурой — вот мое призвание».

— Ешь хычин, — сказал Тимур. — Он остывает.

— Не могу. Шаурма далась мне нелегко. Мне нужен перерыв.

— Умеешь играть в нарды?

— Нет, а ты?

— Умею, но плохо. Я хотел предложить тебе присоединиться к игре, — он указал взглядом на дальний столик, где сидели мужчины, — но раз мы оба играем не очень, то в другой раз.

Он говорил абсолютно серьезно, и Вероника не понимала, шутит ли он полностью или только наполовину. Она решила сменить тему:

— Как поживает Диего?

Девушка скучала по доброму и ласковому псу, но непростые отношения с его хозяином не позволяли изменить эту ситуацию.

— Подрос, — сказал Тимур.

Их взгляды встретились, и ощущение грусти, понятное обоим, в виде вспышки возникло между ними и угасло в тот же миг.

— Береги его. Он хороший.

— Знаю.

У Вероники дома до сих пор лежали игрушки и лакомства для щенков, которые она купила для Диего еще в прошлом году. Но она не предпринимала попыток передать подарки и не собиралась делать это сейчас, хотя ей очень хотелось. Она все еще была тверда в своем решении насчет Тимура. Но предательские мысли все равно лезли в голову. Он вел себя идеально. Не предлагал ей зайти в гости, не давил на жалость, не говорил, что пес по ней скучает или что-то в этом роде. Не дотрагивался до нее, соблюдал дистанцию, не заигрывал с ней, не пытался вызвать ее смущение фразами с двойным смыслом, как делал раньше.

Тимур вел себя так, как обещал. По-дружески нейтрально. Это было странно и одновременно прекрасно. Такому Тимуру очень хотелось верить. Но она все равно не верила.

— Ладно, спасибо, что покормил, но уже пора домой. Нужно подготовиться к завтрашнему дню. А то я что-то волнуюсь.

Тимур хохотнул:

— О, хотел бы я видеть лица типов с факультатива, когда ты зайдешь в кабинет. Тебе надо взять с собой фотоаппарат. Хочешь, принесу тебе свой? Ладно, не смотри так. Просто я бы многое отдал, чтобы увидеть их в этот момент.

Он поднялся и подошел к столу с нардами. О чем-то быстро поговорил с Артуром, затем они обнялись, а после из кухни вышла приятная девушка в мусульманском платке и упаковала оставшиеся нетронутыми хачины в специальный лоточек. Попрощавшись со всеми, ребята отправились в сторону остановки.

— А что у них такого с лицами? — вернулась к последней теме Вероника. — Да, они наверняка будут удивлены, но ведь не более того. Вряд ли они прожгут меня лучами ненависти. Там же все хорошие ребята.

— В первую очередь они не хорошие, а странные. Однажды я видел, как они ждали, когда им откроют кабинет. Там была такая колоритная публика, что я чуть не сдох со смеху. Они не будут тебя ненавидеть, никто даже слова тебе не скажет. Они просто будут смотреть. Вот так… — Он повернулся к ней и состроил смешное лицо, пародируя ребят с факультатива. — А если ты придешь в юбке и в обтягивающем верхе, половину из них увезут в реанимацию. Кстати, на твоем месте я бы так и поступил.

— Нет, так я делать не стану. Мне и так будет неудобно. Во всех смыслах.

— Поэтому я и посоветовал такой прикид. Пускай они чувствуют себя неудобно рядом с тобой, а не наоборот. В такие места нужно приходить со своими условиями.

— Ладно, я подумаю.

Она слукавила. По ее мнению, тут и думать было нечего. Она мечтала попасть на эти занятия не для того, чтобы выгуливать новые шмотки. Она идет туда учиться. И чтобы не выделяться среди остальных, завтра наоборот следует одеться как можно скромнее. Привычные ей джинсы и толстовка не подойдут. Нужно покопаться в шкафу и найти что-нибудь более классическое. Именно так, по идее, должны быть одеты приличные ученики.

— Кстати. Тебя никто не обижает? — прервал ее размышления Тимур.

— Ты про Селоустьева?

— И про него тоже.

— Нет, слава богу, он уже от меня отстал. А кроме него меня никто и не обижал.

— Хорошо. Но если вдруг что, говори мне. Поняла меня?

В последней фразе было столько заботы, что Вероника снова забыла обо всех плохих вещах, которые делал Тимур. Но память быстро к ней вернулась. Нельзя верить словам. Они всегда врут. И он сейчас тоже врет. Каждый может строить из себя защитника, это очень легко. А на деле же получается наоборот. Девушка вспомнила, как Тимур веселился на той драке между ней и Мальцевой. Что-то он не спешил защищать хотя бы одну из них.

По ее угрюмому молчанию Тимур понял, о чем она предположительно думает, и перевел тему. Он рассказал ей о том, как чуть не сломал ногу, катаясь на сноуборде, о своих планах насчет перехода в большой футбол, о Диего, который научился делать кувырки, и теперь исполняет их каждый раз, когда кто-то приходит домой. Они дошли до нужной остановки, он по-дружески пожал девушке руку, а затем посадил ее на автобус.

Несмотря на всю свою твердость в отношении Тимура, после этой встречи Вероника пребывала в необычайно радужном настроении. Домой она пришла, вся сияя. У нее было столько энергии! Сегодня она так здорово подготовится к завтрашнему дню, что профессор Лесин сразу поймет: он дал ей шанс не зря!

Ритка встретила ее в прихожей. На руках у нее, громко урча, сидел Игорь.

— Тимур? — поинтересовалась она.

— Что Тимур? — опешила Вероника.

— Вот и мне интересно что.

Вопросительный изгиб теткиной брови требовал немедленного ответа.

— Да как ты это делаешь?? Откуда узнала??

— Ты свое лицо видела? — хмыкнула Ритка. — Вон, полюбуйся. Выглядишь так, как будто только что приложилась к святым мощам на крестном ходу.

— Нормальное лицо. — Вероника посмотрела на себя в зеркало.

— Конечно, нормальное. Даже красивое. Только уж больно блаженное. Давай, рассказывай, — потребовала тетка. — Ну? Мы с Игорьком ждем.

Две пары глаз — одни круглые и желтые, вторые сощуренные и серые — выжидающе уставились на Веронику.

— Ладно, дайте хоть переодеться, — вздохнула та.

***

— И что планируешь делать дальше? — спросила Ритка, когда выжала из племянницы все подробности в мельчайших деталях.

— В смысле, дальше?

— Ты же отдаешь себе отчет в том, что после пары-тройки таких прогулок вы снова сойдетесь?

Вероника вытаращила глаза.

— Погоди. Ты даже не станешь меня чихвостить за то, что я пошла с ним гулять?

— А смысл? — пожала плечами тетка. — Ты же уже сходила. Да и я сама не уверена, что отказалась бы, будь я на твоем месте. Красивый же засранец. Тупой, но красивый.

— Он не тупой, — хмуро заметила Вероника.

— А какой? — удивилась Ритка. — Ему уже шестнадцать, а он все еще не в состоянии разобраться, что ему надо. У него было всего три пути: остаться с тобой, с той чокнутой Владой или же ни с кем из вас. Пустись он во все тяжкие, меняя девушек каждый день, это было бы не так глупо. По крайней мере, подобное поведение уже похоже на твердую жизненную позицию. Но он смог понять, что ему нужна ты, только после того, как переспал с психичкой. Какой он после этого? Правильно — тупой.

— Погоди-ка… То есть ты считаешь, что…

— Что он идиот. Вот тебе еще пятнадцать, но ты выбрала одного-единственного идиота и до сих пор верна своему выбору.

— Нет, я не об этом… Ты сказала, что я ему нужна. Ты это серьезно?

— Ну а зачем он, по-твоему, сказал, что хочет дружить?

— Может быть, потому что он хочет дружить?

Тетка закатила глаза и цыкнула одновременно.

— Я даже комментировать это не стану.

— Ладно-ладно, ты права. Но я буду тверда. Я не собираюсь давать ему второй шанс.

— Даже за хычин с картошкой?

— Там в коробочке вообще-то два хычина.

— Да ты кремень.

— Вот увидишь, — серьезно сказала Вероника. — Я сейчас с головой уйду в физику, и места для Ханина не останется. Максимум, чего он добьется, это наших приятельских отношений.

— Ага, — скептически прокомментировала тетка. — Только учти: физика — так себе оружие против лонг плея, который затеял этот шакаленок.

— Гоша, да у тебя, куда ни глянь, все лонг плей. Не бесновата ли ты часом?

— Время покажет, что старая мудрая тетушка зрила в корень с самого начала.