Туманная радуга. Том 2

Чужие сомнения

— Чистой воды лонг плей, — резюмировал Витя, выслушав Вероникин рассказ про вчерашнюю прогулку с Ханиным.

— Да что вы все заладили-то? — всплеснула руками девушка, стряхнув снежинки с перчаток. Получился небольшой снегопад.

— Но ты ведь понимаешь, чего он добивается?

— Я все понимаю, и именно поэтому это не лонг плей. О каком лонг плее может идти речь, если дичь видит, что охотник вышел на охоту? Пока он сидит в кустах, пытаясь выследить жертву, она незаметно подкрадывается к нему и… цап-царап!

— Цап-царап? — хохотнул Витя. — Я думаю, охотник позаботился об этом заранее и поставил позади себя замаскированный капкан.

— Капкан, значит! — сверкнула глазами Вероника. — Получается, ты, мой сердечный друг, вчера самолично отправил меня в капкан?! Ты же сам сказал Ханину, что не против нашей с ним прогулки!

Витя поднял брови вверх:

— Интересно. А я должен был запретить?

— Ну конечно!

— А что тебе мешало самой отказаться от его предложения? Наверное, что-то очень серьезное, иначе бы ты не стала перекладывать всю ответственность на меня, да?

Поняв, что не сможет парировать, поверженная Вероника поджала губы и стыдливо опустила голову. Витя одарил ее многозначительным взглядом. Глаза его смеялись.

— Я понял, что ты сама хочешь пойти с ним, и поэтому не стал ничего менять. Ханин тоже сразу все понял, поэтому и пришел ко мне. Для него это было частью вашей с ним забавы. Кстати, судя по всему, он неплохой парень.

— А я смотрю, вы спелись, — хмыкнула Вероника. — Потому что о тебе он сказал то же самое.

— Я не призываю тебя его прощать. Все-таки он натворил дел и верить ему нельзя. По крайней мере, пока.

Они миновали пост Сан Сеича и вышли в пустующий холл. Вероника сняла пуховик и села на лавочку, чтобы переобуться вместе с Витей, пока школа еще не начала заполняться остальными учащимися.

— Святое дерьмо! — воскликнул он. — Что ты на себя напялила??

— А что такого? Вроде ж все нормально.

Девушка опустила подбородок и оглядела себя сверху вниз. На ней были классические черные брюки прямого кроя, белая блузка на пуговицах и черный короткий приталенный пиджак. Волосы она убрала в хвост.

— Да это ж катастрофа! — Он приложил руку к груди, а его голос стал манерным. — Говорю тебе, как самый стильный человек в этой школе. Девочка моя, пришло время преподать тебе пару уроков стиля.

— Что конкретно тебе не нравится?

Витя пощупал ткань пиджака, скривился и произнес слово, созвучное со словом «звездец». Он взял девушку за локоть и подвел к большому зеркалу.

— Посмотри, как это все выглядит! Нравится?

— Не особо, — призналась Вероника. — Но у меня больше не было никакой строгой одежды. Не могла же я прийти на свое первое факультативное занятие к уважаемому профессору в толстовке и джинсах!

Он закатил глаза:

— Почему нет? Разве тебе говорили, что там действует какой-то дресс-код? Это вряд ли. Потому что люди идут туда получать знания, а не разглядывать шмотки. Ты могла надеть что угодно, но выбрала… вот это!

— Интересно, что бы ты сказал, если бы я последовала совету Ханина и пришла в мини-юбке? Как тебе такое?

— Уж лучше, чем это. — Витя еще раз оглядел ее. — Просто в случае с мини-юбкой ты бы сорвала занятие. Все бы сразу забыли о физике и пялились только на тебя.

— Ты же сам сказал, что там никто не станет разглядывать шмотки!

— Никто и не станет. Видела жилет Милосердова? Он носит его с того момента, как я впервые его увидел, и чувствует себя отлично. Так что все бы пялились не на юбку, а на твои ноги. До юбки им бы не было никакого дела.

— Ладно, — вздохнула Вероника. — А с этим что делать? Я же не смогу переодеться. Факультатив — сразу после седьмого урока.

Витя задумчиво взялся за подбородок.

— Так, хорошо… Брюки — еще куда ни шло. Самое ужасное здесь — это пиджак, поэтому срочно снимай его. Желательно возле мусорки. И попробуй расстегнуть пару верхних пуговиц на блузке, посмотрим, что получится.

Вероника сделала, как он сказал.

— Ну как?

— Лучше. А теперь распусти волосы и перекинь большую часть на одну сторону, как у шлюховатой секретарши восьмидесятых.

— Я не хочу быть похожа на шлюховатую секретаршу восьмидесятых, — возмутилась Вероника.

— Ты и не будешь. Я просто объясняю стиль прически.

После всех манипуляций оба снова подошли к зеркалу. Витя был прав. Стало гораздо лучше. Поблагодарив его, девушка отправилась в дальнюю часть раздевалки ждать Зинаиду.

После окончания уроков Вероника с волнением в душе и повышенным сердцебиением подошла к кабинету, где проходили факультативные занятия. Она специально выждала время и пришла за пару минут до начала, чтобы не стоять в коридоре вместе со всеми. Сделав глубокий вдох, она вошла в помещение. Леонида Вениаминовича еще не было на месте, но все ребята уже сидели на своих местах. Они тихонько переговаривались друг с другом, но, обратив внимание на вошедшую Веронику, разом умолкли.

— Всем привет! — она помахала им рукой, смотря куда-то в центр класса, но при этом никого не различая. Из-за волнения все было как в тумане.

Никто не спешил отвечать. Создавалось ощущение, что присутствующие перестали не только разговаривать, но шевелиться и даже дышать.

— Я как будто зашла в незнакомый салун на Диком Западе, — улыбнулась Вероника.

Лица некоторых ребят удивленно вытянулись.

— Ну, Дикий Запад, салун, кактусы, Клинт Иствуд, понимаете?

В класс зашел Рома Погорелов, ее старый знакомый.

— О, п’ивет! — весело сказал он. — Тбе п’идется сесть рядм с Жпой за пе’вую прту, так чт не завдую.

Всеобщее оцепенение спало, и все продолжили заниматься своими делами.

— Привет, красавица! — откуда-то с задних рядов поднялась рука Милосердова.

Пользуясь тем, что теперь на нее смотрело куда меньше народа, девушка немного всмотрелась в лица, чтобы понять, рядом с кем, помимо Лены Поповой, есть свободные места. Садиться рядом с Леной не хотелось, потому что о ее склочном характере ходили легенды. Взор Вероники сам по себе обратился ко внешнему виду присутствующих. Она никогда не оценивала людей по одежде, но сейчас видела то… что видела. Создавалось ощущение, что все эти ребята собрались в одном помещении, потому как принадлежали к некоему запрещенному в стране течению, где каждый участник ежедневно совершал то или иное преступление в отношении эстетической стороны человечества.

Это были хрестоматийные ботаники, чьи наряды выглядели так, будто подбирались на каком-нибудь рынке под Торжком в начале девяностых. Примерно такие же свитера Вероника видела на представителях правоохранительных органов из популярного сериала, который крутили по каналу «НТВ» лет восемь назад. Прилично выглядела всего пара человек. Среди них был Старков. Вероника сразу его заметила — он сидел за первой партой в дальнем ряду, что напротив учительского стола. На нем был черный джемпер и такие же джинсы. Ничего примечательного, но и ничего ужасного. Кроме того, его стрижка выглядела вполне приемлемо, чего нельзя было сказать об остальных.

По большей части, определенных стрижек на головах присутствующих обнаружено не было. Судя по всему, кто-то стригся сам, кого-то стриг младший брат, а некоторые, по одним им ведомым соображениям, не стриглись вовсе. У одного незнакомого ей парня волосы были ровно посередине разделены аккуратным пробором, щедро намазаны каким-то гелем и собраны в жиденький хвостик. Вкупе с пробивающимися усиками над верхней губой и рубашке светло-оранжевого оттенка он напоминал персонажа из телепередачи «Маски-шоу». Также Веронике удалось насчитать как минимум восемь пар очков. «Интересно, кто, по мнению Старкова, мог мне здесь приглянуться? Может, парень из „Маски-шоу“?»

Девушек в классе было мало — около четырех человек. Может, чуть больше, но Вероника не стала всматриваться. В отличие от парней, они выглядели вполне нормально, если, конечно, не брать в расчет Лену Попову, которую все называли Жопой. «Семь одежек и все без застежек» — примерно так можно было описать Ленин наряд. На ней были черные штаны, длинный коричневый свитер, а под ним — серая водолазка, горло которой полностью закрывало шею. Образ завершала черная безразмерная безрукавка, надетая поверх всего остального.

В классе была лишь одна свободная парта, но она не примыкала ни к одному из трех рядов и стояла как-то обособленно. Поэтому Вероника решила сесть рядом с Леной.

— Привет, ты не против, если я сяду с тобой?

Лена повернула к ней сальную голову и с очень недружелюбной гримасой на лице проговорила:

— Против.

— Э-э, хорошо, но давай я хотя бы временно присяду, пока не придет Леонид Вениаминович. Он скажет, куда мне сесть.

Лена ничего не ответила, лишь демонстративно отодвинулась от новой соседки подальше.

«Ну и дела», — подумала Вероника, присаживаясь рядом. По левую сторону, на соседнем ряду, сидел Игорь Старков. Из-за узкого расстояния в проходе девушке казалось, что она сидит рядом с Игорем и Леной вместе. Крайне некомфортные ощущения, но делать было нечего.

Дверь открылась, и в класс вошел профессор. Все резко встали. Даже Лена. Повинуясь общему течению, Вероника тоже вскочила с места.

Профессор встал возле доски и по-отечески оглядел класс.

— Ну что, ребятки? — сказал он. Внезапно глаза его увлажнились, и он снял очки, чтобы обмокнуть их платочком.

Класс взорвался аплодисментами, кто-то даже начал одобрительно свистеть.

— Спасибо, что вернулись к нам! — крикнули из класса.

— Мы по вам соскучились!

— Вы не поверите: прошлый преподаватель был просто ужасный!

— Да, да, просто кошмар! — вторил кто-то.

— Леонид Вениаминович, вы лучший!

— Я тоже скучал по вам, мои сорванцы, — сказал профессор. — Как только появилось больше свободного времени, я сразу вернулся. И задержусь до конца года так точно, а там, кто знает, может, еще на годик-другой. А теперь, пожалуйста, займите свои места.

Вероника подняла руку, и профессор кивком разрешил ей задать вопрос.

— Леонид Вениаминович, я не знала, куда мне сесть и поэтому села рядом с Леной. Возможно, вы захотите меня пересадить…

— А вы против сидеть с Еленой?

— Да нет…

— Тогда оставайтесь тут. Вип-партер! Думаю, Елена будет только рада компании, она уже не первый год скучает без соседа.

Лена буркнула себе под нос нечто невразумительное и отодвинулась от Вероники еще дальше.

Профессор поблагодарил всех за теплый прием, немного рассказал, чем занимался последние полгода, как дела в университете и какие новые условия поступления на физтех. Затем он выяснил, что группа проходила в его отсутствие, спросил, какие остались вопросы, и после этого начал занятие.

— Прежде чем приступить к новой теме, хочу задать вам вопрос: кто может привести пример инвариантных уравнений?

Периферическим зрением Вероника уловила движение слева — Старков поднял руку, в ладонь которой он до этого момента упирался подбородком. Нет, он не тянул ее к самому потолку и не тряс ею, как это обычно бывает. Он просто поднял все пальцы вверх, оставив саму руку в том же положении, в котором она находилась до этого.

— Что, больше нет желающих? Может, я слишком витиевато выразился? — Профессор хитро улыбнулся. — Кто мне скажет, что такое «инвариантный»?

Рука Старкова все еще была поднята.

Оглядев класс, Леонид Вениаминович сказал:

— Ну что ж, Игорь, прошу.

— Уравнения Максвелла, — ответит тот. — Инвариантный — то же, что и симметричный.

— Прекрасный пример! — обрадовался профессор. — Инвариантные, а другими словами, симметричные уравнения Максвелла — по сути, уникальные уравнения, обладающие симметрией, которую сами же создают. Теперь нам осталось лишь понять суть их уникальности, увидеть всю красоту симметрии и выяснить, при чем здесь электромагнетизм. Для этого мы подробнее разберем эти уравнения в интегральной и дифференциальной формах. — Он вооружился мелом и начал что-то записывать на доске, попутно объясняя: — Итак, существует четыре уравнения, и первое из них описывает электрическое поле, порождаемое зарядом, так называемый закон Гаусса…

Периодически профессор переставал писать и поворачивался к классу. Блеск его глаз, казалось, заряжал помещение и всех в нем присутствующих особенной энергией. В воздухе витало ощущение всеобщего воодушевления и даже некоторого азарта, как будто с минуты на минуту здесь должен состояться финал чемпионата мира по покеру. Вероника тоже чувствовала этот азарт и была полна энергии, но при этом мало что понимала. Она переносила все написанное на доске в свою тетрадь и одновременно старалась конспектировать то, что говорил Леонид Вениаминович. Это сильно отвлекало, но зато давало гарантию, что ничего не будет упущено. А вникнуть в суть можно и дома.

Лена, сидящая рядом, тоже конспектировала каждый звук, издаваемый профессором. Когда он обращался к классу с очередным вопросом, она почему-то начинала трястись мелкой дрожью. Особенно, если он задерживал взгляд на их парте. Было не похоже, что она знает ответ хотя бы на один вопрос.

«А у нас с ней много общего», — подумала Вероника, которая тоже едва ли понимала смысл вопросов профессора.

Впрочем, он никогда не заставлял отвечать тех, кто не поднимал руку, и не ругал учеников, если те отвечали неверно. Это было первое занятие, на котором Вероника чувствовала себя комфортно, практически ничего не понимая.

Прозвенел звонок, и все задержались еще минут на десять, чтобы Леонид Вениаминович мог закончить мысль. Все остальное по теме решено было продолжить на следующем занятии. Когда все ребята покинули класс, Вероника подошла к столу профессора.

— Ну как вам первое занятие? — спросил он. — Довольно живенько прошло, не находите?

— Очень даже живенько! — согласно закивала она. — Все, что про вас говорили, оказалось правдой. Вы действительно отличный преподаватель. Спасибо вам. — Вспомнив их самую первую встречу, девушка не удержалась и хихикнула. — Ловко же вы обвели меня вокруг пальца!

Взгляд профессора сделался лукавым.

— О чем это вы? Даже и в мыслях не было.

— Вы прикинулись географом!

— Отнюдь. Вы сами приняли меня за кого-то другого.

— Да, простите. Похоже, вы правы. Так оно и было. В любом случае, эта путаница пошла только на пользу, раз я здесь. Но, знаете, у меня остались некоторые сомнения…

— О, эти сомнения — не ваши собственные, уверяю вас, — перебил он. — Они чужие. А чужие сомнения относительно того, заслуживаете ли вы свое место на факультативе, не должны вас тревожить. Людям свойственно сомневаться в других, это абсолютно нормально. А пока они тратят свое время и энергию на размышления о вас, вы знай себе продолжайте делать, что делаете.

— Леонид Вениаминович, но ведь у меня не набралось тридцать правильных ответов. Получается, что…

— Ах, вот оно в чем дело! — снова не дав ей закончить, воскликнул профессор. — Присаживайтесь, у нас как раз есть десять минут, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Вероника села на место Старкова, прямо напротив Леонида Вениаминовича.

— Должен признаться, я и сам попал под влияние стереотипов. Увидев вас плачущей в коридоре, я было решил, что виновник ваших слез — какой-нибудь коварный молодой человек. И даже когда вы озвучили реальную причину своих слез, я был весьма озадачен и решил вас испытать. Я до последнего не мог поверить, что физика может вызвать такое томление духа, какое демонстрировали вы. Зато теперь у меня нет никаких сомнений, что вы по праву занимаете свое место на моих занятиях. В вас есть то, что я бы хотел видеть во всех своих студентах — жажда знаний. И покуда вы так рьяно ищете их источник, вы неизбежно движетесь вперед, к прогрессу. Для меня, как для преподавателя, нет ничего более важного.

Веронике вдруг сделалось немного стыдно. Во-первых, Лесин изначально был прав, и тайная причина ее слез после провала на тестировании крылась как раз в коварстве молодого человека. Девушка понимала, что факультатива ей не видать, а, значит, скоро все ее мысли неизбежно будут заняты Тимуром Ханиным. И противостоять этому она уже не сможет. Во-вторых, жажда знаний тоже была связана с Тимуром. И если бы его не существовало в природе, кто знает, стала ли она бы вообще заниматься физикой. Получается, двигатель ее прогресса — то самое коварство молодого человека, о котором в самом начале упомянул профессор. Честно ли после всего вышеперечисленного занимать это почетное место на его занятиях?

Вероятно, все душевные терзания отразились на ее лице, потому что Леонид Вениаминович спросил:

— Хотите, я прямо сейчас докажу, что вы, пускай и авансом, но заслужили свой пропуск на факультатив?

— Конечно! Если вы проверите меня, это будет честно.

«Сейчас он убедится в том, что ты никуда не годишься, — прозвучало у нее в голове. — Всего пара вопросов по теме прошедшего занятия, и ты с позором вылетишь с факультатива».

— Помните вопрос про массу тела, который одним из последних попался вам в тесте?

— «Будет ли масса вашего тела одинаковой на поверхности Земли и на Луне?» — сразу вспомнила девушка.

— Совершенно верно. Вы оба раза дали неверный ответ на этот вопрос, но мы с вами его так и не разобрали. Напомните, как вы ответили?

Вероника вздохнула:

— К сожалению, я выбрала ответ, в котором говорилось, что из-за разницы воздействия силы тяготения, я буду весить на Луне меньше.

— И это совершенно верное утверждение, но только для вопроса про вес, а не про массу. — Профессор внимательно на нее посмотрел. — Итак, а теперь назовите верный ответ на первоначальный вопрос.

— Моя масса будет одинаковой независимо от того, в каком месте Вселенной я нахожусь, — машинально проговорила Вероника. — Хоть на Земле, хоть на Луне, хоть на астероиде.

— Даже в открытом космосе?

— Даже в нем, — кивнула она.

— Почему?

— Потому что масса — постоянное понятие, а вес является силой и изменяется в зависимости от воздействующей на него силы тяготения. Он равен массе, умноженной на гравитационное ускорение…

— А откуда вы это знаете? — прищурился профессор.

— Я в тот же день разобрала все вопросы, на которые не знала ответа.

— Вот видите.

— Что? — удивилась девушка.

— Вы, даже будучи уверенной, что упустили свой шанс попасть на факультатив, не удержались и нашли верные ответы на интересующие вас вопросы.

— Да мне просто стало интересно, — отмахнулась Вероника.

— Именно. Вами движет желание узнавать новое. Вы даже не замечаете этого, все происходит само собой. Это то, о чем я и говорил.

Вероника благодарно улыбнулась. Продолжать настаивать на своем ей теперь совершенно не хотелось. Она была просто рада, что ей удалось сохранить свое место на факультативе.

— Леонид Вениаминович, а помните вопрос про монетку-убийцу?

— Конечно.

— Так вот я ведь ответила, что она вполне способна убить того беднягу, на голову которому упадет. Почему этот ответ вы не отметили, как совершенно недопустимый?

— Потому что стоп-ответом был тот, в котором говорилось, что, учитывая воздействие на монетку силы Земного притяжения, а также расстояние, с которого она упадет, ей определенно удастся проломить прохожему голову и убить его. Вы же ответили, что монетка убьет прохожего при «определенных обстоятельствах». Это немного фантастично, но, с точки зрения физики, вполне вероятно. А какая среда благоприятна для подобного исхода, вы ответите мне сами. — Он выжидающе посмотрел на ученицу.

— Вакуум, — пробормотала она, сглотнув комочек страха, застрявшего в горле. — Если бы монетка падала в вакууме, она бы убила человека.

— Прекрасно! — обрадовался профессор. — Вы довольно много узнали с нашей первой встречи. Что ж, надеюсь, теперь мы во всем разобрались.

Он поднялся со стула и начал собирать со стола папки и бумаги.

— Леонид Вениаминович, простите, но у меня есть одна просьба… — Вероника понимала, что злоупотребляет добротой профессора, но ей необходимо было хотя бы попытаться. — Если честно, я не очень поняла, о чем вы рассказывали на сегодняшнем занятии. Но я все записала и дома обязательно во всем разберусь! А просьба такая: не могли бы вы продиктовать мне список тем, которые мне нужно знать к следующему занятию? Мне хотелось бы понимать чуть больше, чем сейчас, чтобы не сидеть молча весь урок, пока остальные активно участвуют в обсуждениях и отвечают на вопросы.

Вместо того, чтобы рассердиться, профессор неожиданно просиял.

— А я уж думал, никто не обратится ко мне с подобной замечательной просьбой! — воскликнул он. — Никогда не стесняйтесь своего желания узнать новое! Нет ничего прекраснее этого! Я продиктую вам пару вопросов, которые вам следует изучить до четверга, чтобы лучше понимать суть происходящего. Будем пополнять этот список после каждого занятия. Итак, записывайте…

***

Костя понимал, что еще не скоро забудет ту пятницу, когда ему открылась вся правда о Веронике. Он не мог припомнить, чтобы его моральное состояние было хотя бы на треть столь же ужасным, как тогда. Он был уничтожен, раздавлен, опустошен. Только женщины способны на подобное предательство, только у них нет ни малейшего понятия о чести и достоинстве. Все они продаются за бесценок любому, кто пожелает. Даже такому гнусному слизняку, как Виктор. Глупость, корысть и похоть — это все, чем они могут похвастаться, в этом вся их гнилая сущность. Даже Костина мать, и та лицемерно вела какую-то подлую игру. И это против своего собственного сына!

Вернувшись домой в тот злополучный день, Костя, не разуваясь, сразу же пошел искать собаку. Каково же было его удивление, когда он обнаружил дверь родительской спальни, запертой на ключ! Чертова псина была там, по ту сторону. Он даже мог слышать ее мерзкие чавканья, когда она пила воду из миски. Ему очень хотелось выломать дверь, но что скажет отец? Костя сам удивлялся, как ему удалось сохранить самообладание в подобной ситуации. Сразу два предательства от женщин за день!

Позже мать объяснила, что закрыла дверь из-за недомогания Моны. Якобы той нужен был абсолютный покой. Какая бездарная ложь! Женщины — самые лживые существа на планете, но при этом они еще и самые неумелые лжецы. Костя видел в этом некий забавный парадокс. Впрочем, в ту пятницу ему было не до смеха. Сначала он разгромил свою комнату, после чего ему пришлось мобилизовать все оставшиеся ресурсы, чтобы все убрать, а затем вынести сломанные и разбитые вещи на помойку до прихода родителей.

Выходные прошли немногим лучше. Он даже не мог позволить себе выпустить пар. Пришлось пластом лежать в своей комнате, бездумно глядя в потолок. Во рту у него было бритвенное лезвие, которое он плавно перекатывал с кончика языка на середину, а затем вниз, под нижнюю губу. В этом деле нужно быть предельно хладнокровным. Одно неосторожное движение — и нежная плоть окрасится красным. Таким образом, Костя тренировал выдержку, не позволял эмоциям взять над ним верх.

Всю субботу Алина обрывала телефон. Когда он отключил мобильник, она принялась звонить на городской. Пришлось взять трубку и высказать этой тупой суке все, что он думал о ней и обо всех женщинах в целом.

— Больше никогда не звони и не пытайся со мной заговорить, лживая потаскуха, — шипел он в трубку зареванной Алине. — В тебе наверняка уже побывало полгорода! Думала, я никогда не узнаю всю правду?

— Какую правду?? Костя, о чем ты говоришь? Ты же знаешь, что ты у меня первый! — визжала она. — Все же было так хорошо!

— О, когда-то я действительно был первым. А сейчас — хорошо, если двадцатый в списке. Умри, тварь. Умри. Я хочу, чтобы ты сдохла от сифилиса. Ты этого заслуживаешь.

— Совсем сошел с ума?? Что ты несешь?? Больной ублюдок!! Тебе пора лечиться! Между нами все кончено!

Костя с улыбкой повесил трубку. Ему сразу полегчало. Одна потаскуха повержена. Наконец-то он хотя бы немного отомстил за весь мужской род.

В понедельник он решил остаться дома, чтобы окончательно вернуть былое самообладание. Нельзя показывать врагам свои слабости. Он вернется в школу победителем, а не жалким страдальцем.

Сказано — сделано. В школу он явился в своем лучшем джемпере, новеньких блестящих кожаных туфлях и с модной стрижкой. Он даже пару раз видел Веронику, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Оба раза он прошел мимо, с ног до головы окатив ее холодным равнодушием.

Позже, сидя на уроке, он прокручивал этот момент своего триумфального возвращения и не мог сдержать улыбку. Стоило видеть ее лицо! Эти бегающие глазки с лихорадочным блеском загнанной крысы, эти губы, дрожащие от предвкушения скандала. Она ждала от этой встречи многого, но не получила ничего. Костя бился об заклад, что эта дрянь так удивилась, что даже обернулась, пройдя мимо него. Первый шаг к расплате уже сделан. Спасибо, Вероничка. Ты сама роешь себе могилу. Что, думаешь, на этом все? О, нет. Очень скоро ты почувствуешь весь яд предательства, который разорвет в клочья твое маленькое, лживое сердечко. Противоядие всего одно — твоя смерть. Я уж постараюсь обставить все так, чтобы ты не нашла иного выхода. Подожди, осталось совсем немного.