Укроти мое сердце

Глава 17

Сознание медленно возвращалось в разгоряченное страстью тело. Осознание случившегося накатило волной стыда и злости на саму себя. Как я могла вот так запросто поддаться порыву? Позволить чувственности затмить гордость?

А ведь совсем недавно я приняла решение покинуть Лаос и забыть о Хане. Вернуться домой и начать жизнь заново, не оглядываясь на прошлое.

Силясь запомнить, позволила себе в последний раз провести ладонями вдоль сильного и мужественного тела Хана. С особым трепетом коснулась необычного украшения на поясе: точно тонкая трубка, наполненная блестящей перламутровой жидкостью. Полагаю, это еще какой-то отличительный атрибут Антерианцев.

— Чертова жара! — объявила я, высвобождаясь из объятий. Достаточно, иначе не смогу оторваться никогда.

Хан не сопротивлялся, но отпустил с явным сожалением. Позволил отплыть на другой край бассейна. С головой нырнул под воду и надолго замер на дне.

Когда я начала беспокоиться, из воды показалась его блестящая макушка. Ловким прыжком Хан покинул бассейн и поспешно оделся. Занял прежнее место в кресле и, глядя куда-то в потолок, сообщил отсутствующим тоном:

— Прости, я не должен был так поступать.

Мой воинственный настрой мгновенно улетучился. Да как этот желтоглазый смеет сожалеть о случившемся?! Не он ли несколько секунд назад ласкал меня так, словно я была самой дорогой ценностью в его жизни? А теперь вот сидит и рассуждает о близости так, точно сожалеет.

— Ничего, переживу, — отозвалась я, стремясь вложить в слова как можно больше равнодушия.

Если для Хана произошедшее ничего не значило, то и я страдать не стану. Много чести тосковать по тому, кто не готов тебя ценить.

«А ты чего ждала? — ехидно спросила моя гордыня. — Признаний в любви и клятв в вечной верности?»

«Так ты же первой оттолкнула его», — напомнила совесть.

Ни ту, ни другую я слушать не собиралась. Обмерла, словно очутилась в Антарктиде. Несмотря на жару, почувствовала, как кровь заледенела в жилах. Дыхание замерло, и, кажется, остановилось сердце.

— Не думай, что мне не понравилось, — вновь подал голос Хан. — Напротив, понравилось настолько, что я боюсь повторения. После этого уже не смогу тебя отпустить. Но на Земле тебе будет лучше. Из-за меня и так пострадали многие, не хочу включать тебя в этот скорбный список.

— И как всегда, моим мнением не интересуешься, — перебила я. — Понимаю, мы из разных рас… И ты все еще не простил мне то, что я человек.

Хан подбежал ко мне, подхватил подмышки и рывком вытащил из воды. Поставил перед собой и обжег горячим взором.

— И думать так не смей! — предупредил с яростью. — Твоя раса не имеет для меня значения. Я готов простить тебе все, что угодно. Можешь взять нож и перерезать мне глотку, только не осуждай. Дело не в том, что ты землянка. А в том, что я не Антерианец.

Сказав это, он отпустил меня. И выбежал прочь, оставив в одиночестве. Гулкое эхо его шагов раздалось в коридоре, постепенно удаляясь.

А я стояла и смотрела ему вслед, не имея сил шевельнуться. Вода тонкими струйками стекала к ногам, образуя вокруг них лужу. Щеки тоже стали мокрыми: не то от слез ярости, не то от влаги. В этот миг словно оборвалась тонкая нить, связавшая меня с таким необычным и восхитительным мужчиной. Чувство вины и гипертрофированная ответственность Хана за мое будущее свела на нет последнюю отчаянную попытку соединиться.

Лишь спустя какое-то время я осознала, что стою обнаженная посреди незапертой комнаты. Пришлось наскоро одеваться. Но упрямый костюм для выступлений не желал натягиваться на влажную кожу.

Пришлось немало повозиться, справляясь с непослушной тканью. Едва ли не акробатический трюк — изогнуться так, чтобы защелкнуть все застежки и расправить все складки. Во время его выполнения мой взгляд привлекло небольшое окошко, выходящее в коридор. Только сейчас я его приметила. Небольшое, округлое, помутневшее. Мне почему-то показалось, что сквозь него кто-то смотрит.

Неужели кто-то из команды наблюдал за нашей с Ханом близостью? Стыд горячей волной прокатил по телу. Но неловкость быстро сменилась раздражением. Я метнулась в коридор и поспешила к тому отсеку, куда выходило окно.

Бежала так, как никогда в жизни. Словно ядовитая стрела, выпущенная из лука.

Но не успела, любитель подсматривать успел скрыться в другом отсеке и закрыть за собой переборку.

У меня не было доступа к сердцу корабля, где находились двигатели и панели управления системами жизнеобеспечения. И все же подозрительный скрип не послышался. Такой издавал только протез Анкора. И только он мог пойти на такую подлость, как подсматривать за другими членами экипажа.

Пнув закрытую перегородку, я яростно выругалась. Но предпринимать что-то было поздно и бессмысленно. Потому пришлось собрать волю в кулак, задрать голову и решительной походкой покинуть место позора. Не моего, а Анкора, нагло вторгшегося в чужую жизнь. Пусть бесится и завидует. Друг, каким бы близким он не был, не сможет заменить Хану женскую любовь и тепло.

Выступление перед криптонцами прошло успешно. Мы получили хорошую плату и позволили себе еще один торжественный ужин. Но разговор за столом не клеился. Кажется, разлад между мной и Ханом сказался и на остальных членах команды. Молчал он и молчала я. Отводила взгляд, когда поворачивал голову в мою сторону. Не хотела, чтобы заметил боль и тоску в моих глазах.

Дождавшись, пока все поедят, я собрала тарелки и понесла их в мойку. Хан хотел было последовать за мной, но Анкор увлек его в капитанскую рубку, сказав, будто там что-то сломалось. Ему не верила. Наверняка этот уродец использовал ответственность капитана как предлог, чтобы отгородить от меня Хана. Не дать поговорить и примириться.

— Давай, я помогу, — вызвался Ирон. — Оборудование убрано, костюмы чинить не надо. Так что командуй, Пантера.

Добрый и простодушный циклоп действовал на меня как таблетка успокоительного. Если рядом с Ханом я становилась необузданной и дикой, то рядом с Ироном могла позволить себе быть рассудительной и мирной.

Мы вместе вымыли посуду и убрались в столовой. Заварили бодрящий напиток, хоть оба и не очень его любили. Но в тот момент дополнительная энергия была нужна как никогда.

— Не люблю эту дрянь, — признался Ирон, сделав первый глоток. — С тех самых пор, как покинул Твирен.

От неожиданного признания я едва не поперхнулась. Что-то я слышала об этом месте. Если память меня не подводит, на Твирене находилась тюрьма строгого режима. Место, куда отправляли инопланетян на каторжные работы за серьезные преступления.

— Не смотри на меня так, деточка, — попросил Ирон. — Я никого не убивал и не насиловал. На Твирене у меня была должность штатного хирурга. Штопал дырки на телах всякого отребья и запивал скуку горячительным, мешая варенуху с бодрящим напитком — чтоб не так противно было.

— О, так ты врач! — восхищенно произнесла я. — Жаль только, место работы досталось не слишком шикарное.

Ирон смутился и похлопал огромным глазом.

— Да какой врач, о чем ты?.. Портной я, потомственный. Настоящих лекарей с дипломами на Твирен и мешком кристаллов не заманить. Вот и берут всех подряд. И то, что смертность среди заключенных ужасающая — мало кого волнует. А знаешь, как тяжело быть ответственным за чью-то жизнь и осознавать, что ничем помочь ты не можешь? Ни лекарств качественных, ни анестетиков, ни инструмента…

— Даже не представляю, — призналась я и отодвинула кружку.

Куда там пить, удержать бы ужин. После признания Ирона в моем мозгу нарисовались столь отвратительные картины, что съеденные отбивные запросились наружу.

— Приезд Хана стал для меня лучом света в темнице для смертников, — продолжил Ирон. — Я сам напросился в команду и покинул ненавистную работу. Бросил пить и наконец-то почувствовал себя нужным и полезным.

— А что Хан делал на Твирене? — спросила я, терзаясь догадками.

— За Крис прилетал, — смущенно ответил Ирон. — Сестра за нее попросила.

Он обернулся на закрытую дверь столовой. Ну да, на Лаэсе не принято сливать чужие тайны. Как и требовать рассказать больше и подробней.

Вот уж не думала, что наша тихоня Крис преступница. Интересно, за что ее заточили на Твирене? Какое преступление могла совершить наша гимнастка, учитывая ее тягу к самоистязанию?

Одной загадкой стало больше. И я покинула столовую в глубокой задумчивости. Промаялась всю ночь только ради того, чтобы утром понять, что кошмар не закончился.

Начать с того, что двигатели Лаэса не шумели, следовательно, мы достигли нового места для выступления. Но накануне Анкор говорил, будто нам придется отправиться на Тио, а лететь до нее не меньше земной недели.

Все это показалось мне странным. Что за вынужденная остановка? Неужели опять поломка или чего похуже?..

Чтобы вызнать правду, я направилась прямиком к Ирону. Он всегда был в курсе происходящего и мог все объяснить. Конечно, можно спросить у Хана, но встречаться с ним после произошедшего лишний раз не хотелось. Нас связывает только контракт, больше ничего.

Стоило подумать о Хане, как он объявился в коридоре, точно чертик из табакерки. Да и выглядел он соответствующе: глубокие черные тени под глазами, потухший взгляд, взъерошенные волосы. Видно, дело серьезней, чем я ожидала.

— Хорошо, что ты здесь, — объявил Хан упавшим голосом. — Нужно поговорить.

Я нервно сглотнула. Внешний вид капитана и его речь не обещали ничего хорошего.

— О чем? — спросила я, стараясь говорить как можно беспечнее. — Лаэс вновь не выдержал гиперпрыжка?

— Нет, — Хан помотал головой. — Дело в другом. Пошли.

Повернулся ко мне спиной и направился в капитанскую рубку. Не оборачивался, прекрасно зная, что иду следом. Это все мы уже проходили, и не раз. Раньше подобное поведение дрессировщика вызывало во мне чувство гордости. Ну конечно, великий укротитель диких тварей настолько доверяет, что не боится нападения. Сейчас же, видя его напряженную спину, я откровенно паниковала.

По дороге в рубку нам встретились Крис и Анкор. Эти двое посмотрели так странно, что мне окончательно стало не по себе. Самодовольная ухмылка Анкора и сочувствующий взгляд Крис стали последней каплей в чаше моего гнева.

— Да что, черт побери, тут творится?! — воскликнула я, едва оказавшись с Ханом наедине. — С какого перепуга Крис и Анкор смотрят на меня как на жертвенную овечку?

Хан прочистил горло, но вместо того, чтобы прямо ответить на поставленный вопрос, принялся юлить. Уселся в капитанское кресло, откинулся на спинку. Жестом указал мне на место напротив:

— Присаживайся. Хочешь травяной отвар или, может быть, бодрящего напитка?

Я готова была вцепиться ему в волосы. Какой там чай-кофе, когда внутри все кипит от бешенства?

— Слушай, кончай с этими уловками! — предложила я ему, принимая воинственную позу: ноги на ширине плеч, руки уперты в бока. — Или ты прямо сейчас говоришь в чем дело. Или я за себя не отвечаю.

— Не стоит бросаться в драку сгоряча, — попытался успокоить Хан. — Садись и выслушай все, что скажу. Спокойно, включив рассудительность.

Я и не подумала выполнять его условия. Пусть вначале скажет, а уж после решу — стоит успокоиться или нет.

— Говори! — рыкнула злобно.

Хан отвернулся и уставился на приборную панель. Произнес равнодушным тоном:

— Мы прибыли на Сионду, сегодня у меня назначена встреча. С одним из местных гладиаторов — землянином. Твоим новым партнером для выступлений.

От удивления моя нижняя челюсть отпала. Кажется, я даже отчетливо расслышала, как она грохнулась об пол. Ничего себе заявочки!

— Что землянин делает на планете гладиаторов? — спросила первое, что интересовало. И лишь после осознала весь смысл сказанного. — Моим кем?!

Хан закинул ногу на ногу и, все еще избегая моего взгляда, признался:

— Анкор нашел его через свои источники. Ар, этот гладиатор, получил серьезную травму и не может больше выступать. Потому попросился поработать с нами. Он почти набрал нужную сумму на корабль, который вернет его на прародину — Землю. Вдвоем вы быстрее заработаете нужную сумму и сможете исполнить общую мечту.

Я рухнула на стул, точно подкошенная. Онемела на несколько секунд. Анкор, снова он. Нашел-таки способ отомстить, а заодно и избавиться от соперницы. Я была права: помощник ревнует капитана сильнее, чем любая соперница. И враг он хитрый и крайне опасный.

— Это твой способ от меня избавиться? — прошептала я онемевшими губами.

Хан не ответил, продолжая рассматривать приборную панель. Точно там видел ответ на извечный вопрос о смысле бытия.

— Смотри на меня, дьявол тебя разбери! — приказала я, сбрасывая оцепенение. — Если решил что-то, так имей хотя бы смелость в этом признаться!

Хан повернулся, посмотрел пронзительно, точно прожигая насквозь. Ему это решение не далось легко. И все же он согласился. Снова сделал выбор за меня.

— Я пообещал найти способ отправить тебя на Землю, — сообщил он, — И исполнил обещание. Чем ты недовольна?

Я покусала нижнюю губу, пытаясь привести мысли в порядок.

— Ты принял это решение после нашей близости? — спросила с тоской в голосе. — Или Анкор предложи после того как мы…

Последние слова я не договорила. Не смогла произнести это вслух. «Любили друг друга» — что может значить для инопланетянина эта фраза?

— Нет, решение было принято задолго до этого, — выдохнул Хан и прикрыл глаза. Провел ладонью по лицу, точно смахивая с него усталость. — Думал, ты порадуешься. Не говорил ни тебе, ни другим членам команды. Хотел сделать сюрприз.

— Спасибо! — громыхнула я, складывая руки на груди. — Сюрприз удался на славу!

Ненавижу! В тот момент я презирала все и всех. Себя — в первую очередь. Почему не предположила такой исход? Ведь я же умная, образованная женщина. И почему вообще так бурно отреагировала на сообщение?

Ах да, точно! «Он станет твоим новым партнером», — вот что меня задело.

— То есть ты, как библейский Ной, решил собрать на Лаэсе каждой твари по паре?

— фыркнула я. — Может быть, надеешься, что мы еще и размножаться начнем? А что, настоящая семейная пара двух землян-уродцев. Чем не завлекалово для зрителей?!

Хан посмотрел виновато и вместе с тем осуждающе: полный противоречий и тайн мужчина. Теперь еще более далекий и недоступный, чем прежде.

— Зачем ты так? — спросил тихо, словно надрезая мое сердце, как податливое масло. — Я же добра желаю. А если… если новый напарник понравится тебе, буду только счастлив. Пойми, у тебя есть будущее, есть шанс изменить свою жизнь.

— Вот только мне от этого не радостно ни капли, — призналась я, чуть не плача от досады.

— Не думай обо мне, — попросил Хан, словно бы прощаясь. — И не вспоминай. Думай о возвращении домой и счастье, которое тебя ждет. Мне нечего тебе дать, кроме свободы.

Все так. Только нужна ли мне теперь эта свобода? Или Крис заразила меня страстью к мазохизму? И мне нравится мое положение, я смирилась и готова и дальше терпеть положение прирученной кошки?

Неправда, я не такая. Пропади пропадом все эти рассуждения и сомнения. Хан прав, мне нужно вернуться. Вернуться и забыть.

Пошатываясь, точно пьяная, я поднялась и направилась к двери. Хан попробовал меня поддержать, но я вырвалась из его рук.

— Оставь меня! — приказала не своим голосом.

И направилась в каюту, чтобы там, за запертой дверью, испить до дна горькую чашу разлуки.