Улей. Книга 2

Глава 5

Кая

Мама больше не сказала ей ни слова. Собрав разбросанные по полу золотые соты, она снова села за стол и принялась собирать новый пазл, существующий исключительно в ее голове. Кая пыталась задавать вопросы, в лоб и издалека, уговаривала, умоляла и плакала, вставала на колени, заглядывала в глаза, но мать словно отгородилась от дочери невидимой стеной, и та никак не могла до нее докричаться.

Устав наблюдать удручающее жуткое зрелище, кое представляет теперь из себя ее единственный близкий человек, Кая переключает внимание на помещение, где им предстоит коротать свои дни, недели, и, возможно, года.

Изучать особо нечего. Всё на виду. Квадратная комната (удивительно, что создатели изменили своей одержимости шестигранниками) кажется тесной даже для одного человека. Бетонные стены, пол, повсюду пятна плесени и слизи, капающая с потолка вода, спартанская обстановка, состоящая из одной узкой койки, металлического стол и двух стульев, сливное отверстие в полу, крошечный умывальник с минимальным набором гигиенических средств, жуткого вида унитаз — главный источник мерзкой вони, пропитавшей каждый миллиметр мизерного пространства и в качестве утешительного бонуса рулон серой туалетной бумаги. Ни одеял, ни подушек, ни постельного белья, ни полотенец. Из одежды только пара сложенных на свободном стуле рубашек унылого темно-фиолетового цвета, которые по всей видимости носятся на голое тело. Обуви, кстати, тоже нет. Чем может угрожать пара туфель или хотя бы тапок — за гранью ее понимания. Кае, вообще, трудно представить, как тут можно продержаться хотя бы пару месяцев, не подохнув от пневмонии и других легочных болезней. Если мама все пять лет после своей мнимой гибели была здесь, то она — настоящий боец, раз до сих пор жива. Физически жива.

Мысли о побеге можно отбросить сразу. Вентиляционные отверстия узкие, забитые пылью и паутиной. Монотонный гул и пугающие воющие звуки, доносящиеся из них не затихают ни на минуту. Сложно представить, как здесь можно спать и где… Точнее, на чем. На койке они с мамой вдвоём не поместятся. Значит, придется спать по очереди. С едой пока непонятно, но, возможно, ее подают в решетчатое окошко, врезанное в толстую стальную дверь.

Кая с опаской подходит к железной раковине, открывает вентиль. Ледяная. Горячей нет. Кран ржавый и вода из него брызжет, а не течет. Но зато на бортике лежит зубная паста, запакованная щетка, кусок мыла и упаковка тампонов. И на том спасибо.

Умывшись и почистив зубы, Кая брезгливо справляет нужду в загаженный унитаз, который, судя по всему, не мыли ни разу. Глупо рассчитывать в тюрьме на отельный сервис, но, черт, в таком гадюшнике любой двинется умом. Особенно мама, которая за свою жизнь ни одной тарелки не помыла. Не потому, что она избалованная принцесса, хотя и это тоже имело место. Зачем утруждать себя бытовыми обязанностями, если в доме постоянно находится штат прислуги, готовые выполнить любой каприз? Кая точно так же не была приспособлена к жизни простой смертной, но в вынужденной роли Нины Даль ей пришлось многому научиться, начиная с готовки и хождения по магазинам за продуктами и заканчивая уборкой своей небольшой квартирки.

Что ж полученные навыки здесь ей точно пригодятся. Правда, мылом унитаз она еще ни разу не чистила, но за неимением других вариантов, будет довольствоваться тем, что есть.

Переодевшись в чистую рубашку, Кая отдирает от пиджака рукав, и смочив в воде, натирает мылом. Затем, практически, не дыша, чтобы ненароком не заблевать тут все, берется за дело. Мерзко, противно до выворота кишок и слез из глаз, но через какое-то время за толстым слоем налета засохших нечистот появляется белый кафель.

— Диана, прекрати! — визгливые нотки в голосе матери, заставляют Каю отпрыгнуть от почти заблестевшего унитаза. — Ты не должна этого делать!

Снова это имя. Диана. Если мать помнит, как ее дочь звали до побега, то вряд ли забыла все остальное. Вопрос в том, как вытянуть из нее необходимую информацию?

— А кто должен? — выбросив грязную тряпку в урну, девушка поворачивается к матери лицом. — Ты видишь здесь уборщиков? Нет? Я тоже. Значит, поддерживать элементарную чистоту нужно самим. Нет ничего унизительного в том, чтобы немного замарать руки. От этого ни ты, ни я не умрем. Отравляющая вонь и плесень убьют нас быстрее.

— Ты никогда не должна забывать, кто ты, — лихорадочный блеск в глазах женщины и нервно сжатые кулаки приводят Каю в недоумение, но сказанная фраза дает надежду и необходимую зацепку.

— А ты еще помнишь, кто ты, мам? — девушка медленно сокращает расстояние между ними. — Почему ты назвала меня Дианой?

— Потому что я сама дала тебе это имя, — попятившись, испуганно шепчет женщина. На ее лице отражается глубокая растерянность вперемешку с необъяснимой злостью и раздражением. — Я больше ничего не скажу, — хрипло добавляет она. — Он сам тебе объяснит то, что посчитает нужным.

Кая поворачивается к раковине, долго и тщательно моет руки.

— Твое настоящее имя я могу узнать? Или об этом Кронос тоже запретил тебе говорить? — выдержав длительную паузу, Кая делает еще одну попытку пробить защитный панцирь матери.

— Мария. Меня назвали в честь твоей бабушки, — тихо отзывается она. Вернувшись за свой стол, женщина снова начинает сосредоточенно составлять фигуры из золотых шестиугольников.

— Бабушка жива?

— Не знаю. Для меня мои родители умерли.

— А твой муж? Твой первый муж, мой отец…Уильям. Кронос. — закрыв кран, Кая оглядывается через плечо.

Спина матери неестественно напряжена, руки застыли. Девушка с отчаянием понимает — она ничего не скажет. Нет никаких сомнений в том, что Кронос держит бывшую жену в страхе, тщательно промыв мозги и напрочь уничтожив психику. Он запрограммировал ее разум, установив определённые блоки, взломать которые будет очень непросто, но у них впереди много времени, чтобы попытаться вернуть матери настоящую личность, а не эту измученную марионеточную оболочку.

— Расскажи мне о нём. Что он сделал? Почему ты его так боишься? Зачем держит нас здесь?

Женщина не успевает ответить и вряд ли собиралась, что-либо ей рассказывать. В замке двери со скрежетом проворачивается ключ, и через мгновение в камеру заходит Кронос со своей проклятой тростью.

Уродливая вытянутая маска полностью скрывает лицо, черный смокинг, кожаные перчатки, подавляющая властная энергетика, от которой холодеет кровь. Заперев дверь изнутри, он убирает ключ в карман и делает шаг вперед. Резко развернувшись, Каталея вжимается задницей в раковину, в защитном жесте обхватывая дрожащие плечи руками. Девушка с изумлением наблюдает, как мама внезапно подскакивает с места и с неожиданной резвостью подбегает к Кроносу.

— Уилл, ты пришел! — Встав на цыпочки, она целует его в щеку, словно действительно рада его видеть. Девушку мутит от отвращения, в висках гудит пульс, горло перехватывает спазм. Это какой-то беспросветный безумный кошмар.

— Здравствуй, Мария, — он с нарочитой нежностью гладит ее по щеке, и лицо женщины озаряет щенячий восторг. Смотреть на это у Каи нет никаких сил. — Ты уже пообщалась с нашей дочерью?

— Ты обещал, Уилл….Ты дал мне слово, что Диана не окажется здесь, — бормочет мать, бегло взглянув на Каталею. В груди девушки разливается тепло, на глаза набегают слезы облегчения и благодарности за то, что безумие не лишило ее мать инстинкта защищать своего ребенка. Она все еще любима… Хотя бы один человек во вселенной не равнодушен к ее судьбе.

— Планы изменились, Мария. Пришло ее время воссоединиться с семьей, — ласково отвечает Кронос, приводя Каю в замешательство искренностью своего тона.

— Она ничего не знает и не готова… Ей тут не место, Уилл, — осторожно возражает женщина. Сломленная, проигравшая, но еще пытающаяся отстаивать, пусть так несмело, право дочери на жизнь.

— Возвращайся за стол, милая, — мягко отстранив Марию, Кронос переключает внимание на неподвижно застывшую девушку.

В прорезах маски мрачно сверкают светлые, почти бесцветные глаза. Их тяжелый пронизывающий взгляд замораживает, подавляет, лишает воли.

Парализованная страхом, не в силах разорвать зрительный контакт, Кая замирает, сердце бахает на разрыв, конечности немеют, язык прилипает к нёбу.

Страшный, опасный, расчётливый, беспощадный и очень умный.

Ее отец.

— Ты заслужила серьезное наказание, а получила бесценный дар, — холодно произносит Крон, шагнув в сторону девушки. Ее мать, понуро опустив голову, послушно плетется в указанном направлении, садится на стул и склоняется над незаконченной фигурой. — Тебе следует поблагодарить меня, Кая, — не дождавшись никакой реакции, он прожигает пчелку нетерпимым взглядом.

Девушка отводит взгляд, уставившись на бетонную стену за его спиной, на которой, помимо зеленящей и чернеющей плесени явственно видны глубокие полосы, похожие на рытвины от ногтей. Возможно, таким образом мама пыталась считать количество проведённых дней, что представляется Кае практически невозможной задачей. В камере без окон и с хаотично включающимся освещением нельзя определить даже время суток.

Кронос подходит еще ближе, заставляя каждый нерв девушки задрожать от ужаса и отвращения. Едкий запах меди врезается в ее рецепторы, вызывая головокружение и тошноту. Ноги подкашиваются. Чтобы не рухнуть, она хватается обеими руками за ржавую железную раковину.

— Молчание тебя не спасет, — мужчина хватает ее за скулы, вынуждая взглянуть в бездушные хищные глаза.

Грубые пальцы в кожаных перчатках больно впиваются в нежную кожу, жуткий взгляд высасывает душу.

— Сейчас ты полна ненависти, в твоей голове кишат сотни вопросов, но, чтобы получить ответы, тебе придется постараться заслужить мое доверие, четко следовать указаниям и выполнить наш уговор. Еще один заговор за моей спиной, и я заставлю тебя смотреть, как мучительно и медленно умирает твоя мать, а затем так же медленно, заставив прочувствовать каждое мгновенье агонии, убью тебя. Скажи мне, пчелка, насколько сильно ты хочешь жить?

Стиснув зубы, Кая посылает монстру полный ярости и сопротивления взгляд. На данном этапе он победил, но это не значит, что она готова отказаться от борьбы.

— Ты считаешь меня кровожадным чудовищем и правильно делаешь, — понизив тон до вкрадчивого шепота, Кронос продолжает свою изощренную моральную пытку. — На самом деле я куда страшнее, чем ты способна объять своим ограниченным сознанием. Ты глупа, неопытна и полна бунтарских идей. Ты все еще веришь в справедливость и возмездие, но это не делает тебя сильной. Ты — легкая и смертельно скучная добыча. Управляемая и жалкая в своих никчёмных потугах бросить мне вызов. Я могу раздавить и уничтожить любого. Кровные узы не имеют значения. Я никогда не хотел делить свою власть ни с кем. Даже с собственными детьми, однако мои жены упорно стремились подарить мне наследника. Медея лучше всех понимала мои истинные желания и цели. Она продержалась рядом со мной так долго, потому что целиком и полностью разделяла их.

— Тогда зачем тебе убивать Медею? — находит в себе силы прохрипеть пчелка.

— Она больше не нужна, — равнодушно отзывается Кронос. — Время королевы подошло к концу. Ее тоже поразил вирус женского безумия, и единственный способ вылечить его — смерть. От руки той, кого она давно считает мертвой.

— Медея не знает, что я твоя дочь?

Громогласно рассмеявшись, Крон подносит набалдашник трости к лицу девушки и в следующую секунду из его центра выдвигается длинна игла, напоминающая пчелиное жало.

— Она лишь красивая безмозглая кукла, которой я позволяю играть роль своей королевы. Власть — это не только самый мощный наркотик, но тяжелое бремя, выдержать которое способны единицы. Медея не вывезла возложенной на нее чести, она погрязла в похоти и кровавых оргиях, забыв о своем истинном предназначении, — он уходит от прямого ответа, но в тоже время дает понять, что пчелиная матка, такая же пешка, как и все остальные пленники Улья.

— И в чем ее предназначение? — глухо спрашивает Кая, не сводя застывшего взгляда от острия иглы.

— Служить мне, — в его голосе звучит превосходство и непреклонная уверенность. — И только мне. Теперь настал твой черед послужить мне. Выполнишь мою волю, будешь жить ты… и она, — он коротко кивает сторону сгорбленной за столом женщины. — Нет — вы обе умрете в муках. Все просто. Жизнь или смерть. Выбор за тобой, дитя мое.

— Я уже давала тебе свое согласие, — Кая отводит голову назад, и, немного помедлив, Кронос убирает свою убийственную игрушку.

— А потом вступила в сговор с батлером. Не так ли? — слегка склонив голову, мужчина сверлит ее проницательным ядовитым взглядом.

— Нет, — отрицает пчелка. — Я ненавидела Мина и убила его. Это только мое решение. Больше ничье.

— Кто дал тебе нож, Кая? — вкрадчиво спрашивает Крон. — Медея сказала, что это сделала она, но мы оба знаем, что королева солгала, защищая своего любимого пса.

Снова сжав зубы, девушка отводит взгляд в сторону, не позволяя Кроносу прочитать ответ в ее вспыхнувших яростью глазах.

— В Улье его называют Цербером, а на деле он всего лишь ничтожный щенок. Его единственное достоинство заключается в умении манипулировать доверчивыми пчелками, и это все, чему он научился за годы пребывания здесь. Бут не способен защитить даже себя, но ты, как и сотни других глупых идиоток, позволила ему управлять своими решениями. Ты и сейчас под риском смерти покрываешь его, пока он усердно ублажает твою ненасытную тетку.

Кая резко вскидывает голову, ошарашенно уставившись в полыхнувшие триумфальным удовлетворением глаза.

— Так мамочка не рассказала тебе, что королева Улья ее младшая единокровная сестра? Какая неожиданность, правда?

— Я тебе не верю, — сдавленно выдыхает Кая, ощущая, как сжимаются все ее внутренности, а кислород стремительно покидает легкие.

— Полностью согласен с тобой, настолько непохожих сестер еще нужно поискать. Но это правда, какой бы омерзительной она тебе не казалась, — надменно ухмыляется Кронос. — Медея всегда завидовала своей старшей сестре. Наследница рода, избалованная, хрупкая, нежная, любимица всей семьи, смиренно выполняющая любую прихоть сначала своих родителей, потом — мою. Твоя мать получила в мужья того, кого жаждала сама Дея, и этого она ей не простила.

— Медея помогла маме сбежать? — озвучивает Кая внезапно пришедшую в голову логичную мысль.

— Это было бы слишком просто, пчелка, — лениво поглаживая снова гладкий наконечник трости, уклончиво отвечает Кронос. — Чем масштабнее игра, тем выше ставки. В конечном счете всегда побеждает тот, кто умеет играть вдолгую[2], правильно распределяет инвестиции и просчитывает свои ходы на годы вперед. Ты можешь уйти отсюда прямо сейчас, — он резко переводит разговор в другое русло. — Твою мать переведут в другую камеру с лучшими условиями и окажут необходимую медицинскую и психологическую помощь. Спроси меня, что ты должна для этого сделать, — приказным тоном требует Крон.

— Ты хочешь, чтобы я убила Бута и Медею, — Вздрогнув, Кая переводит задумчивый взгляд на мать, потом снова смотрит в безжалостные дьявольские глаза.

— Да, дитя. Ты готова занять сторону сильнейшего?

Сложность выбора заключается в наличии вариантов, а у нее их всего два. Жизнь или смерть. Но все-таки что-то мешает ответить Кроносу безусловным согласием. Внутри нее все еще теплится глупая надежда на то, что третий вариант существует. Вера в спасение, которое обязательно придет, если все сделать правильно.

«Чтобы не происходило — молчать. Расколешься — тебе конец.»

Приняв отсутствие ответа за согласие, Кронос хищно нависает над едва держащейся на ногах пчелкой:

— А теперь расскажи мне, как на самом деле умер Господин Мин.