Beg For Me Morally Gray Book 3

6

СОФИЯ

Мы едем домой в тишине, и рокот двигателя роскошного автомобиля подчеркивает мое замешательство.

Я была уверена, что это глупость. Просто желание удовлетворить свое любопытство, не более того. Но Картер очаровал меня и удивил своей зрелостью. Для человека, который мог позволить себе построить колонию на Луне и отправить всех людей с Земли жить туда, он на удивление нормален.

А потом был тот поцелуй.

Тот поцелуй.

Эротичный и собственнический, на грани отчаяния, он просто сбил меня с ног. Если бы я не цеплялась за его плечи, то, вероятно, свалилась бы на пол.

Я все еще чувствую себя пьяной от этого.

В голову приходит новая и тревожная мысль: у Картера, очевидно, было много практики.

Когда я говорю, то смотрю прямо перед собой, сквозь ветровое стекло, в ночь. Темнота всегда благоприятствует признаниям.

— Я познакомилась со своим мужем на футбольном матче в выпускном классе колледжа. Я была из «Брюинз», а он – выпускником Университета Южной Калифорнии. «Троянцы» одержали уверенную победу. Они уничтожили нас. Мы даже не забили ни одного гола. Иногда я задаюсь вопросом, не следовало ли мне принять это за знак.

Мы проезжаем несколько кварталов, прежде чем Картер начинает говорить.

— Ты сказала, что не веришь в судьбу.

— Нет. Я говорила о том, что нужно смотреть на вещи с открытыми глазами.

— Многие люди учились в Университете Южной Калифорнии.

— Я не говорю, что ты похож на него, потому что вы учились в одном университете.

— Тогда, о чем ты говоришь?

Я поворачиваюсь и смотрю на его профиль, красивый, сильный и такой очень, очень молодой.

— У меня нет случайных связей, Картер. Я бы хотела. Это упростило бы жизнь, но я так не могу. После развода я сходила на восемь свиданий с мужчинами, с которыми познакомилась в интернете. Не буду вдаваться в неприятные подробности, но они убедили меня в том, что мне лучше сосредоточиться на карьере и воспитании дочери, чем пытаться найти новые отношения.

— Значит, ты будешь одинока всю оставшуюся жизнь?

— Я не одинока. У меня есть семья. У меня есть друзья. У меня есть вибратор. Этого достаточно.

— Ух ты. Должно быть, это были довольно плохие свидания.

— Ты даже не представляешь насколько.

Какое-то время мы едем, оба погруженные в свои мысли, пока не останавливаемся на светофоре, и он не поворачивается ко мне, его взгляд полон энергии.

— Ты думаешь, я слишком молод для тебя?

Я тихо смеюсь.

— Эта мысль приходила мне в голову.

— Ты думаешь, я разобью тебе сердце.

— Я не заходила так далеко, но это кажется неизбежным.

— Свадьба тоже может быть неизбежной.

Боже мой, какая это была чистая искренность. Невинное безумие. Сладкое наваждение. Я протягиваю руку и глажу его по щеке.

— Я уверена, что у тебя впереди свадьба, сумасшедший, но уж точно не со мной в качестве невесты.

— Ты бы сказала так, если бы мы были одного возраста?

— Я не строю гипотез. Мы разного возраста и никогда не будем ровесниками. Горит зеленый свет.

— Тем не менее, я тебе нравлюсь.

— Да, это так.

— И тебе понравился тот поцелуй.

— Ты слышишь, как сигналят? Мы стоим в пробке.

— Мне плевать на пробку. Посмотри на меня, София. Посмотри на мое лицо. Посмотри мне в глаза. Скажи мне, что ты видишь.

Позади нас раздаются автомобильные гудки. Кто-то высовывается из окна и кричит. Картер смотрит на меня не мигая, его энергия и внимание сосредоточены на мне и только на мне.

— Я вижу психоз.

— Чушь собачья.

— Я вижу человека, игнорирующего свое обещание расслабиться.

— Это было во время ужина. Ужин окончен. Я устал расслабляться. Можно я еще раз тебя поцелую?

— Нет.

Картер тяжело выдыхает и ворчит: — Черт возьми. Мне не следовало спрашивать.

Он так расстроен, что мне становится жаль его. Я наклоняюсь и нежно касаюсь губами его щеки.

— Да, тебе следовало сделать именно так, — шепчу я ему на ухо, когда автомобильные гудки набирают обороты. — А теперь веди машину. Если ты будешь хорошо себя вести остаток пути до моего дома, я поцелую тебя еще раз у двери. Может быть, даже два.

Его улыбка ослепляет. Картер заводит мотор и срывается с места, а я прижимаюсь к спинке сиденья и беспомощно смеюсь, хотя мне следовало бы крикнуть ему, чтобы он притормозил.

Какого черта. Мы живем только один раз.

Мы добираемся до моей улицы так быстро, словно перенеслись во времени. Картер ставит машину на стоянку, заглушает двигатель и выскакивает из машины. Прежде чем я успеваю подумать о том, чтобы открыть дверцу, он делает это за меня. Берет меня за протянутую руку и помогает подняться с кресла.

Как только я встаю, он отпускает мою руку и бежит прямо к входной двери, где разворачивается и ждет меня на ступеньках, ухмыляясь и подпрыгивая на носочках в предвкушении.

Сдерживая смех, я закрываю дверцу машины и подхожу к нему. Я не тороплюсь, потому что странно приятно наблюдать, как Картер нетерпеливо ерзает на месте.

Я добираюсь до крыльца и останавливаюсь, чтобы покачать ему головой.

— Что мне с тобой делать?

Этот вопрос приводит его в трепет. Он делает глубокий вдох, его глаза расширяются.

— О, черт, все. Абсолютно все. Прямо сию секунду.

— Нет, не хватай меня за руку. Будь хорошим мальчиком и держи себя в руках.

Картер опускает руки по швам и смотрит на меня сверху вниз, раздувая ноздри и не мигая, как собака с печеньем на кончике носа, ожидающая разрешения съесть лакомство.

— Интересно, как так получается, что иногда ты так хорошо следуешь указаниям, а иногда ведешь себя совершенно непредсказуемо.

Глядя на мой рот, он облизывает губы.

— Я мог бы объяснить почему, но это как раз тот случай, когда ты можешь подумать, что я снова не в себе.

— Этот поезд уже отошел от станции. Скажи мне.

— Когда ты называешь меня хорошим мальчиком, я…

Он качает головой, как будто не может подобрать нужных слов. Дрожь возбуждения пробегает по его груди.

Подняв на него глаза, я наклоняю голову набок.

— Тебе нравится?

Картер сглатывает. Мускул на его челюсти напрягается. Он кивает, на мгновение замирает, затем кивает еще раз, более энергично.

— Очень. Очень, очень, очень.

— От тебя снова ускользают слова, да? Это твое престижное образование было напрасной тратой денег.

— Не дразни меня. Ты убиваешь меня. Мне нужно поцеловать тебя прямо сейчас.

— Только не здесь, не на крыльце. Зайди на минутку.

Он неохотно отступает в сторону, позволяя мне открыть входную дверь. Я провожу его в затемненную прихожую, радуясь, что не оставила свет включенным ранее, потому что целоваться в тени гораздо эротичнее, чем под нелестным светом верхнего освещения.

Я закрываю за ним дверь, бросаю сумочку на консольный столик и поворачиваюсь к Картеру лицом. Кладу руку ему на грудь и легонько толкаю. Он упирается спиной в дверь.

— Стой здесь. Не двигайся, пока я тебе не скажу.

Уставившись на меня горящими глазами, он хрипло произносит: — Боже мой, ты такая чертовски горячая. У меня сердечный приступ. Я умираю.

— Тише.

Я прижимаюсь к нему всем телом. Потянувшись, запускаю обе руки в его волосы и наклоняю его голову так, что наши губы оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я не говорила, что ты можешь хватать меня за задницу, Картер.

Он погружает пальцы глубже в мою попку.

— Я попрошу прощения позже. Я хочу твои губы. Дай мне их.

Он наклоняется ближе. Я уворачиваюсь от него, тихо смеясь, потому что, ого, как же мне весело.

— Не так быстро. Это всего один поцелуй. Давай сделаем его приятным, ладно?

— Он может быть плохим только в том случае, если я умру от блаженства через секунду. Даже тогда это было бы хорошо, но ты понимаешь, о чем я. Чем дольше, тем лучше. Мы могли бы простоять здесь всю ночь и целоваться, и я бы сошел в могилу через пятьдесят лет счастливым человеком, пережив это воспоминание.

— Ты что-то бормочешь. И немного задыхаешься.

— Я никогда в жизни не был так возбужден.

Это объединяет нас двоих. Мои соски ноют, кожа пылает, а между бедер пульсирует волна жгучего желания. Я поднимаю подбородок, сближая наши губы, и дрожу от наслаждения, когда он издает тихий стон.

— Мистер МакКорд, это ваш бумажник тычется в меня?

— Пожалуйста, — шепчет он, его голос полон желания. — Пожалуйста, позволь мне снова попробовать тебя на вкус.

Новый кайф: слышать, как этот великолепный молодой человек умоляет меня.

Я прижимаюсь грудью к его груди и удерживаю его голову на месте, когда Картер пытается завладеть моим ртом. Тяжело дыша, он хватает меня за задницу и прижимается своими бедрами к моим.

Я запечатлеваю легкий поцелуй в уголке его рта, затем шепчу: — Будь хорошим мальчиком, и я позволю тебе.

Он вздрагивает. Дрожь пробегает по всему его телу, даже по рукам, и вызывает во мне бурю чувств, включая жар, головокружение и глубокое желание.

Но в основном это сила.

Я – молния. Я – гром. Я – расплавленное ядро земли, извергающее огромные столбы магмы высоко в небо.

Я прижимаюсь губами к другому уголку его рта, затем нежно целую его в обе щеки. Картер остается неподвижным, только его дрожащие руки властно сжимают мою задницу.

Его глаза закрыты, а губы приоткрыты. Он ждет, такой милый в своем самоотречении. Все его тело тянется ко мне, но он сдерживает себя, благодаря простой силе моих слов.

Французские тосты, это просто божественно. Мои трусики насквозь промокли.

Я шепчу ему на ухо: — Я собираюсь поцеловать тебя в шею. Будь добр, не двигайся.

С его губ срывается едва слышный стон, но он остается совершенно неподвижным, его единственное движение – это быстрый подъем и опускание груди, и неудержимо дрожащие рук.

Я прижимаюсь губами к его шее.

Его кожа горячая, пульс учащается под моими губами, а возбужденный член пульсирует у моего бедра. Он пахнет божественно, лучше, чем печенье, только что вынутое из духовки.

Лучше, чем свежеиспеченный хлеб с маслом.

Я знаю, все эти сравнения с едой вызваны тем, что Картер будит во мне такой зверский голод, что я просто хочу проглотить его. Мы совсем недавно поужинали, но я ужасно «проголодалась».

Когда я сильно посасываю жилку, бьющуюся у него на шее, он откидывает голову назад и стонет. Громко. Это самый эротический звук, который я слышала.

Я легонько кусаю его за шею, затем нежно целую в это место, чтобы снять боль.

Его «Пожалуйста» звучит так тихо, что его почти не слышно.

— Ты хорошо себя ведешь?

Картер стонет, а затем бормочет: — Я хорошо себя веду, я так чертовски хорошо себя веду, что не могу больше ждать, я умираю!

Я тихо смеюсь, довольная.

— Так драматично.

Он издает невнятный звук разочарования и трижды ударяется затылком о дверь.

— Хорошо, Картер. Посмотри на меня.

Он поднимает голову и открывает глаза. Даже в полумраке я вижу, что его зрачки расширены. Он выглядит так, словно втянул что-то через нос. Его руки крепко обхватывают меня, а грудь вздымается, и я буквально не могу припомнить, чтобы когда-либо испытывала такое сексуальное возбуждение.

Наблюдение за тем, как Картер возбуждается, заводит меня.

Дерьмо. Я уже могу сказать, что это будет сложно.

— Ты можешь поцеловать меня и…

Он припадает к моим губам, как изголодавшийся мужчина, еще до того, как я заканчиваю предложение, просовывая свой язык между моими губами и проникая глубоко. Я разделяю его страсть, жадно целуя его в ответ. Он разворачивает меня и прислоняет к двери, прижимаясь ко мне всем своим сильным телом.

Мы целуемся, пока у меня не начинает кружиться голова. И все же мы не останавливаемся.

— Я хочу прикасаться к тебе везде. Я хочу попробовать твою кожу на вкус. Я хочу трахнуть тебя, прижав к этой двери, и когда я заставлю тебя кончить, хочу встать на колени и ублажать тебя языком, выпивая каждую твою каплю, пока ты больше не сможешь стоять на ногах.

Его губы прижимаются к моим, голос хриплый от возбуждения. Его слова доводят меня до белого каления.

Ни один мужчина прежде так откровенно не заявлял мне о своих желаниях.

Мне нравится это.

Мы снова целуемся. Я отстраняюсь, прежде чем позволю себе зайти слишком далеко, и стою, уставившись на него, прижав дрожащие пальцы к губам.

Картер выпаливает: — Прости меня.

— Почему ты извиняешься?

Тяжело дыша, он качает головой.

— Ты выглядишь расстроенной. Что я сделал не так?

— Ты не сделал ничего плохого. Это было потрясающе.

Он смущен и взъерошен, его глаза все еще затуманены желанием.

— Тогда почему ты остановилась?

— Потому что я была близка к тому, чтобы не сдержаться.

Медленно моргая, Картер облизывает губы. Потом проводит обеими руками по волосам и делает глубокий вдох. Когда он выдыхает, то проводит руками по лицу и снова трясет головой, словно пытаясь пробудиться ото сна.

— Ладно. Хорошо. Ух ты. Я… мне, наверное, нужно присесть.

— У тебя тоже кружится голова?

— Да. И я дезориентирован. На какой планете мы находимся? Какой сейчас год?

Его очаровательное недоумение заставляет меня рассмеяться. Я подхожу ближе и осторожно поправляю воротник его рубашки, затем провожу руками по его груди. Он кладет руки мне на бедра, притягивая меня к себе, касается своим лбом моего и вздыхает.

— Ну вот, теперь ты это сделала.

— Что я сделала?

— Ты погубила меня, София. Ты сделала меня недосягаемым для других женщин.

Улыбаясь, я упрекаю его: — Это не тот комплимент, который ты ожидаешь услышать. Но…

Его веки приподнимаются.

— Но что?

Теребя пуговицу на его рубашке, я беспечно говорю: — Может быть, мы могли бы как-нибудь устроить еще одно не-свидание.

Картер пытается скрыть свое волнение, но дрожь, пробегающая по его груди, выдает его с головой. В его голосе тоже слышится дрожь, когда он поддразнивает: — Ты просто хочешь еще раз поесть бесплатно, халявщица.

— Виновна по всем пунктам обвинения. Я халявщица с давних времен.

Мы улыбаемся друг другу. Приятно вот так прислоняться к нему и смотреть ему в глаза. Это кажется естественным.

Он внезапно спрашивает: — О чем ты думаешь?

— Картер, правда. Тебе обязательно знать каждую мою мысль?

— Да. Я обязательно должен знать. Если бы ты могла рассказать в потоке сознания о том, что ты думаешь и чувствуешь, когда мы вместе, это было бы идеально.

— Ты не любитель загадок, да?

Он вздрагивает.

— Боже, нет. Я ненавижу это. Обещай мне, что ты не будешь так делать. Я умру от беспокойства. Я бы предпочел, чтобы ты прямо сказала мне в лицо, что я наскучил тебе, и ты больше никогда не захочешь меня видеть, чем если будешь вести себя безразлично и водить меня за нос. Все лучше, чем двусмысленность. Мне нужно знать, чего я стою на самом деле.

Картер смотрит прямо мне в глаза, серьезно и пристально, все поддразнивания, которые были в нем несколько мгновений назад, исчезли. Я чувствую, что за этими словами кроется глубокий смысл, который слишком глубок, чтобы вникать в него сегодня вечером.

Ему и раньше причиняли боль, это очевидно.

А вот и эта глупая болотная ведьма, она снова тает. Такими темпами к следующей неделе от нее не останется ничего, кроме приятных воспоминаний.

Я беру его лицо в ладони и нежно целую в губы.

— Хорошо, красавчик, — бормочу я. — Вот что я думаю.

— Значит, ты действительно считаешь меня красивым. Я так и знал.

— Тише.

Игривым шепотом он говорит: — Да, мэм.

— Ты ужасно флиртуешь.

— Я знаю. — Его улыбка исчезает. — Подожди, ты имеешь в виду, ужасно хорошо или ужасно плохо? Как будто я понятия не имею, что делаю? Я выставляю себя дураком?

— Если ты не заткнешься, мы простоим здесь всю ночь.

Картер замолкает на мгновение.

— И проблема в том, что…?

Я прижимаюсь лбом к его груди и заливаюсь беспомощным смехом.

— Что мне с тобой делать?

Он шепчет мне на ухо: — Я уже говорил тебе. Все.

— Это был риторический вопрос.

— Мой ответ остается в силе. И он гениальный, если уж на то пошло.

Как ему удается так обезоруживать? Каждый раз, когда мне кажется, что я твердо стою на ногах, он выбивает почву у меня из-под ног.

Улыбаясь, я смотрю на него снизу вверх.

— Если ты закончил хвалить себя, я продолжу.

— Я закончил.

— Хорошо. Как я уже говорила, мне очень понравился сегодняшний вечер. Спасибо за ужин.

— Всегда пожалуйста. Во сколько мне заехать за тобой завтра вечером?

— Я ничего не говорила о завтрашнем вечере.

— Как насчет шести?

— Ты вообще меня слушаешь?

— Да. И я не слышу «нет». Я заеду за тобой в шесть.

Картер крепко целует меня в губы, затем открывает входную дверь и с важным видом направляется к своей машине.

Я закрываю дверь и запираю ее на замок, прежде чем поддамся желанию позвать его обратно. Стоя в темноте, я прислушиваюсь к рычанию заводящегося двигателя Lamborghini.

Я еще долго стою после того, как все стихло, и единственным оставшимся звуком является быстрый, неровный стук моего сердца.