Увядающая надежда

Глава 23

Эйми

Когда мы входим в самолет, Тристан останавливается перед дверью в кабину пилота.

— Ложись сегодня рядом со мной, Тристан.

Поворачиваясь ко мне, он спрашивает:

— Ты уверена?

— Да.

Я провожу рукой от одной лопатки к другой и чувствую, как по его коже бегут мурашки.

— Сегодня вечером. Каждую ночь.

Я не знаю, ожидал ли он, что мы будем спать отдельно, но я втискиваюсь в сиденье рядом с ним. После того, что произошло сегодня, ничто не кажется достаточно близким. Я прижимаюсь к нему, кладя голову ему на плечо. — Я чувствую себя прекрасно. Расслабься, Эйми.

Я не могу. Рычание ягуара все еще звенит у меня в ушах. Это возвращает парализующий страх потерять Тристана. Я придвигаюсь к нему ближе, тепло его обнаженного торса творит чудеса с моей напряженной позой. Он прижимает пальцы к задней части моей шеи, и я стону, когда часть напряжения, накопившегося внутри, отпускает. Пальцы Тристана замирают на моей шее.

— Эйми…

Мое имя на его губах снова сводит меня с ума. Это пробуждает во мне что-то опасное. Он говорил это раньше, но теперь это звучит по-другому. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он кладет руку мне под голову, его пальцы тянутся, чтобы погладить меня по щеке. Он поймал меня в свои полуобъятия, и я не хочу, чтобы он отпускал. Здесь, в безопасности его объятий, я нахожу в себе силы поговорить о страхе потерять его.

— Я была так напугана, ты даже не представляешь.

— Я знаю, — тихо говорит он. — После того, как я вернулся из Афганистана, я был уверен, что больше никогда ничего не буду бояться. Но теперь я боюсь каждый раз, когда вижу новую дыру в заборе, боюсь, что с тобой что-то может случиться. Я никогда не смел надеяться, что ты тоже так думаешь.

У меня перехватывает дыхание, но я не отстраняюсь. Мое облегчение настолько велико, что я не хочу отдаляться от него ни на дюйм. Так что я этого не делаю. Даже когда он наклоняется ближе. Его губы нежно касаются моих, и легкая дрожь сотрясает меня. Он ждет, что я отстранюсь. Я ничего подобного не делаю. Вместо этого я прошу его поцеловать меня, и он делает это. Его полные губы ласкают мои, их мягкость наполняет меня теплом. И разжигает что-то внутри меня, что у меня не хватает сил остановить.

Я больше не хочу его останавливать. Эта нежность удивляет меня. Это так отличается от нашего первого поцелуя. Тристан двигается немного, убирая руку из-под моей головы и вжимая меня в кресло, когда его поцелуй становится более настойчивым. Я обхватываю его голову руками, заставляя его целовать меня еще глубже. Я бываю вознаграждена стоном. Одним быстрым движением он притягивает меня под себя. Его широкая грудь прижимается к моей груди и все мое тело пульсирует. Желание обретает собственную жизнь, когда он прижимается своими бедрами к моим, и я чувствую его потребность во мне — его твердая длина, натянутая тканью брюк. Он освобождает меня от бретелек на моих плечах и спускает платье до бедер, обнажая мою грудь. Его губы устремляются к моей шее, прокладывая себе путь к ключице, а затем к груди, оставляя за собой огненный след, который сжигает любую унцию контроля, которая у меня еще есть.

— Тристан, — выдыхаю я, мои пальцы впиваются в его спину, желая большего. Я хочу, чтобы он поцеловал меня снова, но в то же время не хочу, чтобы его рот прекратил сладкую пытку на моей груди. Потребность опаляет меня, и я непроизвольно двигаю бедрами, сильно прижимаясь к нему. Его рука проникает мне под платье, вверх по бедрам, и он начинает снимать с меня нижнее белье. Я замираю. Должно быть, он чувствует мое колебание, потому что его рука останавливается. Его пальцы касаются внутренней поверхности моего бедра так близко к моему интимному месту, что моя потребность превращается в безумную жажду.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает он с низким рычанием у моей шеи. Я пытаюсь сформулировать слова, но не могу, пульсирующее желание пронзает каждое нервное окончание. В ответ я расстегиваю молнию на его брюках. Я стягиваю их вниз вместе с его нижним бельем, пока он стягивает с меня платье и трусики.

— Ты такая красивая, — говорит он хриплым голосом. В лунном свете я вижу, как его глаза с тяжелыми веками скользят по моему обнаженному телу. Я дрожу от всепоглощающей потребности. Его глаза встречаются с моими, и моя потребность отражается в его темном взгляде. Он жадно обхватывает мой зад одной рукой и самозабвенно погружается в мою сердцевину.

— Эймиииииииии, — стонет он в изгиб моей шеи, дикий звук пронзает меня насквозь.

Его руки повсюду. Задевает кожу на моих бедрах, обхватывает мою грудь. Его страсть толкает меня к краю, пока я не становлюсь достаточно наглой, чтобы без стеснения выплеснуть доказательство своей собственной страсти. Я порывисто сгибаю бедра, целую его шею, впиваюсь ногтями в его грудь, когда он входит в меня все настойчивее и настойчивее, вызывая дрожь такой силы, что мне кажется, я сейчас разорвусь на части. Я никогда так отчаянно не нуждалась в освобождении. Но я также никогда раньше так не занималась любовью. Моя внутренняя плоть сжимается вокруг его твердой длины, и, пока он наслаждается моим телом, я трепещу от удовольствия, обнаружив, что могу вызывать такое сильное желание. Я погружаюсь во взрывное блаженство с сильным криком, который сотрясает мое тело. Я чувствую, как он отстраняется, и на мгновение остаюсь в замешательстве, а затем вспоминаю, что у нас нет защиты.

После этого он падает рядом со мной, утыкаясь головой мне в шею, обдавая меня горячим дыханием. Он обнимает меня одной рукой. Я с трудом сглатываю и получше разглядываю его руку.

— Тристан, у тебя рука кровоточит.

Маленькие красные пятна появились на совершенно белой повязке.

— Это ерунда. Я слишком сильно напряг руку.

— Дай мне взглянуть.

Я пытаюсь сесть, но он удерживает меня.

— Нет, пожалуйста. Я просто хочу обнимать тебя вот так, — шепчет он мне на ухо.

— Я никуда не уйду.

Я уступаю его мольбе. Я прижимаюсь к нему, закрываю глаза, провожу пальцами по его спине, на этот раз чувствуя себя в мире с собой. Когда Тристан засыпает, я смотрю в ночь за окном, ожидая, когда чувство вины одолеет меня.

Но этого не происходит.

Я помню тяжкое чувство вины, которое я испытывала из-за своих чувств к Тристану. Я помню, как оно давило на меня после нашего поцелуя. Я пытаюсь вспомнить всю интенсивность этих переживаний, но не могу.

По сравнению с ужасным страхом, который я испытала сегодня, и разрушительной возможностью потерять Тристана, ничто не кажется таким интенсивным. Или столь же важным. Ни чувство вины. И ничего из того, что было до того, как мы разбились здесь. Вот почему я знаю, что приняла правильное решение, отдавшись ему сегодня вечером, и пути назад нет. Тристан проскользнул в мою душу, как туман в лесу после дождя: невидимый, неудержимый и вездесущий. Наши чувства тоже в чем-то напоминают туман. Когда вы окружены туманом, вы не видите его отчетливо, хотя и чувствуете его в толще воздуха. Вы знаете, что он есть, но вы не можете прикоснуться к нему или узнать наверняка, настоящий ли он. Но если вы сделаете шаг назад или посмотрите на него сверху, то увидите его так ясно, как если бы это был снег.

Туман, возможно, не самое лучшее сравнение, потому что через некоторое время он исчезает, хотя и возвращается с каждым дождем. Мои чувства к нему никуда не исчезнут.

Улыбаясь, я встаю с кресла, осторожно, чтобы не разбудить его, и иду в заднюю часть самолета. В темноте я ощупываю пол, где сегодня потеряла свое кольцо, пока не нахожу его. Я обхватываю пальцами холодный металл. Бриллиант, царапающий мою ладонь, раньше олицетворял для меня почти все. Надежду, любовь, счастье. А в последнее время — чувство вины.

Но когда я расстегиваю внешний карман своего чемодана и опускаю в него кольцо, меня охватывает волнующее чувство свободы. Конечно, укол вины остается, потому что, как бы я это ни сформулировала, я предаю человека, который когда-то много значил для меня, но которого я теперь могу считать не более чем своим лучшим другом. Это само по себе является предательством. Но я больше не буду цепляться за чувство раскаяния.

Нахождение на грани потери всего обладало удивительной силой освобождения.

Я решила, что скажу Крису и как все исправлю, если когда-нибудь увижу его снова. После сегодняшних событий вероятность того, что это произойдет, кажется ничтожной. До сих пор марш через лес после того, как уровень воды понизится, возвращение к цивилизации казалось неизбежным. План, который не был лишен недостатков, но все же это был план. Нам просто нужно было дождаться подходящего времени, и мы отправились бы домой. Я верила, что мы сделаем это. Даже зажигая сигнальный огонь каждый день… Я делала это в надежде, что, может быть, нам повезет и нас все-таки спасут. Что, возможно, случайный самолет пролетит над этим районом и увидит наш сигнал. В любом случае, я никогда не сомневалась, что в конце концов мы доберемся домой либо самолетом, либо пешком. Сегодня я почувствовала, насколько реальна возможность не выбраться из джунглей.

Кошмары, тревожащие мой сон сегодня ночью, — мои собственные. В них ягуар не мертв. Вместо этого он разрывает плоть Тристана на части, в то время как все стрелы, которые я выпускаю, не попадают в цель.