Вопреки всему

Глава 11

На следующее утро в одиннадцать часов Луиза постучала в зеленую дверь. Достаточно поздно, чтобы Эш успел проглотить горсть таблеток аспирина, если провел в заведении «У Джона Смита» всю ночь. Любопытно, выиграла этот матч его команда? А с чего, собственно, она интересуется результатами матча и похмельем Эша?

До одиннадцати часов она успела пережить приступ тошноты и оправиться от него, а также съесть завтрак, скорее похожий на обильный ужин. Все обходилось, если она принималась за еду, как только чувствовала неприятные позывы.

Луиза ждала, сунув руки в карманы куртки. Сегодня она принарядилась специально для того, чтобы чувствовать себя уверенней. Надела красновато-коричневые сапоги: если она не станет снимать куртку, никто не заметит, что они не в тон ее юбке.

Дверь отворилась, и Луиза приготовила дежурную улыбку на случай, если на пороге появится Карен в облаке своих роскошных волос. Но появился Джинджер. Она сразу поняла, что это он, — не только из-за цвета волос, но и потому, что выглядел он столь же потрясающе, как и его сестра. Знакомство Луизы с рыжими мужчинами ограничивалось Рональдом Макдональдом и Робином Куком. Джинджер являл собой живое доказательство того, что рыжие волосы и мужественная красота вполне сочетаемы. Он был высокий и отлично сложенный, а лицо его определенно можно было назвать привлекательным. Он улыбнулся ей.

— Вы, должно быть, Луиза.

— Да, это я. Надеюсь, вы не отправите меня ни с чем.

— Нет проблем. Он пиликает у себя наверху.

— Послушайте, я не хотела бы беспокоить вас, если вы репетируете или что-то в этом роде. Может, я оставлю записку?

— Мы не репетируем. Карен отправилась с парочкой приятелей на Хай-стрит, а остальные на работе. Сам я убегаю через минуту. Он будет занят недолго, подождите и поговорите с ним сами.

Джинджер посторонился, и Луиза вошла в темную прихожую, гадая, что такое Карен отправилась покупать вместе с приятелями на денежки, на ее счастье, богатых родителей. В общем-то должно быть странно жить припеваючи и тратить деньги, заработанные другими.

— Избалованный ребенок, да?

— Извините, не понимаю.

— Карен. Ведь вы об этом подумали. Эш говорил, что вы ищете работу по контракту. И вам не слишком симпатичны люди с большими личными доходами.

— Ну, я, наверное, и сама охотно бегала бы по магазинам, будь у меня побольше денег.

— На деле Карен в полном порядке. Не судите ее слишком строго. Эш напрягается по этому поводу, но переделать ее не может. Они друг другу вполне подходят. Оба разбираются в химии, а для оркестра это самое оно. Отношения у них все равно что огни светофора, то вспыхивают, то гаснут, но десять лет — долгий срок.

Он улыбнулся светло и ясно, однако Луиза ощутила за этим нечто вроде предостережения.

— Почему бы вам не подняться наверх и не сказать ему, что вы здесь? Потом спуститесь и подождете, если хотите.

— Я его не побеспокою?

— Побеспокоите, но кто-нибудь из нас это делает хотя бы раз в день. — Он подмигнул Луизе. — Он на первом этаже. Его комната выходит окнами на улицу.

Джинджер легкой походкой удалился в кухню. Луиза постояла с минуту, глядя на узкую лестницу. Джинджер не сказал «их комната», он сказал «его комната». Но может, он так сказал потому, что Карен нет дома? Ей не хотелось, чтобы Эш открыл дверь спальни, а она увидела бы там двуспальную кровать с брошенными на нее лиловыми шелковыми трусами. Но Джинджер исчез. В конце концов, она здесь только для того, чтобы сообщить Эшу о звонке Рейчел. Чего ради нервничать? Ну спальня и спальня. Она есть у каждого. Какими бы возбуждающими ни были спальни, у нее самой есть булочка в печке, а у него подружка, по сравнению с которой Памела Андерсон выглядит старомодной. Ничего возбуждающего не произойдет в спальне у Эша.

Луиза поднялась по лестнице. Первый этаж представлял собой короткий коридор, в который выходило несколько дверей, в прошлом, наверное, белых, а сейчас грязновато-серых. Луиза двигалась с опаской, словно нерешительный вор. Пара драных нейлоновых занавесок висела на окне в конце коридора. Одна из дверей была приоткрыта, и Луиза заметила полотенце, брошенное на край ванны. Дом был немаленький, имел еще один этаж. Вполне достаточно комнат, чтобы Эш и Карен при желании могли поиметь друг друга.

Луиза втянула в себя воздух. Она шпионила за Эшем, но отказаться от этого было нелегко. Забраться бы в одну минуту в ванную, мигом снять отпечатки пальцев с керамики и исследовать в криминалистической лаборатории, чтобы определить, пользуются ли они одной ванной… Надо найти комнату Эша и постучаться. Две двери вели в комнаты, выходящие окнами на фасад здания. Если он играет на скрипке, она что-то услышит, хотя двери очень плотные. Приглушенные звуки доносились из одной комнаты. Луиза подкралась поближе и осмотрела дверь снаружи. Подняла руку, чтобы постучаться, но рука так и повисла в воздухе.

У себя дома, дав волю разгулявшейся фантазии, она думала о том, как Эш играет на скрипке. То был романтический образ одинокого блистательного музыканта, ищущего утешения в совершенстве собственной игры. Карен сказала, что он по-настоящему талантлив. Луиза заложила волосы за уши и прильнула к двери.

Звуки скрипки проникли сквозь дверь. Сначала Луиза услышала долгую, низкую, как бы дрожащую ноту, потом все смолкло. Она еще теснее прижалась к двери. Короткое молчание, потом снова звук. На этот раз менее уверенный, пронзительный, вдруг оборвавшийся. Луиза нахмурилась.

Она была не подготовлена к шумному взрыву, обрушившемуся на нее. Визг, снова безобразнейший визг, чуть ли не скрежет. Она и вообразить не могла, чтобы скрипка издавала подобные противоестественные, ужасающе немелодичные звуки.

Быть может, слова Карен об успехах Эша в Гилдхолле не более чем сарказм? Это объяснило бы раздражение Эша. Луиза решила, что все встало на место. Между Карен и Эшем возникли разногласия, которые трудно определить точно. Что, если Карен решила уязвить Эша? Причинить ему боль? Эш сказал, что играл первую скрипку в знаменитом оркестре, хоть и не распространялся об этом особо. Но этого не могло быть! Такой ужасный шум не имеет отношения к импровизации.

Это свидетельство того, что он не умеет играть, и он лгал ей. Было ли правдой хоть что-нибудь сказанное им о себе?

Изумленная, она прижала ухо к филенке и налегла на дверь всей тяжестью. Пиликанье становилось невыносимым, но вдруг прекратилось так же внезапно, как и началось.

— Адская какофония! — воскликнула Луиза и, спохватившись, закрыла рот. Слова ее прозвучали слишком громко.

Дверь распахнулась. Потеряв опору, Луиза не устояла на ногах и упала, растянувшись во весь рост. Буквально через секунду она в ужасе осознала, что уличена таким образом в подслушивании и что валяться вот так на полу в комнате Эша невероятно унизительно. С горящими щеками она с трудом встала на ноги и повернулась к Эшу, чтобы извиниться. Он стоял, положив ладони на бедра. Волосы были взлохмачены больше обычного, словно он непрестанно ерошил их, и напоминали щупальца какого-то морского животного.

— Добро пожаловать, — произнес он.

— Господи, прошу прощения, мне…

Луиза осеклась. Они были не одни. Посреди комнаты сидел мальчик, на коленях у него лежала скрипка, а на старом деревянном стуле перед ним был установлен пюпитр.

— Луиза, это Дипак.

— Привет, Дипак, — поздоровалась она, зачем-то помахав мальчику рукой, что было попросту смешно, поскольку он находился всего в нескольких футах от нее. Но ничего иного Луиза не могла придумать.

Мальчик уставился на нее долгим уничтожающим взглядом, потом вопросительно посмотрел на Эша.

— Она что, помешанная? — произнес он с сильным лондонским акцентом.

— Хотел бы об этом узнать, — ответил Эш, глядя на Луизу с веселым любопытством. — Дипак — мой ученик, Луиза. Мы закончим урок через десять минут, и я был бы рад, если бы ты подождала меня внизу.

— Я… — Луиза замялась. Щеки у нее вспыхнули с новой силой, словно в каждую из них ввинтили по горящей электрической лампочке. — Я не знала, что у тебя здесь ученик. И не знала, что ты преподаешь музыку. Я решила, что это ты играешь.

— А, в таком случае все понятно, — проговорил Эш с немилосердным ехидством. — Я не беру плату за частные уроки, если хочешь знать, и, стало быть, не нарушаю правил, установленных для тех, кто зарегистрирован на бирже труда.

— Да, понятно, только я об этом вовсе не думала.

— Так мы будем заканчивать урок или что? — Дипак строго посмотрел на своего учителя.

Эш подошел к двери и взялся за ручку, как бы приглашая Луизу к выходу. Она двинулась за ним, уныло опустив плечи.

— Он увлечен музыкой, — шепнул ей Эш. — Мне это нравится. Вскипяти-ка ты для нас чайник, а я присоединюсь к тебе, как только смогу.

Он вежливо проводил ее в коридор, и дверь за Луизой мягко затворилась. Она остановилась, не в силах двигаться дальше и чувствуя себя униженной.

— Вы с ней трахаетесь или что? — услышала Луиза вопрос Дипака.

— Пошел к дьяволу, занимайся своим делом, — осадил мальчишку Эш.

— Она красотка, — не унимался Дипак. — Задница что надо. Жалко, что ненормальная.

Больше Луиза слушать не могла. Спустилась по лестнице, переступая через две ступеньки, и ринулась к выходу.

Джинджер окликнул ее из кухни:

— Вы нашли его комнату?

— Я спешу! — бросила она через плечо, рывком отворила дверь и зашагала прочь.

— Чепуха какая-то! — воскликнула Сара.

— Что такое? — подняла голову Оливия.

— Да все.

Оливия встала с места и подошла к столу Сары. Она чувствовала спиной, что Кэрол за ней наблюдает. Расправив плечи, Оливия через голову Сары посмотрела на экран компьютера.

— Какие проблемы? — шепотом спросила она.

Сара шмыгнула носом. Оливия поняла, что она не хочет, чтобы Кэрол узнала, в чем дело.

— Вот здесь, посмотрите.

Сара взглянула на Оливию, ее сильно подведенные тушью глаза молили о помощи. Оливия поняла, что Сара, пытаясь вывести файл на экран компьютера, не ведала, что творит. Кэрол судорожно начала стучать по клавишам с той же скоростью, с какой мчится Линфорд Кристи, преследуемый бешеной собакой. После этого учебного пробега обе они дрожали от страха.

— Я сохранила этот файл, — шипела Сара. — И потом потеряла его. Куда он, к черту, делся?

Оливия, нагнувшись над плечом Сары, положила руку на мышку и принялась бесцельно водить указателем по экрану, пробуя таким образом выявить неполадку. Сара подавила смешок. Обе они понимали, что все это на руку Кэрол. Если бы начальница вышла из офиса, они могли бы сесть рядышком и разобраться в неисправности. Однако Оливия не собиралась давать Кэрол еще один повод заявить ей, что она слишком стара для овладения новыми технологиями. В глубине души Оливия считала, что справляется с этим лучше Сары, — главным образом, потому, что ее это все просто завораживало, а Сару раздражало. Новые технические возможности порой ставили Оливию в тупик, но в то же время они ее восхищали. Их маленькому офису компьютер открывал доступ в новый, возбуждающий мир.

— Проблемы? — Голос Кэрол долетел до них с другого конца комнаты, словно плотно слепленный, твердый снежок.

— Да нет, — небрежным тоном ответила Оливия. — Мы держим все под контролем.

Она водила указателем мыши по периметру экрана, пытаясь уяснить значение символов в соответствующих окошечках. Сара в этом просто не разбиралась. Кэрол испустила долгий вздох.

— Неужели я должна все делать сама? — пробурчала она в их сторону.

— Прошу прощения. — Оливия выпрямилась.

— Я просила вас распечатать вот эту докладную записку не только для внутреннего пользования. — Кэрол помахала листком бумаги в воздухе и снова положила его на стол.

Оливия подумала, прежде чем ответить. Сообразила, о чем ведет речь начальница.

— Извините, но вы точно сказали, что это записка для внутреннего пользования.

— Нет, я так не говорила. Я просила сделать распечатку для всех отделений. — Кэрол не поднимала глаз. — Роджер звонил мне сегодня и спрашивал, почему он не получил предложений к сегодняшнему заседанию. Это было весьма неприятно. Ладно, не беспокойтесь.

— Но, Кэрол, я хорошо помню, что вы говорили о меморандуме для внутреннего пользования.

— Да, да. — Кэрол сделала разрешающий жест, все так же не поднимая глаз.

Оливия выпятила губы.

— Вы хотите, чтобы я сейчас отправила Роджеру факс?

— В этом нет смысла. Заседание кончилось.

— Но если ему нужна копия, я тем не менее могла бы ее передать.

Кэрол наконец посмотрела на Оливию. Она не собиралась уступать. Она никогда не уступала, даже если они обе знали, что права Оливия.

— Я уже сделала это сама, так что вы можете расслабиться и вернуться к играм с нашим компьютером, за который уплачено две тысячи фунтов.

Оливия продолжала смотреть на Кэрол и после того, как та снова уткнулась в свои бумаги. На ее гладко прилизанные волосы, мелкие, вполне благообразные черты лица. Интересно, что у нее в голове. Роджер, конечно. То, о чем говорил Шон. У Кэрол связь с Роджером… Оливия вернулась к Саре:

— Ладно, Сара. Попробуем вот это.

Оливия перевела белую стрелку на значок в окошечке, которого не замечала раньше, и дважды щелкнула мышкой.

— Не-ет. — Сара испустила долгий вздох. — Дерьмо!

— Что такое?

— Ничего.

Сара нервно откинулась на спинку стула.

Прежнее изображение на экране исчезло, и вместо него появилось другое: мужчина, весьма привлекательной наружности. Оливия наклонилась над плечом Сары и пригляделась поближе.

— Я его где-то видела раньше. Это футболист, верно?

— Что за футболист?

Кэрол вышла из-за стола, пересекла комнату и внимательно присмотрелась к изображению.

— Майкл Оуэн? — произнесла она удивленно. Потом голос ее стал резким. — Откуда на экране взялся Майкл Оуэн?

Сара тихо охнула и закрыла глаза.

— Сара, я задала вопрос.

— Это все Шон, — сказала Сара и опустила голову.

На мгновение Оливии показалось, что домыслы Сары о сексуальной ориентации Шона подтверждаются.

— Он показал мне, как извлекать материалы из Интернета, — пояснила Сара. — Он пытался научить меня это делать. Он говорил, что я не буду бояться этого, если стану сама выбирать что хочу, и спросил, кто мне нравится. Я ответила, что Брэд Питт, и он показал, как войти в Интернет и получить его портрет. Потом, когда я тут была одна во время ленча, то решила сама попробовать. Подумала о Майкле. И делала все, как Шон показывал, но вышло почему-то не так, неправильно. Не знаю, почему так случилось. — Сара замолчала и, широко раскрыв глаза, взглянула на разгневанное лицо Кэрол.

Кэрол стояла навытяжку, приглаживая ладонями волосы, и шумно дышала.

— Позвольте, позвольте. Вы и Шон работали в Интернете в служебное время? Пользовались телефоном за счет учреждения? Для того чтобы получать портреты разных мужчин и вешать их после распечатки на стены?

— Это преследовало учебные цели, — сказала Сара.

— И вы всерьез полагаете, что изображения Брэда Питта и Майкла Оуэна служат таким образом целям обучения?

Сара приоткрыла рот, намереваясь ответить, но сочла за лучшее промолчать.

— Пожалуйста, ликвидируйте их, Сара, — приказала Кэрол. — Голос ее был негромким, но угрожающим, как никогда, насколько помнила Оливия. — Я прослежу, чтобы сотрудники отдела использовали компьютер только для служебных целей. И поговорю об этом с Шоном.

— Кэрол, — на самых мягких нотах вмешалась в разговор Оливия. — Я считаю, что Сара не стала бы этого делать, но, если Шон учил Сару обращению с компьютером, это следует рассматривать как тренировку, не так ли? Я понимаю, что имела в виду Сара. Нужно приобрести определенные навыки, чтобы использовать аппарат по назначению.

— Хватит! — рявкнула Кэрол, и Сара побелела как мел. Оливия попятилась, а Кэрол вцепилась руками в крутые бедра. — Как прикажете управлять отделом при подобном сотрудничестве в кавычках? Сара, немедленно сотрите эти изображения. Сегодня же я позвоню в агентство и попрошу прислать замену. Вы проведете остаток рабочего дня за приведением аппарата в порядок, чтобы завтра тот, кто сменит вас на этом месте, мог по возможности сразу разобраться, что к чему.

В офисе воцарилось ошеломленное молчание. У Сары отвисла челюсть; на белом фоне лица особенно черными казались ее глаза. Кэрол со свистом втягивала и выпускала воздух через ноздри. Она молча наблюдала за тем, как Сара взяла в руку мышь и принялась беспорядочно щелкать ею в полной панике. Изображение Майкла Оуэна исчезло. Все исчезло. Компьютер издал резкий звук и отключился. Экран почернел.

— Что вы еще натворили? — Голос у Кэрол был ужасающе тихим.

— Не знаю! — простонала Сара.

Пульс у Оливии забился с бешеной частотой. К ее ужасу, Сара сморщилась и заплакала. Оливия инстинктивно обняла ее за плечи:

— Успокойтесь, милая.

Сара зарылась лицом в блузку Оливии. Оливия ласково гладила ее по голове. Слезы не унимались. Лицо у Кэрол сделалось еще более жестким. Сердце у Оливии гулко билось. Накопленный за пять лет адреналин выплеснулся разом в грудную клетку, словно поток воды, обрушившийся на плотину. Кэрол прошествовала к своему столу. Оливия наблюдала за ней. И рада была видеть, что пальцы, взявшиеся за самописку, дрожали.

— Успокойтесь, Сара. — Оливия взъерошила девушке волосы. — Идемте на ленч.

Сара шмыгнула носом и выпрямилась. Обе посмотрели на черные подтеки туши, оставшиеся на белой блузке Оливии. Сара издала не то смешок, не то всхлип и неуверенно встала на ноги.

— В дальнейшем вы будете уходить на перерыв поочередно. Мне нужно, чтобы кто-то отвечал на телефонные звонки.

Кэрол высказала это повеление, не поднимая головы. Глаза ее были прикованы к какому-то документу, но Оливия могла бы поклясться, что она не видит ни строчки.

— Подождите меня внизу в холле, Сара. — Оливия была удивлена твердостью собственного голоса. — Идите. Я спущусь через минуту.

Сара подхватила свою кожаную куртку и выскочила из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. В офисе снова настала полная тишина. Оливия подошла к столу Кэрол.

— Не сейчас, — отмахнулась от нее Кэрол, по-прежнему не поднимая глаз. — Я занята.

— Сейчас, — настойчиво произнесла Оливия.

Кэрол наконец подняла голову. Зрачки у нее были расширены.

— В чем дело?

— Добиться, чтобы ваши подчиненные уверенно справлялись с работой, это ваша задача. Если они не освоили аппаратуру и вследствие этого делают ошибки, это ваша вина.

Оливия сама не понимала, как она набралась смелости высказать подобное утверждение. За пять лет работы она никогда не поднимала голос. Она была терпимой, миролюбивой, благоразумной, мирилась с лицемерием и ни на что не жаловалась. У Кэрол были все основания удивиться. Что-то изменилось.

— Вот как? Вы тоже вносите свою лепту.

Оливия усмехнулась:

— Я могу изложить свои соображения письменно Роджеру, если вы предпочитаете формальные претензии. Он всегда приветствует информацию от сотрудников. Я не думаю, что у него есть необходимость знать общее мнение отдела о ваших методах руководства, но я это сделаю, если понадобится.

Кэрол втянула щеки, словно сосала мятный леденец. Ее ресницы затрепетали.

— Тем не менее, — продолжала Оливия спокойно, — когда я и Сара вернемся после ленча, вы пересмотрите вопрос о ее замене. Быть может, вы также придете к мысли о необходимости пригласить инструктора, который научит нас обращению с компьютером новой системы. Таким образом отпадет намерение обращаться к Роджеру.

Кэрол начала постукивать своей ручкой по столу в явном возбуждении. Кроме этого беспорядочного постукивания ничто не нарушало тишину.

— Идите на ленч, Оливия, — слегка задыхаясь, проговорила Кэрол. Лицо у нее было бледное и напряженное.

Оливия сняла с вешалки плащ, но не спешила уходить: она проверила содержимое своей сумочки, переложила несколько бумажек у себя на столе и только после этого направилась к двери.

— Оливия?

Она обернулась. Кэрол делала вид, что пишет что-то.

— Я не собиралась заменять Сару. Она нуждалась в предупреждении, вот и все.

Оливия не сказала больше ни слова; быстро спускаясь по лестнице, она дышала легко и широко улыбалась.

Сара дрожала на крыльце. Тушь для ресниц, которую она, видимо, пыталась стереть, размазалась у нее по лицу. Оливия протянула ей руку.

— Идемте. Хочу пригласить вас, куда вам хочется.

Сара удивленно поглядела на протянутую руку Оливии, потом ухватилась за нее.

— Это не самое худшее, что может быть, но думать о таких вещах до смерти тошно, правда? Мама очень огорчится, она рассчитывает на мой взнос в хозяйство. К тому же мне пора делать перманент.

— Вы не уволены. — Оливия похлопала Сару по руке, и они обе пошли по направлению к городу. — Она просто хотела вас попугать. Будьте с ней терпеливее. У нее сейчас трудное время.

— Ну да? — Сара присвистнула. — Вас только послушать! Ведь вы не выносите эту бабу.

— Да, но мне жаль ее. По-моему, она не слишком счастлива.

— Боже мой, это вы должны быть начальницей, а не она. Вы, по крайней мере, заботитесь о людях. Фу-у, какое облегчение. — Сара пожала руку Оливии. — Спасибо. Мне сейчас только еще одной беды не хватало.

— Еще одной? Есть и другая?

— Да. Это насчет сыпи у Нила на яичке.

Оливия остановилась. Глаза у Сары снова были полны слез. Оливия вытащила из кармана макинтоша чистый носовой платок и предложила девушке.

— Я подцепила лобковых вшей, — очень тихо проговорила Сара.

Оливия провела пальцами по ее горячей щеке:

— Ерунда. Не плачьте.

— Это обнаружилось, когда я сдавала мазок. Я чувствовала, что у меня не все в порядке, но не понимала что. Это было так унизительно.

— Ох, Сара, бедная девочка.

— Я поссорилась из-за этого с Нилом, потому что прекрасно знала, я тут ни при чем. Выходит, он шляется по всему городу где и с кем попало.

Сара невесело рассмеялась и хлюпнула носом.

— Надеюсь, вы ему высказали все, что о нем думаете.

— Еще как! Чтоб у тебя яйца отвалились, вот что я ему сказала.

Оливия спрятала улыбку, и они медленно пошли дальше. Скверная история. Можно сказать, что ей самой в молодые годы сопутствовала удача. Судьба избавила ее от подобных тревог.

— В таком случае вам непременно надо чем-нибудь себя подбодрить, — сказала Оливия. — Как насчет маленького подарка себе самой? Я иногда так делаю.

Сара о чем-то думала, когда они подошли к пешеходному переходу. Внезапно она повеселела.

— Вы переносите вид крови, Оливия?

— Что? — Оливия побледнела.

— Мне уже несколько лет хочется это сделать, но Нил меня отговаривал. Это не займет много времени. Мы могли бы управиться за час нашего перерыва, и мне нужно, чтобы кто-нибудь со мной пошел, у самой храбрости не хватает.

— Какого дьявола вам хочется сделать?

— Татуировку.

Оливия уставилась на Сару в полном изумлении.

— Колокольчик на плече. Как вы думаете?

— Я…

— Сейчас все это делают. Это очень модно. Вы пойдете со мной?

Оливии вдруг стало смешно. О чем, собственно, она размышляет, чего опасается? Это Сарина жизнь, ее тело и ее решение. Сама она никогда не бывала в салоне тату, хотя и видела один в переулке, отходящем от главной улицы. У нее ведь был в жизни период, когда она считала, что надо осуществлять новые идеи, а не отказываться от них. Почему бы ей не пойти с Сарой? Это необычный способ провести время ленча. Обычно она брала с собой сандвичи в какой-нибудь укромный уголок и съедала их.

— Ну что ж, пойдемте в салон тату, — объявила Оливия, удивляясь себе вот уже второй раз менее чем за час.

Это был Эш.

Луизу смутило прежде всего то, что он стоял на пороге ее квартиры. Она глазела на него в изумлении целую минуту, прежде чем обрела дар речи.

— Вот это да! — произнесла она.

Эш улыбнулся.

— Привет.

Луиза была в старом сером кардигане, желтых с черным легинсах и толстых носках. Волосы растрепаны до невозможности. Луизе хотелось их незаметно пригладить, но Эш смотрел прямо на нее. Она всплеснула руками.

— Как ты узнал, где я живу? — спросила она, все еще стоя на коврике у дверей.

— А твои документы, помнишь?

— Ох, верно. — Он вроде бы не собирался ретироваться. — Хочешь войти?

— Если тебя это не обременит. Сегодня сильный мороз, черт возьми, но я прогуливался, чтобы прояснить голову, и решил зайти и спросить: почему ты убежала тогда?

Ему определенно стоило зайти. Луиза мигом прикинула состояние квартиры. Кажется, оно не столь скверно, как бы могло быть. Она сидела за пианино, когда раздался звонок, и пришла в привычный ужас при мысли о том, что это может быть Джон, но почему-то не чувствовала себя неловко оттого, что ее квартиру увидит Эш, как это бывало, когда она приводила сюда Джона. Луиза прогнала от себя эту мысль.

— Сейчас поставлю чайник.

— И к тому же я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке, — добавил Эш, входя в квартиру следом за ней.

Он остановился и посмотрел на ее железный канделябр. Луиза бросила на Эша взгляд через плечо. Но он лишь приподнял брови и проследовал за ней на кухню. Взял стул и уселся вполне непринужденно. Это не вызвало у нее чувства неловкости. Ему не нужно было говорить: «Садись, пожалуйста, извини за беспорядок». В ее кухне он держался так же свободно, как и в своей собственной. И Луиза тоже почувствовала себя свободно.

— Я очень жалею, что помешала твоему уроку, — заговорила она, доставая кружки.

Эш взял в руки оставленную на столе книжку об именах для детей и принялся с улыбкой перелистывать ее.

— Пожалуйста, не беспокойся об этом, — успокоил он Луизу.

— Дипак твой единственный ученик?

— Нет. У меня их сейчас полдюжины. Двое учатся играть на виолончели, а остальные на скрипке.

— И ни один не платит?

— Дело не в деньгах.

Ответ прозвучал немного отрывисто, и Луиза посмотрела на него удивленно.

— Я ничего особенного не имела в виду. Просто это не совсем обычно.

— Ну извини. — Эш снова улыбнулся ей. — Я даю местные объявления, что обучаю детей, родителям которых не по карману оплачивать частные уроки. Ну и слухи, конечно, расходятся. Ребятам нужно просто дать первый толчок, поощрить их. Ведь они не знают, на что способны, потому что им никто не дает шанса.

— А ты даешь.

— Стараюсь. Думаю, это помогает. Я, так сказать, ввожу их в мир музыки. Сейчас у меня один или даже двое продвинутых, а остальные только начинают. Это себя оправдывает, но не в финансовом отношении, если тебе понятна моя тенденция.

Эш снова обратился к книжке об именах для детей, словно ему больше не хотелось обсуждать тему. Луиза налила чаю ему и себе и придвинула Эшу кружку. Сама она уселась напротив.

— Очень мило, что ты зашел.

— Нет проблем. Ведь ты тоже заходила повидать меня. Я и решил, что тебе нужно мне что-то сказать.

Луиза готова была отхлопать себя по щекам и плеснуть холодной водой в лицо. Опять то же самое. Как только она оказывалась в обществе Эша, у нее вылетало из головы самое главное. Разумеется, она заезжала повидаться с ним. И рассказать о Рейчел. Луиза откашлялась.

— Верно, хотела. Это насчет Рейчел, помнишь? Моей сестры, которая работает на компанию звукозаписи. Она звонила, ей интересно послушать вас. Если у вас в ближайшее время есть разовые выступления.

— В самом деле? — Эш весьма оживился. — Это всерьез? Слушай, Луиза, но это же здорово! Конечно, нельзя знать заранее, что из этого выйдет, но все-таки шанс.

Он встал и прошелся по кухне, улыбаясь. Потом снова сел на место. Немногие из ее знакомых мужчин могли бы похвастаться тем, что делаются неотразимо привлекательными, просто встав с места и пройдясь по комнате. Пожалуй, даже ни один. Эш запустил пальцы в волосы и привел их в хаотический беспорядок. Но ему на это было явно наплевать.

— Знаешь, я как-то не очень поверил твоим словам о сестре, — заговорил он. — Мне пришло в голову, что ты просто потеряла мою песню и не знала, как мне об этом сказать. Вот и придумала.

Луиза растерянно моргнула:

— Ты считал, что это выдумка?

— Да. Меня вообще поразило твое богатое воображение. Мне это показалось забавным. Я не принимал тебя особо всерьез, хоть меня и веселили твои фантазии.

Выходит, он считает ее прирожденной лгуньей? Она могла бы и оскорбиться.

— А еще, — продолжал он, — ты подумала, будто это я играю на скрипке, когда подслушивала под дверью моей спальни, верно? Ты тогда так и сказала. И ты могла бы решить, что я тебе вру. Стало быть, мы квиты. Мы оба правдивы. Это нам известно друг о друге, да и многое еще. — Эш повертел в пальцах книжку об именах. — Новость твоя просто самый отпад для нас. В последнее время мы много пререкались в оркестре, и я опасался, что мы вообще разбежимся. Теперь это нас объединит.

— Разве не во всех хороших оркестрах случаются разборки? — Луиза подняла брови. — Я думала, это неизбежно.

— Но не такие, как у нас. Как правило, многое улаживается, если удается продать одну или парочку записей, пока дело не дошло до драматичного разрыва.

— Тогда не разбегайтесь до следующего концерта, — твердо произнесла Луиза. — Рейчел вы можете понравиться, а тогда уже один Бог знает, что может случиться. Я точно знаю, что она продвинула таким путем по крайней мере две отличные группы.

Эш хмыкнул недоверчиво, потом сказал:

— Мы играем в пятницу в Баттерси в «Глазе Тритона». Полагаю, тебе это говорит слишком мало.

— «Глаз Тритона»? — вскинулась Луиза: она бывала там вместе с Рейчел. Это культовое место встреч подающих надежды музыкантов. Для Рейчел это соблазнительная приманка. Луизу охватило острое любопытство. Как звучит этот оркестр? По-настоящему ли талантливы его участники? Достанется ли на ее долю частица славы как первооткрывательнице рок-легенды? — В таком случае ваша группа очень хороша.

— Почему ты удивилась? Кое-кто нас очень хвалит. Мы даже приобрели кучку постоянных поклонников, они следуют за нами повсюду. Очень преданная публика. Даже не знаю, откуда они взялись, но посещают все наши выступления вот уже целый год. Их по меньшей мере дюжина.

Дюжина? Это не так и много. Восторг Луизы малость остыл. Может, группа не так уж хороша? Даже заведения, обладающие репутацией «Глаза Тритона», допускают порой нелепые ошибки. Ей приходилось с этим сталкиваться пару раз.

— Но ведь тебе нужна песня! — спохватилась Луиза. — Она все еще у Рейчел, и я не знаю, смогу ли получить ее до пятницы.

— Об этом не беспокойся. Ребята подняли было шум из-за того, что я отдал ее особе, которая в нее сморкалась, но в конце концов дело уладилось. Джинджер написал ее заново, а музыка у меня в голове. Ничего. Такое иногда случается.

— Отлично. — Луиза снова заулыбалась и сделала глоток чая. Итак, они обменялись информацией. О чем говорить теперь? Луизе ужасно не хотелось, чтобы Эш испарился прямо сейчас.

— Как же ты его назовешь? — спросил Эш, держа в руке книжку об именах для детей. — Уже решила?

Луиза набрала полный рот чаю, чтобы улыбка не расползлась до ушей. Пока еще никто не спрашивал ее об именах, а ей отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Как чудесно, что Эш задал такой вопрос! Не будет ли ему скучно, если она пустится в пространные и сбивчивые объяснения? Он все еще улыбался.

— Видишь ли, — медленно начала она, — это вопрос…

Раздался резкий стук в дверь квартиры. Из кухни Луизе видна была крохотная передняя, и она устремила туда растерянный взор. Кто? Зачем? И почему стук не прекращается? Эш спокойно ждал, что она предпримет. А ей только и хотелось крикнуть: «Спрячься!» и загнать Эша под кухонный стол: пусть бы он посидел там, пока непрошеный гость не уберется восвояси. Но это было, разумеется, невозможно.

— Пойду посмотрю, — сказала она, не двигаясь с места.

Эш кивнул.

Луиза заставила себя встать, подошла к двери и открыла ее.

То был Гаррис. Луиза почувствовала себя до чертиков неловко. Гаррис ей не улыбнулся. Он смотрел на нее в высшей степени серьезно. Некоторое время назад она барабанила на пианино слишком громко. Не подумала. То было время, когда он занимался своими любовными утехами, и вот теперь явился, чтобы сделать ей выговор. Однако неутолимая похоть отнимает у Гарриса долгие часы.

— Пожалуйста, простите, Гаррис. Я буду играть тише.

Он был полностью одет, именно это и убедило Луизу, что он пришел с жалобой. Выглядел он так, словно собрался куда-то пойти. Волосы смазаны гелем, подбородок чисто выбрит, а запах лосьона после бритья просто сшибал с ног. Во всяком случае, на Луизу он действовал именно так. Гаррис мог бы и не намазываться им так неумеренно. На нем была шелковая белая сорочка, брюки свободного покроя стянуты ремнем на тонкой талии. Потрясающий экземпляр — если сверхактивные безработные актеры в вашем вкусе.

Гаррис старательно откашлялся и сунул руку в карман брюк. От этого материя на ширинке натянулась, и Луиза поспешила перевести взгляд на лицо визитера.

— На самом деле, Луиза, я пришел вовсе не затем, чтобы поговорить о вашей игре на пианино.

— Не затем?

— Нет.

Наступила пауза. Щеки у Гарриса слегка порозовели. Глаза от этого стали казаться еще более темными. Луиза от всей души надеялась, что он не собирается еще раз устроить демонстрацию своих интимных органов.

— Хотя должен признаться, — продолжал Гаррис, — что немного устал от песенки «Разукрась свой фургон». Вы избрали ее своим хитом на эту неделю по какой-нибудь особой причине?

— Да, причина была, — сдвинув брови, сердито отрезала Луиза.

— Я пришел спросить вас… — Гаррис снова сделал паузу, от которой у Луизы словно отнялись руки-ноги, — не хотите ли вы пообедать со мной?

— Пообедать? — повторила она, словно эхо.

— Пообедать, — подтвердил он и покраснел уже вполне заметно.

Быть может, все это и было бы мило, если бы в кухне у Луизы не сидел Эш, который мог слышать каждое слово. Луиза бросила на него беглый взгляд. Эш положил ногу на ногу и погрузился в книжку об именах.

— Что же это за обед? — спросила она, с досадой чувствуя, что неотвратимо краснеет.

Какого черта Гаррис к ней привязался? Мало ему баб, которые крутятся возле актеров, окутанные в целые акры шифона и похожие на Изабеллу Росселини. Гаррис может подцепить любую женщину, какая ему понравится. По меньшей мере на одно свидание.

— Я приготовлю его сам. У себя дома. У меня есть бутылочка отменного красного вина, и я предпочел бы, чтобы вы разделили ее со мной.

— О, понимаю.

Луиза перебирала пальцами пуговицы на своем кардигане, все более смущаясь. Дело ясное. Он услыхал, как она бренчит на пианино, сообразил, что она осталась на вечер дома, приготовил у себя наверху гору макарон, облачился в свой лучший прикид и спустился сюда с целью заманить ее в свое логово.

— Ну что вы скажете?

В глазах у Гарриса горела надежда. Луиза подступила к нему ближе примерно на дюйм. Говорить шепотом бессмысленно, хотя Эш начал достаточно громко напевать «Я говорю деревьям». Поступок джентльменский, но Луиза была совершенно убеждена, что он чутко прислушивается к происходящему в передней.

— Дело в том, Гаррис…

Но Гаррис вытянул шею, едва не уложив голову ей на плечо; лицо у него сделалось неприятно озабоченным.

— У вас гость? — спросил он, возмущенно раздувая ноздри.

— Мой друг забежал навестить меня. Так что время, к сожалению, неподходящее.

Гаррис уставился на Луизу умоляющими глазами. Он втянул шею и замотал головой, точь-в-точь как лоснящийся крупный жеребец, которому самая толстая кобыла в табуне только что дала понять, что у нее разболелась голова.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз, — предложила Луиза и начала закрывать дверь.

Гаррис вроде бы собрался исчезнуть, однако не преминул нахально подмигнуть и еле слышно проговорил:

— Я думаю о вас, Луиза. Я у себя наверху, и я…

— Горите?

— Да, горю.

— Прекрасно. Всего доброго.

Она быстро закрыла дверь. Всего секунда ушла на то, чтобы взять себя в руки. Затем она легкой походкой вернулась в кухню с таким видом, словно ничего особенного не произошло.

— Это всего лишь Гаррис, — произнесла она с пренебрежительным смешком. — Не обращай внимания. Он актер.

Эш закрыл книжку и положил ее на стол. Луиза заметила, что чай свой он допил. И кажется, собирается уходить. Настроение у Луизы сразу упало.

— «Разукрась свой фургон»? — произнес он, и уголки его губ чуть приподнялись. Он встал. — Правда?

— Не может быть, что ты подслушивал, — поддразнила она.

Лучше вести себя как ни в чем не бывало и не показывать, как она огорчена его уходом. Ей по-прежнему хотелось поговорить с ним об именах, но у него своя жизнь. Она должна с этим мириться.

— Выходит, ты настолько музыкальна, что держишь в квартире фортепиано?

— Во всяком случае, настолько кровожадна.

— Я хотел бы когда-нибудь послушать, как ты играешь.

Он направился к двери.

— А я хотела бы послушать твою игру. Уверена, что это куда более занимательно, — возразила Луиза, шаркая за ним.

— Ты и послушаешь. В пятницу.

Эш дошел до двери и тронул защелку, но помедлил открывать. Луиза пыталась собраться с мыслями.

— Я не уверена, что смогу приехать туда в пятницу, но ты должен обещать мне, что заткнешь за пояс всех хлюпиков Рейчел. Она будет торчать где-нибудь в баре. Обычно она так делает. Тебе не мешает это знать на всякий случай.

— Ты, наверно, хотела бы видеть, как Илинг ответит «Оазису»?

— Я не знаю, как буду себя чувствовать. Устаю к вечеру.

— Пари держу, что так, — посочувствовал он.

— Ты же не хочешь, чтобы меня начало тошнить во время вашего выступления?

— Кого-нибудь стошнит. Это можешь быть и ты. — Он повернул защелку. — Не волнуйся по пустякам. Спасибо тебе, Луиза. Если понадобится моя помощь, дай знать. У тебя же есть номер моего телефона.

— Тебе спасибо, Эш. — Она сложила губы бантиком, чтобы не казаться надутой. Он явно прощался с ней. Он был к ней добр, но он вообще добрый человек, и она не представляет для него исключения. Надо быть благодарной и принимать вещи такими, какие они есть. — Правда, Эш, я очень тебе признательна за помощь. Она много значит для меня.

— Без проблем. Я скоро тебе позвоню.

И он ушел.

Луиза потащилась обратно в кухню, едва услышав, как за ним захлопнулась входная дверь. Она посмотрела на пустую кружку, на книжку, которую Эш держал в руках. Села. Запрокинув голову, с опаской глянула на потолок. Там наверху «тлеет» Гаррис. Мужики в точности как автобусы: ждешь своего черт знает сколько времени, а подкатывают все сразу.

Она снова взялась за книжку об именах и стала ее просматривать. У нее больше нет никаких причин предаваться девичьим фантазиям.