Вопреки всему

Глава 9

— Ну вот, было бы чудесно, если бы ты помог мне с поисками работы, — закончила Луиза, хлопая ресницами над столом, покрытым пластиковой скатертью.

Эш смотрел на нее, не спеша помешивая свой чай погнутой чайной ложкой. Он был очень спокоен, пока она рассказывала ему о своем вчерашнем собеседовании. Слишком спокоен. Он не смеялся остротам, которые она придумывала нынче утром за завтраком, поедая сандвичи с беконом. Луиза отвела рукой пряди волос, которые упали ей на лицо, и попыталась заложить их за уши. Она собиралась явиться сюда, словно только что вышла из модного парикмахерского салона, но вчера вечером уснула с мокрыми волосами, и теперь они были в вопиющем беспорядке.

— Ты понимаешь, в чем моя проблема? Мне надо узнать, как не получить работу именно сейчас. Это ненадолго. Я думала, ты можешь мне что-то подсказать. Мне кажется, ты знаешь, что делаешь.

Эш сдвинул брови и опустил глаза. Луиза не отрываясь наблюдала за тем, как он поднял кружку, отпил из нее, поморщился, поставил кружку снова на стол и добавил в нее сахара. Наверное, он был несколько сбит с толку тем, что она, придя в кафе и увидев его за столиком, села напротив и сразу пустилась в пространный монолог в ответ на простой вопрос «Как дела?».

— Почему ты не хочешь получить работу?

Луиза пнула себя под столом одной ногой в другую. Она только сейчас сообразила, что безработные, бывает, пытаются обманывать центр по трудоустройству. Разумеется, у нее есть вполне логичный ответ на этот вопрос: утренняя тошнота, необходимость выработать долговременный план и так далее, но ему она не могла сказать об этом. Если бы они познакомились при других обстоятельствах, то к этому времени уже ходили бы вместе в излюбленные пабы.

— Понимаешь ли, это просто… Ну, скажем, выжидание.

— Ах, выжидание.

Он достал из кармана своей джинсовой куртки измятую пачку курительного табака, положил на стол листочек «Ризлы»[20] и начал свертывать самокрутку. Луиза быстро глотнула чаю. Это было кафе не из тех, где можно было протестовать, если кто-то курил. Она отодвинулась от Эша в сторону двери, которая то и дело открывалась, и молила небеса, чтобы не выкинуть фортель, когда он зажжет свою самодельную сигарету.

— Выжидание чего? — спросил он, глядя на нее и похлопывая по карманам в поисках зажигалки; сунул пальцы в накладной кармашек на джинсах и негромко выругался, не обнаружив ее.

— У меня есть зажигалка. Подожди.

Она полезла в сумочку и нащупала зажигалку на самом дне. Достала, щелкнула ею и поднесла Эшу огонь. Он, с сигаретой во рту, наклонился и взял руку Луизы в свои.

Луиза вздрогнула от его прикосновения и ткнула зажигалкой тонкую самокрутку так сильно, что та загнулась вверх под прямым углом. Эш медленно поднял на Луизу глаза и вынул испорченную сигаретку изо рта. Воспринял происшедшее молча.

— Прости, пожалуйста. Ты можешь взять одну из моих. Сейчас. — Луиза с лихорадочной быстротой пошарила в сумке и нашла пачку сигарет на том же месте, куда положила ее в последний раз. — Возьми все. Я бросила курить. — Она передвинула пачку по столу. — Вот они.

По-прежнему молча Эш взял пачку и заглянул в нее.

— Тут пятнадцать штук.

— Все равно. Забирай их.

— Ты импульсивна, да?

Луиза неуверенно улыбнулась. От запаха сигарет она сейчас чувствовала себя очень скверно. Логического объяснения этому она не находила.

— Прими это как подарок в благодарность за то, что ты подхватил меня, когда я упала в обморок.

— Спасибо, сохраню их для непредвиденных случаев. Я предпочитаю самокрутки. Дешевле выходит.

Луиза наблюдала за тем, как он выпрямляет согнутую сигарету. Прикусив нижнюю губу, снова заправила волосы за уши, потом поднесла было Эшу зажигалку еще раз, но он аккуратно вынул ее из пальцев Луизы.

— Можно я сам?

— Конечно, почему нет?

— Итак, — заговорил он, выпустив тонкую струйку дыма в сторону от Луизы, — что ты имеешь в виду под выжиданием? Занимаешься каким-то делом и не хочешь, чтобы в центре об этом узнали?

— Мне просто необходимо некоторое время, чтобы кое в чем разобраться. Ну, ты знаешь, как это бывает.

Она попыталась напустить на себя заговорщический вид, но чувствовала, что выглядит это не слишком убедительно. У Эша выражение лица было то ли скучающее, то ли незаинтересованное. Быть может, виной тому ее встрепанная голова или ведет она себя достаточно смешно.

Не следовало придавать этому особое значение, но Эш надел под куртку мохнатый черный джемпер, очень короткий, не доходящий до пояса джинсов, и в промежутке был виден голый живот. Луиза даже заметила там мягкие рыжеватые волосы, и это оказало на нее странное воздействие. Очнувшись тогда в центре от обморока, она увидела, что у Эша красивые глаза, и уставилась в них, но до сих пор не осознавала, насколько привлекателен чисто по-мужски весь его облик. Это все Гаррис. Она теперь уже никогда не сможет вступить с этим проклятым бабником в разговор из опасения, что он спустит штаны и нацелит на нее свое орудие.

— Почему ты не говоришь мне, в чем тут дело? — спросил Эш, слегка улыбнувшись.

— Сейчас это для меня затруднительно. Мне надо подумать и решить, чем я хочу заняться. В этом смысле я отчасти похожа на тебя. — Эш вопросительно поднял брови. — Тебе, очевидно, необходимо время, чтобы писать твои песни. Я полагаю, именно поэтому ты не работаешь на одном месте.

— Писать мои песни, — пробормотал он, подняв со стола свою кружку и принимаясь поглаживать ручку большим пальцем; Луиза завороженно следила за его ритмичными движениями. — Так ты привезла песню? А то я уже было засомневался.

— Об этом я и собираюсь с тобой поговорить, — ответила Луиза, пытаясь снова захватить инициативу в свои руки. — Я готова оказать тебе услугу, если ты тоже окажешь услугу мне.

Эш опять поднял брови:

— Какого рода услугу?

— Мне надо получить какое-то количество времени. Нужен человек, который научил бы меня, как обойтись со всеми этими требованиями, чтобы не испортить дело.

— И если я это сделаю, ты вернешь мне мою песню?

— Даже больше того. Я покажу ее человеку, который занимается оркестрами. Моя сестра Рейчел работает на компанию звукозаписи. Они постоянно ищут новые таланты. Если она познакомится с твоей песней, я думаю, она тебе поможет.

— Ладно. Песня у тебя с собой?

— Я… на самом деле я уже отдала ее сестре. Надеюсь, ты не против.

Эш откинулся на спинку стула и лениво закинул ногу на ногу. Посмотрел на Луизу отчужденно. Под его испытующим взглядом пульс у Луизы забился медленнее. Она почувствовала, что сделала что-то не так.

— Какая-то ты странная, Луиза. Не могу в тебе разобраться.

— Правда? — Луиза моргнула. Загадочность — это хорошо. Вероятно.

— Все вроде бы при тебе, что нужно. Ты неглупая, живая, хорошо говоришь. Кажется, могла бы устроить себе достойную жизнь. Если бы захотела, могла бы уже завтра поступить на любую работу. Не то что парни, которых я тут встречаю чуть не каждый день. У многих из них нет ни малейшей надежды устроиться на другую работу, как бы они ни старались.

Луиза снова ощутила укол совести. Она старалась не думать ни об отце, ни о матери, ни о сестре, — никто из них не одобрил бы ее. Они же не знали о ее беременности. И Эш не знает.

А самое главное, она только что предложила ему представить его человеку, занимающемуся музыкальным бизнесом, а он словно и не слышал ее. Ясно, что он жаждет успеха. Все музыканты об этом только и мечтают.

— Так вот, моя сестра работает на компанию звукозаписи, — повторила она, запинаясь, — и я отдала ей твою песню. Надеюсь, ты не против.

На сей раз он ответил философическим мановением руки.

— Связывались мы с этими компаниями звукозаписи. Посылали людей во все места. Через силу посещали их офисы. Я не против того, что ты отдала нашу песню своей сестре, но сама ты не имеешь отношения к музыке.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что песня нацарапана на клочке бумаги, и, какими бы достоинствами она ни обладала, твоя сестра не получит ключа к тому, чем мы живем и чего стоим. Скорее всего, она выкинет этот листок в мусорную корзину.

— Но я думала…

— Не беспокойся об этом. Спасибо за твое старание. Но ты бы очень помогла, если бы вернула песню.

— Ты хочешь получить ее обратно? Но что, если…

— Это всего лишь одна из версий текста, который написал Джинджер. Я могу вспомнить музыку, но он просто ненормальный насчет этого. Пожалуйста, верни листок.

Луиза сидела тихо, чувствуя себя дурой. Эш потому спокоен, что она его расстроила. И говорить больше не о чем. Эш посмотрел на нее прямо:

— Итак, почему ты не желаешь получить работу, хотя вполне можешь ее получить?

— А как насчет тебя самого? — парировала она. — Если бы ты не расхаживал вокруг да около, словно вокруг майского шеста[21], ты бы тоже мог получить работу.

— Майского шеста?

Глаза их встретились; Луиза вооружила себя против соблазна и ответила спокойно:

— Да. Весь этот твой прикид как раз в том духе. Я представляю тебя в строгом костюме. Ты бы с ходу отбил все их удары и получил бы работу завтра же, если бы захотел.

— А ты представляешь меня в офисе?

— А ты меня? Если да, то и я тебя представляю.

— Я стараюсь делать то, что у меня хорошо получается. — Он наклонился вперед и говорил медленно. В глазах появилось напряжение, от прежней ленивой расслабленности не осталось и следа. — И то, что я хочу делать, не имеет отношения к сети безопасности. Или ты можешь сойти за бедняка, или ничего у тебя не получится.

— Но ты говоришь о своем оркестре.

— Я вовсе не имею в виду оркестр. Из того, что я делаю, ничего не оплачивается.

— Нет необходимости говорить столь наставительным тоном, — сказала Луиза, и ей вдруг стало жарко. — Я просто вернула тебе твой вопрос. У меня есть свои причины не устраиваться на работу прямо сейчас. Ты ничего не знаешь о моих обстоятельствах, и незачем читать мне наставления.

— Я не читал тебе наставления.

— Нет, читал. Ты заявил, что я должна пойти и взять работу завтра. А я не могу.

— Почему?

— Я не собираюсь докладывать тебе об этом, — сказала она и поморщилась: это прозвучало грубовато, могла бы выразиться поизящнее.

— Слушай, я задаю тебе вопрос, который ты услышишь в отделе по назначению пособия по безработице. — Он улыбнулся Луизе, и она чуть не упала со стула от восторга. — Тебе надо много тренироваться, ведь ты понятия не имеешь, как себя там вести. Разве я не прав? А ты вспыхиваешь, как фейерверк, от первого же вопроса. И это одно уже гарантирует, что ты влипнешь.

Он, видимо, искренне забавлялся, глядя на нее. Это сильно смущало Луизу. Вообще все в нем ее смущало.

— Так ты меня тестировал?

— Нечто вроде этого. Ты вот пришла на встречу со мной в юбке. — Он, приподняв скатерть, наклонился и посмотрел на ее ноги. — И в очень красивых туфельках. И в колготках. Розовых. Очень интересно.

Луиза поспешила подобрать ноги под стул, подальше от него. Эш снова сел прямо и усмехнулся.

— Я только проверял. Если ты явишься к ним в таком прикиде, тебя мигом отфутболят и пошлют на собеседование с целью предложить работу. Если хочешь, чтобы дело выгорело, надо принять более, так сказать, подавленный вид.

— Так вот что ты мне советуешь? Пройтись садовыми ножницами по всей моей одежде?

— В общем, ты должна стать чуть похитрей. — Эш снова опустил глаза на кружку с чаем. — Значит, ты не собираешься рассказать мне, в чем загвоздка?

— Нет, — ответила она.

— Что же это может быть? Собираешься закончить «Властелина колец»[22]? Переоформить кухню? Или ты всю жизнь мечтала самостоятельно изучить китайский и теперь самое подходящее для этого время?

Луиза побагровела. Эш сидел, развалясь на стуле, и по-прежнему вертел в пальцах самокрутку с самым безмятежным видом. Он-то не беременный, черт его побери! Она разозлилась.

— Погоди, позволь мне припомнить. Твои музыканты целый год сочиняли песню, которая начинается строчкой «Кувыркаясь в постели с Виолой»? Если бы я даже занялась изучением китайского именно сейчас, это выглядело бы не более бессмысленно, чем ваши занятия.

— Ты бы дала себя оттрахать, если бы я тебе объяснил?

Он оставался спокойным. Луиза помертвела. Она была с ним груба, а самое последнее, чего ей хотелось, это поссориться с Эшем. Дома у себя, прочитав его песню, она была ею увлечена, но здесь, сидя напротив Эта за столиком, чувствовала, что все ее нервные окончания, сколько бы их там ни было, напряжены до предела. Эш казался таким дьявольски загадочным. Но почему, почему она встретилась с ним именно теперь? Когда ее жизнь приняла столь драматический оборот и в этой жизни нет места таким вот первоклассным и свободным мужикам? Она не жалела о своем решении. Она была от него в восторге. Но ей в то же время хотелось нравиться Эшу. Что и говорить, сложное положение.

— Прости, — сказала она, не глядя Эшу в глаза. — Я была грубой, когда так говорила о твоей песне. Ясно, что для тебя она очень много значит.

Он рассмеялся:

— Итак, ты отдала мою песню своей сестре в обмен на то, что я тебе помогу. Но ты это сделала, когда я еще не давал тебе согласия помочь уладить твои дела с поисками работы. Это очень доверительно с твоей стороны.

— Нет, — возразила Луиза, — я так поступила в благодарность за то, что ты поднял меня с пола, когда я упала возле стенда «Общественное питание». Мы квиты. У меня есть номер твоего телефона. Если моя сестра захочет увидеть тебя во плоти, она даст мне знать. — Она застегнула куртку и допила чай. Первым делом ребенок, вожделение потом. Быть может, впоследствии, когда все пойдет своим чередом, она и не встретит достаточно привлекательного мужчину, но сейчас она не станет на этом зацикливаться. — Успехов тебе в создании твоих песен. Может, когда и свидимся.

Она встала и набросила на плечо ремень сумки, собираясь уходить.

— Эй, погоди. — Луиза обернулась. К ее обиде, Эш все еще улыбался. — Я обещал, что дам тебе некоторые ниточки, и сделаю это. Встретимся у тебя или у меня?

— Это не свидание, — ответила Луиза, поджав губы, но все ее гормоны снова отплясывали буги-вуги.

— Я и не прошу тебя о свидании. — Эш перестал скалиться и посмотрел на нее серьезно. — Не понимаю, какие у тебя проблемы, Луиза, но постараюсь помочь. Почему бы тебе не дать мне свой адрес, тогда я как-нибудь заглянул бы к тебе. На сегодня во второй половине дня у меня намечены кое-какие дела, но часок-другой я бы выкроил.

— Часок-другой? — Луиза помедлила с ответом. Раньше бывало, что она приглашала к себе малознакомых мужчин, но сейчас она не была пьяной. — Если ты и вправду хочешь мне помочь, давай встретимся опять на нейтральной почве.

Она постаралась, чтобы ее столь официальное предложение прозвучало как можно небрежнее. Слова ее, словно бумеранг, вернулись к ней, отраженные гладкими стенами кафе, и Луизе захотелось умереть.

— Нейтральная почва дороговата для тех, кто сидит на пособии по безработице. Я могу заварить чай и у себя дома, если хочешь.

Луиза стояла как дура, соображая, что ответить.

— Право, даже не знаю.

Эш снова сел и сложил руки.

— Я думал, ты просишь меня о помощи.

— Да, но…

— Да, но ты не продумала это как следует. Не сообразила, что для помощи нужна личная встреча.

— Это не совсем так.

— Так, может, нам установить переписку? Ты будешь присыпать мне свои вопросы, а я отвечать тебе тоже по почте. Отлично смотрится. «Письма Луизы Твигг и Эшли Карсон-Брауна, Симоны де Бовуар и Сартра из Западного Лондона».

— Эшли Карсон-Браун? — Луиза уставилась на него. — Это и в самом деле твое имя?

Эш испустил долгий вздох, словно бы устав от бесконечных дебатов.

— Слушай, нужна тебе помощь или нет? Смелей, чего ты, собственно, стесняешься? Тебе станет легче, если я отвечу на вопрос, который вертится у тебя в голове?

— Какой вопрос?

— Ты никак не можешь решить, прилично ли это?

— Конечно прилично. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Я хочу сказать, что намерен помочь тебе чисто по-человечески и что это вовсе не какой-то извращенный способ, имеющий целью поставить тебя в сомнительное положение.

Луиза утратила дар речи. С одной стороны, она почувствовала некоторое облегчение, но, пожалуй, в равной мере была ошарашена. На мгновение ей показалось, что он пытается использовать ее, так же как она пытается использовать его.

— Смею тебя заверить, что я и не помышляла об искушении такого рода.

— Хорошо. Итак, мы вернулись все к тому же. Тебе нужна помощь или нет?

Она должна уйти. Все это бессмысленно. Луиза дошла до двери, потом вернулась. Эш смотрел на нее без всякого выражения.

— Я тебе позвоню, — выпалила она и спаслась бегством.

— Ты совершенно спятила! — кричала Салли в телефон. — Не понимаю, о чем ты думаешь, Луиза. Ты просто не можешь так поступить. Не можешь.

— Почему? — Луиза сидела на краю кровати и расправлялась с сандвичами с салатом. — То, что ты не стала бы это делать, еще не значит, будто я не могу.

— Ты просто не думаешь об этом всерьез. Я понимаю, что это нелегко… прости, Лу, не вешай трубку, я только отвечу на другой звонок. Одну секунду.

Луиза принялась за следующий сандвич, поморщившись, когда на зубах захрустел песок. Так и знала, что о чем-то забудет! Надо было вымыть салат-латук. Но он был такой свежий, такой чистый и аппетитный на вид, что она просто положила его между двумя ломтиками серого хлеба и принялась есть. Салли вернулась к аппарату.

— Так, теперь все в порядке.

— Может, ты сильно занята? Я перезвоню вечером.

— Нет, не надо. Фергюс что-то готовит для меня. Поговорим сейчас. Послушай, ты просто не можешь совершить задуманное. Ты попадешь в ужасное положение. Ты будешь связана по рукам и по ногам — ни денег, ни перспектив, ни светской жизни. Одинокая, унылая и отчаявшаяся. И что ты можешь предложить ребенку, чем ты его обеспечишь, скажи мне, ради Бога!

— Перестань, Салли. Мне есть что предложить ребенку. Я намерена найти приличную работу, как только это станет возможным. Я знаю, чего хочу. У меня будут деньги, будет и ребенок. Как знать, может, будет и светская жизнь. Я хочу этого, Салли. Я этим счастлива.

— Но ты ненавидишь Джона. Ты мне говорила, что хотела бы никогда его не знать и не видеть. И что он об этом подумает? Господи, Луиза, как же так можно?

— Джон и знать об этом не должен.

— Но он узнает, черт побери!

— Ладно, я могу ему сказать, но это все. Он может приходить с визитами, если захочет. Мы станем друзьями.

— Ты будешь связана с ним на всю оставшуюся жизнь. Об этом ты подумала? Тебе некуда будет деться. Каждую дерьмовую неделю он будет стучаться к тебе в дверь и предъявлять свои отцовские права.

— Это детский оптимизм, Сэл. Он даже знать об этом не хочет. Он почувствует величайшее облегчение, если я скажу ему, что он может устраниться.

— Он может так думать сейчас, но что он почувствует, узнав, что родился малыш, который унаследовал его гены? По меньшей мере ему это будет любопытно. — Салли умолкла, чтобы перевести дух. — Нет, Луиза. Нет и нет.

— Что ты хочешь сказать этим своим «нет»? — спросила Луиза, положив обратно на тарелку недоеденный сандвич и упершись взглядом в комод.

— Я хочу сказать, что ты не можешь так поступить.

— Но, Салли… — Луиза заморгала, тщательно обдумывая слова: именно в такие минуты рушится долголетняя дружба от неосторожно сказанного слова. — Я вовсе не спрашивала у тебя разрешения. Я лишь сообщила тебе, что намерена делать.

Салли молчала. Луизе было слышно, как шуршат бумаги у нее на столе.

— Я полагала, что ты просишь у меня совета, — произнесла она наконец с обидой.

— Я и выслушала твой совет, если помнишь, и оценила его по достоинству. Но теперь я приняла другое решение.

— Извини, но, насколько я понимаю, тут не над чем было задумываться. Жизнь твоя не устроена. Что подумает о тебе твой ребенок? Ты одна, поддержать тебя некому. Что ты почувствуешь, когда начнешь ходить, похожая на пляжный мяч на двух палочках для коктейля? Кто разделит с тобой все ложные тревоги? Кто отвезет тебя в больницу и будет возле тебя во время родов?

Луиза подумала.

— Акушерка.

— Господи, Луиза, перестань шутки шутить.

— Или, может, водитель такси? Вдруг попадется такой, как Джон Траволта в «Уж кто бы говорил»? Вот был бы счастливый случай, правда?

— Луиза, будь серьезной.

— Я чертовски серьезна. Когда я говорю, что справлюсь с этим сама, я имею в виду именно это. Не так уж оно и трудно, а?

— Не обманывай себя, Луиза. Это обернется настоящим кошмаром. И тебе придется забыть о сексе навсегда. Ты проведешь девственницей всю оставшуюся жизнь.

— Не помню девственниц, заимевших ребенка, за исключением того случая, в котором был замешан Святой Дух.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Ты говоришь о матери-одиночке. Продолжай.

— Да, я говорю именно об этом. Любой мужчина, с которым ты познакомишься, постарается держаться от тебя как можно дальше. Ты этого хочешь?

Луиза испустила долгий вздох и закрыла глаза.

— Я не собираюсь быть статистической единицей, Сэл. Я подпишу временный контракт. Скоро я найду хорошую работу, буду независима и счастлива. Что в этом плохого?

— Ты только выслушай меня, Луиза. Ты непременно встретишь кого-то. Найдешь хорошую работу и попадешь в перспективную социальную группу, тогда ты встретишь того, кто тебе нужен. Неужели ты хочешь пустить такой шанс на ветер?

Луиза поставила тарелку с сандвичами на постель, встала и начала ходить по комнате, таская за собой телефонный шнур. Очень важно сохранить трезвость мысли. Она так давно знает Салли.

— Послушай, я вовсе не хотела, чтобы со мной это случилось. Вначале я вовсе не думала ни минуты, что захочу сохранить ребенка, и я уверена, что, окажись ты в моем положении, ты бы тоже не захотела, но это к делу не относится. Я не могу объяснить, что изменилось, но я изменила точку зрения. Я счастлива, Сэл, можешь ты это понять? Я трогала упаковки с одноразовыми пеленками в супермаркете. Я говорила с врачом о курсах для будущих матерей. Я могла бы даже что-то связать крючком.

— Какого дьявола тебе понадобилось вязать?

— Пока не знаю. Я просто думала об этом.

— Я должна повидаться с тобой! — выпалила Салли. — Как насчет вечера в пятницу? Хочешь я принесу бутылочку и мы с тобой посидим и поговорим?

— Я не уверена.

— Почему?

— Я еще не знаю, как у меня сложится пятница. — Луиза поморщилась, понимая неубедительность отговорки, но ей отнюдь не казалась привлекательной перспектива слушать весь вечер наставления Салли.

— Ты только вслушайся в то, что ты несешь! — Салли повысила голос. — Ты не должна вести себя так, будто ничего особенного не произошло. И что ты собираешься делать, когда у тебя родится ребенок? Ты уже не сможешь шастать по пабам, как ты привыкла. Тебе пришлось бы для этого оплачивать приходящую няню, а ты не можешь себе этого позволить. Черт побери, Луиза, ты просто летишь в неизвестность. Я считала тебя более рассудительной. Ты меня прямо с ног сшибла.

— Ну спасибо.

Луиза подошла к комоду, посмотрела на себя в зеркало и скорчила гримасу.

— Полагаю, ты перешла в лагерь противников аборта и осуждаешь всех, кто не так наивен, как ты. Я ведь помню, как ты судила и рядила о праве выбора. Ты явно переменила точку зрения.

— Что касается права выбора, то в этом, кажется, никто толком не разбирается, — со злостью возразила Луиза. — Я первая приковала бы себя цепью к железнодорожным рельсам, если бы они изменили законы, но это не значит, что у меня нет права на собственное мнение.

— Ты кричишь.

— Я не кричу, — рявкнула Луиза в трубку.

— Да, кричишь. Пожалуйста, не ори на меня. Ведь я всего лишь стараюсь помочь.

— Я не кричала. У меня просто более сильные чувства по отношению к моей жизни, чем я предполагала.

— Итак. — Луиза услышала вздох Салли. — Ответь мне, на какие средства ты собираешься себя содержать?

— Я уже говорила тебе. Я найду хорошую работу, прилично оплачиваемую. А что ты скажешь насчет моей матери? Она одна-одинешенька у себя в Тонбридже. Уверена, она не станет возражать против того, чтобы я пожила у нее, если мне придется туго.

Салли неодобрительно молчала, и Луиза мгновенно пожалела о своих словах.

— Замечательно. Итак, ты собираешься усвистеть в великий город Тонбридж, в дом, где родилась и выросла, кипятить пеленки и расхаживать с детской коляской по главной улице, как те девушки, которых мы так жалели, когда учились в школе. Блестяще. Таким образом, ты вернешься к тому, с чего мы начинали, и сгноишь себя там.

Луиза снова присела на край кровати. Она помнила, как они вдвоем бродили по городу и клялись друг другу, что не станут «колясочницами». Во всяком случае, до тех пор, пока не покажут миру, на что они способны. Но все это было давным-давно. Все изменилось. Ее отношение к миру менялось день ото дня. Ей не понравилось словечко «сгноишь». Оно не имеет отношения к ней. Она этого добьется.

— Я не прошу больше твоего одобрения, Сэл. Прости, но если ты не можешь сказать мне ничего более позитивного, я предпочла бы кончить разговор.

— Отлично, — отрезала Салли.

— Отлично, — тем же тоном отозвалась Луиза.

Салли первая бросила трубку.

Новое Луизино приобретение — книжка имен для детей — доставило ей большое удовольствие. Просто невероятно, какими изысканными оказываются даже самые смешные имена, когда узнаешь их происхождение. Но нельзя же ожидать, что ребенок будет носить с собой бумажку с объяснением, чтобы унимать насмешников.

«Привет, я Джеральд, на старонемецком языке мое имя означает «сила копья». Это древнее имя, вероятно, занесено в Британию норманнами». Или: «Берил происходит от названия драгоценного камня, слово арабское, и значит оно «кристалл». Бедному ребенку будет достаточно хлопот уже с фамилией Твигг. Луиза это узнала на собственном опыте. Фамилия не самая красивая, но жить с ней можно. Хотя незачем добавлять к одному бремени другое.

Она выберет что-нибудь попроще. Фред. Или Дот. Но с другой стороны, надо сначала посмотреть, как выглядит ребенок, и подождать прилива вдохновения на рассвете.

Она представила себе, как с трудом приподнимается в родильной палате, чтобы взглянуть на сморщенное личико. «Клементина! Вот оно, имя!»

Луиза усмехнулась и погладила живот ладонью. Маленький человечек. Она сделает все, что от нее зависит, чтобы жизнь обоих, ее и ребенка, была счастливой. А это означает неукоснительное осуществление ее планов. Переждать период тошноты, заключить кратковременный контракт, чтобы не потерять квартиру, а потом проложить путь к многообещающей карьере. Луиза снова подумала о предложении Рейчел.

Рейчел сразу предложила сестре попробовать себя в музыкальном бизнесе, когда Луиза искала подходящую нишу после окончания университета. Тогда она восприняла это недостаточно серьезно. Рейчел выбрала профессию смолоду и пробила себе дорогу. Это стоило упорного труда и долгого времени. Два фактора, несовместимые с концепцией Луизы об идеальной работе. Их семья всегда была музыкальной на свой лад, но Рейчел первая превратила это в карьеру. В этом был смысл, но Рейчел оказалась первой. Последнее, чего хотела Луиза, это пресмыкаться в тени старшей сестры.

У них дома всегда было пианино. Отец выкрикивал свои просьбы из сада, а мать их послушно исполняла. Она играла Лернера и Лове, Роджерса и Хаммерштайна, иногда — небольшие классические отрывки. Но Луизе помнилось, как они вместе пели «Как обращаться с женщиной», а отец заливался смехом за окном. В школе у Луизы была возможность всерьез научиться играть на фортепиано. Отец трудился как богатырь, чтобы они могли себе это позволить. Луиза запомнила свой первый урок. Преподаватель просил ее принести то, что она больше всего любит играть, чтобы оценить ее уровень.

Луиза вошла в маленькую комнатку вприпрыжку, держа под мышкой «Оклахому», и исполнила замечательную версию «Повозки с бахромой на крыше», сопровождая игру пением. Последовало долгое молчание. Мистер Бенсон — он носил тесный костюм и говорил шепотом, но играл просто волшебно, — откашлялся в смущении и предложил начать с азов. Пожалуй, тогда и кончилась музыка для развлечения. Рейчел, со своей стороны, брала уроки игры на гитаре у лучшего преподавателя в школе. Его звали Джейком, у него были длинные волосы, связанные на затылке в хвост, и он играл в джазе на саксофоне. Он исчез в середине одного из семестров. Вместе с ним исчезла Джина, самая сексапильная девушка из шестого класса. Старшие девочки считали, что между ними была любовная связь.

Но прежде чем устремиться к блистательной карьере, Луизе предстояло покончить с тошнотой и обрести уверенность, что ее не выселят. И это вернуло ее к мыслям об Эше. Он обещал помочь ей обвести вокруг пальца чиновников из центра по трудоустройству. В таком случае она должна нанести ему визит, взять несколько газет и свои анкетки и выпить с ним по чашке чая. Чисто по-приятельски, не более.

Ей не понадобилось много времени, чтобы убедить себя. Она и оглянуться не успела, как уже оказалась в спальне, подняла трубку и набрала номер, прерывисто дыша. Прежде чем трубку подняли, послышался щелчок.

— Эш? — сказала она.

— Подождите. Я сейчас схожу за ним.

Голос был женский. Женский голос. Луиза уставилась на кирпичную стену за окном. Разумеется, не все мужчины такие, как Джон. Она представила себе Эша и его девушку — как они встречаются в пабе, потом вместе едут на метро в предвкушении счастливой ночи. Они, конечно, живут вместе, как все нормальные люди. Тут она услышала в трубке шаркающие шаги, а потом он взял трубку.

— Слушаю.

— Это Луиза, — сказала она и замолчала, ожидая услышать объяснения вроде того, что он сейчас не может говорить, что он только что снял с себя боксерские шорты, чтобы заняться послеобеденным сексом, что у него липкие руки оттого, что он ел засахаренные абрикосы, и потому не может держать телефонную трубку, что его девушка исследует языком внутреннюю поверхность его бедер, что он просит перезвонить ему через пять минут. Нет, через сорок пять минут. У нее было такое чувство, будто он проводит время именно в таких занятиях. Себя она ощущала чем-то вроде колючей ягоды крыжовника.

— Прекрасно. Я очень рад, что ты позвонила. Ты не переменила своего намерения?

Он говорил почти совсем просто. Его девушка, должно быть, вышла из комнаты. Вернулась в постель и приняла его любимую позу. Луиза постаралась успокоить себя: она беременна, должна родить ребенка и положение у нее весьма затруднительное. Какое ей, собственно, дело до чьих-то поз?

— Если ты согласен мне помочь. Я могла бы встретиться с тобой завтра.

— Блеск. Ты можешь сразу после полудня?

— Прекрасно.

— Почему бы тебе не приехать сюда?

Луиза пожевала щеку. Очень хотелось спросить, не будет ли его девушка против, но это выглядело бы так, словно она считает себя соперницей. Лучше изображать безразличие. Да и почему бы его девушка стала возражать? Ведь она не может знать, что Луиза хочет отбить у нее возлюбленного.

— Это можно?

— Само собой. Запиши адрес.

Луиза схватила ручку и начала записывать. В это время прозвенел звонок в дверь.

— Это к тебе звонят? — спросил Эш.

— Да. — Она бросила хмурый взгляд на дверь.

— Ясно. Значит, жду тебя завтра.

— Да, скорее всего, — ответила она и поспешила повесить трубку, чтобы больше не строить из себя дуру.

Звонок прозвенел снова. Луиза посмотрела на часы. Салли на работе. Джон на работе. Рейчел на работе. Весь проклятый мир на работе, кроме нее. И Эш. И его девушка, добавила она, направляясь в прихожую. Впрочем, вспомнила она, должны доставить вязаный жилет и клоунские шлепанцы. Уже можно ожидать их прибытия. Луиза распахнула дверь.

Показался огромный букет цветов, а под ним пара коротких ног в сером.

— Квартира два? — произнес гнусавый голос.

— Да.

Букет сдвинулся в одну сторону. Луизе улыбался незнакомый мужчина.

— Кто эта счастливая леди?

— Не знаю, — ответила она, любуясь цветами.

Посыльный справился с бумажкой у него в руке.

— Луиза Твигг?

— Да, но…

— Это для вас, мадам. — Он снова осклабился. И неожиданно запел, обращаясь к ней: — Кто-то любит меня, но я не знаю кто. Может быть, это ты, это ты, это ты!

Луиза покачала головой:

— Это какая-то ошибка.

— Ничуть. — Он перестал улыбаться и посмотрел на нее с нетерпением. — Вы не можете забрать у меня эти треклятые цветы? Прошу вас! У меня еще три поручения в этом районе до половины пятого. Если вы обнаружите, что это ошибка, вы можете выбросить эти цветы в помойку, разве я не прав?

Луиза взяла букет, и посыльный зарысил прочь, бормоча что-то себе под нос. Она затворила дверь и поискала в цветах записку. Нашла маленький белый конверт и достала из него карточку. На карточке было что-то написано шариковой ручкой печатными буквами. Прочитав написанное, Луиза оперлась спиной о стену.

«Моей милой Луизе. Думаю о тебе. С любовью, Джон».