Восходящая бессмертная

Глава 19

— Совсем ничего?

Стефани виновато поморщилась, когда Люциан спросил об этом в третий раз, но покачала головой и снова сказала ему: «Я не слышу ничьих мыслей. Даже Марии или леди Элизабет.

«Проклятие.» — Его взгляд переместился туда, где Торн все еще спал в постели, а затем на леди Элизабет и Марию, прежде чем вернуться к ней. Подняв брови, он сказал: «Значит, у нас не будет никаких предупреждений о том, когда начнется атака».

«Нет. Мне очень жаль, — сказала Стефани. Она совсем не удивилась, когда Люциан пришел к ней сразу после того, как Брикер сообщил, что голоса снова пропали. Однако она была очень удивлена тем, сколько вины она испытывала из-за этого. Стефани чувствовала, что сильно подводит его.

Люциан отмахнулся от ее извинений. — Ты сказала, что можешь читать людей, когда в прошлый раз исчезли голоса? Люди в продуктовом магазине?

«Да. Если я прикасаюсь к ним, я могу и читать, и контролировать их».

Люциан кивнул и протянул руку. «Прочти меня.»

Она уставилась на его руку, словно это была змея, а затем перевела взгляд на его лицо с настороженным выражением. «Зачем?»

«Я хочу знать, можешь ли ты «погружаться глубоко», как ты это называешь, даже когда голоса отсутствуют».

Стефани покачала головой, прежде чем он закончил говорить. — Я не собираюсь «глубоко погружаться» в твою голову, Люциан.

— Просто сделай это, — приказал он. — Мне нужно знать, будешь ли ты еще полезна мне после того, как все это закончится. Я хочу знать, сможешь ли ты получать ответы, которые ты получала, когда еще слышала голоса в своей голове. Итак, — он пошевелил пальцами, — возьми меня за руку и попробуй глубоко нырнуть в меня. . или ты боишься того, что найдешь там, и слишком труслива, чтобы попробовать?»

Стефани нахмурилась, ее плечи напряглись и приподнялись. Этот ублюдок манипулировал ею своими трусливыми разговорами, и она знала это. Но это сработало, черт бы его побрал. Скривив рот, она встретила его взгляд и потянулась, чтобы схватить его за руку.

Звук немедленно взорвался в ее голове, как будто кто-то включил радио на полную мощность в ее черепе. Но только одно. Разум Люциана был скопищем забот и беспокойств. Беспокойство за свою жену и детей, других членов его семьи и силовиков, которые работали под его началом, до бессмертных в целом и даже смертных, которых он пытался уберечь от изгоев их вида. Его жизнь представляла собой длинную череду забот и проблем, о которых он должен был позаботиться, чтобы все вокруг не взорвалось.

— Иди глубже, — приказал Люциан, когда она заколебалась на периферии его разума.

Стефани ненадолго прикусила губу, а затем вздохнула и последовала за его мыслями в то глубокое место, которое было у всех. Но это было совсем не то, что в прошлые разы, когда она глубоко ныряла. Дресслеру, например, было всего за восемьдесят, он был всего лишь зародышем по сравнению с этим человеком. Его воспоминания пронеслись так быстро, что у нее сложилось лишь впечатление о его зле и полном отсутствии у него сострадания или сочувствия к жертвам бессердечных поступков, которые он совершил во имя науки.

Люциан, однако. . он был древним. . и то, что он видел и перенес. . Ее разум взорвался болью всех видов, эмоциональной, физической, измученной душой, разорванной совестью. Хороший человек, который делал плохие вещи для большего блага и жил с этим каждый день. Она видела лицо его брата, когда он умолял его убить его. Она видела, как его первая спутница жизни и их дети погибли в огне при падении Атлантиды, и почувствовала, как его душа сжалась от боли их утраты. Она видела. . слишком. Это было слишком. Это было-

Стефани отстранилась с криком боли, слезы хлынули из ее глаз, когда она стояла, задыхаясь и глядя на него с изумлением, понимаю как много он пережил.

Люциан лишь серьезно кивнул. — Ты все еще можешь совершать «глубокие погружения.»

Стефани просто смотрела на него, когда он повернулся и вышел из комнаты.

— Ты в порядке, дорогая?

Стефани слышала слова, но они не разогнали агонию в ее мозгу, пока леди Элизабет не взяла ее руку и не сжала ее.

Моргая, она взглянула на женщину в инвалидном кресле, немного удивившись тому, что мать Торна была там. Или, может быть, удивлена, что сама стоит там, в гостевой комнате дома Харпера и Дрины. Ее разум медленно восстанавливался, стирая промелькнувшее перед ней, когда она совершила свое глубокое погружение. Это была та жизнь, которую она никому бы не пожелала.

— Стеф?

Моргая, она повернулась к двери и увидела, как входит Брикер с оружием в руках.

— Вот, возьми дротики, — сказал он, поднимая руки. «Здесь по одному для каждой из вас, дамы. Люциан хочет, чтобы вы всегда держала их при себе, пока это не закончится.

— О боже, боюсь, мне это не очень поможет, — сказала леди Элизабет, когда Стефани освободила Брикера от оружия. «Я никогда не была хорошим стрелком».

— Ну, возможно, оно вам и не понадобится, — успокаивающе сказал Брикер. — Но если он проберется сюда и подойдет достаточно близко, я сомневаюсь, что вы промахнетесь. Просто спрячьте его сбоку инвалидной коляски, на всякий случай.

Леди Элизабет взяла пистолет, когда Стефани предложила его ей, затем просунула его между своей ногой и инвалидной коляской, прежде чем прикрыть его юбкой красивого голубого платья, в котором она была сегодня. Кивнув, Стефани сунула один из оставшихся пистолетов за пояс шорт, а затем протянула последний пистолет Марии, которая взяла его и неуверенно посмотрела на свое черное платье. У нее не было ни карманов, ни пояса, куда можно было бы засунуть его. В конце концов, она достала свою сумку с комода и сунула его туда вместе со своим вязанием и еще чем-то.

Стефани почти сказала ей держать его при себе, но потом передумала. У нее был под рукой пистолет, и у Элизабет тоже; они должны быть в порядке.

— Я положу это здесь, под простыню, — объявил Брикер, привлекая ее внимание к кровати, где он стягивал простыню и одеяло, покрывавшие распростертое тело Торна, чтобы положить мачете рядом с ним на матрац. «Это оружие последней инстанции. Только не забудьте убрать его, если Торн очнется и начнет двигаться. Он острозаточен. Он может случайно порезаться.

Стефани кивнула, наблюдая, как он вернул простыню и одеяло обратно, чтобы прикрыть оружие.

— Думаю, это все, — сказал Брикер, выпрямляясь. — Есть вопросы, прежде чем я уйду, дамы?

Когда они просто покачали головами, он сказал: — Люциан предпочел бы, чтобы вы оставались в доме в обозримом будущем, и если бы вы были вместе, это тоже было бы хорошо. Поскольку стали прибывать дополнительные охотники, с этого момента в доме будет кто-то стоять на страже. На данный момент это я, и я буду на кухне смотреть в камеры, если я вам понадоблюсь. Понятно?»

— Хорошо, — заверила его Стефани.

Кивнув, он вышел из комнаты и пошел по коридору на кухню.

— Нам сильно волноваться? — серьезно спросила леди Элизабет, и когда Стефани повернулась к ней с вопросом, она указала: «Мы ограничены домом, а теперь еще и охранники».

Стефани мягко пожала плечами. — Люциан просто осторожничает. Он знает, что Дресслер планирует атаковать, но не знает когда, поэтому готовится к любым неожиданностям». Выдавив из себя улыбку, она добавила: — Люциан был в множестве подобных ситуаций, а то и похуже. Он знает, что делает. Я бы не стала слишком беспокоиться. Кроме того, я знаю из надежных источников, что с вами все будет в полном порядке.

— Надежный источник? — Элизабет на мгновение выглядела озадаченной, а затем ее глаза расширились. — У тебя было видение?

Стефани замерла, ее глаза расширились. — Ты знаешь о моих видениях?

«Конечно дорогая. Ты написал об этом в своей книге, среди прочего, о бессмертном мальчике и его смертной матери.

— Ты это читала? — спросила она, ее голос повысился от тревоги.

«Дорогая девочка, как-то Маргарита упомянула, что думала, что мой Торн может стать для тебя спутником жизни, и что ты писатель, который описал свою настоящую историю, несмотря на то, что она была опубликована как художественная литература. . Ну, мне просто нужно было заказать все твои книги и прочитать каждую, — заверила ее Элизабет.

«Черт возьми, Иисусе», — выдохнула Стефани.

— Единственная претензия к твоим книгам, дорогая. Они очень хорошо написаны и динамичны, быстро развиваются. Возбуждение буквально перескакивает через страницу, но у тебя есть склонность материться, как моряк, — заметила леди Элизабет.

— Да, — слабо согласилась Стефани, пытаясь сообразить, что еще она могла написать в книгах, что могло оскорбить женщину, которая была по существу — по крайней мере, в терминах бессмертных — свекровью, женаты ли они с Торном или нет. Боже мой, неужели она действительно хотела найти женщине спутника жизни и неизмеримо продлить ее жизнь? В конце концов, свекрови были общеизвестно отвратительны в общении. Она слышала истории о том, что даже когда они начинали казаться милыми, позже они превращались в злых гарпий. Хотела ли она рискнуть?

Стефани дала себе мысленную пощечину за эту мысль. Леди Элизабет была прекрасна и мила, и не заслуживала такого, даже мысли, которая только что пришла ей в голову.

«Вероятно, это из-за того, что ты околачиваешься со всеми этими охотниками, а они склонны так много ругаться», — задумчиво сказала леди Элизабет.

— Возможно, — согласилась Стефани, бочком направляясь к двери. «В подобных ситуациях всегда лучше винить мужчин», — подумала она, а затем сказала: «Вы слышали крик Брикера? Кажется, я слышал, как он звал меня».

— Нет, не слышала, но ведь мой слух уже не тот, что раньше, — сказала леди Элизабет, а затем взглянула на Марию. — Ты что-нибудь слышала?

Стефани только уловила проблеск веселья и сочувствия на лице пожилой женщины, прежде чем преобразовать его в торжественное выражение ради леди Элизабет. — Я думаю, может быть, я что-то слышала.

— Я лучше пойду проверю, — сказала Стефани и выскользнула из комнаты, прежде чем какая-либо женщина успела что-то сказать.

«Боже мой, Брикер, мать Торна читала мои книги», — пожаловалась Стефани, войдя через мгновение на кухню.

«И я тоже.»

Слова были произнесены не Брикером, который, как она теперь могла видеть, лежал без сознания на кухонном полу с дротиком в спине, а человек, стоял над ним.

— Дресслер, — безучастно сказала она. Хотя Стефани не была уверена, почему она была так удивлена. Она уже давно знала, что здесь все придет к апогею. Она узнала комнату для гостей, где отдыхал Торн, как комнату, где происходила будущая сцена, где в нее стреляли, а леди Элизабет и Мария стреляли в Дресслера. Она просто не думала, что это произойдет так скоро и совершенно без предупреждения, когда место кишело охотниками.

— Как ты сюда попал, и тебя не заметили Силовики? — спросила она, как только первоначальный шок прошел.

«Они заняты», — объяснил Дресслер и указал на монитор службы безопасности рядом с ним.

Брикер, должно быть, смотрел на монитор, когда в него выстрелили, предположила Стефани, осторожно двигаясь вдоль противоположной стороны, пока почти не сравнялась с Дресслером и не увидела изображение с камер на мониторе.

Стефани сглотнула, увидев хаос снаружи. К воротам подъехали два автобуса, по одному у каждых ворот, и хотя несколько десятков человек уже находились внутри, за забором, другие — без усилий перепрыгивали через ворота, а еще больше выходило из автобусов. Декер и несколько других охотников покинули свои посты, чтобы броситься к месту прорыва. Они неплохо справлялись с ними, но их было так много. . и они были подстрелены, поняла она, увидев, как упал Андерс, пораженный дротиком, а затем Николас.

«Большинство мужчин, прыгающих через забор, — просто пушечное мясо», — заявил Дресслер. — Отвлечение, чтобы привлечь охотников в эту точку, чтобы мы могли перелезть через забор на другом конце участка и подойти к дому, чтобы забрать тебя и Торна. Мужчины, оставшиеся в автобусе, — более опытные стрелки».

Взгляд Стефани скользнул к автобусам, чтобы еще раз их осмотреть. В первый раз, когда она посмотрела, она действительно заметила только мужчин, выходящих из него. Но теперь было видно, что некоторые остались и стоят у окон, целясь в охотников.

«Я действительно только надеялся, что они смогут удержать охотников достаточно долго, чтобы мы могли войти и выйти. Но такими темпами я, возможно, смогу захватить и исследовать всех вас на своем столе, — прокомментировал Дресслер, когда Стефани увидела, как Харпер падает, а Дрина подбежала к нему, только чтобы рухнуть ему на спину, когда ее тоже подстрелили дротиком.

Сжав кулаки, Стефани какое-то время смотрела на Дрину и Харпера, а затем раздался рев Люциана. Она могла слышать это на всем протяжении дома. Это было яростно и властно, и имело немедленный эффект. Охотники внезапно отступили, многие хватали павших товарищей на ходу и тащили их, когда они бежали под прикрытием внедорожников, которые теперь въезжали в поле зрения.

Стефани прищурилась на маленькое изображение, узнав Маргариту за рулем одного, Дэни — другого и…. Боже! Это были Элви и Мэйбл в двух других? А Виктор, ДиДжей, Магнус, Тедди и Катрисия бежали вместе с другими охотниками, пригнувшись за внедорожниками и стреляя из-за них в мужчин, толпящихся во дворе. Однако она не видела жену Магнуса, Элли. Стефани предположила, что она, должно быть, осталась в Порт-Генри, чтобы присматривать за детьми, и гадала, когда же прибыли остальные. Она знала, что Люциан вызвал сюда дополнительную помощь, чтобы подготовиться к нападению Дресслера, но…

Что ж, внезапно подумала она, Порт-Генри находится всего в сорока пяти минутах езды без пробок, и это были люди, которые любили, заботились и защищали ее с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. Она полагала, что не должна удивляться тому, что они откликнулись на зов Люциана о помощи, когда она попала в беду.

«Черт», — сказал Дресслер с разочарованием, когда охотники, теперь находящиеся вне пределов досягаемости стрелков в автобусе, начали неуклонно отстреливать мужчин, прыгающих через забор. Затем он фаталистически пожал плечами. — «Ну что ж, как я уже сказал, я ожидал, что они будут только пушечным мясом и отвлечением. Теперь, я думаю, мы должны забрать Торна и убраться отсюда, пока они не перебили всех мужчин и не заявились сюда.

Повернувшись к ней, он приятно улыбнулся, а затем посмотрел налево. «Стефани, познакомься со Стейси. Он моя правая рука».

Она резко повернулась, но недостаточно быстро. Большой головорез, который напал на Торна, когда поймал его, пытающегося переустановить свое хакерское оборудование, и который на днях был с Дресслером в городе, был там, схватил ее за руки и загнул их за спину. Стефани подумала о том, чтобы применить пару приемов, которым ее научили другие охотники за годы работы с ними. Один или два могли бы освободить ее из хватки Стейси, но в конце концов она решила не тратить энергию понапрасну. Дресслер все равно идет туда, куда нужно было, поэтому она позволила Стейси вывести ее из кухни.

Торн проснулся, чувствуя себя высохшим и неприятным. Это был единственный способ описать это. Он чувствовал себя засохшим и хрупким, и у него был неприятный привкус во рту, в его теле не осталось достаточно влаги, чтобы выработать немного слюны, чтобы, надеюсь, смыть худший неприятный привкус.

«О, Торн! Ты очнулся.»

Лежа на животе, повернув голову набок, он не мог видеть говорящего, пока его мать не подкатила свое кресло к краю кровати и не попала в поле его зрения.

«Мама? Что ты здесь делаешь?» — спросил он хриплым и осипшим голосом.

«Ну, мы узнали об аварии и, конечно же, сразу приехали. Ты был в стазисе, когда мы прибыли сюда, и мы ждали, когда ты очнешься, — объяснила она, а затем, когда он начал двигаться, собираясь встать, предупредила: — Не двигайся слишком сильно, дорогой. Брикер положил мачете под простыню рядом с твоей рукой, и ты можешь порезаться об него. Он сказал, что его только что заточили.

«Что? Какого черта он положил мачете в мою постель? — спросил он с недоверием.

«Он сказал, что это последнее средство. На случай, если моего пистолета, пистолетов Марии и Стефани недостаточно, — объяснила она, а затем нахмурилась и цокнула языком. — Стефани будет так расстроена, что ее не было здесь, когда ты очнулся. Она была рядом с тобой почти с той минуты, как поправилась и проснулась, но Брикеру она была нужна, — добавила она, с досадой поглядывая на дверь. Затем она вздохнула и повернулась, чтобы улыбнуться ему. — Она мне очень нравится, дорогой. Я думаю, вы двое будете прекрасной парой».

Глаза Торна расширились, а затем он почувствовал, что покраснел, и понял, что краснеет, как школьник. Боже мой, откуда его мать узнала о нем и Стефани? А ее пистолета, Марии и Стефани достаточно для чего? Что, черт возьми, произошло, пока он спал?

— Подожди, — сказал он вдруг. «От чего поправилась Стефани? Она была ранена? Я не. ". — Его голос оборвался, когда к нему медленно вернулась память. Мотоцикл, погоня, фургон и Стейси, высовывающийся из пассажирского окна фургона и стреляющий в него. Он вспомнил, как получил несколько пуль, а затем ублюдок попал в переднее колесо мотоцикла и… — Мы разбились, — пробормотал он.

— Да, — с облегчением сказала его мать и объяснила, — на минуту я испугалась, что у тебя повреждение мозга. Хотя, насколько я понимаю, именно у Стефани фара заменила мозг, но с ней все в порядке, так что…

— У Стефани была в голове фара? — выдохнул он с ужасом.

«М-м-м.» — Мать кивнула. — «Но она поправилась и выглядит совершенно нормально, так что там все хорошо. Теперь нам осталось разобраться с Дресслером, а потом уже решать, где жить.»

Торн только хмыкнул, не удивившись тому, как его мать назвала мужчину, за которого вышла замуж и который формально был его отцом. За все годы его жизни она ни разу не оказала Дресслеру любезности назвать его своим мужем или отцом. Потому что, проще говоря, он не был ни тем, ни другим. Он никоим образом не был отцом для Торн, и перестал быть мужем, когда она узнала обо всем, что этот мужчина делал с ней, накачивал наркотиками и собирал яйцеклетки, чтобы создать детей- мутантов, которые у них должны были родиться. Она любила Торна как сына, но считала себя его единственной родительницей. . и он тоже.

«Я думала, что мы должны жить в Канаде летом и на острове зимой», — сказала теперь его мать. «Но потом мы узнали, что ты ходил в город в плаще и толстовке с капюшоном, когда стало прохладно, так что теперь мы думаем, что осенью, зимой и весной стоит жить в Канаде, а летом- на острове». — сказала она ему, а затем взволнованно добавила: — Харпер говорит, что мы можем построить еще один дом на одном из двух неиспользуемых уголков озера, если мы захотим, чтобы мы с Марией могли жить рядом, не стесняя тебя и Стефани. Разве это не замечательно?»

— У-у-у, — выдавил Торн, его мысли кружились.

«И мы с Марией считаем, что свадьбу хорошо сделать в начале лета», — объявила она.

«В начале лета?» — слабо повторил он. Он и Стефани даже не обсуждали брак. Была ли она готова? Он знал, что она боялась стать не клыкастой и не хотела обременять его этой проблемой, если это случится с ней. Он сомневался, что она согласится на брак, пока не узнает, что происходит с ней.

«Да. В начале лета. На самом деле, в начале июня было бы хорошо, хотя технически я полагаю, что до 20 июня или около того лето не наступит, но это скоро».

— В этом году? — спросил он с недоверием. — Мама, я не думаю…

«У нас с Марией осталось не так много времени, сынок. Мы не можем тянуть, и я хочу дожить до твоей свадьбы. Не могу дождаться, когда увижу тебя в красивом смокинге».

Торн беспомощно смотрел на нее, чувствуя, как чувство вины проникает в его кости. Он не хотел разочаровывать ее, но это зависело не только от него. Стефани—

«Ой!» — вдруг сказала она и повернулась, чтобы посмотреть на кого-то рядом с собой, кого Торн не мог видеть. «Мария, мы должны немедленно приступить к работе над смокингом для Торна. Возможно, мы купим ему хороший смокинг от Armani или Boss и обрежем спинку, чтобы заменить ее на липучку».

— Да, да, — тут же сказала Мария, и голос ее звучал так же взволнованно, как и у его матери. «Я попрошу Сариту помочь мне с компьютером, чтобы заказать для него один, и мы подготовим его к июньской свадьбе».

— Вот видишь! — весело сказала его мать, поворачиваясь к нему спиной. «Все будет хорошо. Ты женишься на Стефани, и часть года мы будем счастливо жить здесь, а остальное время — на острове. Ты, Стефани, Мария, я и внуки. Жизнь будет прекрасной».

Торн со вздохом закрыл глаза, гадая, как ему убедить Стефани выйти за него замуж, не узнав об этом… Его глаза распахнулись. «Внуки?»

«Да, конечно. Вы со Стефани должны усыновить как минимум двоих. Мальчик и девочка было бы неплохо. Нам с Марией не терпится побаловать наших маленьких внуков». Она немного грустно вздохнула и добавила: «Конечно, мы не проживем достаточно долго, чтобы увидеть, как они вырастут, женятся и тому подобное, но мы будем наслаждаться ими столько, сколько Бог сочтет нужным позволить нам жить». Она помрачнела и добавила: «Поэтому тебе не следует медлить с усыновлением, как с поиском второй половинки, потому что у нас осталось не так много лет».

Торн застонал и закрыл глаза, чувство вины снова охватило его.

— О, Стефани, дорогая. Ты-"

Внезапный обрыв слов его матери и внезапное изменение энергии в комнате сказали Торну, что есть проблема. Он уже собирался открыть глаза, когда его мать положила руку на его руку поверх одеяла и рявкнула: «Ты! Здесь! Хочешь снова выстрелить моему сыну в спину, Рэмси? Это должно быть легко, так как он без сознания.

Торн остался неподвижен, получив сообщение о том, что его мать хочет, чтобы он притворился, что все еще находится в стазисе. Он предположил, что это имеет смысл, когда его пальцы дернулись под простыней и прижались к мачете, о котором упомянула его мать. Он был буквально рядом с его рукой. Была ли ручка близко к его пальцам? Или он лежал острием вниз? В любом случае, с этим и элементом неожиданности, он мог бы одержать верх, если бы у него было достаточно сил.

В этом-то и была проблема, Торн не был уверен, насколько силен он сейчас. В первый раз, когда он очнулся от стазиса, ему понадобилась помощь, чтобы добраться до ванной, чтобы смыть грязь, покрывающую его кожу. Во второй раз он справился сам, но опирался на стену. В третий раз он был рад добраться туда, сделав всего несколько остановок на отдых. Торн понятия не имел, в какой форме он окажется на этот раз, когда попытается подняться. Вдобавок ко всему, если Дресслер был не один…

— Или твой приспешник собирается застрелить его вместо тебя? — спросила теперь его мать, не зная, а может быть, сознательно, говоря ему, что Дресслер был не один. Ее голос был холодным, она с отвращением прорычала: «Ты всегда заставлял других делать за тебя всю грязную работу».

— А у тебя всегда был острый язык, жена, — услышал Торн огрызание Дресслера. Его голос стал насмешливым, а затем он добавил: «Раньше ты тоже была тщеславной, но маленький несчастный случай на острове все исправил».

Его мать не ответила, но ее ногти впились в его руку, и Торн понял, что этот ублюдок ранил ее этими словами. Она старалась не показывать ему, как ее беспокоит большой шрам на ее лице, но он это знал.

— Я всегда могу обратить тебя, Элизабет, — неожиданно сказал Дресслер. «Ты бы снова обрела молодость и красоту. Мы могли бы сделать еще одну попытку».

«Я лучше буду спать со змеями», — мрачно ответила его мать. — Кроме того, я уже не та глупая девчонка, какой была, когда мы поженились, Рэмси. Я знаю, что единственное что тебя интересовало — это мои деньги. Голос ее стал тошнотворно сладким, и она спросила: «Тебе трудно без моего наследства финансировать твои планы?»

«Есть много других женщин с деньгами, Элизабет», — прорычал Дресслер.

«Но можешь ли ты контролировать их и заставить выйти за тебя замуж или просто отдать тебе свои деньги?» — спросила Стефани, и Торн замер при звуке ее голоса. Это был первый раз, когда она заговорила с тех пор, как вошла в комнату, и он попытался понять по ее голосу, была ли она ранена и пострадала от Дресслера или его человека. Но было трудно сказать. Она звучала нормально, но он подозревал, что Стефани не из тех, кто проявляет слабость.

«Я имею в виду, что ты не можешь тратить время на романтические отношения, когда тебе на пятки наступают Силовики», — заметила Стефани. — Итак, контроль и принуждение — твой единственный вариант. Но ведь у тебя не было никого, кто научил бы тебя читать и управлять смертными, не так ли?

— Заткнись, — прорычал Дресслер, и Торн услышал странный звук, который не опознал. За этим последовали вздохи женщин в комнате, а затем глухой звук, как будто что-то упало на пол. Торн не понимал, что происходит, но это не могло быть хорошо. Надеясь, что все достаточно отвлеклись, он пошарил левой рукой, поморщившись от того факта, что оружие было сунуто с этой стороны, когда он был правшой. Впрочем, он справится, мрачно подумал Торн, схватившись за рукоять мачете.

— Ублюдок, — огрызнулась его мать, и он услышал еще один из этих странных звуков «пффф».

Но на этот раз вздохов не последовало. Вместо этого его отец рассмеялся и сказал: «Ты промазала, но ведь ты всегда была ужасным стрелком, Элизабет. Даже твой отец так говорил, когда мы встречались.

— А я и не целилась в тебя, Рэмси. Голос его матери звучал самодовольно.

— Черт возьми, — вдруг разочарованно прорычал Дресслер.

Именно тогда Торн решил переместиться. Пальцы сжались вокруг мачете, он оттолкнулся от матраса, встал на руки и колени, затем, пошатываясь, поднялся на ноги и повернулся, чтобы одним взглядом окинуть комнату. Стефани лежала на полу сразу за дверью, и человек Дресслера, Стейси, также лежал там, положив голову и грудь на тыльные стороны ее ног. Тем временем Дресслер встал на колени рядом с ними, спиной к комнате, проверяя Стейси.

Из всего этого Торн сделал вывод, что Дресслер выстрелил в Стефани из дротика, который он держал, в то время как его мать, по-видимому, стреляла в Стейси. Маневр, который отвлек внимание Дресслера, позволив Торну встать незамеченным.

— И как, черт возьми, мне вытащить Стефани и Торна? — яростно зарычал Дресслер, переводя взгляд с матери на лежащего без сознания мужчину. — Стейси должен был нести Торна.

Торн уже собирался привлечь внимание ублюдка, объявив, что его не нужно нести, когда Дресслер внезапно выпрямился и направился к его матери в инвалидном кресле.

Торн немедленно поднял мачете, но застыл с поднятым вверх, когда комнату ослепила вспышка. Удивленно моргая, он уставился на большую дыру, внезапно появившуюся в груди Дресслера, а затем бросил взгляд на Марию, которая стояла у комода с дробовиком в руках.

«Я не смогла достать дротик из сумки», — пожала плечами Мария. «Так было быстрее».

«Ах ты злобная старая сука!» — Внезапно Дресслер взревел, рана, похоже, его совсем не беспокоила. Затем произошли три вещи: Дресслер двинулся к Марии с убийственным взглядом, а Торн увидел, как его мать подняла дротик и выстрелила ублюдку в спину, в то время как он сам, пошатываясь, шагнул вперед, размахивая мачете.