Возвращение домой

4 Поцелуй

Красавица спит, румянец горит,

Её от забвенья король пробудит,

Лишь только её поцелует уста…

Легенда правдива, развязка близка.

Из песни синеглазого барда6

Весна нарядила бесцветные равнины зеленью. Солнце постепенно набирало силу, а земля наполнялась соками. Вскоре полупустыня сменилась лугами, вспыхнули яркими пятнами тюльпаны.

На горизонте то и дело появлялись стада диких лошадей, антилоп, коз. В синих небесах клекотали и танцевали свадебные танцы птицы. По ночам к лагерю подкрадывались волки.

Звери становились всё менее пугливыми. А армия, оставшаяся без войны, теряла силы. Встреченные на пути деревни и города стояли пустыми. Не только живые покинули их, не стало за зиму и мёртвых.

Безымянная брела мучительно и долго, а землям не было конца. Могучая армия следовала за ней – всеразрушающая сила. Она предавала огню что могла, и в этом черпала новую энергию.

Безымянная почти не ела и мало спала. Но, даже выбившись из сил, она не позволяла себе замедлиться. Одно желание вело её вперёд. Одна мечта манила.

Безымянная должна была отомстить. Она была обязана исполнить свой долг, обещание – уничтожить Дженну. Она жаждала испить её силу до самого дна и самой стать всесильной.

Да, королева пригубила и кровь дочери Дженны. Но та была другая, не похожая на мать: слишком слаба и безвкусна. Единственное важное, что получила Безымянная из витали пленницы, – образ.

В редких снах королева видела этот образ. Там в бескрайних лесах горы уносились в небо, а у их подножия раскрыла чёрный зев пещера. Там в холодной каменной гробнице мёртвым сном спала Дженна.

В те леса, к той горе и пещере стремилась Безымянная. Через разрушенные селения, вытаптывая зелёные луга и алые тюльпаны, направлялась она. Словно преданные псы, уставшие, но не способные отказать, шли за своей повелительницей демоны.

* * *

Дженна брела мучительно и долго, а пустыне не было конца. Такое же бесцветное небо простиралось над её головой. Где-то в невидимой дали, будто за гранью мира, пели голоса.

Голоса неумерших складывали колдовские строфы. Злобой и болью полнилась эта мелодия. Старые и молодые, мужчины и женщины словно пытались, но не могли донести что-то важное.

Дженна слышала их, но шла прочь. А проснувшись, она всё забывала.

Леса жила в просторном тереме среди полной жизни прекрасной дикой пущи. Кошмары продолжали ей сниться, но больше не мучили. Они растворялись в пении птиц, будящих утром, в тепле сильных рук, окутывающем ночью, в дневных заботах хозяйки.

Леса не могла нарадоваться каждому дню, одно только омрачало её счастье. Она скучала по людям. Тосковала по разговорам с Лалой, по её смеху и проказам.

Глядя на дубовую рощу с высоты крыльца своего дома, Леса как будто ждала: вот-вот выбегут из неё маленькие девочки. Или распахнутся створки кухонного окна, и строгий мальчишеский голос прикрикнет:

«Мам, ну где же ты ходишь? Скорее! Тесто поднялось. Василиса лепит пироги, но она же не умеет, как ты! Батя совсем скоро вернётся, а пироги не готовы…»

– Батя, – повторила Леса, потом, сообразив, добавила: – Василиса?

Она тряхнула головой, отгоняя видения, и подняла глаза на дубы. С противоположной стороны поляны из леса вышел высокий мужчина, неся на плечах тушу убитой косули. Сердце Джиа отозвалось нежностью и непонятной тоской.

С тех пор, как Зар привёл её в этот дом, сам мужчина сильно переменился. Он сменил шкуры на шитую одежду, коротко постриг бороду. Только волосы он не тронул, собирая их в косу на время охоты.

Леса спустилась по лестнице, бросила взгляд на косулю. По-видимому, сегодня на ужин у них будет жаркое. Хотела бы она наготовить пирогов, да не помнила, как это делается, что для этого надо. Стол их был прост, но Лесе казалось, что вкуснее она ещё никогда не готовила.

– Всё ли хорошо? – приблизившись, с тревогой спросил Зар. – Почему ты плачешь…

Леса и сама не заметила текущих по щекам слёз. Она прижала ладони к лицу, с удивлением ощутила влагу.

– Наверное, от счастья, – улыбнулась она мужчине.

Тот бросил добычу на траву, недоверчиво покачал головой, поцеловал подругу. Леса не знала, что сказать. В последние дни она стала рассеянной и такой чувствительной. Никогда она не позволяла себе ничего подобного в монастыре Единого.

Должно быть, жизнь с сильным мужчиной сделала её более слабой. Может, в том и был ответ, почему монахини Единого живут вдалеке от мужчин?

– Знаешь, я очень волнуюсь за друзей, – добавила Леса через некоторое время. – Они направлялись в Гавр, когда напали мертвецы, и мы потерялись.

Зар качнул головой, во взгляде его появилось понимание и некоторое упрямство.

– Есть один способ узнать, – нехотя сказал он. – Я могу спросить у брата…

– Правда? – Леса радостно обвила мужчину руками, прижалась к его груди. – Узнай, пожалуйста…

– Хорошо, – ответил он, обнимая девушку.

В следующий миг Леса разорвала объятья и широко распахнутыми глазами, в которых снова набухли слёзы, поглядела на Зара.

– Ты говорил, что у твоего брата седые волосы?

– Говорил, – подтвердил мужчина.

– И он живёт в Гавре? – продолжила Леса. – Ты владеешь силой мёртвой воды, а твой брат живёт в Гавре… – она вздохнула. – Не может быть…

– Когда-нибудь ты должна была узнать, – кивнул Зар. – Да, мы оба хранители.

Зарон, как и обещал, отправил весть своему брату. Как он и предполагал, Шаран не ограничился одним лишь словесным ответом. Даже благородным душам ведомо любопытство. И Шаран никак не мог упустить случая вновь попытаться уговорить брата вернуться к обязанностям.

Уже через несколько дней на поляну приземлился белый сокол. Ударившись оземь, птица обратилась сребровласым хранителем Нагарейи. Хозяева вышли ему навстречу. Девушка низко поклонилась. Зарон протянул руку и пригласил в дом.

За трапезой мужчины были немногословны. Леса ухаживала за ними. Пока она меняла блюда и подливала напитки, Шаран рассматривал девушку. Было видно, что его одолевают вопросы.

– Посиди с нами, – наконец обратился он к Лесе. – Отведай чего-нибудь.

Девушка кивнула и подчинилась, но к кушаньям не притронулась. Под мужскими взглядами ей было явно неловко. Может, оттого, что пришлось носить чужие платья и хозяйничать в доме, где до неё была другая хозяйка.

– Благодарю тебя за угощения, Леса, – проговорил Шаран. – За друзей своих можешь не волноваться, повозки с беженцами пересекли равнину Шаант и Калму. В тех землях уже безопаснее. Да и лето на подходе, голод отступил.

– Благодарю за весть, – тихо ответила Леса, не поднимая глаз на мужчину.

Повисла тишина.

– Ты хотела бы навестить друзей? – догадался Зарон. – Должен тебя предупредить, что путь неблизкий, если не обращаться птицей…

Леса помотала головой, прикусила губу.

– Я лучше оставлю вас вдвоём, – негромко сообщила она и убежала.

Зарон вздохнул, нахмурился. Что происходит с его хозяйкой?

– Она знает, кто мы? – спросил Шаран.

– Мне пришлось поведать.

– А откуда пришла она?

– Я же говорил…

– Говорил, но она явно не монахиня Единого, – заметил Шаран. – И не так уж проста, если смогла принять твоё пламя. Вы живёте вместе…

– Мы близки, – подтвердил Зарон. – Её тело оказалось достаточно сильным. Она и сама владеет силой… Она не просто человек, она маг.

– Думаешь, она пришла из другого мира?

– Очень похоже.

– Как бы там ни было, я вижу, что ты снова носишь человеческую одежду. Я очень рад за тебя.

– Я снова счастлив, – кивнул Зарон, пристально поглядев на брата.

Смутно он ощутил тревогу, приближающуюся угрозу.

Леса стрелой выбежала на крыльцо, спустилась по лестнице и упала коленями на траву. Беззвучные рыдания сотрясали её тело. Неясное чувство стиснуло сердце.

Как же так? Оба хранителя сейчас здесь, в этом доме! А ей не хватает сил, чтобы поднять на них глаза! Чтобы задать вопрос, на который больше жизни ей нужен ответ!

Почему они допустили всё это? Почему не пытаются восстановить гармонию в мире? Сколько ещё просуществуют люди, да и сам мир, если всё останется так, как есть?

Злые мысли быстро осушили слёзы Лесы. Успокоившись и взяв себя в руки, она решила было вернуться в дом, но замерла перед ставнями. Из открытого окна до неё донёсся разговор братьев-хранителей.

– Ваше счастье не продлится долго… – произнёс Шаран. – Демоны, что появились в степях, идут на север… Они встали у Адиппы. Твоя столица опустела, но…

– Ты предлагаешь нам выступить против демонов? – с горечью спросил Зарон. – Мои подданные мертвы…

– А мои нет, и отряды уже в пути, – ответил хранитель Нагарейи. – От тебя мне нужно иное, – он помолчал. – Ты знаешь, о чём я говорю…

Повисло напряжённое молчание.

– Май, – проронил Зарон.

Стоящая за стеной Леса вздрогнула, прижав руки к груди.

– Ты нашёл её?

– Нет, – ответил Шаран. – Но я нашёл пещеру, о которой она мне поведала… Послушай, нет, ты должен меня выслушать! – он повысил голос. – Произошёл обвал, вход в пещеру закрыт… возможно, и спящая королева мертва! Но мы обязаны проверить!

Леса замерла, расширив глаза и прижавшись спиной к дверям. Она знала, что поступает дурно, но не могла не подслушивать.

– Мои отряды идут к горам, чтобы помочь с завалом. Другие отрежут дорогу демонам… – продолжал повелитель Нагарейи. – Но пойми, нужно и твоё содействие. Что если Май права, и эта хранительница станет недостающей частью гармонии? Что если она поможет исцелить наш мир? Что если это…

– Нет! – огрызнулся Зарон. – Это не Джива! Я бы узнал! И я тебе не принц из детской сказки, чтобы будить незнакомых королев!

– Ты не веришь собственной дочери? – не выдержал Шаран.

– Я даже не видел её в новом рождении!

– Ты не веришь мне! Ты не верил Дживе!

– Джива бросила всех нас!

– Совет дал ей добро! Иного выхода мы не видели.

– Пусть убирается в Бездну твой Совет вместе с Дживой, с королевой, с пещерой, с демонами!

Леса дрожала. Она сползла по стене, села на корточки, сжалась в клубок.

– До чего же ты упрямый, Зарон! – воскликнул Шаран. – Я понимаю, долгие годы ты жил один, а сейчас обрёл счастье, но ты подумал, что будет дальше?

– Не желаю и думать!

– Тебя ничем не переломить, брат! Ни появление демонов, ни пропажа дочери тебя не беспокоят?

Леса больше не могла терпеть. Она резко поднялась на ноги и, пнув дверь, вошла в дом. Её появление заставило обоих мужчин умолкнуть и обернуться. Девушка сжала кулаки и метнула на Зара пламенный взгляд.

– Ты можешь всё исправить и не желаешь? – прошипела она.

– Это бессмысленно, – со злостью ответил мужчина. – Опять ты за своё? Ты же не знаешь, сколько я бился, чтобы исправить течения мёртвой воды! Погляди на то, кем я стал в итоге! Чудищем поганым!

– Мы не знаем наверняка; возможно, новый хранитель смогла бы помочь, – вставил Шаран и посмотрел на Лесу. – Прости меня! Я не хочу разрушать ваше счастье, но…

– А я не могу быть счастливой, когда дорогие мне люди в опасности, – заявила Леса, обращаясь к Зару. – Когда мир гибнет! Ты станешь для меня чудищем, если не попытаешься помочь.

Зарон обнажил чёрные клыки, взревел и ударил кулаками по столу.

* * *

Безликое серое небо простиралось от края и до края. Застыли распахнутые настежь врата мрачного града. Не встречали армию ни огнём, ни копьями, ни цветами. Безмолвно ступали они по заросшим травою дорогам.

Затихшие храмы вздымали в выси остроконечные шпили. Тусклое солнце тонуло в поблекших куполах, скользило по крышам замков, по дугам мостов. Ветер поскрипывал распахнутыми ставнями брошенных жилищ.

Опустелые дома облюбовали одичалые животные. Птицы вили гнёзда под карнизами и в щелях каменных оград. Молодые кустарники постепенно скрывали следы жизни человеческой: брошенное тряпьё, утварь, детские игрушки. Город зарастал, таял в растительности, превращался в лес.

Когда-то город был большой и красивый – почти Самторис: с вымощенными площадями и просторными улицами, скверами и высокими домами. Возможно даже, это была сама столица королевства. Но люди, да и боги, покинули это место…

Теперь лишь безликое серое небо взирало на него. Где-то там в вышине неистовый ветер гнал на север плотное полотно облаков. Куда спешили они, злые и одинокие? Куда следовала она? Такая же безликая и серая душа в чужом мире. Одинокая повелительница полчищ, ненавидящих её.

– …Я хочу, чтобы вы уничтожили здесь всё, – сказала Безымянная, останавливая армию. – Камня на камне не оставили.

– Слушаю и повинуюсь, королева, – ответил владыка демонов.

* * *

Близилось лето. Пуща и предгорья утопали в зелени, в ароматах и пении жизни. Разливали трели птицы, шелестели кроны дубов и лиственниц, елей и сосен. Чем выше поднимались путники в горы, тем чаще встречались гигантские буки, похожие на леших из сказок и легенд.

Опасные звери, обычные противники чудища, держались подальше. Среди деревьев мелькали тени рысей. Слышалось, как пробирается сквозь чащу медведь. Зато лесные козы и олени тянулись к Лесе, будто та была самой повелительницей живой воды.

Зарон хмурился, пряча улыбку. Что же за сила была дарована его спутнице? Порой к Лесе выходили ластиться лисы. И даже серые волчицы не спешили прятать своих детёнышей, когда путники проходили мимо. Они обменивались тёплыми взглядами, будто матери, понимающие друг друга без слов.

Звенящие ручьи были полны рыбы. В синей выси парили хищные птицы. Даже им, свободным и всевидящим, не были ведомы тропы, которыми Зарон вёл Лесу. Через глубокие овраги и речные долины шли путники, пробирались мрачными ущельями и снова поднимались на возвышенность.

На юго-восток вёл их путь, туда, где между хребтами Калохари пряталась скала, а в ней – глубокая пещера. Хранитель Нагарейи поведал брату о гробнице, в которой спала мёртвым сном неведомая королева из другого мира, последняя надежда этого.

Зарон не пожелал оставлять Лесу, а та не умела обращаться птицами и зверями. Поэтому хранитель Варейи взял подругу за руку, и вместе они тронулись в путь по самой короткой дороге.

Хотя красоты окружали путников, не всегда весел был тот путь. Обоих мучили тёмные думы. Предстоящая разлука или неудача с королевой – одного из двух было никак не избежать. Неизвестно, что было хуже: потерять их нежданное счастье или обречь на гибель весь мир…

Несмотря на то, что Леса была непреклонна, даже её покинула былая весёлость. Ни вкус пищи или воды, ни ласки друга не вызывали её улыбки. Всё чаще она роняла слёзы, тайком глядя на того, кто никогда не станет её супругом. Что-то подсказывало ей, что как прежде уже не будет.

За время, проведённое с Заром, Леса сильно привязалась к мужчине. Сердце её утопало в нежности, когда она ловила на себе взгляд его зелёных глаз. Ни полузвериный вид, ни его очи, полные мрака, больше не казались ей чудовищными. Девушка любовалась Заром, а он ею. И тем тяжелее было обоим.

– Шаран говорил, что у пещеры соберутся и другие хранители Совета, – рассуждал Зарон. – Из восточных и северных королевств, из-за западных вод. Ты сможешь по своему выбору отправиться в любые земли. А пожелаешь, так ступай с братом в Гавр к своим друзьям.

– Так я и сделаю, – кивнула Леса.

Зарон рассмеялся:

– Не знаю, почему вы с Шараном уверены, будто мне по силам разбудить королеву. Как бы прекрасна она ни была, я не смогу полюбить женщину с первого взгляда. Наш поцелуй не возымеет действия…

Леса опустила глаза, украдкой усмехаясь. Разве их обоих не свела страсть не в первый, но во второй миг знакомства?

– Если же это Джива, – скрипнул зубами Зарон, – пожалуй, шанс и будет. Но в таком случае тебе не обязательно идти в Гавр, ведь Дживе никто не нужен, кроме её знаний, тем более я.

– Ты обижен на неё, – заключила Леса. – Обиды можно простить… На живом всё заживёт, как говорил… – она задумалась. – Почему я что-то помню, а что-то нет, интересно?

– Ты помнишь то, что хочешь помнить, – предположил Зарон. – Или то, что не так уж и сильно болит.

* * *

Волны древних гор, бегущие с северо-запада, вздымались к небесам и, нисходя, утопали в дремучих лесах на юго-востоке. Здесь, одетые в ленты водопадов, у истока небольшой реки, обнажались скалистые выступы и возвышались груды камней.

Сошедшая лавина закрыла узкий зев пещеры, надёжно запечатала вход в усыпальницу. Но вот уже некоторое время отряды из Нагарейи и других королевств сражались с завалом.

Люди сменяли друг друга. Одни дробили камни, другие увозили их. Работа шла успешно – и не без помощи хранителей, владеющих стихиями земли и воды.

Леса с Заром спустились к широкому ущелью по узкой тропке. Всю поверхность тесной долины занимали шатры и палатки, реяли пёстрые флаги королевств. Между палатками горели костры, толпились повозки и лошади.

Леса во все глаза разглядывала рыцарей в лёгких доспехах, витязей Нагарейи, темнокожих воинов из-за морей и простых солдат. Вскользь Зар рассказал ей о народах Хората, пока они преодолевали горы. Леса и сама читала кое-что в монастыре Единого, но такое тесное скопление людей, столько мужчин было ей в диковинку.

Выходцев из пущи уже ожидал хранитель Шаран. Зная нелюдимый нрав брата, он приготовил для него и подруги небольшой шатёр, расположенный в укромном месте, подальше от суеты и шума.

– Вы успели вовремя, – после короткого приветствия сообщил Шаран. – Думаю, через два дня, может, три, мы расчистим завал и откроем проход.

Леса, глядя на братьев, удивлялась, насколько те разные. Шаран был худ и грациозен, носил белый, вышитый синей нитью плащ. Его длинные прямые волосы отливали серебром, в глазах отражалась небесная вышина.

Зарон предпочитал тёмные одежды. Буйные чёрные кудри и короткая борода скрывали полузвериный лик. Глаза же на фоне чёрных белков отливали болотной зеленью.

Среди людей Леса заметила и других хранителей. Не только высокий рост и красота отличали их, но нечто неуловимое. Тайная вибрация силы ощущалась в движениях, голосах, взглядах.

У завала, у самого нагромождения камней стояли двое: коренастый светловолосый мужчина в зелёном и статная женщина с косами цвета пламени, доходящими до бёдер. Со стороны казалось, что они просто наблюдают за работами.

Но стопами Леса ощущала, как вибрирует земля. Прикрыв глаза, точно во сне, она видела, что всё вокруг – камни, растения, бегущую с вершин воду – пронизывают цветные нити, оплетают призрачные паутины. Едва уловимым движением пальцев мужчина и женщина играли на них, точно на струнах музыкального инструмента. В то же время валуны шли трещинами и ломались на части, а струи воды, мешающие работе, находили новые русла.

– Владыки Востока и супруги Таллин и Нейран, – заметив взгляд девушки, представил их Шаран. – Хранители Дальнего севера сейчас отдыхают. Их шатры, – он кивнул головой, – со снежным котом на флагах. Символы Нагарейи – два древа, а Варейи…

– Варейи больше нет, – оборвал его Зарон, приблизившись к шатру и откинув полог.

– Башня? – Леса и сама заметила, шагнув следом и озирая их новое пристанище, над которым реяло тёмно-зелёное знамя. – Или же это древо?

– И то и другое, – объяснил Шаран. – Это башня-библиотека, оплетённая древом. Она и в самом деле существует.

– …Башня-библиотека, – задумчиво повторила Леса, замерев.

Ещё одно из воспоминаний, которое тепло отзывалось на сердце, но никак не мог уловить ум. Простые слова будто пробуждали сокрытое в груди пламя, напоминали о чём-то очень важном.

На миг под опущенными ресницами вспыхнули видения: ночь и одинокая башня посреди барханов, две девочки и мальчик, за которым следует пёс.

* * *

Безымянная замерла, устремив взор на распахнутые ворота монастыря. Мертвецы пропали, и жизнь вернулась в эту очень скромную, но уцелевшую обитель Единого. Дымок вился из трубы кухни, тёплый ветер приносил запах жаркого и испечённого хлеба. Слышалось кудахтанье кур, человеческие голоса, смех.

Между открытыми воротами стояли двое: немолодая монахиня в тёмно-синем одеянии и девочка лет десяти в лёгком летнем платье. Рыжие косы девочки светились в лучах солнца, точно она была его частицей. Лицо усыпали веснушки, в голубых глазах играло любопытство.

Безымянная смотрела в эти глаза и не могла пошевелиться. В груди её будто полыхал пожар. Будто все сожжённые доселе деревни теперь разом вспыхнули внутри. Боль пронзила, обездвижила королеву. Что-то важное несла она, что-то её сердце хотело – и не могло вспомнить.

– Пожалуйста, – прошептали губы монахини, – пощадите нас, смилуйтесь, госпожа…

Она прижала девочку к себе. А та, не ведая беды, не зная, какая армия остановилась подле монастыря, улыбнулась Безымянной.

– Вы идёте от столицы? – просто спросила она. – А не встречали ли по дороге моего старшего брата Вилиса? Я очень скучаю по нему. Если увидите, передайте, что сестрёнка Сурия жива и ждёт его…

Пламя от груди перекинулось к затылку, опалило лицо королевы. На миг под опущенными ресницами ей пригрезились стены другого монастыря.

Дико выл ветер, и в ужасе кричали люди. Землю словно что-то раскачивало изнутри. Твёрдая поверхность трескалась и дыбилась волнами. Массивное здание монастыря с грохотом падало, складывалось само в себя. Взмывали вверх камни, а небо исчезло за облаками пыли.

Безымянная не могла пошевелиться. Девочка улыбалась ей, вопросительно подняв брови.

Как звали ту, другую девочку? Её подругу… Единый забрал её к себе и не позволил им встретиться после смерти. У подруги были рыжие косы, веснушки. Она пахла хлебом и корицей.

Королева судорожно вздохнула и заставила себя пошевелиться. Не сказав ни слова, она повернулась спиной к монастырским воротам и быстро зашагала прочь.

Армия ждала свою предводительницу. Маячащие впереди горы ждали армию… Спящая королева ждала поцелуй смерти от бывшего соратника. Всё это было сейчас важнее каких-то мелких людишек с их хлебом и братьями.

Безымянная уверенно шагала вперёд, и взгляд её мутился от солёной влаги.

* * *

В то утро Леса проснулась в необычайном воодушевлении. Зара не было рядом, но это ничуть не удручило девушку. Впервые она запомнила свои сны, и они не были кошмарами. Напротив, видения и образы даровали такую силу, что, казалось, теперь и горы стали по плечо.

Но горы – горами, а обычных забот в лагере было немало, и Леса с готовностью принялась за работу. Не хватало рук на кухне, нужно было постирать и подлатать порванную одежду. Лесе было милее общаться со служанками, нежели с хранителями королевств. Да те её будто и не замечали вовсе.

К вечеру объявился Зарон. Он был встревожен. Не заходя в шатёр, Леса снаружи наблюдала за силуэтами братьев на фоне огня. Хранители оживлённо беседовали, и мелодия их голосов вибрировала напряжением.

– Они совсем близко… – доносилось до Лесы. – День пути, может, два дня!

– У нас нет времени, нужно спешить… В проход уже можно протиснуться… Этого достаточно.

– Я пойду в бой…

– Боя не избежать… Мы все будем сражаться, армия демонов громадна…

– Их больше в десятки раз! Если бы мы могли принять истинное обличье…

– Нам не хватит сил…

– Должно хватить!

Братья расстались не на доброй ноте.

Жёсткими были объятья Зарона в тот вечер. Он будто не ласкал, но пытался удержать Лесу, словно та убегала от него. Леса лишь крепче прижималась к мужчине, доказывая, что она тут, она принадлежит ему и только ему. Она впивалась ногтями в его кожу, сдерживала стоны. Она прятала вздохи за мелодиями поющего в сумерках барда.

Они занимались любовью долго, страстно и тихо. Руки свивались в объятьях, переплетались ноги, схлёстывались волосы. Плоть сливалась с плотью. Снова и снова, до полного изнеможения.

– Ты целый день провёл в пуще? – обронила Леса, когда они оба утолили страсть.

– Ходил на разведку, – буркнул Зар, пряча лицо в её длинных волосах.

– И ты не хочешь говорить о плохом, – догадалась Леса.

– Не хочу, – прошептал Зар.

Леса с пониманием умолкла, обняла плечи мужчины. Прикрыв глаза, она призвала в памяти сон, что привиделся ночью. В нём было солнечное лето. Бескрайние бирюзовые воды нашёптывали нежную мелодию, шелестел ветер в кронах деревьев.

В их тени в небольшой рощице Леса читала сказки, вокруг неё сидели дети и слушали. Дети были очень разные, не только возрастом: у одних кожа была зелёной, у других смуглой, золотистой. Мальчик с курчавыми волосами, точно у сказочного принца, хрустел большим красным яблоком.

В этот миг на опушке показалась молодая женщина, ведущая за руки двух девочек. Все трое были одеты в одинаковые белые платья и похожи друг на друга, как сёстры. Только у девушки волосы были чёрные, как ночь, у одной из девочек белые, точно снег, а у другой рыжие, словно пламя.

«Мечты должны сбываться», – строго сказала черноволосая, посмотрев на Лесу.

«Я мечтала о семье, о доме», – услышала та собственный голос.

«Ты дома, – ответила девушка. – Мы дома…»

– Завал расчищен, – прервал её воспоминания Зарон. – Завтра утром я войду в усыпальницу…

Леса перевернулась на бок, прильнула щекой к его мягким курчавым волосам, вздохнула. Мужчина пах лесом, волчьим мехом, дымом очага.

– Я хочу, чтобы ты передал королеве и мою любовь, – прошептала Леса, глядя ему в лицо. – Прошу тебя… Передай ей… Не любовь незнакомого короля, не любовь оставленного мужа, но пусть вся любовь матерей и детей этого мира коснётся её губ… Она должна пробудиться, слышишь? – Леса всхлипнула. – Ради жизни… Ради детского смеха… Чтобы нам было кому читать сказки…

– Леса… – прошептал мужчина, прижимая её к себе. – Я так люблю тебя…

– Я люблю тебя, Зар, – ответила Леса.

И их губы соприкоснулись.