Возвращение домой

7 Новые сказки

– Отплакала ливнями хмурая осень, и наступила снежная зима, – рассказывала Дженна окружившим её детям. – Королева Солнце совсем ослабла, поэтому укуталась во мрак и уснула, чтобы набраться сил. Она спала долго и мирно, не видя снов, не помня прошлого. Но вот умолкли колыбельные вьюг. Света и тепла становилось всё больше с каждым днём. Королева Солнце проснулась. Дыхание весны отогрело горы и леса, реки и озёра. Мир сбросил снежное одеяние и нарядился в зелень…

Молодая мать умолкла и сощурила глаза, радуясь весеннему солнцу. Она улыбнулась детям, играющим на диком ковре леса. Розовощёкие младенцы чувствовали себя на сухом тёплом мху, среди цветов кислицы и фиалок не хуже, чем в домашней колыбельке. А друзей у них здесь было куда больше.

Рассказчица и впрямь стала точно солнце, вокруг которого собирались погреться другие дикие матери. Волчицы, лисицы и медведицы часто приходили к ней со своими рождёнными по весне совсем малыми детёнышами. Они знали: рядом с Дженной малышам будет безопасно и весело.

Зарон укорял супругу за то, что она нарушает законы природы, а Май вставала на защиту. Нет, не привыкнут лисы и волки играть с медведями. Май знала точно, потому что так уже было на самой заре Хората, когда не появились ещё альвы да люди, и хранители общались лишь со зверями…

Магия доверия постепенно развеется, когда Дженна закончит рассказывать свои сказки. Но пока историй у Дженны было предостаточно. Многие часы проводила она в лесу, играя с детьми и глядя на то, как они резвятся. Долгие часы она рассказывала жителям пущи о тех, кого любила и кого больше не было рядом.

Дженна повествовала о дивном золотом драконе Энсолорадо и о чёрных драконах-братьях. Она рассказывала о единорогах и грифоне, о пламенном фениксе и белом журавле, о радужной змее и олене с золотыми рогами. Она вспоминала о том, как встретила в Сером лесу книжников, и вместе они спасли птенцов шаркани, как путешествовала по Северу и по Югу. Она рассказывала о Финисте и об ожившем колобке, о девочке в красном плаще и сером волке.

Феи и демоны будто оживали в её рассказах, эльфы и сиды танцевали на праздниках в честь солнца и луны. Целый мир сплетала Дженна словами – это был мир, который она потеряла. И в это время вечная спутница Дженны – тихая, но пронзительная тоска – блекла, на душе у девушки становилось чисто и светло.

То грозные хищники приходили послушать королеву пущи, то семейство зайцев являлось, чтобы познакомиться с маленькими принцессами, то барсуки, то куницы. Змеи и ящерицы грелись рядом на солнце. А однажды среди цветов Дженна различила крошечных светящихся созданий с радужными крыльями фей.

Поначалу девушка не поверила своим глазам, но это и впрямь были цветочные и древесные феи. Волшебные создания вернулись в Хорат и больше не прятались. Однако это было не последнее удивительное открытие в тот день.

Нежные звуки скрипки внезапно разлились среди дубравы. Узнав мелодию, Дженна поднялась на ноги, чтобы поприветствовать гостя. Давно она думала о нём, с тех самых пор, как вспомнила, кто она, и осознала, кем был бродячий бард с синими глазами, встреченный в монастыре Единого.

– Здравствуй, Донас`ен, – радостно крикнула Дженна вышедшему из-за деревьев дану.

– Здравствуй, моя конфетка, – поклонился тот, тряхнув рыжими кудрями. – Как? Ты не удивлена? Мне даже обидно!

– Я так безумно рада была вспомнить тебя, что тут не до удивления, – призналась девушка.

– А я совершенно безумно рад видеть тебя и этих прелестных созданий, – рассмеялся Донас`ен, поклонившись и девочкам. – Хотя, признаюсь, не такое уж это редкое моё состояние! Разве выживешь в конце света, будучи в своём уме?

– Кажется, это мне знакомо, – шутливо нахмурилась Дженна.

– И уверен, отец твоих детей с этим не поспорил бы, – согласился дану, кивнув на собравшихся вокруг зверей. – Крошка, ты презрела последние Законы Единого?

– В этом я вся, – развела руками девушка.

– Что ж, кажется, пироги и медведи едят? – с этими словами Донас’ен ловко извлёк из теневой сумки корзинку с румяными гостинцами. – Мне – вишнёвое вино, как полагается. А для тебя, милая матушка, коровы Нагарейи передали самое свежее и сладкое молоко.

– Ты, как всегда, знаешь, чем мне угодить, – оценила Дженна.

Она помогла мужчине разложить белую скатерть и угощения. Затем она отыскала самый крупный пирожок и, сладостно прикрыв глаза, впилась в него зубами. Мужчина одобрительно кивнул и передал ей полную кружку молока.

Во время трапезы Дженна и Донас’ен долго разговаривали. Они вспоминали прошлое и радовались настоящему. С теплотой драконица рассказала о своей семье, об их доме. Дану поведал ей о том, как подрастают сёстры степнячки в Гавре.

Оба то грустили, то смеялись. Они обсуждали разное и просто молчали, любуясь тем, как играют наевшиеся малыши.

Солнце припекало. Мать медведица, воспользовавшись случаем, задремала. Вскоре её примеру последовали и дети. Донас’ен тщательно проверил, не беспокоят ли дочерей Дженны насекомые, затем присел к ней поближе.

– По всем королевствам я несу песни о твоих подвигах, милая, – сообщил он. – Буду счастлив послушать сказки и из твоих уст. Негоже дарить их лишь младенцам да диким зверятам…

– Я всегда рада тебе, дорогой мой слушатель, – ответила Дженна. – Но витали в твоём голосе говорит мне о том, что ты очень хочешь сказать ещё что-то. Не томи же, рассказывай.

– Ты безупречно чуешь ложь и тайны, как и всегда, – кивнул дану. – Что ж, твоя правда. Есть у меня ещё один – и самый важный дар…

Донас’ен снова погрузил руку в свою тень. Дженна отшатнулась, когда он выудил на свет свою ношу. Широко распахнутыми глазами она глядела на предмет, который оказался на ладони дану. Тьма воспоминаний окутала девушку, на миг затмив и весенний лес, и радостный щебет птиц, поглотив само солнце.

– …Откуда он у тебя? – выдохнула Дженна.

– Ты спрашиваешь, откуда я, охотник сумеречных лис, странник, собиравший магические артефакты по всей Сии и за её пределами – за пределами самого Времени, взял самый необыкновенный, самый волшебный предмет во всех мирах? – ухмыльнулся дану. – Лучше спроси, как я мог его не достать для тебя, сказочница…

Донас’ен взял руку Дженны в свою и вложил в ладонь девушки драгоценный дар. Та затаила дыхание, глядя на простой карандаш с радужным ластиком на конце. Это был тот самый карандаш, который подбросила ей Белова, которым маленькая Василиса написала сказку о чёрном единороге.

– Не верю, – прошептала Дженна.

– Поверь, сказочница, – строго проговорил дану. – Поверь и запиши свои сказки… А я, – он поднял со мха скрипку, – сыграю тебе самые прекрасные мелодии, которые только знаю.

* * *

Шли луны, сменялись сезоны. Месяцы складывалась в годы. Счастье, любовь и аромат пирогов неизменно наполняли дом Дженны и Зарона.

Беловолосая Шаада и огненноволосая Вришана сделали первые шаги, набили первые шишки, произнесли первые слова. Не успели оглянуться родители, как девочки уже бегали не только по дому, но и за его стенами! Они исследовали лес, изучали свои возможности и проверяли на прочность родителей.

Но даже беспокойная Дженна не сильно тревожилась о дочерях, когда те пропадали из виду. Не нашлось бы в лесу ни одного хищника, который бы посмел обидеть будущих хранительниц. Были девочки лучшими помощницами, защитницами да подругами друг другу и всему миру.

Шаада имела тихий и спокойный нрав. С возрастом она становилась более домашней, приключениям предпочитала чтение и помощь по хозяйству. Она была любимицей дядюшки Шарана, хранителя Нагарейи, и сама больше любила Северный край.

Бойкая Вришана росла полной противоположностью сестры и больше общего находила с отцом. Зарон учил её всему, что могло бы заинтересовать сына: понимать голос пущи, находить звериные тропы, идти по следу и охотиться. Вришана проявляла талант к фехтованию и единоборствам.

Зарон и Дженна души не чаяли в дочерях. Были они для родителей самыми прекрасными, талантливыми и умными. Хотя и без ссор не обходилось. Шаада чаще таила обиду, а вот Вришана могла взорваться криками по любому поводу.

В обеих девочках Дженна с удивлением узнавала частичку себя: свои повадки, наклонности, пристрастия. Одновременно с восторгом и гордостью она наблюдала за тем, как складываются их неповторимые личности.

Старшая сестра навещала семью не часто. И каждый раз появление Май было большим праздником. Хранительница Сет стала не только частью двух миров, но и взяла на себя обязанности почтальона. Ей приходилось носить туда и обратно кипы писем, которыми Дженна обменивалась с друзьями, и мешочки с гостинцами.

Вместе с тем, как взрослели дочери, росли и книги со сказками, которые писала Дженна. Когда дети стали старше и более самостоятельными, мать начала покидать их, затворяясь в башне-библиотеке и в своих воспоминаниях.

Это было удивительное место наподобие древа Знаний в Айваллине – единство живой природы и творения рук хранителей, сумеречный перекрёсток на границе тонких сфер Хората, а может, и других миров, и даже Времени! Как и в пустынной библиотеке Катана, снаружи нельзя было определить масштаб внутренних помещений, а внутри пряталось множество тайных комнат, лестниц, коридоров.

Снаружи каменный замок змеями обвивали корни гигантского древа. Строение по форме повторяло растение: мощный ствол расходился вверху ещё на несколько башенок, теряющихся в раскидистой кроне. Живые ветви и каменные сплетались в причудливом орнаменте, вырисовывая стрельчатые окна и порталы.

Каждая башня была библиотекой, хранилищем знаний, а по центру располагался кабинет королевы. Здесь стоял большой письменный стол и удобное кресло, обитое кожей. Резная мебель застыла вдоль стен, горел камин. Тиканье часов и свет очага наполняли комнату уютом.

Удивительные свойства приобрёл карандаш Дженны: он не тупился и не стирался, словно бы волшебный грифель был в нём. Может быть, как и душа девочки, рождённой в мире без волшебства, простой карандаш получил непростую силу в мире магии.

Дженна внимала мелодии скрипки, которую играл для неё Донас’ен из-за грани миров, и писала сказки. Дни и ночи она уделяла этому занятию, забывая о пище и сне, не помня саму себя. Она словно оказывалась вне мира и времени на некоем перекрёстке, где действуют иные законы.

И всё сложнее ей становилось возвращаться домой.

– Матушка, ты написала так много книг, – однажды заметила Шаада, когда сёстры навещали Дженну в её башне.

Теперь уже не матушка ухаживала за ними, готовила и кормила, но дочери приносили ей свои сладкие да мягкие румяные пироги. Иногда они хватали Дженну за руки и уводили гулять по лесам или в горы, купаться в море, в гости к отцу в Адиппу или в Гавр к дядюшке Шарану.

– Как же можно помнить столько историй?

– Я хочу рассказать все сказки и истории мира Сии, – улыбнулась Дженна, погладив дочерей по белой и рыжей головкам. – Те, которые услышала и в которых принимала участие… Я хочу написать обо всех, кого знала… Чтобы о них помнили.

– Матушка, ты написала целый мир! – с чувством воскликнула Вришана, перебирая листы.

Дженна распахнула было губы, чтобы ответить шуткой, но промолчала. Сказочница вдруг поняла, что это вовсе не шутка. Она писала не только о том, что услышала, через что прошла. Под музыку скрипки она сплетала и то, что было далеко за гранью её восприятия, знаний, чувств…

«Я рисовала сплетение энергетических сосудов, – вспоминала Дженна. – У меня не было красок. В сосуде было пусто. Кто знает, к чему могла привести такая живопись? Вдруг у меня не получится нарисовать что-то хорошее? – подумала она и тут же сама себя отругала: – Да неужели я не смогу нарисовать… написать солнце и небо?»

«Подумай только, – вспомнила она слова Катана, – когда сказочник сочиняет свою историю, он не просто придумывает сюжет, но задаёт ход новой жизни… В некотором роде он сам является инструментом Единого Творца, с помощью которого Тот создаёт свои миры».

«…Создаёт миры? – повторила Дженна. – Ты хочешь сказать, что сказочник не просто придумывает свои истории?»

«Конечно же, душа моя, – улыбнулся ей Катан. – Сказочники – самые редкие и могучие из хранителей. Они распутывают сбившиеся клубки самой Судьбы и ткут новые сказки – истории целых миров…»

«Я твоя земля… – услышала Дженна на самом краю сознания голос Зоири. – Мы вместе».

«Сайрон – моя твердь и горячее пламя внутри неё, – напомнила себе сказочница. – Катан – синее небо и тёмная бездна вокруг… А Зои – мои дикие леса, мои плодородные поля…»

«Так кто же ты, душа, у которой много имён?» – из далёкого прошлого спросил бог Смерти Марг.

«Я не зверь и не птица, не демон и не человек… не мужчина и не женщина, но всё это вместе!» – ответила ему Дженна.

– Я словно бы сама… вся Сия, – обронила она вслух.

* * *

– Единый Предвечный Источник Жизни есть всему отец и всему мать, – написала Дженна однажды особенно тёмной ночью. Луна ушла с небосвода, и только колко сияли звёзды. Мир за окном потонул во мраке. – Он образ и мелодия, строитель и нерушимая основа миров.

Драконица вздохнула и бросила взгляд на часы. Недавно пробило полночь. Было прохладно, и в камине гулко пело пламя. Мелодия скрипки лилась из ниоткуда, подпевая огню.

– Он искра, зажёгшая пламя. – Дженна вновь вернулась к письму. – И Он любовь – пища для развития живой души. Однако в бесконечной жажде расширения появились настолько далёкие миры, что даже любящий взгляд был не в силах достичь их… – Женщина сделала паузу, задумалась. – Что же души, рождённые в этих мирах? Они подобны растениям, заброшенным в бескрайние пески и вечную ночь. Каждое живое создание вынуждено искать для себя пищу либо погибнуть. И, найдя эту пищу, оно видоизменяется под стать ей.

«…видоизменяется под стать ей», – подумала Дженна, поглядев на карандаш.

Смутная догадка заставила её сердце забиться чаще.

– Единый Предвечный Источник есть всему начало и всему конец. Он жизнь – и Он же смерть, Он свет – и Он же тьма, – торжественно произнесла она. – Слушай Его голос, следуй за Ним, дабы не прерывался круговорот Его течения, дабы воды Его не замутились. Услышь Его во всякой твари, от мала до велика, в листве, в траве, в жизни и в тлене. Найди Его в крупице песка и в бескрайней пустыне, увидь Его в капле воды и в стене дождя.

Дженну вдруг пронзило чувство, что она не одна в библиотеке, что здесь находится ещё кто-то.

– О, странник! – вымолвила она, обращаясь к кому-то. – Смело стань оружием Единого, ибо есть у тебя на то Его благословение – достоин ты и телом, и духом. Храни мир, вверенный тебе, ибо ты хранитель по праву телесного рождения. Но особенно храни душу свою и доверяй ей, ибо она избрана нами из многих. Ибо она слышит зов наш и ценит голос Источника, как никакая иная душа.

От неясного ощущения Дженна вздрогнула. Ещё один персонаж появился где-то в тенях, принеся запах мёртвой воды, пепла и ещё чего-то неясного, опасного. Звуки скрипки вспыхнули громче. Они стали как будто лихорадочнее.

– О, странник, – произнесла Дженна, – будь ночью подобен луне, а днём – подобен солнцу, познай смерть и рождение. Достойно пройди испытания на пути своём. И тогда ты найдёшь себя. Ты найдёшь свой истинный Дом…

– Свой истинный Дом, – тихо усмехнулся кто-то из тени.

Это был едва различимый шёпот, предназначенный не Дженне, но тому, кто стоял за дверью. Женщина ощутила, как мурашки бегут по затылку. Скрипка бесилась. Её эхо металось где-то вдали не то прошлого, не то будущего.

– Во времена изначальные распался Единый Предвечный Источник Жизни на неисчислимых Сыновей и Дочерей Своих, – возвестила Дженна, продолжая писать. – А те, в свою очередь, породили Дочерей и Сыновей, которые вдохнули новую Жизнь в миры, дали плоть и частицу Духа Его существам разнообразным. И были то Старшие Дети Его. Сотворили Старшие множество форм и образов по подобию своему, способных творить и размножаться самостоятельно. Поддерживали их сыновья бесконечное вращение и миров сотворение. А дочери их сохраняли сотворённое в вечности незыблемо. Рука об руку шли сыновья и дочери Старших, будучи частью Единого, но обретя каждый одну из сил Предвечного Источника. Стали они бессменными Его хранителями…

Краем чувств Дженна ощутила, как с новыми нотами мелодии всколыхнулась её память. Она вспомнила этот миг… Миг, когда сама стояла за дверью этой библиотеки, когда была зрителем и взирала на саму себя нынешнюю из тени прошлого.

Губы Дженны дрогнули, взгляд затуманили слёзы. В том прошлом было Весеннее равноденствие и свадьба. Они с Сайроном впервые познали друг друга. В том прошлом Сайрон был жив! Он и все остальные… вся Сия!

«Приветствуем тебя, о прекрасная богиня», – произнесла жрица богини Тонан в памяти Дженны.

«Приветствуем тебя, о могучий бог», – громогласно сказал Дэрей Сол, возлагая на плечи Сайрона медвежью шкуру.

«Как ночь за днём, так зима за летом, как луна за солнцем, так тьма за светом, – вместе пропели жрецы, – как смерть за жизнью, пусть следует богиня за богом, а жена за мужем в неразрывном единении, – с этими словами хранители повязали руки молодожёнов красной лентой. – И пусть цикл этот никогда не прервётся!»

– …Рука об руку шли сыновья и дочери Старших, – переведя дыхание, продолжила Дженна. Она должна была дописать эти строки, закончить свою сказку. – Были они частью Единого, но разделили силы Его согласно Закону. Одни из них назвали себя хранителями, другие стали исследователями, третьи и четвёртые – защищали и соединяли миры воедино. Любой из них по отдельности был неизменно силён, прекрасен и целостен, однако словно птица однокрылая. Лишь соединяясь в своей истинной паре – в союзе идеальном, – могли они продолжать дело Праотцов и Праматерей своих. Лишь вместе будучи, достигали они высот невиданных, постигали неведомое и сокрытое.

– …Лишь вместе они могли творить новое. И дали тогда дети Старших имя тому драгоценному, что связывало их как мужчин и женщин друг с другом; тому, что давало силы их крыльям невидимым. И имя это было – Любовь, – вместе с Дженной прошептала стоящая за дверями.

Сказочница поняла, кем была она. Дженна не могла не узнать себя из прошлого. А теперь прислушивалась к себе из будущего, чья тёмная мелодия витали свилась в жестоком танце со скрипкой Донас’ена.

– Любовь, – произнесла та тёмная Дженна из будущего до боли знакомым голосом. – Маленькая Василиса, ты так хотела понять, что такое любовь… И ты поймёшь. Ты узришь её во многих обличьях. Многих ты будешь любить. Любви в твоей жизни будет с избытком. Но и горя – не меньше. И демон боли станет твоим лучшим другом…

Дженна, сидящая за столом здесь и сейчас, вздрогнула. Она оторвала карандаш от бумаги, не сдержавшись, резко обернулась к дверям. Голос из её воспоминаний прошептал:

– Ты должна запомнить то, что я тебе скажу… Запомни! Это важно… Твои истории… Твои сказки… Когда будешь писать последнюю из них… Одному из своих героев ты должна сохранить память. Это больно… Но кто-то должен помнить…

«Помнить что?» – повторила Дженна из настоящего одними губами, вторя ещё юной Дженне из прошлого.

– Помнить тебя… – было ответом им обеим.

Скрипка издала протяжный сладостно-горький стон. Дженны за дверями пропали. Одна вернулась в прошлое, другая продолжила свой путь где-то в будущем. Дженна из настоящего с облегчением вздохнула. Музыка скрипки сошла на нет и резко оборвалась. Осознание реальности вернулось к Дженне.

– Я написала целый мир, – повторила она. – И кто-то в том мире должен помнить. Это больно. Однако кто-то в Сии должен помнить всё, что случилось с нами. Помнить меня… Но это значит, что…

Она выронила карандаш с радужным ластиком, поглядела на стопки бумаг на столе. Неужели это всё не только буквы?