Возвращение домой

8 За всё придётся заплатить

Шли луны, сменяли друг друга осень и весна. Вместе с тем, как взрослели дочери, росли книги со сказками, менялась Дженна. Чем больше историй, воспоминаний, эмоций, любви она отдавала бумаге, тем сильнее ощущалась эта перемена.

Поначалу пришло чувство, напоминающее умиротворение. Но чем внимательнее Дженна прислушивалась к себе, тем более находила в нём не мира, но усталости и… пустоты. Росла и ширилась некая пустота в груди сказочницы.

Затем пришло удивление. Дженне было непривычно не купаться в море чувств, не ощущать яркой сладости любви к детям и мужу, не восхищаться миром. Она перестала писать письма в Сет, а с семьёй общалась нежно и ласково, но больше по привычке.

Когда душа Дженны привыкла к этому и утеряла чувство удивления, пришла тоска… жажда. Незаметная, она постепенно заполняла собой всё больше пространства в душе женщины.

Эту жажду утолить было невозможно. Всё утратило вкус: еда, чувства, красота мира. А потребность осталась.

Новая встреча Май с семьёй была не столь радостной, как в прежние годы. Что-то переменилось в их доме в сердце леса. Да и сам лес уже не был словно из доброй детской сказки.

Ветер, треплющий ветви дубов, поведал Май о том, что хозяин пущи, молодой леший, беспокоится. Не радует диких зверей новая весна. Слабы их детёныши, озлоблены отцы, а матери слишком тревожны.

Младшие сёстры Май, уже почти девушки, глядели на неё с грустью. Шаада весь день молчала, будто боясь выдать страшную тайну. Пламенная Вришана не носилась маленьким рыжим огоньком по дому. Дженна, накрывая на стол, и вовсе отводила глаза.

Вроде бы всё было как прежде: хозяйка дома готовила пироги, Зарон занимался дичью, ворча себе под нос:

– Зверьё стало пугливым и злым. На днях чуть не попался на клыки кабану, представляешь? Я, хранитель! Вовремя заметил и едва уклонился.

Ужин обещал быть богатым, а семейный вечер тёплым. И всё же что-то было не так. Пироги оказались не столь пышными, травяной чай потерял вкус.

Словно темнее сделалась витали Дженны. Всколыхнулись ноты мёртвой водицы.

– Что гнетёт тебя, моя дорогая? – спросила Май, улучив момент. – Что происходит? Всё ли хорошо у вас с Зароном? Девочки здоровы?

Май всё поняла, когда Дженна осмелилась поднять на неё глаза. В бледно-зелёных озёрах холодно мерцало серебро. Драконица была с близкими – и одновременно её не было рядом. Она грезила наяву, глядела сквозь время. И взор её был направлен не в мир.

– Боюсь, я не совсем здорова, – призналась Дженна, кивнув на порог.

Не сговариваясь, они покинули тёплый дом и вышли в прохладный сумрак вечера. Соловьи разливали трели в ветвях деревьев. Трава покрылась росой. Зажигались звёзды.

Женщины углубились в дубраву, вдыхая свежий благоуханный аромат весны.

– …Я рассказывала, что это место – дубрава, поляна и дом – мне снилось ещё в юности? – отстранённо произнесла Дженна.

– Я помню некоторые твои сны, – ответила Май. – Ты видела в них и Зарона.

– А помнишь, кто ещё был в них?

– Я не уверена…

– Сын, – ответила Дженна. – Я никогда не забуду слова мальчика: «Василиса лепит пироги, но она же не умеет, как ты…» У меня были сын и дочь Василиса.

– Думаешь, твои сны были пророческими? – предположила Май. – Может быть, в видениях сплелись память тела Дживы и твои собственные мечты…

– Да, возможно, ты права, – Дженна умолкла.

– Что ты задумала, дорогая? – спросила Май. – Происходит нечто, чего я не могу предугадать, и это меня беспокоит.

– Неужели даже ты, ферзь нашей партии, наследница величайшего из Мудрецов, переигравшая его, гениального кукольника, не ощущаешь, что происходит? – усмехнулась Дженна.

– Твой ход, королева, – смиренно уступила Май. – Новая партия открыта…

– Я родилась из собственного яйца, – произнесла Дженна. – Моё прежнее тело состарилось и рассыпалось прахом…

– Я помню, – вставила Май, нахмурившись.

– Я возродилась в новой оболочке, – пояснила Дженна. – А сфера тела твоей матери, твоей настоящей матери Дживы стала свободной.

Май остановилась, поглядев на собеседницу.

– Да, – улыбнулась ей Дженна. – Прожив человеческий век в моём родном мире, Джива может вернуться в своё тело, в свой мир.

– Крайне маловероятно, что душа Дживы найдёт путь без памяти, без проводника, – покачала головой Май.

– Мы с Донас’еном что-нибудь придумаем, – уверенно ответила Дженна и улыбнулась: – А знаешь, я закончила свою последнюю сказку.

На следующий день Дженна была особенно рассеянной и даже сердитой. Она переложила свои обязанности на дочерей, будто боясь притронуться к обычным кружкам и тарелкам. Утром никого не обняла и не поцеловала.

Затем Дженна сообщила семье, что ей нужно отлучиться. Куда, она сказать не могла. Но Май просто так не отступилась.

Когда Дженна шагнула на теневую тропу, старшая дочь двинулась следом. Где-то в южных лесах Шава обе вышли на солнце.

– Есть ещё что-то, что ты скрываешь, – Май строго поглядела на мать. – Неужели это настолько страшно, что ты не можешь поведать даже мне? После всего, через что мы прошли вместе…

– …После всего, через что мы прошли вместе, мне даже странно, что ты сама этого не видишь, – ухмыльнулась Дженна. Её глаза зло сверкнули. – Разве ты не ощущаешь перемены? Они повсюду… Они вокруг меня.

С этими словами женщина отмахнулась, ударив рукой по ветвям молодого орешника. Когда её пальцы коснулись растения, то оно мгновенно потеряло цвет и увяло.

– В тебе бушует мёртвая вода, – проронила Май, глядя на несчастный куст.

– Невероятно! – воскликнула Дженна, разозлившись сильнее. – Хотя чему удивляться… В стольких мирах хранители вдруг становились близорукими, когда опасность даже не стояла на пороге мира, а уже шагнула в него! Ты, Катан, Сол… О, Единый! – женщина отвернулась, сдерживая эмоции.

– Дженна, скажи прямо! – воскликнула Май.

– Не могу… – вздохнула та. – Я не знаю точно. Но я знаю, кто наверняка ответит на этот вопрос.

Высоко поднялось солнце, когда мать и дочь приблизились к воротам монастыря. Навстречу им вышла девушка. Её рыжие косы сияли, как само солнце. На веснушчатом личике застыла приветливая улыбка.

Девушка не была послушницей, о чём ясно говорила непокрытая голова и мирская одежда: светлое льняное платье, яркий пояс, богатые бусы на груди. Позади неё, прихрамывая, плелась пожилая монахиня в выцветшем синем одеянии, за ней шли ещё несколько старушек.

Видимо, рыжеволосая навещала добрых знакомых. Годы назад стены монастырей приютили и уберегли от демонов и мертвецов многих беженцев, в том числе детишек. Дети подросли, но не забыли добрых людей. А те были настолько благодушны, что не помнили зла.

Монахини продолжали дарить приют и тепло всем нуждающимся и после войны. Так годы назад в обители Единого появилась одинокая женщина в перепачканном кровью плаще, с тёмными давно нечёсаными волосами. Она упала в ноги монахиням, заливалась слезами, просила прощения. Те простили…

Увидев Дженну, одна из старушек приветливо подняла руку. Несколько раз приходила сюда драконица, чтобы проведать старую знакомую.

– Как она, матушка? – тихо осведомилась Дженна у монахини.

– По-прежнему, – ответила женщина. – Покладистая и старательная, порученное исполняет. Молчит только всё время. Иногда, правда, улыбается… Вот когда Сурия приносит нам приправу из коры дерева – корицу сладкую… – Монахиня остановилась, отдышалась, махнула рукой в сторону уходящей девушки с рыжими косами. – Они с братом Вилисом в столице родились, да потерялись во время войны. Потом нашли друг друга вот в этом самом монастыре. Поселились недалеко, в новом городочке. Купцы туда заезжают по дороге в Адиппу, всякие специи заморские привозят.

– Сурия с братом Вилисом, – задумчиво повторила Дженна. – Ну а та, что осталась, послушница ваша, имя своё ещё помнит? – спросила она.

– Да-да, – закивала женщина. – Откликается на Сиибу. Иногда сама с собой разговаривает…

– Сама с собой? – хмыкнула Дженна. – А кем-то ещё, кроме Сиибы, называет себя? Кто её собеседник?

Монахиня вновь остановилась, поглядела на Дженну, затем перевела взгляд на Май.

– Простым крестьянским именем… Так зовут маленькую девочку, которой она иногда себя воображает, – негромко ответила служительница Единого. – Не беспокойтесь, госпожа… нет больше той Безымянной, нет королевы демонов. Я ведь видела её тогда с полчищами… Я и Сурия. Поглядела она на нас и пошла дальше, не до мелких людишек, видно, ей было. Спешила к хранителям…

Монахиня вздохнула тяжело и зашагала дальше к кельям. Май поглядела на Дженну.

– Вот, значит, к кому мы пришли… Не понимаю, что тебя беспокоит. Безымянная не проявится, Врага больше нет. Нет ни единой силы, которая напитала бы её безумие.

В ответ Дженна лишь криво усмехнулась:

– А вот и поглядим…

Сииба встретила гостей на ступенях келий. Немолодая уже женщина с сединой в волосах спешила развесить выстиранное бельё. Завидев Дженну, она замерла, расширила глаза и бессильно опустила руки. Корзинка упала. Отжатые, свёрнутые синие и белые тряпки оказались на грязной земле.

– Здравствуй, Сииба, – произнесла Дженна.

– Нет, – мотнула головой та, сделав шаг назад, прижавшись спиной к двери. – Нет…

– Всё хорошо, – умиротворяюще улыбнулась Май. – Мир простил тебя. Мы не причиним зла.

– Нет! – воскликнула женщина, не сводя глаз с Дженны. – Уходи… Уходи! Я Сииба. И я ничего не хочу от тебя. Мне не нужна твоя сила! Я больше не хочу… Я Си-иба, – раненой волчицей взвыла она, обхватив голову руками, упала на колени, всё плотнее прижимаясь к створке. – Оставь меня в покое… Уходи…

Удивлённая монахиня обернулась к Дженне.

– Не волнуйтесь, матушка, мы уходим, – ответила та на её молчаливую просьбу. – Я получила свой ответ. Я больше не вернусь… никогда.

– Что же, ты всё ещё не понимаешь, что происходит? – спросила Дженна, когда они с Май вышли в лес.

– Я не уверена, – тихо ответила та.

– Ты просто не желаешь видеть… Как и другие.

Дженна расхохоталась. Отошла в сторону, огляделась, прислушалась. Убедившись, что никого нет поблизости, женщина обернулась вокруг себя.

Май ахнула в изумлении. Перед ней стояла уже не Дженна, а распахнул крылья феникс! Золотом горели его перья, алым огнём полыхали глазницы. Птица взмахнула крыльями, источая искры. И крылья вдруг засияли белизной. Изогнулась журавлиная шея.

Ещё миг – и перед хранительницей вырос чёрный дракон, распахнул зубастую пасть, взревел… Но стоило моргнуть, как на месте дракона появилась изящная вороная лошадь с рогом во лбу.

– Дженна, перестань! – воскликнула Май. – Это опасно!

Чёрный единорог топнул копытом, но покорно склонил голову. Взметнулся чёрный плащ, солнце пробежало по золотым волосам. Дженна выпрямилась, бледная, суровая, с серебром в глазах и непреклонной решимостью.

– Теперь ты видишь? – произнесла она, голос её прошелестел, как осенние листья. – Я была девочкой, у которой много имён, как называл меня Марг… Я была вашей сказочницей, оружием, матерью. Я погибла и возродилась в новом теле. Я написала сказку, написала о драконах и единорогах, о фениксах и прочих… Я стала ими!

– Ты обрела могучую силу, чтобы закончить сказку, – произнесла Май.

– Ты кое-что не знаешь об этой силе, – усмехнулась Дженна. – Ты явилась после гибели Сии, после битвы… Ты поддержала меня, успокоила, даровала забвение. Но ты не удосужилась узнать, что произошло! Как я победила Врага…

– Важно ли это, если Враг исчез? – с горечью произнесла Май.

– А разве нет? – воскликнула Дженна. – Знай же! Мы создали идеальную ловушку! Мы столько сил положили на это… Ради знания я провалилась в прошлое Сии, подружилась с колдуном. Так мне казалось… Я думала, это важно, в этом весь смысл!

– Разве нет? – осведомилась Май. – Всё было так, как должно. Ты была там, где нужна…

– Но я так и не воспользовалась ловушкой! – простонала Дженна. – Понимаешь? Я потеряла меч, я оставила сферу на берегу мёртвого моря… Ловушка оказалась бесполезной, ведь Враг не нападал…

– Что случилось тогда? – тихо спросила Май, глядя на мать.

– Боюсь, милая, идеальной ловушкой стала я, – прошептала Дженна. – Сила, от которой отмахивалась Сииба, во мне. Я получила невероятную власть! Потому что Враг во мне…

– Ты сказочница, власть всегда была у тебя, – резко оборвала Май. – Поэтому ты стала избранной! Нашей надеждой, нашим оружием… Твоя сила мечты…

– Верно, – перебила Дженна. – И теперь, когда я выполнила свой долг: победила Врага, родила дочерей, написала сказку, когда я написала Сию… – она всхлипнула и отвернулась. – Сила плещется во мне… переливается через край. Мне всё сложнее сдерживать её.

– Дженна, – проронила Май.

– Пожалуйста, дочь, не надо слов, – отрезала Дженна. – Просто обними за меня девочек, обними отца… Попрощайся за меня с ними. Я не вернусь домой. Я должна уйти. Да не плачь, не переживай, – добавила Дженна, видя слёзы в глазах своей сильной всеведущей дочери. – Мы отлично сыграли нашу партию. Всё сложилось как нельзя лучше.

– Что ты намерена делать? – спросила Май.

– Всё просто: мы теперь знаем, где Враг не сможет набраться сил, знаем, где его можно заточить навеки… – улыбнулась Дженна. – И это место – мой родной мир. Таков конец этой сказки. Я возвращаюсь домой. Я помогу королеве Дживе вернуться сюда. Зарон вновь будет счастлив с белой королевой! Вы воссоединитесь!

– Ты готова на это?

– Только так я могу расплатиться, сказать спасибо за ваш дар, за всё, что я смогла пережить… прочувствовать… За вас, моих любимых…

– Дженна… постой… – взмолилась Май. – Так не может всё закончиться…

Но Дженна уже шагнула к порогу сумеречной тропы.

– Не забывай, есть ещё стражи, – напомнила она. – Я должна спешить, пока они не почувствовали мою силу. И уж лучше так, чем на тысячи лет попасть в их тюрьму. Я возвращаюсь домой.

– Я люблю тебя, мамочка, – сквозь слёзы крикнула Май вслед Дженне.

– Я люблю вас, – донёсся ответ.

* * *

Она была там, где не должна была быть. И она более не была здесь нужна. Дженна спешила. Она бежала по сумеречным тропам к границе мира Хорат. Она нырнула в течение междумирий, нашла тропу, полетела.

Дженна ощущала – или же ей казалось, – будто стражи уже близко и вот-вот настигнут её. Быть может, это говорили её страхи. Или сила Врага сводила её с ума. Да, она родилась в новом теле, но обрёл ли от этого её ум нечеловеческие качества? Этого не знал никто.

Дженна спешила, но… Она не выбрала прямую тропу.

Непостижимо для понимания было всё произошедшее за последние годы. Дженна не хотела думать об этом. Она знала, что не сможет понять. Она лишь предполагала, что была инструментом Единого, как карандаш – в её руках. И мелодия дану была мелодией самого Источника Жизни.

А может, всё это было лишь сном, бредом, вымыслом? Дженна хотела увидеть, так оно или нет. Она не знала, сможет ли, имеет ли право… Не знала, удержит ли в себе разрушительную силу. Устоит ли? Но она обязана была взглянуть. Одним глазком, с сумеречной тропы.

Странница прошла сквозь тьму междумирий. Она приблизилась к сине-золотому сиянию сферы. И ступила в мир Сия.

Был ясный летний вечер. Сумерки разбавили духоту Самториса долгожданной прохладой. На Первой ступени, расположенной на самой вершине горы, у главного храма было празднично и многолюдно.

В ветвях молодой дубравы умолкали птицы и шустрые бурундуки. Вдоль узких дорожек, отделанных радужным сланцем, журчали ручьи. Деревья, травы и цветы, в отличие от городских парков, росли здесь привольно и свободно.

Каких только трав и цветов не было! Их аромат наполнял сердце горожан благодатью. Голоса прогуливающихся звучали умиротворением и счастьем. Возможно, впрочем, причиной тому был прошедший концерт в храме Единого, который устроил Верховный жрец.

Дэрей Сол играл для королевской семьи и горожан, для простых людей и для гостивших у него хранителей. В череде спускавшихся по лестницам самторийцев Дженна разглядела их силуэты.

Прекрасная Гьюзайлин шла под руку со статным Кизэем. Оба единорога были облачены в жемчужно-белые одежды, оба счастливо улыбались. В синий и золотой был одет Индрик, держащий за руку Ирэю с длинными волосами цвета липового мёда, в алом платье. Возглавлял шествие Дэрей Сол с дочерью и супругой по обе руки. А замыкали…

Дженна с силой прикусила губу.

…Они были живы. Оба брата-дракона были живы! У неё всё получилось, она смогла… Она или же не она, да это и не важно! Катан и Сайрон были здесь!

Они были. А значит, всё было не напрасно. Дженна выполнила предназначение. Да, она ошиблась, но она исправила ошибку. Она сдержала обещание, данное жемчужному единорогу. Кизэй, Ирэя… и её любимые живы!

Высокие, черноволосые и смуглые братья прошли мимо. Пахнуло терпкими эфирными маслами, степными травами, горьким кофе. Драконы вели негромкую беседу. Сайрон был строг. Катан усмехался, будто рассказывая забавный случай.

Дженна онемела, стоя в тени и глядя на их спины. Братья были так близко. Стоит протянуть руку – и пальцы коснутся их…

Внутри неё бушевал ураган. Почти физически Дженна ощущала, как о кожу бьётся буря, сводя мышцы судорогой боли. Казалось, стоит ей шевельнуться, как кости переломятся, лопнет кожа, не кровь, а пламенная лава хлынет наружу…

Дженна готова была кричать от муки и тоски. Она хотела броситься к Сайрону, обнять его, ощутить его тепло, его мелодию витали. Она вздохнула, сбрасывая оцепенение, сделала шаг из тени. Но, подняв глаза, она увидела их.

Двое мужчин стояли поодаль, частично укрытые обычной тенью. Но невозможно было не узнать их по застывшим нечеловеческим взглядам машин, по безразличному выражению лиц. Торсы защищала стальная броня, повторяющая мускулатуру тела. На плечах лежали серые плащи.

Нет, Дженне не показалось. Стражи были здесь. И в тот миг, когда она сошла с тропы, они заметили её. Они двинулись навстречу.

Дженна тихо вскрикнула. Но не противник испугал её. Краем глаза она заметила собственное тело. Её руки были не чёрными от мёртвой воды, нет. Они были самим мраком. И от каждого её шага на земле оставался непроницаемо-чёрный след.

«Ты теряешь себя! – взвизгнула в ужасе маленькая сумеречная лиса внутри Дженны. – Вдруг ты не успеешь в свой мир? Сдайся! Пусть стражи заберут тебя – и Врага вместе с тобой! Останови это! Не позволь ему возродиться! Не позволь Сии вновь погибнуть!»

Мгновение, мысль пронеслась и истаяла. Дженна инстинктивно обернулась, ощутив другой взгляд. Чуть ниже на ступенях стоял Сайрон. Он смотрел на неё… Кого или что он видел, во что превращалась Дженна? Она могла лишь догадываться.

Стражи тем временем подходили всё ближе. Они ускорили шаг.

Дженна смотрела в лицо возлюбленного и не могла пошевелиться. Она бы расплакалась, но уже не помнила, как это делается. Она тонула в его глазах, только любовь, горящая в сердце, ещё сдерживала иную силу.

– Беги, – вдруг вымолвили его губы. – Спасайся! – зычно приказал он.

Дракон выхватил из своей тени сверкающий меч, прыгнул вперёд. Он преградил путь стражам. Дженна успела заметить, как взволновались остальные хранители. Катан последовал за братом. На его лице отразилось непонимание.

В следующий миг Дженна повиновалась приказу. Она подалась назад. Она упала в теневую тропу.

* * *

Внизу проносились плодородные поля, сёла и города, изумрудные леса и луга с сочной травой, белоснежные хребты и пики гор. Мрачные каньоны и расщелины чередовались с зелёными, а затем и заснеженными долинами. Зияли кратерами дымящие и на века уснувшие вулканы.

Дженна в последний раз пролетала над прекрасной сияющей Сией. Зорким взглядом она озирала знакомые места. Открытым сердцем чуяла всех, кого знала, кого любила. Кого она потеряла, а затем обрела!

Где-то в королевском замке добрый Алем Дешер читает сказки своей супруге и детям. А печальный мракоборец Григо Вага шагает по дорогам, чтобы собрать новые истории. Где-то сражаются со злобной нечистью отважные ведьмаки. И гордая чародейка, дочь обезумевшего волка, ставшая частью доброй семьи, качает на руках младенца.

Где-то сумеречные лисы ищут отравленные анимомой души. Где-то вместе поют птичьи песни Ясный Сокол с матушкой. Где-то стучат по наковальне кузнецы и смеются их дети. Где-то отец семейства учит своих зеленокожих отпрысков ходить под парусом. Где-то изучают извилистые пути сфер дети Нижнего мира.

Над горами летят, широко расправив крылья, шаркани. По лесам бегают волки и лисы. В полях пасутся лошади. Люди и альвы, волшебные и хранители живут дружно, как оно и должно быть по Закону.

И только Дженне, нарушившей все Законы, здесь больше не было места.

И снова её путь был непрост и извилист.

Бывшая сумеречная лиса, могучая сьидам теперь сама стала преступницей, заражённой душой, самой опасной после Врага… почти им! И всё же она оставалась собой, её сила – витали мёртвой воды – сдерживала вибрации пожирателя.

Стражи встали на след Дженны; нужно было оторваться, чего бы это ни стоило. Покинув Сию, оказавшись в междумирье, Дженна распахнула крыла и устремилась вперёд. Но она не успевала.

Она должна была выиграть время… Или обыграть время?

Дженна должна была сделать ещё кое-что очень важное. Однажды она почти забыла об этом… Если бы сама себе не напомнила.

Как она поступила прежде, когда бежала из мира Сет от Врага? Дженна направилась во тьму чёрного солнца. Чтобы уйти от стражей, ей предстояло дважды пройти сквозь искажение Времени.

Она не знала, сможет ли оказаться там, где необходимо. Но так уже было однажды. И так должно было происходить снова и снова… Странница доверилась Замыслу Единого.

Далёкое звучание скрипки всколыхнуло тьму тревожными нотами. Музыка прокатилась волной и рассыпалась на призрачное эхо.

Вокруг Дженны была темень: не манящая бездна и не пронзительная бесконечность звёздного неба – обыкновенный не освещённый тоннель. В конце коридора слабо светилась приоткрытая дверь…

У створки застыл силуэт девушки. Юная Дженна с удивлением взирала на саму себя в зрелости. А та Дженна писала свои сказки, сидя в библиотеке-башне.

– Единый Предвечный Источник Жизни есть всему отец и всему мать, – донеслись слова. – Он образ и мелодия, строитель и нерушимая основа миров. Он искра, зажёгшая пламя. И Он любовь – пища для развития живой души…

«Он любовь… – повторила про себя Дженна и шагнула вперёд. – И Он же… Враг!»

Мёртвая вода пела в её венах. Сила разума билась с безумием. Перед глазами стоял образ Сайрона. Сердце готово было разорваться. Каждый шаг причинял муку.

– О, странник! – услышала она. – Смело стань оружием Единого, ибо есть у тебя на то Его благословение – достоин ты и телом, и духом…

Скрипка бесилась. Её эхо металось где-то вдали не то прошлого, не то будущего. А здесь, сейчас потрескивали дрова в камине и звучал голос.

– О, странник, – произнесла женщина, обращаясь к листам бумаги, – будь ночью подобен луне, а днём – подобен солнцу, познай смерть и рождение. Достойно пройди испытания на пути своём. И тогда ты найдёшь себя. Ты найдёшь свой истинный Дом…

– Свой истинный Дом, – тихо усмехнулась Дженна, приблизившись к себе из прошлого. Её рука легла на плечо девушки, стиснув, особым лисьим приёмом надавив на точку и обездвижив жертву. – Слушай внимательно. У нас мало времени. Слушай и запоминай…

– Во времена изначальные распался Единый Предвечный Источник Жизни на неисчислимых Сыновей и Дочерей Своих, – возвестила женщина за столом. – Лишь вместе они могли творить новое. И дали тогда дети Старших имя тому драгоценному, что связывало их как мужчин и женщин друг с другом; тому, что давало силы их крыльям невидимым. И имя это было – Любовь.

– Любовь, – вслух произнесла Дженна ломким голосом. – Маленькая Василиса, ты так хотела понять, что такое любовь… И ты поймёшь. Ты узришь её во многих обличьях. Многих ты будешь любить. Любви в твоей жизни будет с избытком. Но и горя – не меньше, – она усмехнулась. – И демон боли станет твоим лучшим другом.

Словно услышав её голос, женщина за столом резко обернулась.

– Наше время на исходе, – прошептала Дженна, отпуская девушку. – Ты должна запомнить то, что я тебе скажу… Запомни! Это важно… Твои истории, – судорога боли прервала её. – Твои сказки… – она закашлялась, тяжело вздохнула. – Когда будешь писать последнюю из них… – Голос Дженны сорвался на сип. – Одному из своих героев ты должна сохранить память. Это больно… Но кто-то должен помнить…

– Помнить что? – выдохнула девушка.

– Помнить тебя… – было ей ответом.

Скрипка издала протяжный сладостно-горький стон. Дженна резко оттолкнула чародейку в сторону, а сама шагнула во тьму.