Враги за рубежом

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН

Ной садится и стягивает мою пижамную рубашку через голову с плавной ловкостью, от которой я теряю голову. Как будто он годами отрабатывал это движение. Затем Ной обхватывает меня рукой за плечи и тянет обратно на кровать. Проводит рукой по моим волосам. Ной целует меня с такой свирепостью, что кажется, будто мы пытаемся что-то начать — отношения, огонь, кто знает. Мы находимся кожа к коже, и это сенсорная перегрузка. Я дрожу от желания, а он целует меня, спускаясь по шее к ключицам. Это так чудесно — чувствовать там его губы, но еще чудеснее, когда он спускается все ниже, уделяя столько же внимания и заботы каждой частичке меня. Его руки касаются меня везде, но и мои тоже не отстают. Мы словно под кайфом от «Red Bull Xtreme», слишком возбуждены, чтобы замедлиться, слишком увлечены телами друг друга, чтобы, не спеша заниматься чем-то одним, в то время как нас отвлекает что-то другое.

Когда Ной обхватывает руками мою грудь, с его губ срывается глубокий, удовлетворенный стон. Это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышала. Если у меня и оставалось какое-то беспокойство по поводу мотива Ноя относительно меня, этот стон рассеивает его в пыль. Ной хочет меня в самом чистом, самом прямом смысле. Здесь нет никаких скрытых целей, никаких подлых козней.

Я просовываю руку за пояс его шорт и словно завожу мотор. С этого момента мы в безумной спешке овладеваем друг другом. Как быстро мы сорвем друг с друга одежду? Кому какое дело до пуговиц и швов, просто рви ее. Рви зубами. Бросайся на амбразуру и давай покончим с этим. Утром мы выбросим эту одежду в мусорное ведро.

— Презервативы? — спрашиваю я, отрываясь от его губ и хватая ртом воздух.

Ной показывает на карман своих шорт.

— Сегодня утром я купил в магазине упаковку из ста штук.

— Всего сотня? Ладно, мы не будем спешить.

Так вот в чем дело… когда мы с Ноем занимаемся сексом, у меня нет времени, чтобы испытать что-то вроде привычного «Что я натворила?», потому что технически мы не прекращаем заниматься этим всю ночь. Конечно, мы делаем несколько перерывов на сон и восполнение жидкости. В 3:30 утра мы перекусываем протеиновым батончиком, и я думаю, что мне удается выкроить час-другой для сна. Но большую часть ночи мы трудимся так, как будто наша единственная миссия — заселить Землю, и мы очень серьезно относимся к своей работе.

Настолько серьезно, что, когда утром начинает ритмично пищать будильник моего телефона, я уже не сплю. Я лежу на спине с головой Ноя между ног. ПРИВЕТ, я не собираюсь прерывать этот момент. Я опускаю руку на телефон, нажимаю все кнопки, до которых могу достать, чтобы его заткнуть, а затем возвращаюсь к наслаждению фантастическим ртом Ноя.

Секунду спустя я что-то слышу.

— Милая?

Я замираю.

Подождите. Это голос моей мамы? Неужели я настолько недосыпаю, что у меня начинаются галлюцинации?

— Одри? Все в порядке? — ее сонный голос сменяется тревогой. — Сейчас середина ночи, милая. Ты в порядке?

БОЖЕ МОЙ. Поспешив отключить будильник на телефоне, я, должно быть, нажала кучу не тех кнопок и случайно набрала номер мамы.

Я хватаюсь за телефон.

— Прекрасно! В полном порядке! Забыла о разнице во времени. Извини! Позвоню позже!

Я так часто нажимаю указательным пальцем на красную кнопку, что мне кажется, у меня треснет экран.

Ной не может сдержать смех. Он думает, что это самое смешное на свете.

Он улыбается, прижимаясь к внутренней стороне моего бедра, даже после того, как я со стоном говорю ему, чтобы он прекратил.

Я думаю, что это самое плохое, что могло случиться, но оказывается, что настоящая проблема с отключением будильника — это не случайный звонок маме, а то, что мы сильно проспали. Когда спустя некоторое время я наконец проверяю свой телефон, то понимаю, что мы чуть не пропустили завтрак. Еда не проблема — я могу купить бублик на улице, но сегодня моя очередь вести детей на фермерский рынок, поскольку на прошлой неделе мне не удалось туда сходить. Если я не появлюсь в ближайшее время, они начнут меня искать, и это будет самый худший сценарий.

«Дети… мама и папа… дерутся. ЗАЙДИТЕ ПОЗЖЕ».

— Ной, мы должны встать. Мы должны.

Он спит на животе, совершенно обессиленный. Когда я трясу его, он стонет и переворачивается, сильнее прижимая меня к себе.

— Дети начнут нас искать, и какое нам найти оправдание тому, почему ты в моей комнате — ГОЛЫЙ?

Это действует.

Ной садится и трет глаза, моргая от бьющего мне в окно яркого утреннего солнечного света. Я на мгновение замираю от удовольствия, когда вижу его таким. Загорелым, обнаженным, великолепным. Его волосы шикарны и взъерошены, и я не могу устоять перед желанием его поцеловать. Хотя бы раз.

— Нет. Хватит! — укоряю я себя и, приподнявшись, встаю с кровати.

Ной не шевелится, пока я бегаю по комнате голая, пытаясь собрать свои вещи, чтобы пойти в душ.

— Ты собираешься двигаться?

— Конечно. Через минуту, — говорит он с дьявольской улыбкой.

— Аргх!

Когда через полчаса мы входим в столовую, кажется, что все до единого поворачиваются в нашу сторону. Они знают. Откуда они могли узнать?

Для начала, мы с Ноем никогда не ходим на завтрак вместе. Наверное, выглядит подозрительно, что мы идем бедро к бедру, почти касаясь друг друга руками, поэтому я решаю замедлить шаг и отступить назад, но он тоже, поэтому я ускоряюсь и прохожу мимо него. Ной тоже. Мы выглядим безумно.

— Просто… хорошо. Просто иди. Я пытаюсь…

Забудь об этом.

Мы встаем в очередь за едой, и Ной смотрит на меня, практически телеграфируя глазами свои мысли из спальни.

«Помнишь это утро, когда ты сидела на мне? Это было весело, не так ли?»

Я тыкаю в него своим завернутым в салфетку столовым прибором.

— Продолжай в том же духе, ладно? Перестань улыбаться.

Повар смотрит на Ноя с подозрительным раздражением и дает ему только один жалкий кусочек бекона, который подгорел до хруста. Тем временем я получаю тарелку, полную всего, что только у них есть. Завтрак, достойный королевы.

Ной разочарованно откидывает бекон, и я заверяю его, что он может взять большую часть моей еды.

— Что нам делать? Сядем за разные столы? — спрашивает Ной.

— Я не знаю. Давай просто… будем вести себя спокойно. Мы можем сидеть вместе, верно? Взрослые все время сидят вместе.

За столиком у окна Габриэлла и Эшли доедают последние остатки еды и допивают кофе. Они улыбаются, когда видят, что мы приближаемся.

— Привет, вы двое! Мы все гадали, когда же вы покажетесь. Ной, Лоренцо искал тебя. Он хочет знать, готов ли ты сегодня играть в футбол с детьми.

— О, спасибо. Я постараюсь найти его после еды.

Габриэлла наклоняется ко мне.

— Так куда вы двое ушли вчера вечером? Вы были вместе?

Я усмехаюсь и смотрю куда угодно, только не на нее.

— Вместе? Нет. Я имею в виду…

— Да, — просто говорит Ной.

С моих губ срывается хихиканье школьницы. Господи, помоги мне.

— Кстати, спасибо, что взяли на себя наши обязанности, — говорит им Ной.

Габриэлла пожимает плечами.

— Это не было проблемой. Дети вели себя хорошо. Легли в постель к десяти. Я думаю, Ватикан действительно выбил их из колеи. Так… вы двое куда-то ходили? На ужин?

— Угу, — говорю я, набивая рот едой, чтобы не выдать слишком многого. Я уже покраснела с головы до ног. Не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, почему.

— И вы хорошо провели время? Никто не пострадал? — поддразнивает Эшли.

У меня есть пара серьезных ранений, но не из-за ужина. У меня в голове проносятся кадры жаркой сексуальной сцены. Ной обхватывает меня за талию. Мои губы на его губах. Сжатые пальцы ног. Счастливый конец.

— Твои волосы немного растрепаны, — замечает Эшли.

— Правда?

Я пытаюсь расправить их несколькими взмахами руки.

— Да, и кажется, у тебя размазалась тушь.

Это Ной виноват. Он набросился на меня, когда я вернулась из ванной. Это был всего лишь безобидный поцелуй, и после этого я не подумала посмотреть на себя в зеркало, но теперь очень об этом жалею.

— Спасибо.

Я делаю огромные глотки кофе, и потому что после вчерашнего вечера мне нужен кофеин, и потому что чем быстрее я закончу этот прием пищи, тем быстрее я смогу избавиться от этих вопросов.

Ной ловко притворяется, что не обратил внимания на последнюю часть нашего разговора.

Первая возможность подышать свежим воздухом вдали от Ноя у меня появляется, когда я отправляюсь с группой школьников на рынок. Мы с Ноем одновременно выходим из церкви Святой Сесилии и направляемся в разные стороны.

Я оглядываюсь через плечо и слегка машу ему рукой.

Когда я оборачиваюсь, Кайли задорно улыбается, как будто только что раскрыла свое дело. Я даю ей насладиться своей победой.

Когда мы приезжаем, фермерский рынок уже кишит людьми, но здесь нет того обычного безумия, с которым мы столкнулись в других туристических местах Рима. Кажется, что все наслаждаются воскресным утром, медленно прогуливаясь без какой-либо цели. Солнце все еще поднимается над головой, наполовину закрытое зданием, так что мы можем наслаждаться тенью и слегка прохладной температурой, пока есть такая возможность. Толпа достаточно многолюдная, поэтому я внимательно слежу за своей небольшой группой девочек из Линдейл, но они не склонны к блужданиям. Мы держимся вместе, пробуя каждый кусочек сыра и фруктов, которые попадаются нам под руку. Я покупаю нам несколько сэндвичей со свежеиспеченным хлебом чиабатта, а затем мы останавливаемся, чтобы осмотреть столик с изящными украшениями.

Ремесленник продает браслеты из бисера, которые стоят всего пять евро каждый, поэтому я не могу удержаться и покупаю девочкам одинаковые.

— Четыре, пожалуйста, — говорю я, протягивая наличные.

— Пять, — настаивает Лиззи, хватая еще один браслет. — Вам тоже нужен один!

Мое маленькое учительское сердце увеличивается на три размера.

Когда мы проходим мимо стола, заваленного шоколадными конфетами, я вспоминаю вчерашний вечер и нашу с Ноем неудачную попытку получить вторую канноли. Меня снова и снова поражает абсурдность происходящего. Я решаю, что не могу вернуться в Святую Сесилию с пустыми руками. Это будет нашим утешительным призом. Я беру два пакета, наполненных шоколадным ассорти. Один — чтобы съесть, пока мы здесь, а другой — чтобы увезти в Штаты.

Вернувшись в школу, мы ставим в общей зоне у крыльца фильм «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн, классику, которую никто из детей не видел, и она идеально подходит для этого места. Я смотрела этот фильм много раз и точно знаю, чем он заканчивается, но все равно тяжело смотреть, как Энн (Хепберн) и Джо (Пек) понимают, что их зарождающаяся любовь не может длиться долго, а время, проведенное вместе в беготне по Риму (хотя и страстной) было лишь сладкой передышкой от реальной жизни, а не прочной любовной связью. Когда Энн говорит ему: «Я не знаю, как сказать «прощай»», у всех на глазах появляются слезы. Они целуются в последний раз, и Джо с грустью смотрит вслед уходящей Энн, ни разу не попросив ее остаться с ним. Он знает, что она не может.

Когда идут титры, Милли смотрит на меня, ее нижняя губа подрагивает.

— Он просто… просто позволил ей уйти!

Элис резко откидывается на спинку дивана.

— Я думала, что у этого фильма будет счастливый конец! О Боже, я так расстроена.

— У Энн был праздник всей жизни, — указываю я.

— Но… но они так любили друг друга. Я хочу, чтобы они были вместе всегда! — говорит Лиззи, проводя рукой под глазами.

— Что, если они никогда больше не испытают такой химии? Что если они упустили свой единственный шанс на счастье?

Если рассматривать сюжет фильма глазами тринадцатилетних подростков, все кажется намного сложнее. Может, они и правы. Может, Джо должен был бороться за то, чтобы остаться с Энн и сделать так, чтобы все получилось. Это было бы трудно, но кто знает, может быть, они вместе смогли бы обрести настоящее счастье.

Позже я объясняю все это Ною, когда мы сидим бок о бок на его кровати после секса, поедая шоколадные конфеты с фермерского рынка.

Для него все черно-белое.

— Она принцесса какой-то европейской страны, да? Она не может просто взять и бросить свои королевские обязанности ради случайной интрижки с американским красавцем. Который, кстати, все это время врал ей, что он журналист, если я правильно помню.

Я вздрагиваю от его бесцеремонного тона.

— Так ты считаешь, что он поступил правильно, просто отпустив ее вот так?

Ной занят тем, что раскрывает завернутый в фольгу шоколад, едва ли воспринимая это всерьез.

— Это единственный выход.

Я выхватываю из его руки шоколадку и бросаю ее обратно в пакет вместе с остальными. Я уже сползаю с кровати.

— Я вижу, как это происходит. Завести интрижку в Риме, заставить девушку влюбиться, а потом отправить ее в счастливый путь.

— Что?

Я оглядываюсь в поисках своих шорт.

— Это все веселье и игры, верно? Заполучить принцессу, вычеркнуть ее из списка, вернуться домой в Америку. Проще простого.

— Ооо… это был тест. Я понял. Я Грегори Пек?

Теперь Ной ухмыляется. Он находит мое безумие чертовски забавным.

— Нет! — я нахожу свои шорты и начинаю их натягивать. Это, конечно, нелегко, потому что я не хочу выпускать из рук шоколад.

Ной уже встает с кровати, берет мои шорты и швыряет их через всю комнату. Они падают на его ноутбук. Затем он берет меня за бедра и медленно толкает к двери своего шкафа.

— Ты думаешь, я брошу тебя в аэропорту, когда мы полетим обратно в Штаты? Вычеркну тебя из своего списка? Приятно было пообщаться?

Я отвожу взгляд.

— До сегодняшнего дня я… не рассматривала такую возможность.

Вот что я получаю за то, что слушаю кучку подростков с бушующими гормонами. Я не беспокоилась о будущем наших с Ноем отношений, пока мы не посмотрели этот чертов фильм.

— Ты права, — говорит Ной и, коснувшись носом моей шеи, пытается заставить меня поднять подбородок, чтобы прижаться в поцелуе к чувствительной коже чуть ниже моего уха. — Грегори Пек — идиот. Он должен был бороться за Энн до последнего вздоха. Я свяжусь с Paramount и попробую изменить концовку фильма.

Я улыбаюсь, несмотря на раздражение. Я хочу сохранить гнев. С ним раньше это было так легко, но теперь кажется, что все тает от простого поцелуя.

Ной крепко сжимает мои бедра.

— Я сделаю все официально. Я куплю тебе цветы, напишу записку и подсуну ее под дверь твоей классной комнаты. Ты будешь моей девушкой, Одри Коэн? Пожалуйста, скажи «да».

Его губы дразнят мои. Он чувствует вкус моей улыбки. Он знает, что я к нему испытываю.

Мы не можем оторваться друг от друга.

Мы были такими всю последнюю неделю в Риме.

Конечно, с детьми, днем, на экскурсиях, мы ведем себя профессионально. Мы надеваем наши учительские маски и держим дистанцию. Я брызгаю детей солнцезащитным кремом, дезинфицирующим средством для рук, спреем от насекомых. Я напоминаю им о необходимости мыть руки, ходить в туалет, хорошо себя вести. Слежу за тем, чтобы они были сыты, вовремя ходили на латынь и укладывались спать на ночь. Когда мы осматриваем Колизей, Санта-Мария-Маджоре, Национальный музей Кастель-Сант-Анджело, я призываю их быть внимательными к гидам, знакомиться с достопримечательностями Рима, потому что мы скоро уедем. К концу недели приходит осознание этого. Начинается обратный отсчет. Это один из последних обедов в столовой. Это наша последняя экскурсия. Это мой последний шанс прогуляться утром в одиночестве и зайти в мое любимое кафе, мой любимый книжный магазин.

Дети наконец-то обрели здесь опору. Тоска по дому улеглась, и они освоились с местностью как раз вовремя, чтобы понять, какая редкая и замечательная возможность выпала им в Риме в последние несколько недель.

— Я бы хотела, чтобы мы остались здесь навсегда, — говорит мне Милли в четверг, когда мы прогуливаемся по улицам города после ужина. Мы с Ноем гуляем вместе со всеми школьниками Линдейл. Наша цель — найти магазин джелато, но мы идем медленно, пока садится солнце, не торопясь, заглядывая в витрины, наблюдая за людьми, делая фотографии.

— Я не хочу в субботу возвращаться, — сетует Элис. — Мне здесь нравится.

Кайли соглашается.

— Эта неделя пролетела незаметно, а когда мы вернемся, совсем скоро начнется школа. Лето практически закончилось.

— Вы всегда можете вернуться сюда и учиться здесь в колледже, — говорю я им. — Вы можете провести здесь целый семестр, а не только несколько недель.

В пятницу, в наш последний вечер в Риме, Лоренцо удивляет всех нас живописной прогулкой на лодке на закате по реке Тибр. Он указывает на достопримечательности, мимо которых мы проплываем, пока официант разносит нам игристую итальянскую газировку в пластиковых фужерах для шампанского и легкие закуски. По такому случаю школьники одеты в самую красивую одежду, и, как и ожидалось, в своих дизайнерских нарядах и крутых аксессуарах дети из Тринити могли бы пойти даже на Met Gala. Дети из Линдейл, тем временем, все верны классической форме средней школы: брюки цвета хаки, которые немного коротковаты в сочетании с помятыми рубашками на пуговицах, покрытые гелем волосы, украшенные стразами платья, хрустящие от лака для волос локоны, густая подводка для глаз и слишком яркая помада. Мальчики сердито дергают себя за воротнички рубашек, а девочки переминаются на неудобных каблуках. Мне все это нравится.

Рядом со мной проходит официант, и я с радостью принимаю еще одну шпажку капрезе с бальзамическим соусом.

— О! Я тоже возьму одну, — говорит Габриэлла. — Спасибо.

Она откусывает кусочек и встает рядом со мной у перил.

— Все упаковано и готово к завтрашнему дню? — спрашивает она.

— О… в значительной степени.

Я, конечно, преуменьшаю. Я уже несколько дней сортирую свой багаж. У меня есть упаковочные чехлы для каждого вида одежды. Я пометила каждый из них. Я оптимизирую пространство в чемодане с помощью проверенной и верной системы, которую я доводила до совершенства на протяжении многих лет. И самое главное, на этот раз я не буду выглядеть как дура у билетной кассы в аэропорту. На днях я купила в аптеке весы для багажа. Я на вершине своей игры.

— А у тебя?

— Вроде того. Вообще-то… совсем нет, — смеется Габриэлла. — Я, наверное, утром брошу все в чемодан и скрещу пальцы, чтобы все поместилось.

Я стараюсь не выглядеть шокированной.

— Конец поездки подкрался незаметно. Последние несколько дней прошли как в тумане, да?

Я киваю.

— Как у вас с Лоренцо…

Я мало слышала об их отношениях и не видела их вместе, но, признаться, я была немного отвлечена Ноем. Возможно, между ними что-то происходит, а я просто не замечаю этого.

Габриэлла пожимает плечами.

— Эх, это временно. Он хороший, не пойми меня неправильно, но мы просто друзья. Мы даже не целовались и все такое. Лоренцо попросил меня остаться после окончания программы, и я подумала, что это мило. Что-то насчет кемпинга с мотоциклами?

«Лучше она, чем я».

— Я не могу, конечно. Я должна помочь Эшли вернуть детей в Нью-Йорк.

— Ты всегда можешь прилететь после. У тебя есть время до того, как снова начнутся занятия в школе?

Габриэлла делает такое лицо, как будто эта идея звучит не очень убедительно.

— Конечно. Я могла бы. Но дома есть парень, вообще-то… друг, который пишет мне с тех пор, как я здесь. Когда я вернусь в город, он хочет пригласить меня на свидание,

Теперь она ухмыляется, как дурочка. Очевидно, к чему лежит ее сердце.

— О! Он тебе действительно нравится!

— Не надо! Не заставляй меня нервничать. Я и так все обдумываю. Мы с ним некоторое время были друзьями. Эшли его знает. На самом деле, я познакомилась с ним через ее жениха. Они тоже друзья.

— Звучит идеально.

Она делает глоток своей газировки и кивает.

— А вы с Ноем?

Я смотрю на реку и заходящее солнце. Рим — это клубящееся месиво из розовых и оранжевых цветов. Облака похожи на сахарную вату.

Она ударяется бедром о мое бедро.

— Это любовь, как ты думаешь?

От этого слова я практически задыхаюсь.

— Любовь?

Черт возьми.

— Это не безумие, представить, — говорит она, защищаясь. — Я видела вас двоих. Боже, у вас, ребята, как будто есть какая-то магнетическая связь. Даже когда мы только приехали, это было неоспоримо. Все это напряжение между вами, когда вы думали, что ненавидите друг друга… — она вздрагивает. — Это было, мягко говоря, впечатляюще.

— Мы не будем торопиться, — заверяю ее я.

Что на самом деле является наглой ложью.

Мы с Ноем несемся по гоночной трассе на бешеной скорости. На этой неделе мы спали вместе каждую ночь. Когда мы не с детьми, то прячемся в одной из наших комнат в разном состоянии раздетости. Когда мы не вместе, я по нему скучаю. ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?

Я не могу им насытиться, и он, похоже, чувствует то же самое. В такие моменты, как этот, когда мы всей группой, трудно сохранять хладнокровие.

Сегодня вечером Ной так красив, так отвлекает внимание на другой стороне лодки, где разговаривает с парнями из Линдейл. Он тоже принарядился. Темно-синие брюки и белая рубашка, коричневый ремень и туфли в тон. Если бы не окружающие его дети, он выглядел бы как на съемочной площадке.

Всего несколько минут назад я спустилась в туалет под палубой, и Ной пошел за мной.

Я вошла в маленькую комнату, и он проскользнул за мной, убедившись, что все чисто.

Мы пробыли там всего секунду, всего лишь, чтобы поцеловаться, прижавшись к стойке раковины. Его пальцы переплелись с моими. На моей коже все еще ощущается слабый аромат его геля для душа.

Это любовь?

Конечно, любовь.