Встреча с мечтой

Глава 10

Удивительно, как быстро Грейс вписалась в свой прежний ежедневный ритм жизни в Лондоне. Теперь она понимала, что совершила ошибку, когда пыталась вернуться сюда без помощи Эйты и других подруг, оберегавших ее и прикрывавших тылы. Несколько недель назад, когда она предприняла свою последнюю попытку вернуться в общество, этих людей ей очень не хватало.

Потребовалась всего пара дней, чтобы все устроить. Грейс настояла, чтобы вдовствующая герцогиня, Элизабет и Сара гостили у нее, а не жили у Хелстона или Куина Элсмира, дома которых располагались на другой стороне Портмен-сквер. В первый же день они с Эйтой с военной точностью разработали план праздничных мероприятий, включив туда приглашения на таинственный бал-маскарад, против которого никто не сможет устоять.

Вдовствующая герцогиня согласилась, что это уничтожит все сомнения насчет продолжающихся хороших отношений между тремя семьями на Портмен-сквер, которые много поколений тесно общались друг с другом. Даже девятилетняя дочь Куина, Фэрли, была задействована. Она каждый день пила чай у Грейс, обычно со своей новой мачехой, Джорджианой.

— Джорджиана… — окликнула Грейс, когда другие дамы из их тайного клуба вышли из роскошной гостиной, заполненной предметами древней культуры; которые Джон Шеффи, путешествуя, собрал за всю свою жизнь.

— Ты что-то хотела, Грейс? — Джорджиана, бросив взгляд на руку Грейс, которую та положила ей на плечо, подняла на нее глаза.

— Хочу попросить тебя об услуге.

— Все, что угодно.

— Ты не могла бы пройти в мои комнаты и не ехать со всеми в парк?

— Конечно, — согласилась Джорджиана с серьезным лицом, совсем непохожим на то открытое выражение лица, какое Грейс видела в Корнуолле до того, как ее подруга вышла замуж за мужчину, с которым к алтарю собиралась сама Грейс.

Грейс кивнула, и они присоединились в холле к остальным дамам, которые, собравшись кружком, ожидали, когда подадут экипаж.

— Грейс, дорогая, — пробормотала Эйта, — это будет грандиозный успех. И это — твоих рук дело. Ни минуты не думай, что тебе удалось нас обмануть. Организация этого восхитительного вечера для Джорджианы и Куина — колоссальное дело. Я хочу, чтобы ты позволила нам хоть как-то помочь тебе.

— Можете быть уверены, я попрошу вашей помощи утром в день маскарада, когда на мою голову свалятся все несчастья, какие есть, как это обычно и происходит, — улыбнулась Грейс, поправляя платье. — О, а вы все подобрали себе костюмы?

— Ой, а я хочу, чтобы папа обязательно взял меня с собой! — восхищенно запрыгала Фэрли.

— Дорогая моя, обещаю организовать бал только для тебя в тот сезон, когда тебя официально представят свету, — погладила Грейс белокурые кудряшки девочки, которая могла бы стать ее падчерицей.

В глазах Фэрли появился блеск, когда она представила себе будущее. Услышав звук подъехавшего экипажа, девочка обняла Грейс и помчалась по ступенькам вниз. Все дружно попрощались и вышли, кроме Элизабет, которая страдала от головной боли и вернулась к себе в комнату, оставив Грейс и Джорджиану одних.

Стоя рядом друг с другом, они наблюдали, как компания уселась в старинный дорожный экипаж, и помахали на прощание, когда он тронулся с места и резво покатился в сторону Гайд-парка в самый разгар модного для прогулок времени. После этого Грейс и Джорджиана молча преодолели холодные мраморные ступени широкой лестницы, ведущей в спальни, расположенные наверху. Грейс почти забыла, как было удобно жить в маленьком поместье, где за полминуты можно было пройти с одного конца дома в другой.

Оказавшись в своих покоях, отделанных и обставленных с изыском и элегантностью, Грейс достала из корзинки для вышивания крохотные ножницы.

— Джорджиана, прости, что я прошу тебя об этом, но я знаю, что ты единственная, кто не станет читать мне нотации.

— Я бы никогда не осмелилась читать тебе нотации, по какому бы то ни было поводу, — потупив глаза, сказала Джорджиана.

— Ловлю тебя на слове. — Грейс повернулась к ней спиной. — Мне нужна твоя помощь, чтобы раздеться.

Через мгновение Грейс почувствовала, как пальцы Джорджианы расстегивают пуговицы платья. Ее поразило молчание Джорджианы. В других обстоятельствах она бы уже засыпала ее вопросами.

Когда платье и корсет оказались расстегнутыми, Грейс сняла их, оставшись в одной нижней сорочке, и подала Джорджиане ножницы.

— Что… — В глазах Джорджианы промелькнуло смущение.

— Возьми их, — перебила ее Грейс.

— Да-да, конечно, — выдавила Джорджиана.

— Ой, и не смотри на меня так, — улыбнулась Грейс. — Может, выпьешь глоток бренди? Говорят, помогает успокоиться.

— Нет-нет, со мной все в порядке, — побледнев, затараторила Джорджиана.

— Я бы сказала точно так, — пробормотала Грейс. Без всякой прежней сдержанности она опустила сорочку спереди, чтобы была видна рана под грудью. — Мне нужно, чтобы ты сняла швы. Они наложены под таким неудобным углом, что сама я не могу это сделать. — В комнате росло напряжение, оно казалось таким же густым и отвратительным, как рагу, приготовленное Грейс в Йоркшире.

— Грейс, что слу… — Джорджиана замолчала на полуслове, на ее лице обозначилась плохо скрываемая тревога. — Я хотела сказать, может быть, будет удобнее, если ты ляжешь.

Грейс откинулась на спинку кресла, обитого розовой вуалью, а Джорджиана опустилась на колени на мягкий обюссонский ковер. Воздух комнаты был напоен ароматом оранжерейных роз.

Грейс прикрыла ладонью обнаженную грудь и посмотрела на склонившуюся прелестную головку Джорджианы. Ее каштановые волосы блестели, как темная вода в ручье.

Она поочередно подрезала и удаляла нитки. Странно, но Грейс почти не чувствовала боли. Наконец работа была сделана, ее подруга выпрямилась, и Грейс поправила сорочку.

— Мне кажется, что шрама здесь почти не останется, — сказала Джорджиана. — Те, кто оказывал тебе помощь, хорошо знали, что делают, и отлично соединили края раны. Как бы мне хотелось, чтобы такие же умелые руки много лет назад зашивали мои раны.

Грейс помнила несчастный случай из детства, в результате которого пострадали ноги подруги и там остались шрамы.

— Грейс…

— Да?…

— Я хочу поблагодарить тебя.

— Разве это не мне следует тебя благодарить?

— Нет. Спасибо, что доверилась мне. Я думала, что стану последней, к кому ты когда-нибудь обратишься с такой личной просьбой.

— Вот поэтому я и попросила тебя, Джорджиана.

— Грейс, мне очень жаль. Я так виновата, — торопливо сказала Джорджиана. — Мне надо было признаться тебе, что я почти всю жизнь любила Куина. Просто я никогда не думала, что он чувствует то же самое. Вы так прекрасно смотрелись вместе, И я была…

— Нет. Ничего больше не говори, — перебила ее Грейс. — Я все написала в своем письме, когда уехала. Куин не завладел моим сердцем полностью, и потом, мне кажется, я всегда знала, что он любит тебя. Джорджиана, пожалуйста, посмотри на меня!

Джорджиана густо покраснела, но подняла глаза на подругу.

— Месяц назад я была слишком расстроена, чтобы выслушивать чьи-либо извинения, твои или Куина. Примерно неделю назад я пребывала в другом мире, была слишком растеряна, чтобы погрузиться в размышления о том, что произошло этой осенью. Но примерно через неделю, если мы ничего не сделаем прямо сейчас, нам придется строить новую жизнь… которая будет полна смущения и неловкостей. Джорджиана, ты когда-то была моей подругой, разве ты не можешь стать ею опять?

Глаза Джорджианы, наполнились слезами, иона, сотрясаясь всем телом от рыданий, бросилась в объятия Грейс.

— Знаешь, с твоей стороны это совершенно нечестно. — Грейс гладила непокорные локоны подруги. — Разве это не ты должна меня успокаивать?

— Но ты всегда была единственной из нас, у кого можно было попросить носовой платок, — немного успокоившись, произнесла Джорджиана. — Правда, не знаю, что со мной такое. В последнее время стала как дырявая кастрюля. О, Грейс, я так сильно скучала без тебя! Мы все скучали. Без тебя как-то все по-другому. Люк и Куин продолжают грозить переименовать наш клуб.

— Правда? — потрясенно спросила Грейс.

— Да. — Джорджиана взяла предложенный Грейс безупречно сложенный носовой платок и промокнула глаза. — Вообще-то мы решили, поскольку в нашем кругу настоящей красавицей была ты, то это обман — называться «Обездоленные красавицы» без тебя.

— Обман? — Грейс закусила губы, чтобы не рассмеяться.

— Ой, ну ты же знаешь Эйту. Она приняла твердое решение увидеть в этом сезоне свадьбу Элизабет или Сары. И у нее появилась эта новая идея, что мы больше не должны держать наш клуб в секрете.

— Но мне казалось, она настаивала на секретности, потому что была уверена, что никто не захочет приглашать на какое-нибудь веселье кучку угрюмых вдов, — покачала головой Грейс. — Поправь меня, если я не права, но я уверена, что Люк однажды назвал нас стаей плачущих ворон. Или я ошибаюсь?

Джорджиана хихикнула.

Господи, как это здорово — снова смеяться с Джорджианой!

— Да, в последнее время его светлость пребывает в самом отвратительном настроении. Куин говорит, что это потому, что Люк закончил писать свою последнюю книгу и теперь не в ладах с миром. Эйта рекомендовала ему начать писать что-нибудь новенькое. Она даже название предложила, — с многозначительным видом сообщила Джорджиана.

— И что же это за название?

— «Дурные выходки капризных вдов».

Грейс поперхнулась и закашлялась.

— Она имела смелость в очень таинственной манере намекнуть, что некоторые в нашем клубе в последнее время ведут себя как-то очень легкомысленно и безответственно, или можно назвать это другим вульгарным словом. Честно говоря, я не знаю, откуда она черпает эти мысли.

— Не представляю, — нервно выдохнула Грейс.

— Она считает, что это будет такая книга, которую светское общество буквально проглотит.

— Господь помогает нам всем.

— О, Грейс, я так счастлива, что мы снова вместе! — со светящимся от радости лицом сказала Джорджиана.

— И я тоже. — Грейс заметила, что рука подруги скользнула вниз и легла на живот, и она вдруг увидела, что Джорджиана стала немного пышнее, чем была раньше. — Но ты больше ничего не хочешь мне рассказать? Может, какой-то секрет?

Джорджиана нерешительно приоткрыла рот, словно сомневаясь, надо ли говорить.

— Расскажи мне, — взяла ее за руки Грейс.

Майкл стоял в небольшой уютной комнате миссис Кейн, охваченный воспоминаниями детства. Комнату наполнял запах ее любимой лаванды, смешанный с запахом книжной плесени, а Майкл смотрел на знакомый набор безделушек на конторке, покрытой кружевом.

— Я прошу тебя пересмотреть свое решение, Майкл. У тебя огромный опыт, — уговаривала миссис Кейн.

— Нет.

— Но я обещаю, никто тебя не узнает. В конце концов, это закрытый бал-маскарад. И это самое меньшее, что ты мог бы сделать.

— Самое меньшее, что я мог сделать, — это привезти продукты и накормить армию детей! — сухо отрезал Майкл.

— Ну, пожалуйста.

— Нет, и не просите. — Майкл посмотрел на миссис Кейн. — Вы лучше других знаете, что я не могу это сделать. Виктория Гиван покажет самому старшему из мальчиков, как дирижировать. Она — великолепный органист.

Хозяйка приюта слишком хорошо овладела искусством упрашивать. Но ведь это мастерство она обрела почти шестьдесят лет назад, вскоре после того, как ее в постыдной корзинке оставили перед только что открывшимся приютом для обездоленных и брошенных детей.

— Майкл, послушай меня. Я дам тебе плащ и маску, которая закроет почти все лицо.

— Не знаю, почему я думал, что вы могли измениться, миссис Кейн.

— Это мне нравится. Я больше десяти лет молилась за твою усопшую душу, а у тебя хватает смелости отказать мне в такой крошечной любезности?

— Я надеялся, что ответ на вашу просьбу в письме купит ваше прощение. — Майкл обошел комнату, разглядывая всякие мелочи и надеясь, что нравоучения миссис Кейн рано или поздно закончатся.

— Я все еще не могу поверить, что ты позволил мне думать, что мертв. Как ты мог не доверять мне? Понимаю, ты доверился Сэмюелу Брину, — фыркнула она. — И что это за фамилию ты себе взял? Раньер, кажется?..

— Это моя фамилия, фамилия моей матери. Вы должны согласиться, что у меня не было другого выхода, кроме как взять себе другое имя. — Майклу тяжело было признаться ей, что прежнее имя, под которым его знала миссис Кейн, стояло еще дальше от правды. — Итак, Мэннинг все еще ищет меня?

— Ну… — миссис Кейн избегала взгляда Майкла, — он увеличил сумму вознаграждения. Мистер Дженкинс каждый год обычно объявлял о новом поощрении, когда в крыло к мальчикам приходили сыщики. В первый год, когда ты исчез, они каждый месяц тщательно обыскивали западное крыло, Я до сих пор не представляю, как тебе удалось уехать в колонии. Я была уверена, что ты погиб в грязи трущоб.

— Я несколько недель пытался воспользоваться этим маршрутом, но мне повезло, и я нашел работу помощником кока на каперском корабле. Похоже, группа вербовщиков обманом увезла половину команды.

Поэтому все эти бесконечные часы подготовки мальчиков к жизни моряка здесь оказались, в конце концов, полезными. Наш мистер Дженкинс был великолепным учителем, — сухо добавил Майкл.

Ладно, — хмурясь, сказала миссис Кейн. — Я уверена, ты догадываешься, что мало кто печалится о нем. Я очень сожалею о том, что он сделал тебе и многим другим мальчикам, Майкл: за битье, за ужасное обучение, за скудное питание и за уголь, который мистер Дженкинс продавал, чтобы набить свои карманы. Я очень глубоко переживаю о многом.

— Нет, вы не должны переживать. Если бы не вы, многие бы из нас погибли. Вы были матерью для всех и каждого из нас, насколько могли.

— Если ты действительно так считаешь, тогда ты должен сделать так, как я тебя прошу.

— На этом мероприятии самый старший из мальчиков может выступить в роли хормейстера, — покачал головой Майкл. — У него есть два дня, чтобы потренироваться.

— Но вечер состоится в частной резиденции. Поэтому нет абсолютно никакого шанса, что кто-то тебя узнает. Ради всего святого, Майкл, прошла уже целая вечность, с тех пор как ты пропал. И вряд ли ты сейчас похож на пятнадцатилетнего мальчика, которого я видела последний раз. Знаешь, там не будет сыщиков, смешавшихся с гостями.

Майкл отвел взгляд, поглощенный собственными мыслями, и рассеянно теребил края шляпы.

— Вы до сих пор не спросили меня, действительно ли это сделал я.

— Мне ни к чему об этом спрашивать.

— Может, все-таки надо?

— Ты забыл, что я знаю Роуленда Мэннинга и знаю его отвратительного брата, плохое семя во всех отношениях. Каждый мальчик, который работал там, сказал, что Ховард — вор. И я никогда не поверю Роуленду Мэннингу, и не важно, что там говорит он или кто-то другой.

— Спасибо, — пробормотал Майкл, и его благодарность сквозила в каждом звуке.

— Однако должна предупредить тебя, что его дело процветает. Мэннинг удивительным образом развернулся и пользуется благосклонностью принца-регента. Но тебе будет радостно узнать, что после смерти мистера Дженкинса я наконец получила разрешение встретиться с правлением приюта. Новый учитель приступает к своим обязанностям через две недели. Он человек совершенно другого склада, чем мистер Дженкинс.

Рад это слышать, — тихо сказал Майкл. — Но мне неприятно сознавать, что процветает другой мерзавец, обожающий плеть, Роуленд Мэннинг, черт бы побрал его проклятую душу!

— Майкл!

— Простите меня, миссис Кейн. Но нет, я понимаю выражение ваших глаз. Я не буду исполнять вашу просьбу, чтобы заслужить прощение.

Миссис Кейн долго смотрела на Майкла, не говоря ни слова.

— Знаешь, я долго думала, говорить тебе или нет, но мои, доводы иссякли. Когда графиня Шеффилд три дня назад пришла сюда…

— Графиня Шеффилд? — перебил ее Майкл. — Какого черта она здесь делала?

— Она сказала, — не обращая внимания на его слова, продолжала миссис Кейн, — что недавно познакомилась с одним человеком, который вырос здесь. И я, будучи женщиной, обладающей острым умом и большой проницательностью…

— И явной скромностью, — медленно добавил Майкл.

— И скромностью, неблагодарный бесстыдник! — на одном дыхании подтвердила она. — Так вот, дама давала невероятно уклончивые ответы, но призналась, что человек, который повлиял на ее решение провести благотворительное мероприятие, недавно прибыл в Йоркшир из колоний.

— Так это она устраивает бал-маскарад, да? — На лбу у Майкла выступил холодный пот.

— Я сразу догадалась, что наш невольный помощник — не кто иной, как таинственный мистер Раньер. И, судя по выражению твоего лица, я права, да? А вот что, как мне кажется, тебе следует сделать, так это…

— Я сделаю это, — едва слышно сказал Майкл.

— Что ты там сказал, а?

Я достаточно четко сказал, что сделаю это. Только я не вижу никакого смысла продолжать этот фарс. В этот раз я буду дирижировать мальчиками, а вам лучше начать молиться о скорейшем прибытии нового учителя, потому что без маски я не стану рисковать своей головой, быть разоблаченным, когда сочувствующие люди высшего общества придут в церковь послушать «Мессию».

—Я никогда не стала бы просить тебя об исполнении оратории в церкви, — успокоила его миссис Кейн. — А еще я хотела сказать тебе, Майкл, каким славным взрослым мужчиной ты стал, вот только ужасно высоким, — с улыбкой, от которой вокруг живых темных глаз появились лучики морщин, добавила она.

— Миссис Кейн… Скажите-ка мне вот что…

— Да? — Она ждала, ее доброе лицо, как всегда, излучало бесконечные запасы терпения.

— Она выглядела счастливой?

— Почему мне кажется, — миссис Кейн склонила голову набок, и Майкл безропотно вынес ее пристальный взгляд, — что тебе хотелось бы услышать от меня, что у нее был такой же несчастный вид, как у тебя сейчас?

Майкл тяжело вздохнул. Существует ли где-то на земле еще женщина, которая отвечает на каверзные вопросы, не высказывая при этом своего осуждающего мнения?