Второй шанс. Книга третья (СИ)

Глава 8

Я не заметила, как опустилась на каменную плитку, утонув в своем отчаянии, но услышав шорох, мгновенно обернулась на звук.

Их было трое.

В черном с головы до ног, и столь же черные непроницаемые маски на лицах. Но одного взгляда на ткань, хватило, чтобы осознать — эти трое не принадлежали к Небесной Аркалад. Грубо сотканная, с видимыми волокнами, характерная для степных племен Нижнего Мира. И моя догадка лишь подтвердилась, когда двое из нападавших, извлекли веревочные кнуты, с коими степняки обращались ловчее, чем наши мечники со своими мечами.

— Кто вы? — испуганным шепотом спросила я, осознавая, что я совсем одна на Синей Аллее, а это тупик, не просматривающийся с основной дорожки.

Они синхронно шагнули ко мне.

— Хан агэт арэа? — язык Нижнего мира я знала не слишком хорошо, и лишь понадеялась, что спросила верно.

Двое с кнутами переглянулись и посмотрели на третьего.

Третий, чуть склонив голову, произнес:

— Мы сссзнаемсс что тыссс ведаешь глас Темного Мира. Но тебя это не сссспасет, та, что меняет судьбы.

Это было приговором.

Свист лассо!

Смертельный блеск лезвия кривого изогнутого костяного кинжала в руках у третьего.

Больно впившиеся в запястья веревки.

Рывок чудовищной силы и я взвиваюсь в воздух, чтобы неизбежно завершить свой полет насадившись сердцем на лезвие ритуального клинка.

«Они натасканы на убийство магов» — было моей последней мыслью.

И все в груди сжалось, предчувствуя боль…

Но за мгновение до гибели, в лицо ударил ветер, и меня смело обратно на каменную кладку тупика Синей Аллеи, ослепляя ярким светом.

Больно упав, я все же повернула голову на свет, и увидела императора. Адаэлрон Малгалард в качестве оружия использовал световой меч, и сам, казалось, излучал ослепительно яркий свет. Рубящий удар, поворот, плавное уклонение от клинка третьего наемного убийцы, удар и убийца опадает на землю двумя неровными половинами. Уход от выпада последнего из убийц, поворот, шаг, рубящий удар… на землю падает рука, сжимающая грубо выкованную саблю, следом воющий от боли нижнемирец.

И император замирает, держа клинок наготове и напряженно оглядываясь, а я слышу отдаленный топот одетых в тяжелые железные доспехи стражников. Их было столько, что земля задрожала.

— Обыскать сад, здесь есть еще один, — приказал император подбежавшим стражникам.

И только после этого, опустил меч и подошел ко мне.

Протянул было руку, собираясь помочь встать, но почему-то не стал делать этого, присел передо мной, взял за подбородок, и запрокинув мою голову, мрачно произнес:

— Три правила выживания, мадемуазель Асьен. Всего три. Напомни-ка мне второе?

Шок медленно отступал, и волнами накатывала ошеломляющая боль в руках, но все же я ответила:

— Ни к чему не привязываться.

— Правильно, — император одобрительно кивнул, — ты помнишь, это хорошо. А знаешь, что плохо?

Начинала догадываться.

— Ты нарушила второе правило, — жестко произнес монарх, поднимаясь.

И когда световой меч был убран в ножны, Адаэлрон Малгалард закрыл глаза и раскинул руки, засияв так, что глазам даже прикрытым маской стало больно.

И Синяя Аллея вспыхнула огнем.

Вся аллея!

Все кусты, от дорожки до тупика, и даже веточки, что проросли под каменным бортиком, отклонившись от основных насаждений. Сгорело все! Абсолютно все! Каждый цветочек…

Все что осталось — опавшие лепестки на дорожке…

Остальное рухнуло, осыпавшись черным пеплом…

Я предпочла бы, чтобы меня убили. Небо, я предпочла бы смерть.

Но императора мое мнение не интересовало. Наклонившись, он поднял меня, избегая прикосновения к рукам и я не сразу поняла почему — запястья были повреждены, кожа содрана до крови, вместе с плотной тканью платья и тонким кружевом перчаток… Будь на мне более легкое одеяние, кнуты вспороли бы мне вены. А боль — мое сердце болело столь сильно, что боль израненных рук не ощущалась.

— У меня не было выбора, — жестко произнес император. — Рано или поздно, Синяя Аллея стала бы местом твоей смерти. Когда-нибудь ты меня поймешь и простишь. Идем, Асьен.

Когда-нибудь?

Когда-нибудь…

— Вы только что сожгли мое сердце! — не выдержала я.

— Да, необычайный поступок, не в моем стиле, — подхватывая меня на руки, произнес монарх, — по большей части я разбиваю женские сердца, но, есть что-то притягательное в их сжигании.

И переступая через трупы, император понес меня прочь, крикнув:

— Лекаря сюда! Быстрее. Леди Риддан сейчас потеряет сознание от болевого шока. Если к этому моменту я не увижу целителя, кто-нибудь еще сегодня умрет!

Целитель появился быстрее, чем я потеряла сознание.

Я в целом не лишалась чувств, мне казалось, их у меня попросту не осталось.

Мы возвращались в карете императора, пребывая в замкнутом пространстве наедине.

Опустошенная я, и не скрывающий собственного мрачного негодования монарх. Я безразлично смотрела на белые бинты, покрывающие мои руки от пальцев до локтей, император не сводил злого взгляда с меня.

Момент начала тяжелого разговора был все ближе.

— Сегодня случилось то, чего я так опасался — Каенар рисковал своей жизнью, защищая тебя.

Мне нечего было сказать на это.

Разве что сущую правду:

— Не стоило вмешиваться и все закончилось бы там, на Синей Аллее… которой больше нет…

И как же больно мне было от этого. Словно я потеряла кого-то столь близкого, что от потери сердце разрывалось.

— Импульсивность — мой главный враг, — император невозмутимо пожал плечами. — Ты права, действительно стоило пройти мимо, а уже после сжечь весь сад Гортензий заодно с твоим хладным трупом. Дивная идея, и как я раньше не подумал. Ммм, вернемся? По саду прогуляемся. Тройное свидание устроим. Ты, я, твоя смерть. Впрочем, для начала, вероятно, не помешало бы поесть. Хочешь Облачное пирожное?

Сорвав маску с лица, разъяренно посмотрела на императора.

— Да, красивая, знаю, — издевательски произнес он. — Но с твоей жестокостью не сравнится ни одна из моих бывших, а среди них и по симпатичнее были.

И резко подавшись ко мне, его величество почти прорычал:

— Дрянь, что ты Каенару сказала?

Я молча вернула маску на лицо.

— Ммм, вот как… — протянул император. — Знаешь, до твоих слов мой сын отказывался от обезболивающих, но после выпил залпом все, не спрашивая о составе. Я мог подсунуть ему все что угодно, и собственно, подсунул, иначе в этот Сад, гори он огнем, Каенар понесся бы за тобой, едва услышал о втором прорыве на территории Небесного Города. И да, ты права, я мог бы оставить тебя на растерзание этой троице, определенно специализирующейся на убийстве магов, славно действовали парни, и слаженно так. Но я не оставил. Сама причину назовешь, или мне озвучить?

Я промолчала, кусая губы.

— В общем так, — его величество сложил руки на широкой груди, — ты сейчас пойдешь к нему и не будешь больше отходить ни на шаг. Каждое его слово, каждое его желание — для тебя приказ. И если он скажет лечь в его постель — ты ляжешь. А если нет… — пауза и угрожающее, — меня всегда раздражал этот мелкий излишне дружный городок на Юге.

У меня дыхание остановилось.

— Все поняла?

И я прошептала:

— Да.

— Сними маску.

Я сняла.

— Посмотри на меня.

Посмотрела.

— А слезы где? — сменив гнев на показное любопытство, поинтересовался император.

Слез не было.

— Какая странная реакция, — он продолжал с интересом рассматривать меня. — Может какие-нибудь вопросы?

У меня не было вопросов.

Ни одного.

Только личностное суждение.

— Вынуждена признать, ранее я была абсолютно уверена в том, что Эльтериан не ваш сын. Но теперь… сомнений не осталось. Никаких.

И лицо императора потемнело.

Карета подъехала к входу во дворец, но едва лакей попытался открыть карету, правитель империи взмахнул рукой, и несчастного снесло ветром, а дверца захлопнулась, вновь отрезая нас от всего мира.

Я сидела, не проявляя никаких эмоций — их не было. Опустошение, разочарование и какая-то почти детская обида на несправедливость жгла душу внутри, но на на лице не отражалось ничего — я привыкла. Я ко всему этому уже привыкла.

— Асьен, у меня нет выбора, — вдруг почти виновато произнес его величество. — Я с самого начала знал, что ты станешь огромной проблемой, и мои худшие опасения подтвердились. Сегодня я мог потерять сына из-за тебя. Я мог его потерять, Асьен. И дело не только в том, что он защищал тебя — он сейчас защищает всех. Всех в академии. Он мог бы прикрыть только себя и не пострадал бы, но его волновала безопасность всех остальных. Твоя жизнь для него важнее его собственной, как бы меня это не раздражало, но и жизни других для него стали важны. Ты заставила его измениться, быть открытым для общения, откликаться на просьбы и прошения, стать не только воином, но и лидером. Это все сделала ты. Ты изменила его, и сегодня я едва не потерял сына…

Тяжелый вздох, и император сказал:

— Ты станешь его императрицей, Асьен.

У меня все внутри похолодело.

— Я был против с самого начала, но мужчина способен так измениться лишь ради любимой женщины. Он изменился ради тебя. И продолжает меняться ради тебя. Думаешь, я не знаю, что произошло на Осенней аллее? Я знаю, Асьен. И то, как ты обнимала мертвое тело Заклинателя, которого уже не раз покрывала раньше. И то, как ты вливала в него свою магию раз за разом, отказываясь поверить, что возлюбленный уже мертв. И ты даже не пыталась скрыть свои чувства, тебя не волновало, что думают присутствующие. И как каждый твой крик рвет сердце моего сына, стоящего рядом с тобой и едва не сжегшего всю свою магию, ломая выстроенный Эльтерианом барьер.

И подавшись ко мне, император прошипел:

— Он без раздумий практически в ад ради тебя ринулся, а ты? Ты о нем подумала, прилюдно рыдая над телом мертвого любовника?

Он вновь сел ровно и продолжил:

— Я бы убил. Там же, на месте. Без сожалений. Но Каенар тебя спас, а после выхаживал несколько месяцев, оберегая тебя, выхаживая, зубря все, что ты требовала, выкладываясь до обмороков на тренировках, чтобы после отвести тебя в Дарстан. Ты знала об этом?

Нет…

Про обмороки мне никто не говорил, и я понять не могла, почему магистр Ксавьен крайне жестко настоял на том, чтобы я более на них не присутствовала.

Император, удовлетворившись моим потрясением, продолжил:

— Говоря откровенно, до сегодняшнего дня я хотел тебя придушить. Самолично. Или сжигать в медленном огне, примерно так сутки, чтобы ты свою смерть хорошенько прочувствовала. Я действительно собирался убить тебя, Асьен. Но сегодня я увидел твое отношение к Каенару. Он дорог тебе. Он безумно дорог тебе, даже если ты этого еще не осознаешь.

Некоторое время после этих слов император молчал, а затем, устало произнес:

— Я не собирался и не собираюсь уничтожать целый город из-за тебя, но ни один из моих шпионов так и не нашел ни единого твоего слабого места. Все что было — Синяя Аллея, которую сегодня я сжег. Собирался шантажировать тебя ею, но… пришлось сжечь, во избежание, так сказать. Наемные убийцы, они знаешь, как клопы — если завелись в одном месте, проще сжечь место, чем остановить появление новых. Отправляйся к Каенару, снадобье скоро перестанет действовать, а он как очнется ринется искать тебя. Так что иди. И да, по поводу угроз — я все же понял, чего ты не желаешь больше, чем даже смерти.

И едва я напряженно посмотрела на него, его величество пояснил:

— Меня. Так что иди к Каенару и помни, ты станешь либо его императрицей, либо моей. Иди.

Дверца кареты распахнулась.

Почти сразу мне подали руку, но я одернула ладонь едва услышала, как практически зашипел император. Лакей это тоже услышал и испуганно отступил.

Из кареты монарх вынес меня лично. После передал с рук на руки взволнованно ожидавшему нас лорду Аскеа, со словами:

— У нее травма. Вроде как повреждены только запястья, но что-то мне подсказывает, что и голове досталось.

После чего разгневанно ушел во дворец, распугивая своим видом и слуг, и стражей.

После того, как монарх скрылся из виду, лорд Аскеа бережно поставил меня на ноги и спросил:

— Как ты?

Сжимая маску, я не знала что ответить, я не могла ответить.

— Все цветочки твои сжег? — участливо спросил глава Тайного департамента.

С трудом удержала слезы и быстро надела маску.

— Но, знаешь, кое-что хорошее во всем этом есть, — обняв меня за плечи и ведя во дворец сказал лорд Аскеа, — к примеру то, что император понятия не имеет, кого ты действительно боишься. А мы ему и не скажем, да?

Вспомнила слова «Но ни один из моих шпионов так и не нашел ни единого твоего слабого места» и с благодарностью посмотрела на лорда Аскеа. Все шпионы его величества, это шпионы, подчиняющиеся напрямую главе Тайного департамента.

— Спасибо, — прошептала я.

— О, не за что, моя дорогая, — лорд Аскеа преисполнился оптимизмом, — в конце концов, правителей по всему миру еще полным полно, а ты, такая талантливая у меня всего одна.

И чудовищный день стал немножечко лучше.

К ужину Каенар проснулся и настоял на возвращении в свои покои. Мне, уютно устроившейся в окружении книг по тактикам боев, пришлось собирать все, что было, и следовать за работодателем в покои наследного принца — в ВАД нас император не пустил.

Перебравшись в покои кронпринца, Каенар в первую очередь отправился мыться, потому как вода в лекарне была лечебная, и имела тяжелый запах лечебных трав. Невзирая на его сопротивление, я отправила вместе с господином и сэра Матиуша, наказав не спускать глаз с некоторых, которые сегодня зачем-то пытались погибнуть.

Раздраженный Каенар определенно хотел бы высказаться, но на споры у него после столь сильной кровопотери сил не было. И все же, когда сэр Матиуш уводил кронпринца почти силой, я тихо сказала:

— Прости меня.

Каенар остановился как вкопанный, ухватившись за дверь с такой силой, что сэр Матиуш, не ожидавший столь резкой остановки, едва удержался от падения.

— За что? — хрипло спросил кронпринц.

— За мои слова.

Шумно вздохнув, Каенар лишь молча посмотрел на меня, но говорить ничего не стал.

Сказала я.

— Но после всего случившегося, у меня к вам ровно тот же вопрос, что я не успела задать Гродари.

Он ушел, ничего не сказав.

Видимо существуют вопросы без ответов.