Вулкан Капитал: Орал на Работе 3. 18+

Глава 17

— И зачем тебе мои трусики? — в тишине комнаты голос Мили прозвучал абсолютно ровно, без тени осуждения или даже особого любопытства.

Игорь тут же сделал преувеличенно удивлённое лицо, его брови поползли вверх, и он даже слегка приоткрыл рот, изображая полнейшее непонимание.

— Трусики? — переспросил он с искренней недоумевающей интонацией. Затем, с видом человека, который решил разобраться в этой странной загадке, он медленно, с осторожностью повернул голову и посмотрел на свою собственную руку, будто видя её впервые.

Его взгляд упал на тонкое чёрное кружево, зажатое между его пальцами, и он замер, изобразив на лице спектр эмоций от лёгкого любопытства до полнейшего шока, как будто эта вещь материализовалась у него в руке сама собой, прямо из воздуха. В этой гротескной пантомиме было столько наглого вранья и такой детской надежды стать «невидимым», что сама ситуация из постыдной начала стремительно превращаться в абсурдно-комическую.

И пока Игорь смотрел на её трусики, делая вид, что не понимает, о чём речь, она, чуть улыбнувшись — не радостно, а с лёгкой, язвительной усмешкой, повторила, растягивая слова:

— Да, трусики, зачем ты их взял? — Игорь, всё ещё изображая непонимание, повернулся к ней. И тут она добавила, пронзая его взглядом: — Погоди… ты их нюхал, что ли, изврат?

Это был прямой удар, и Игорь, почувствовав, что блеф проваливается, резко положил трусики обратно на полку, с таким видом, будто они внезапно стали раскалёнными.

— Фу, нет уж, что за бред? — фыркнул он с фальшивым возмущением и отряхнул руки, будто стряхивая с них невидимую грязь. — Я вообще думал, что это платочек какой-то.

Она резко рассмеялась, но смех её был коротким и колючим.

— Ты что, охуел? — спросила она, уже явно получая удовольствие от его неловкости. — Ты в них высмаркивался, что ли?

Игорь, отступая от шкафчика, ответил:

— Нет, конечно, я что, дурак?

— Ты же сам сказал, что это платочек, — парировала она, не отпуская. — И нахрен ты «его» тогда взял вообще?

Игорь, чувствуя, что почва уходит из-под ног, попытался перейти в контратаку с натянутой улыбкой.

— Да они упали! И… я просто их поднял, — заявил он, но голос выдал лёгкую дрожь. — Но я ничего не нюхал! — добавил он уже чуть нервно, и эта излишняя поспешность его погубила.

— Ага-а, — протянула она с убийственным сарказмом. — Мои трусики просто лежали. С чего же им падать?

Игорь, видя, что рациональных аргументов не осталось, сделал вид, что обиделся, надув губы в шутовской гримасе.

— Ну бля… в следующий раз вообще тогда не буду ничего поднимать. И потом, — он сделал паузу для драматического эффекта, — и вообще, если б я знал, что это трусики, я бы вообще к ним не прикоснулся бы.

Он произнёс это с таким напыщенным видом, будто объявлял о высочайшем моральном принципе, полностью игнорируя тот факт, что минуту назад эти самые трусики были у его носа.

Миля тихо фыркнула, а затем рассмеялась — сухим, беззвучным смешком, от которого лишь тряслись её плечи.

— Ой, не пизди! — сказала она, качая головой. — Я же не дура. — она наконец-то вошла в комнату и, не сводя с него насмешливого взгляда, протянула ему одну из бутылок пива. В её глазах плескалось веселье, смешанное с лёгким презрением. — Если так хотел их понюхать, мог бы сразу попросить… — она сделала театральную паузу. — … меня их снять и дать тебе во время игры. Мне же не жалко.

Игорь, чувствуя, как по щекам ползёт жар, с напускной серьёзностью взял у неё бутылку. Холодное стекло было приятным на ощупь.

— Ничего я не нюхал, просто их поднял, — повторил он уже без особой убедительности, глядя куда-то мимо неё. — Так что давай не благодари… и пошли уже в сауну.

Решив закончить этот неловкий разговор действием, он сделал шаг вперёд, намереваясь пройти мимо неё к двери. Но она специально встала на пути, и, проходя, он не рассчитал расстояние, и его явная выпуклость под полотенцем, про который он уже успел забыть, мягко, но отчётливо задела её ногу.

Игорь вздрогнул и тут же, стараясь сохранить безразличное выражение лица, придержал полотенце свободной рукой и продолжил движение, делая вид, что ничего не произошло. Он не видел, но будто чувствовал на себе её взгляд — тяжёлый, оценивающий, скользнувший вниз, к тому самому месту, что ее задело, а затем снова вернувшийся к его спине.

Потом он услышал её лёгкие шаги следом и ее тихий голосок, заставивший его замереть на мгновение: «Ну ты и пиздабол…» Он ее проигнорировал, сделав вид, что не услышал, и они вместе вышли из раздевалки в предбанник, а оттуда — через тяжёлую кедровую дверь — в сауну.

Жар резко ударил в лицо, сухой и обволакивающий, с густым смолистым ароматом древесины. Помещение было небольшим, но высоким. Вдоль дальней стены тянулись три широкие полки-лежанки из светлого дерева.

Нижняя и средняя полка была пуста. А на самой верхней, под самым потолком, где жар был самым концентрированным, сидела Азиза. Она расположилась, поджав ноги, её спина была прямой, а лицо, с закрытыми глазами и запрокинутое к потолку, выражало блаженное спокойствие.

На ней не было ничего, кроме лёгкого полотенца. Её тело, подтянутое, блестело от пота в тусклом свете встроенной в стену подсветки. Услышав, как кто-то заходит, Амина медленно опустила голову, и её тёмные глаза встретились сначала с Игорем, а затем с Милей, и на её губах появилась ленивая, довольная улыбка.

— Оо-о, — протянула она хрипловатым от жары голосом. — А я думала, буду тут одна сидеть. Наконец-то компания. Вы че так долго-то? Где были? Пиво пили? — она усмехнулась своей глупой шутке и затем начала обмахивать лицо ладонью, создавая небольшое движение воздуха, и её взгляд скользнул им за спину к двери, будто ожидая увидеть кого-то ещё. — И где остальные? — спросила она с лёгкой, непринуждённой любознательностью.

— Да хрен знает, — бросил Игорь и, стараясь не смотреть ни на одну из девушек, ловко, хоть и немного неуклюже из-за полотенца, взобрался на вторую, среднюю лежанку. Дерево было приятно тёплым, почти горячим, даже сквозь ткань.

Миля последовала за ним, с лёгкостью грациозной кошки поднявшись на ту же полку и усевшись на почтительном расстоянии, поджав к себе ноги. Не глядя на Азизу, она просто пожала плечами, ответив на её вопрос своим монотонным, отстранённым голосом:

— И я не знаю. Я за пивом ходила.

Игорь, сделав первый глоток прохладного пива, которое оказалось здесь невероятно кстати, добавил, глядя куда-то в пространство между раскалёнными камнями:

— Скоро зайдут, наверное.

Его тон был таким же неопределённым и немного уставшим, как и его поза. Он не хотел говорить ни про Ксюшу, которая ищет телефон, ни тем более про Амину и Семёна Семёныча, которые, возможно, всё ещё заняты своими делами на втором этаже.

— Ну ясно, — коротко бросила Азиза, удовлетворившись таким неопределённым ответом. Она облокотилась на колено и, посмотрев на Милю, спросила: — А че ты и мне пиво не взяла-то?

Миля, не отрывая взгляда от стенки, глотнула из своей бутылки и просто протянула её Азизе, не говоря ни слова.

— На, — бросила она.

Азиза, ухмыльнувшись, взяла бутылку и сделала долгий глоток. По её лицу тут же разлилось удовольствие.

— Ох, крутяк, — выдохнула она, поставив бутылку на полку рядом с собой. Затем её взгляд упал на Игоря, и в её глазах блеснул озорной огонёк. — Эй, Игорь! А ты, кстати, массаж-то Ксюшке-шлюшке нашей сделал?

Игорь, наслаждаясь густым, горячим паром, заполнявшим лёгкие, кивнул, не открывая глаз.

— Да, так уж, чуток помял ее.

— Может, тогда и мне ножки помнешь, а? — тут же предложила Азиза, слегка вытянув одну из своих стройных ножек.

Игорь усмехнулся про себя, но вслух сказал с притворной скромностью:

— Не-е-е, я, если честно, не особо-то и умею делать массаж. — он сделал паузу, впуская в себя ещё одну волну жара, и добавил с видом человека, признающего своё поражение: — Ксюше даже не особо-то понравилось, как я делал.

Эта небольшая ложь должна была, по его замыслу, раз и навсегда отбить у девушек охоту обращаться к нему с подобными просьбами и дать ему возможность спокойно отсидеться в стороне и насладиться сауной.

Но Азиза фыркнула, будто не готовая к отказу.

— Ну-у… давай, — не сдаваясь, жалобно протянула она и, ловко изогнувшись, вытянула ногу со своей верхней полки прямо к его лицу.

Её ступня, гладкая и тёплая от жара, оказалась в сантиметрах от его щеки. Игорь, повернулся, чтобы сказать что-то вроде «Да отстань уже». Но, открыв рот для колкости, он не рассчитал движения, и его губы — мягкие, влажные — шлепнулись о её пальцы ног.

Игорь дёрнулся назад, как от удара током.

— Бля! — вырвалось у него невнятно, сдавленно — отчасти из-за неожиданности, и отчасти потому, что её пальцы всё ещё находились в опасной близости ото рта. — Девочки, — и Азиза, и наблюдающая сбоку Миля синхронно засмеялись. Смешки были короткими, колючими. А Игорь же, чувствуя, как горит лицо, но стараясь сохранить маску шутника, схватил её ногу рукой и с фальшивым возмущением сказал: — Бля, Азиз, ты чего? Ты хочешь, чтобы я тебе ртом массаж сделал, что ли?

Услышав его слова девушки снова засмеялись. Азиза прям затряслась от хохота, а Миля, не меняя своего отстранённого выражения, ровно произнесла, глядя на Игоря:

— А чо? А как ты Ксюше-то массаж делал? Не ртом, что ли? — её голос был абсолютно плоским, но вопрос повис в воздухе, налитый двойным смыслом.

Игорь усмехнулся, и следом все, включая его самого, закатились смехом.

Азиза, смеясь и покачивая ногой, которая всё ещё была в его руках, сказала:

— Раз уж держишь, то давай, делай! Чего, жалко, что ли?

Её пятка мягко упиралась ему в ладонь, пальцы шевелились. В этом жесте было что-то наглое и доверительное одновременно. Но Игорь, почувствовав, что игра заходит слишком далеко, с преувеличенной брезгливостью отпустил её ногу и заявил, отодвигаясь к стене:

— Не, нифига не буду делать, давайте просто отдыхать.

Азиза, уже открывшая рот для новой провокации, не успела издать ни звука. Тяжёлая кедровая дверь с тихим скрипом распахнулась, и в облаке пара на пороге появилась Ксюша.

Она была уже переодета, ее тело, лишь прикрытое коротким полотенцем, обёрнутым вокруг груди, казалось, излучало само удовлетворение. В одной руке она держала бутылку пива, а на её лице сияла широкая, беззаботная улыбка.

— Боже-е-е! — с чувством выдохнула она, заходя внутрь и потягиваясь так, что полотенце на мгновение приподнялось, открывая соблазнительную линию бедер. — Меня так классно помяли! — она с наслаждением опустилась на свободное место рядом с Игорем на средней полке и, повернувшись к нему, с улыбкой добавила: — Игорь, у тебя просто золотые руки!

Игорь, услышав это, поперхнулся собственным дыханием. Горячий воздух резко ворвался, и он закашлялся. Азиза тут же ехидно фыркнула, а Миля издала короткий, тихий звук, больше похожий на выдох, но от этого не менее насмешливый.

— Да-а… — протянула Азиза, покачивая головой и делая многозначительную паузу. Её взгляд, полный весёлого сарказма, упёрся в Игоря. — А ты скромняга у нас, получается, да? Говоришь, «не особо-то умею», а тут тебе прямо «золотые руки».

Миля, не отрывая от него своего отстранённого взгляда, тихо выдохнула:

— Ага… крыска поймана…

Игорь лишь молча смотрел на них с наигранной улыбкой на лице, чувствуя, как жар сауны становится невыносимым. В то же время в голове у него пронеслось: «Ксюша, бля… то на лицо сядет, то теперь хуйню несёт. Она точно не хочет спалиться?» Он решил не комментировать этот момент. Вместо этого он сделал большой глоток пива, почувствовав, как прохлада напитка на секунду побеждает жар, и с наслаждением выдохнул, глядя на клубящийся пар.

— Э-э-эх… тут так приятно пахнет, — сказал он почти мечтательно, пытаясь сменить тему на что-то нейтральное.

В ответ повисла секундная тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием камней. И тогда Миля, не меняя выражения лица, произнесла своим ровным, бесстрастным голосом:

— А ты у нас тот ещё любитель понюхать, да, Игорь? И какие же запахи… тебе еще нравятся?

Игорь медленно перевёл на неё взгляд. Миля не моргала, глядя прямо на него, и на её губах заиграла та самая тонкая, хитрая улыбка, которая красноречивее любых слов напоминала о недавнем инциденте в раздевалке.

— Ну-у… да… — протяжно, с лёгкой театральной задумчивостью ответил Игорь. Он посмотрел на Азизу, потом на Ксюшу, делая вид, что размышляет вслух для всех, но затем его взгляд зацепился за Милю. — … то, что приятно пахнет… почему бы не понюхать, — добавил он уже тише, глядя на раскалённые камни, но его губы тронула ответная, немного виноватая усмешка.

Миля наблюдала за ним, и её улыбка стала чуть шире, чуть менее загадочной и чуть более… снисходительно-развлекательной. И тут Азиза, потягивая пиво, прервала этот немой диалог взглядов своим хрипловатым голосом:

— Ксюх, а где Амина и Семён? Ты их не видела?

Ксюша, устроившись поудобнее и вытянув ноги, фыркнула и махнула рукой, как будто ответ был очевиден.

— Да они, похоже, трахаются, — с лёгкостью бросила Ксюша.

В сауне на секунду воцарилась тишина, а затем её разорвал смех Азизы — хриплый, откровенный.

— Скорее всего, это Амина его трахает, — уточнила она, подмигивая, и все снова рассмеялись.

Даже Миля издала тихий, сдержанный звук, больше похожий на выдох. А когда смех стих, Миля, спросила у Ксюши ровным голосом:

— А ты их спалила, что ли?

— Нет, — отмахнулась Ксюша, делая глоток пива. — Но их внизу нет. Значит, в какой-то из комнат они. — она пожала плечами, как будто это было очевидно. — Просто… что ещё они могут там делать? Не попиздеть же они туда зашли.

Тут Миля медленно перевела свой взгляд с Ксюши на Игоря. В её глазах вспыхнула та самая хитрая, понимающая искорка.

— Ну, может, Семён ей массаж делает… как и тебе, Игорь, — произнесла Миля своим монотонным голосом, но пауза перед словами и прямой взгляд на Игоря придали фразе убийственный двойной смысл.

Девочки снова дружно рассмеялись. Азиза даже постучала бутылкой по деревянному полу от хохота. Игорь почувствовал, как его уши наливаются жаром. Он заметил, что Миля не просто шутит — она наблюдает за его реакцией. И он заставил себя рассмеяться вместе со всеми — коротким, немного фальшивым, но достаточно убедительным смехом, и тут же, чтобы скрыть смущение, сделал большой глоток пива.

Внутренне-то он конечно смеялся, по настоящему, но совсем по другому поводу. «А было бы смешно, если б тут ещё была Амина, — подумал он, лениво наблюдая, как пар клубится у потолка. — Она бы точно поняла, что я не массаж делал. Хе-хе. Я же ей уже сказал, что собирался Ксюшу ебать. Вот было бы забавно… все всё знают, но не признаются».

Тем временем девочки переключились на обсуждение чего-то своего — каких-то общих знакомых, трендов и прочего.

Игорь же откинулся на горячее дерево, потягивал пиво и просто наслаждался жаром, который наконец-то начал выгонять из мышц остатки напряжения. Иногда он ловил на себе чей-то взгляд — оценивающий Азизы, хитрющий Мили или беззаботный Ксюши — и просто кивал или улыбался в ответ, не вдаваясь в разговор.

— … да-а… я тоже хотела бы поебаться, а то давно чёт не было, — донёсся до него обрывок фразы Азизы, но он уже почти не слушал.

Алкоголь, жар и усталость начинали делать своё дело, обволакивая сознание мягкой, тёплой ватой. И тут тяжёлая дверь сауны снова скрипнула.

Первой зашла Амина. Она была укутана в белое полотенце, завязанное высоко на груди, а её рыжие волосы, обычно такие бунтарские, были влажными и приглаженными. На её лице сияла умиротворённая, довольная улыбка человека, только что получившего всё, что хотел.

Её взгляд, скользнув по компании, на мгновение встретился с взглядом Игоря, и улыбка на её лице дрогнула, сменилась лёгким, едва уловимым смущением, и она быстро отвела глаза. Игорь, поймав этот взгляд и эту мгновенную перемену, не смог сдержать едва заметной усмешки в углу рта.

«Да-а уж», — промелькнуло у него в голове.

А следом за ней, буквально наступая на пятки, вошёл Семён Семёныч. Вид у него был совершенно невероятный. Его обычно бледное лицо пылало румянцем, волосы были всклокочены, а на лице застыло выражение такого чистого, безудержного восторга, будто он только что решил вечную проблему термоядерного синтеза, а заодно выиграл в лотерею.

Он сиял, как новогодняя ёлка. Его взгляд блуждал по потолку, по стенам, по девушкам, и на всём он, казалось, видел отблески только что пережитого личного триумфа. Он даже не пытался придать своему виду деловитость — он просто светился от счастья.

— Ну и где вы были? И… что делали? — с притворной строгостью, но не скрывая улыбки, спросила Азиза, подмигивая.

Девочки снова отдались смеху. Амина, стараясь сохранить невозмутимость, прошла к свободному месту на нижней полке и устроилась там, аккуратно поправляя полотенце.

— Мы просто… общались, — произнесла она, но её голос звучал неестественно высоко, а по щекам разливался такой яркий румянец, что его не мог скрыть даже жар сауны.

Этот её ответ вызвал новый взрыв хохота. Девочки начали забрасывать её шутливыми вопросами: «О чём? О погоде? О нас? Сосала? У него большой?», от которых Амина лишь отмахивалась, уткнувшись в бутылку с пивом.

В это время Семён Семёныч, всё ещё пребывая в облаке блаженства, посмотрел на Игоря, и его лицо озарилось ещё более радостной улыбкой, и он, немного пошатываясь, подобрался к нему, устроившись рядом с одобрительным вздохом.

— А-а, дружище! — начал он, кладя руку Игорю на плечо с непривычной фамильярностью. — Вот и вы здесь. Прекрасно, прекрасно. Как вам… э-э-э… температурный режим? Атмосфера, что называется, соответствует ожиданиям?

Он говорил своим привычным многословным стилем, но в его глазах всё ещё прыгали озорные искорки, а голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

Игорь ухмыльнулся, глядя на это преображение своего обычно столь сдержанного коллеги.

— Да-а, тут хорошо, — кивнул он в ответ, делая вид, что полностью поглощён созерцанием пара. Затем он наклонился чуть ближе к Семёну Семёнычу, чтобы его не услышали девочки, которые всё ещё весело допрашивали Амину. Его голос стал тише, но в нём явственно звенела ехидная нотка. — А у вас как дела, Семён Семёныч? — спросил он с притворным любопытством. — Смогли проконсультировать Амину?

Он смотрел прямо на него, и в его взгляде читалось не просто вежливый интерес, а полное понимание той «консультации», что только что имела место быть.

Он видел румянец на шее Семёна Семёныча, его растрёпанные волосы и тот особый блеск в глазах, который не спутать ни с чем.

Семён Семёныч смущённо потянулся к переносице, чтобы по привычке поправить очки, которых сейчас не было, и лишь провёл пальцами по коже.

— Всё прошло… чудесно, — заговорил он, стараясь вернуть своему голосу академическую ровность, но получалось неубедительно. — Девушка… то есть, Амина… проявила недюжинные способности к восприятию информации. Всё сглатыва… ой… э-э-э… схватывает, что называется, на лету. Очень… э-э-э… способная личность.

Игорь едва сдержал громкий смех, превратив его в сдержанную ухмылку. «Ну нахуй, он мне врёт то! Он же даже оговаривается, бля», — пронеслось у него в голове. Ему дико захотелось ткнуть Семёна Семёныча носом в абсурдность этой ситуации и спросить напрямую: «И о чём это вы её так консультировали, что она аж сглатывала?»

Но Семён Семёныч, будто почувствовав опасность, опередил его. Он принял серьёзный, даже слегка озабоченный вид и понизил голос до конфиденциального шёпота:

— Правда, тема нашей… э-э-э… консультации носит сугубо конфиденциальный характер и не подлежит разглашению. Вы же понимаете, дорогой мой коллега?

Он произнёс это с такой напыщенной важностью, как будто они только что обсуждали схемы уклонения от международных санкций, а не то, чем они на самом деле занимались. Эта попытка прикрыть животную страсть бюрократическим языком была настолько нелепой, что Игорю пришлось сделать огромный глоток пива, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

Семён Семёныч, видимо, почувствовав, что тема исчерпана, с облегчением переключился на более безопасную. Он начал рассказывать о пользе сауны для организма — о выведении токсинов, укреплении сердечно-сосудистой системы и позитивном воздействии сухого пара на когнитивные функции.

Игорь же просто кивал, делая вид, что внимательно слушает, но в голове у него крутилась одна мысль: «Пора бы уже по домам. Завтра на работу, а наш „деловой разговор“ уже явно не состоится».

Тем временем девочки, нахохотавшись, начали обсуждать что-то своё, но тут Азиза, вытянувшись, с чувством сказала:

— Всё, я устала. И слишком жарко уже. Пойду отдыхать.

— Я тоже, — монотонно отозвалась Миля и сползла с полки.

— И я! — тут же подхватила Ксюша, вставая.

Амина перевела взгляд с уходящих подруг на Игоря, их взгляды встретились на секунду, и в её глазах промелькнуло то самое смущение от их общего грязного секрета. Она быстро отвела глаза к Семёну Семёнычу.

— Я… я тоже пойду, — сказала она, вставая. — Вы ещё тут будете?

— Э-э-э… я полагаю, ещё на некоторое время останусь, — важно ответил Семён Семёныч. — Нужно завершить процедуру. А вы, дружище, — он повернулся к Игорю, — составите мне компанию?

Игорь, у которого уже не было сил ни на что, кроме как сидеть и тупить, просто кивнул.

— Да.

Амина, уже стоя в дверях, обернулась.

— Вам… может вам принести пиво?

— Нет, благодарю, — отрезал Семён Семёныч, а Игорь просто показал ей свою бутылку, и Амина, коротко бросив «ладно», скрылась за дверью.

Дверь закрылась, и в сауне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением камней. Остались только они вдвоём — Игорь, уставший и пьяный, и Семён Семёныч, всё ещё сияющий от счастья.

Молчание повисло на несколько секунд, густое, как пар.

Игорь просто сидел, смотря в одну точку, надеясь, что его коллега наконец-то угомонится. Но Семён Семёныч, видимо, переполненный впечатлениями, не мог сдержаться.

Он обвёл взглядом опустевшее помещение, будто оценивая аудиторию для важного заявления, и произнёс своим размеренным, лекторским тоном, в котором, однако, всё ещё звенели отголоски недавнего восторга:

— Хочу заметить… интересные у вас, однако, подружки, дружище. Очень… самобытные личности. — он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание, а затем, с искренним, почти наивным любопытством, повернулся к Игорю и спросил: — А вы давно с ними… знакомы?

Игорь ухмыльнулся, медленно поворачивая к нему голову. Глаза его блестели от усталости и алкоголя.

— Я их второй раз вижу в жизни, — сказал он просто, с лёгкой усмешкой в голосе.

Семён Семёныч замер. Его брови медленно поползли вверх, раздвигая морщины на лбу. Он несколько раз моргнул, переваривая эту информацию, а затем его губы растянулись в скептическую, профессорскую улыбку.

— Вы, позвольте заметить, дружище, судя по выражению вашего лица и контексту нашей сегодняшней… э-э-э… коммуникации, позволяете себе некоторую… иронию? — спросил он с лёгким укором, но без злобы, скорее с интересом учёного, столкнувшегося с необъяснимым феноменом. — Второе знакомство в жизни, учитывая степень… э-э-э… раскованности общения, которое я имел возможность наблюдать, выглядит как минимум статистически маловероятной аномалией. Поэтому позволю себе предположить… вы шутите?

Игорь сделал ещё один глоток пива, поставил бутылку на горячее дерево и пожал плечами, его лицо оставалось невозмутимым.

— Нет… не шучу.

Семён Семёныч замер. Его палец, привычно потянувшийся к дужке отсутствующих очков, завис в воздухе. На его лице отразилась настоящая, почти детская растерянность, смешанная с интеллектуальным интересом к этой логической несостыковке.

— Как же… тогда произошло ваше знакомство? — спросил он, понизив голос до конфиденциального тона, будто речь шла о государственной тайне. — Если позволите так выразиться, какие были… условия? И каким образом вам удалось в столь сжатые временные рамки достичь такого уровня… межличностного доверия?

Игорь вздохнул, глядя куда-то в сторону раскалённых камней, и отпил пива. Ему не хотелось вдаваться в детали.

— Да так… — буркнул он. — Когда нас на работе те оперативники забрали, помните? На допрос. Меня потом отпустили, а они… — он кивнул в сторону двери, — подобрали меня на улице ночью, довезли до дома. Вот так и познакомились.

Семён Семёныч замер, его брови снова поползли вверх, на этот раз выражая уже не скепсис, а почтительное удивление.

— О как! — сказал он, и в его голосе зазвучали ноты одобрительного изумления. — Выходит, проявили… гражданскую солидарность. И, что немаловажно, человеческое участие. Поступок, безусловно, заслуживающий уважения. — он кивнул, будто ставя моральную оценку в невидимый журнал. — Молодые девушки, а какое… чувство социальной ответственности. И, как видите, широта натуры… — он многозначительно обвёл рукой пространство сауны, намекая на всю последующую безумную ночь. — Всё взаимосвязано. Один альтруистичный поступок порождает цепную реакцию… социально-коммуникативных процессов.

— Ага, — коротко бросил Игорь, закрывая глаза и откидываясь на горячую стену. Внутри у него всё ёкало от этой напыщенной речи.

«Ага, широкая натура… просто шлюшки какие-то уж, — ядовито подумал он. — Бля, Семён Семёныч всё так красиво расписывает… Я прям вахуе, даже сам чуть не поверил, что они милые и добрые ангелочки, а не пьяные чертята».

Тишина снова повисла в воздухе, густая и томная. И тут Семён Семёныч, немного помявшись, чуть смущённо прочистил горло. Его голос стал тише, потеряв часть своей профессорской уверенности, приобрёв оттенок почти конспиративной доверительности.

— Э-э-эм… дружище, — начал он, подбирая слова. — А что бы вы могли сказать, с вашей точки зрения, о… Амине? То есть… — он сделал паузу, как бы формулируя точный научный запрос. — Каково ваше первичное, так сказать, впечатление об этой девушке? Как личность, если отбросить… внешние данные.

Игорь не мог сдержать ухмылки. Уголки его губ поползли вверх, и он повернулся к Семёну Семёнычу, глядя на него с нескрываемым ехидством.

— А для чего вы меня об этом спрашиваете, Семён Семёныч? — спросил он, растягивая слова, в его голосе звенела откровенная подначка. — Понравилась?

Семён Семёныч замер. Его уши под седеющими висками заметно порозовели. Он потянулся поправить воображаемые очки, затем откашлялся, явно пытаясь собраться с мыслями и вернуть беседе академический лоск. Но получилось лишь более жалко.

— Верно, — выдавил он наконец, сдавленно и почти шёпотом, нарушая все свои же правила многословных, уклончивых ответов.

Игорь смотрел на его смущённое лицо, и внутри у него всё смеялось. «Какой же он падкий всё-таки оказался на писечку! Неужели он хочет начать с ней встречаться⁇ А то ведь говорил про ценности какие-то, заливал, что ли?» — раздумывал он про себя, но вслух он лишь хмыкнул и снова поднял бровь.

— А какой ответ вы от меня ждёте, Семён Семёныч? — с наигранным недоумением спросил он. — Я её вижу второй раз в жизни. Мы с ней толком-то и не общались.

Семён Семёныч, казалось, даже вздохнул с облегчением от того, что разговор вернулся в безопасное, аналитическое русло. Он выпрямился, и в его голосе снова зазвучали знакомые, размеренные нотки.

— Совершенно верно, вы попали в самую суть вопроса, — закивал он. — Именно в этом и заключается мой… исследовательский интерес. Ваше мнение как стороннего, но уже немного… погружённого в ситуацию наблюдателя. Тот самый «первый взгляд», который, как известно, зачастую бывает наиболее объективным, поскольку не замутнён… э-э-э… последующими эмоциональными наслоениями. Вы понимаете, о чём я, дружище?

Игорь чуть помолчал, собираясь с мыслями. Честно говоря, он и сам не знал, что думать об Амине, кроме того, что она рыжая тупица, которая после случайного секса с удовольствием трахалась с другим, что для обычной девушки не было бы нормой. Обычная бы… при обнаружении не того члена в своей дырке наверняка бы подняла скандал на весь дом, а она…

— Ну что сказать… — начал Игорь, разводя руками. — … они богатые и избалованные девочки, бухают за рулем, наглые, пошлые… ну, вы сами видели. И Амина… я думаю, она такая же.

Он посмотрел на Семёна Семёныча, и в его глазах вспыхнул любопытный огонёк и Игорь не удержался, и решил его подколоть:

— Вы же не думаете с ней… встречаться, уважаемый Семён Семёныч?

Тот резко откашлялся, и его уши снова стали малиновыми.

— Нет-нет, что вы, дружище, — заспешил он, качая головой с такой энергией, что с его висков слетели капельки пота. — Я же уже… говорил вам. Для меня главное — это порядок, и стабильность в отношениях. — он замолчал, глядя на шипящие камни, и его голос внезапно стал тише и проще, потеряв на секунду всю свою вычурность. — Но… я с вами согласен. Просто… — он вздохнул, и в этом вздохе вдруг прозвучала непривычная для него усталость и даже капля грусти, — просто я, если честно, давно так не… отдыхал. Не позволял себе подобных… вольностей. Всё работа, цифры, отчёты. А тут… Амина эта… зацепила чем то — он бессильно махнул рукой, не в силах подобрать слов для описания этого безумного вечера, и замолчал, уставившись в пар.

Игорь смотрел на него и впервые за весь вечер почувствовал не цинизм или раздражение, а что-то вроде… понимания. Неловкого, простого человеческого понимания. «Ладно, — подумал он, — хоть понимает. А то я уже решил что скоро меня на их свадьбу позовут… вот неловко то было бы…».

— А мне было приятно провести время с вами, Семён Семёныч, — сказал он вслух, и улыбка Игоря была не ехидной, а простой, почти тёплой.

Семён Семёныч оторвал взгляд от камней и посмотрел на него. На его лице, уставшем и потном, тоже медленно расплылась улыбка — неуклюжая, неловкая, но совершенно искренняя.

— И мне, дружище, — ответил он, и в его голосе снова зазвучали привычные нотки, но теперь они были окрашены неподдельным чувством. — Приятно… провести время с грамотным, перспективным коллегой. И, я осмелюсь сказать… с человеком, с которым постепенно складываются отношения… дружеские. Это ценно.

Игорь улыбнулся, и в этот раз его улыбка не была игрой или маской.

— Да, — выдохнул он, и в этом коротком слове было огромное облегчение. — Согласен. — он потер ладонью лицо, смахивая пот, и посмотрел на раскалённые камни. — Семён Семёныч, наверное, мы ещё чуть-чуть посидим, а потом нам бы пора домой, да? — спросил он, уже чувствуя, как усталость давит на веки. — Нам ведь завтра на работу.

Семён Семёныч нахмурился, приняв вид глубокомысленного стратега, столкнувшегося с тактической задачей.

— Вы, безусловно, правы, в постановке вопроса о необходимости отдыха перед трудовым днём. Однако, если проанализировать… текущие обстоятельства — удалённость локации, наше состояние и отсутствие транспортного средства. То наиболее рациональным решением мне видится организация ночлега на месте с последующим совместным выдвижением к месту работы в утренние часы. Это… оптимизирует процесс.

Игорь посмотрел на него, и ему снова захотелось засмеяться. Вместо этого он просто бессильно вздохнул, понимая, что логика в этих словах есть, хоть и изложена она невыносимо занудно.

— Ладно, — сдался он, потирая затекшую шею. — Переночуем тут хотя если честно не привык я спать в таких местах.

Семён Семёныч, получив согласие, просиял, как будто только что успешно завершил сложные переговоры.

— Не беспокойтесь, дружище! — воскликнул он. — Я в процессе… тестиро… э-э-э… ознакомления с объектом видел вполне комфортабельные спальные помещения на втором этаже. Думаю, там будет удобно всем.

— Хорошо, — коротко кивнул Игорь едва сдержав улыбку.

Молчание снова повисло в воздухе, нарушаемое лишь равномерным дыханием и шипением камней.

— Тут действительно… хорошо, — после долгой паузы констатировал Семён Семёныч своим размеренным тоном, но уже без былого восторга, скорее с усталым удовлетворением.

Игорь почувствовал, что жар становится почти невыносимым. Пот стекал по спине ручьями, сознание начинало мутнеть.

«Пора выходить», — пронеслось в голове. И тут же осенило. Мысль пронзила усталость, как луч света. «Мы же остались вдвоём! В ресторане мы так и не обсудили самое главное — те самые акции „ТрансТехноМонтажа“. Может, выйдет сейчас, пока Семён Семёныч в хорошем расположении духа и нет посторонних?»

— Семён Семёныч… — осторожно начал он.

— Да, дорогой мой друг? — тут же отозвался тот, поворачивая к нему заинтересованное лицо.

Игорь, ободрённый обращением «друг», позволил себе лёгкую улыбку.

— Мы с вами ведь так и не поговорили в ресторане… — он запнулся, подбирая максимально нейтральные слова, — … о наших делах. Ну, точнее, о тех акциях.

— А-а-а! — воскликнул Семён Семёныч, и в его голосе прозвучало настоящее, почти комическое удивление, будто он вспомнил о забытом на столе кошельке. Он даже лёгонько хлопнул себя по лбу. — Совершенно верно, мой дорогой коллега! — он улыбнулся, и его улыбка стала деловой, почти профессиональной. — Совсем вылетело из головы среди этого… водоворота впечатлений. Но Вы, как всегда, демонстрируете отличную память и деловую хватку, что, безусловно, вызывает уважение. И смею заметить — несмотря на всю… неформальность обстановки, деловую беседу, даже столь серьёзного характера, вполне можно вести и здесь. Главное — чтобы собеседники были настроены на конструктивный диалог. А я, как вы видите, — он широко развёл руками, — вполне настроен. А вы, Игорь Семёнов?

«Да я пиздец как настроен, нахуй!» — пронеслось в голове у Игоря со всей силой столь долгожданного разговора. Он даже почувствовал, как под полотенцем по телу пробежали мурашки — уже не от жара, а от предвкушения.

— Да, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул от внезапно нахлынувшего нетерпения. — Я тоже.

Семён Семёныч принял вид мудрого ментора, готового раскрыть скрижали знаний. Он сложил пальцы домиком, хотя из-за полотенца это выглядело немного нелепо, и устремил на Игоря проницательный взгляд.

— Ну что ж, дружище. В таком случае, давайте восстановим ход мыслей. Напоминайте, — произнёс он с лёгкой торжественностью. — На каком, так сказать, концептуальном моменте мы с вами… прервали наше обсуждение перед тем, как погрузиться в водоворот сегодняшних… социальных активностей?

Игорь замешкался. Алкогольная пелена в голове сгущалась, вымывая чёткие контуры того разговора. В уме всплывали обрывки: про двести тысяч, про акции… и какая-то абсурдная мысль про Швейцарию. Он посмотрел на Семёна Семёныча и увидел на его лице такую же задумчивую растерянность.

«Бля, — пронеслось в голове у Игоря, — а он-то сам помнит… Или нет? Короче, скажу, что акции… он говорил, что надо будет их купить. Логично же».

Игорь собрался с мыслями, открыл рот, чтобы начать с этой простой и безопасной фразы, но в этот момент Семён Семёныч встрепенулся. Взгляд его прояснился, в глазах вспыхнули огоньки осознания.

— Кажется, — начал он медленно, снова обретая свои лекторские интонации, — я доводил до вашего сведения, дружище, что упомянутая компания… «ТрансТехноМонтаж»… находится в зоне внимания определённых государственных институтов. И что в обозримой перспективе ей светит… весьма солидный грант на развитие, а мировой рынок пока пребывает в блаженном неведении.

Игорь почувствовал, как в памяти щёлкает нужный тумблер. Картина прояснилась.

— Точно! — вырвалось у него почти с облегчением, и он тут же кивнул, стараясь выглядеть соображающим. — Грант, да, и что, акции из-за этого должны рвануть.

— Безупречно, — одобрительно кивнул Семён Семёныч. — Память, несмотря на внешние раздражители, демонстрирует устойчивость. Что, безусловно, радует. Однако, дружище, — он понизил голос, и в его тоне зазвучала серьёзная, предостерегающая нота, — существует одно принципиальное «но».

Игорь напрягся. В памяти чётко всплыло, как именно на этом самом слове «но» их тогда прервали. Его взгляд инстинктивно метнулся к тяжёлой двери сауны.

«По-любому, — с досадой подумал он, — сейчас какая-нибудь сука зайдёт. И помешает. Надо быстрее!»

— И какой же, Семён Семёныч? — спросил он, стараясь говорить быстро и по делу, чтобы не дать судьбе ни малейшего шанса.

И в этот самый момент, словно по злому умыслу, дверь с тихим скрипом приоткрылась. В облаке пара на пороге возникла Амина. Её рыжие волосы были ещё влажными, а на лице играла легкая улыбка. Она облокотилась о косяк, и её взгляд, скользнув по их напряжённым позам, стал игриво-любопытным.

— Ну как вы тут, мальчики? — протянула она сипловатым от жары и недавних усилий голосом. — Не запёклись ещё?

«Вот же сука!» — пронеслось в голове у Игоря с такой силой, что он чуть не сказал это вслух. — «Бля, ну почему именно сейчас? Вот чего она зашла, а? Бля, а может, думает, что мы тут её обсуждаем? Хотя это мы и делали ранее… но, вероятно, не в том смысле, о каком она могла подумать…»

Семён Семёныч вздрогнул, как школьник, пойманный за шпаргалками. Его профессиональная маска на мгновение сползла, обнажив растерянность, но он мгновенно взял себя в руки. Он повернулся к Амине, и на его лице появилась вежливая, слегка отстранённая улыбка, призванная обозначить дистанцию.

— Нет-нет, милая Амина, всё в порядке, — произнёс он ровным, чуть механическим тоном, явно давая понять, что разговор частный. — Мы как раз… завершаем один рабочий момент. Спасибо за беспокойство.

Амина задержала на нём взгляд на секунду дольше, чем нужно, и её губы дрогнули в едва уловимой усмешке. Затем, кивнув, она сказала: «Ну ладно, не задерживайтесь тут. Мы все в гостиной, если что». И, бросив напоследок оценивающий взгляд на Игоря, она так же бесшумно скрылась, прикрыв за собой дверь. Тишина, нарушаемая лишь шипением камней, снова сгустилась в сауне, но теперь в ней висело напряжение не только от ожидания, но и от только что прерванной интимности.

Семён Семёныч выждал пару секунд, будто убеждаясь, что дверь больше не откроется, затем обернулся к Игорю. Его лицо снова стало сосредоточенным и серьёзным, но в глазах читалась досада на помеху.

— Где мы остановились? Ах да… — он понизил голос ещё на пол-тона, наклоняясь ближе. Слова его, несмотря на обволакивающий жар, прозвучали холодно и чеканно, как стальные шарики. — А «но» заключается в оперативности. Действовать нужно будет быстро. Уже завтра.

— Завтра? Почему? — не понял Игорь, хотя внутри всё сжалось от азарта и облегчения, что наконец-то можно услышать продолжение.

— Потому что, дружище, — объяснил Семён Семёныч, отчеканивая каждое слово, — «негласный приказ» о начале плановой, контролируемой распродажи акций сотрудниками из определённых портфелей, о котором я вам говорил, уже будет отдан завтра. И когда процесс будет запущен, это создаст временное, искусственное давление на цену. Окно для входа — между началом этой тихой распродажи и моментом, когда слухи о гранте станут достоянием хоть кого-то, кроме нас с вами, — будет чрезвычайно узким. Возможно, пару дней, а может, какие-нибудь считаные часы. После чего цена устремится вверх, и наш шанс купить их по сегодняшней, ещё нетронутой цене испарится.

В голове у Игоря пронеслось с досадой: «И всё-то…? Ну а хули, бля, ты так долго тянул-то, сука ты, Семён Семёныч? Хули мы вообще тут сидим-то тогда? Ах да… биржа же еще закрыта, и вчера после работы, пока мы сидели в ресторане, тоже была закрыта».

— Значит, завтра всему коллективу отдадут приказ на продажу? — уточнил он, стараясь вникнуть в механику.

— Не всему коллективу, нет, — поправил его Семён Семёныч, снова обретая менторские интонации. — Определённому, узкому кругу брокеров, имеющих доступ к… специфическим портфелям. И вы, надеюсь, понимаете, мой дорогой коллега, — он сделал серьезное лицо, — что вы официально пока ещё не можете считаться полноценно трудоустроенным. Как гласит регламент, до завершения испытательного срока, а точнее — первых двух отчётных недель, ваш доступ к таким инструментам… будет ограничен.

Он помолчал, давая информации усвоиться.

— Однако, — он сделал многозначительную паузу, — в этом узком круге… участвую я. И, несмотря на формальности, ваши деньги, дружище, могут быть… задействованы. Но они должны быть в полной готовности. Напомните мне, какая сумма фигурировала в нашем разговоре?

— Двести тысяч, — чётко сказал Игорь.

— Точно, двести тысяч, — подтвердил Семён Семёныч, постукивая пальцем по колену. — Безупречно. Эти средства должны быть на расчётной карте. Не на сберегательном счету, не в наличных, а именно на карте, к которой есть мгновенный доступ через онлайн-банк. Это принципиально.

— Они уже там, — тут же отрезал Игорь, чувствуя, как в груди замирает от нетерпения.

— Отлично! — Семён Семёныч даже хлопнул себя по коленке, что для него было неслыханным проявлением эмоций. — Это уже половина дела. Теперь вторая, не менее важная часть. Вам необходимо будет завтра, с утра, как только откроются торги, совершить одно, но очень конкретное действие. Нужно войти в свой личный кабинет в клиентском приложении «Вулкан Капитал» — не в рабочий терминал, а именно в клиентский, под своей учётной записью. И выставить лимитную заявку на покупку акций «ТрансТехноМонтаж». Точное количество лотов и цену я сообщу завтра, непосредственно перед самым открытием, по телефону. Никаких смс, только голосовой звонок. Вы понимаете меня, дружище? Это должна быть именно лимитная заявка, установленная до открытия торгов. Чтобы она сработала мгновенно, как только цена достигнет нужного нам уровня в первые же минуты или даже секунды торговой сессии.

«Бля, я сейчас нихера не запомню и точно запутаюсь», — панически промелькнуло в голове у Игоря.

— Ну да, — сдавленно выдавил он, делая вид, что всё понял. — Вроде понял.

— Вы не переживайте, дружище, — успокоил его Семён Семёныч, и в его голосе впервые за вечер прозвучала почти отеческая забота. — Мы завтра, в спокойной обстановке, все эти действия проговорим ещё раз, детально и по пунктам. И сделаем всё правильно. Это я вам гарантирую.

— Спасибо, Семён Семёныч, — вырвалось у Игоря, и в его голосе прозвучала неподдельная, почти детская радость и облегчение. — Я вам очень…

— Не стоит благодарности, дружище, — вежливо, но твёрдо перебил его Семён Семёныч, поднимаясь. — И что касается текущего момента, — он обвёл взглядом сауну, и его лицо снова приняло учёный вид. — Есть ощущение, что температура, судя по всему, достигла физиологического предела полезного воздействия. Более того, начинается фаза избыточной нагрузки на сердечно-сосудистую систему. И я полагаю, самое время выйти наружу для охлаждения и отдыха.

Игорь, всё ещё пребывая в эйфории от того, что его планы по обогащению обрели хоть какую-то форму, с готовностью кивнул.

— Да, согласен.

— Ну что ж, — сказал Семён Семёныч, так же стоя, но поправляя полотенце. — Тогда, думаю, нам стоит… составить компанию нашим милым спутницам. Ненадолго, чтобы плавно завершить вечер, так сказать. Но, — и здесь его голос стал жестким, не терпящим возражений, — после этого — железно и бесповоротно — отбой. Сон. Работа завтра — это то, что не обсуждается ни при каких, даже самых экстраординарных обстоятельствах. Опоздание на неё — абсолютно неприемлемо.

— Конечно, — тут же согласился Игорь, сам понимая, что завтрашний день теперь важнее всего на свете.

Он встал, чувствуя, как горячее дерево на мгновение прилипает к его коже, и последовал за Семёном Семёнычем. Тяжёлая кедровая дверь сауны открылась, выпустив облако пара в прохладный полумрак предбанника. И их встретил не тихий гул, а настоящий звуковой удар. Из гостиной доносился дикий, пронзительный девичий хохот, сливавшийся с оглушительными басами.

Музыка была агрессивной, синтетической, с жёстким рваным битом и искажённым вокалом — это была песня Heads Will Roll — «Yeah Yeah Yeahs», превращавший любое пространство в эпицентр бунтарской, хаотичной вечеринки.